Влияние ереси жидовствующих на русскую культуру рубежа XV–XVI вв.

В настоящее время в обществе усиливается интерес к русской православной Церкви и ее истории. Поэтому исследования в данной области являются весьма актуальными.

Целью работы является изучение такого явления в истории русской православной Церкви, как ересь жидовствующих. В задачи работы входит изучение ее появления, развития и прекращения и влияния на духовную сферу жизни общества второй половины XV - начала XVI вв. Предметом исследования является ересь жидовствующих во второй половине XV - начале XVI вв. Проблемами исследования являются влияние ереси жидовствующих на русскую культуру рубежа XV – XVI вв. и ход событий данного процесса.

Основными источниками по данной теме являются, во-первых, послания новгородского архиепископа Геннадия об еретиках, содержащие отрывочные данные о них(1); во-вторых, сочинение Иосифа Волоцкого «Просветитель» 1503 г. – своего рода обвинительное заключение, в котором перечислялись преступления еретиков против православной церкви и рассказывалось о появлении ереси(2). Ценность первого источника не подлежит никакому сомнению: он документально удостоверяет существование ереси в Новгороде и дает возможность судить о характере этой ереси. Но зато к сообщениям «Просветителя» приходится относиться с большой осторожностью. В противоположность Геннадию, который имел лично дело с еретиками в Новгороде, Иосиф, пребывая до 1503 г. безвыездно в своем монастыре, писал о новгородских еретиках отчасти на основании сообщений Геннадия. При работе с данным источником необходимо учитывать его субъективность, так как Иосиф Волоцкий был ярым борцом против ереси.

Новгородские еретики не оставили литературных произведений и сложно сказать, были ли они вообще. Глава московской ветви ереси оставил два произведения: «Лаодикийское послание» и, возможно, «Написание о грамоте». Первое вызвало большую полемику как в советской, так и в зарубежной литературе(3). Этот небольшой памятник (девять строк) состоит из набора афоризмов, к примеру: «Душа самовластна, заграда ей вера», «Мудрости сила – фарисейство жительство. Пророк ему наука. Наука преображенная»(4). А.И. Клибанов замечает, что эти афоризмы подобраны в духе реформационных идей. Эти идеи получили развитие в «Написании о грамоте», где говорится, что Бог дал человеку «самовластие ума» и что знание делает человека свободным. Впервые свободе, как праву на принуждение, противопоставлялось право человека на свободу(5).

Классики русской исторической науки, такие как С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров оценивают ересь жидовствующих отрицательно, почти полностью соглашаясь с мнением Иосифа Волоцкого(6)(7).

Специалисты по истории церкви, такие как, А.В. Карташев, митрополит Макарий также оценивают ересь негативно, но признают интеллектуальное превосходство еретиков над многими служителями церкви того времени и привлекательность их учения для широких масс из-за наличия астрологических практик(8)(9). Другой историк церкви, Е.Е. Голубинский считает, что ересь жидовствующих в ее собственном виде представляла из себя не что иное, как полное и настоящее иудейство, с совершенным отрицанием христианства (10) .

А.А. Зимин и Я.С. Лурье в своих работах считают ересь жидовствующих проявлением гуманистической мысли, берущей начало от трудов античных мыслителей (Менандр, Платон, псевдо-Дионисий Ареопагит), а также от работ Пико дела Мирандоллы, говорят о несомненно большом культурном влиянии ереси и прочно связывают ее с западноевропейской Реформацией(11)(12).

Н.М. Никольский считает ересь жидовствующих следствием кризиса феодальной церкви, московской централизации и продолжением стригольничества(13).

Глава 1. История ереси с 1470-х гг. до церковного собора 1490 года

В правление митрополита Филиппа в 1470 году в Новгороде появляется ересь так называемых «Жидовствующих». Прививка её заносится извне. Автономные новгородцы, напрягавшие последние усилия, чтобы отстоять свою самостоятельность от Москвы, пригласили к себе в 1470 г. на кормление, по сговору с польской короной, православного киевского князя Александра Михайловича Олельковича(14). В труде «Просветитель» Иосиф Волоцкий пишет, что князь – «истинный христианин, по-христиански мыслящий»(15). Князь прибыл в Новгород со своей свитой из другого мира, с интеллигентными помощниками, принесшими сюда идейные новинки с Запада. И еще специфичнее – новинки не христианского запада, а западного еврейства. В свите князя был его лейбмедик еврей Схария. Кроме Схарии в толпе чиновников князя называются еще два или три еврея: Моисей Хануш и Иосиф Шмойло Скарабей. Эти еврейские интеллигенты были своего рода модернистами – пропагандировали идеи гуманизма, которыми могла увлечься новгородская общественная среда. Подход к русскому мировоззрению облегчался традиционным интересом к библейским текстам. С них и начались разговоры. Всего год эта компания смогла пробыть в Новгороде. … Но за год следы еврейской пропаганды глубоко вонзились в души кружка высшего новгородского духовенства(16).

Схария, как пишет Волоцкий, «был … орудием диавола — был … обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии»(17). Вот от Схарии-то и от других иудеев и началась ересь. Схария «прельстил сначала попа Дениса и соблазнил его в жидовство; Денис же привел к нему протопопа Алексея, служившего тогда на Михайловской улице, и этот также отступил от непорочной и истинной христианской веры»(18). Вслед за ними последователем стал протопоп Софийского собора Гавриил.

Как показали расследования этих увлечений, ими задеты были довольно интимные кружки почти сплошь из одного духовенства и еще ближе – только родственники этих протопопов(19). Волоцкий дает такой список еретиков: «Алексей многих научил жидовству: своего зятя Ивашку Максимова, его отца попа Максима и многих еще попов, дьяконов и простых людей. Поп Денис также научил многих жидовствовать: протопопа Гавриила Софийского, Гридю Клоча; Гридя же Клоч научил жидовству Григория Тучина, чей отец имел в Новгороде большую власть. И многих еще они научили — вот имена их: поп Григорий и сын его Самсонка, Гридя, дьяк Борисоглебский, Лавреша, Мишука Собака, Васюк Сухой, зять Дениса, поп Федор, поп Василий Покровский, поп Яков Апостольский, Юрка Семенов, сын Долгого, еще Авдей и Степан клирики, поп Иван Воскресенский, Овдоким Люлиш, дьякон Макар, дьяк Самуха, поп Наум»(20), т.е. представители духовенства либо их родственники. Бросается в глаза родственный, профессионально-семейный характер сектантства. … По всем признакам всё дело было поставлено, как секретный заговор (21). Появившись в начале 70-х годов новая ересь долгое время оставалась невыявленной. Зная печальный опыт предшественников, еретики предпочитали держать свои взгляды в тайне (22).

О радикальном характере взглядов новгородских еретиков, свойственном плебейскому направлению средневековых ересей, можно судить по обвинениям их гонителей. Согласно Геннадию, главному борцу с жидовствующими, архиепископу Новгородскому, еретики отрицали божественность Христа и Богоматери, признавали только Ветхий Завет, не верили в чудотворцев, не хотели поклоняться кресту(23). Они отрицали видимую церковь, монашество, культ икон и мощей. Это уже была тень реформации, осенившей своим крылом смежную с Западной Европой часть древней Руси(24). Иосиф Волоцкий, не без достаточный оснований, характеризует жидовствующих, как с цепи сорвавшихся либертинистов: они «упивались, объедались и сквернились блудом»(25).

Схария и его товарищи … учили:

а) истинный Бог есть един и не имеет ни Сына, ни Святого Духа, Единосущных и сопрестольных Ему, т. е. нет Пресвятой Троицы;

б) истинный Христос, или обетованный Мессия, еще не пришел и когда придет, то наречется Сыном Божиим не по естеству, а по благодати, как Моисей, Давид и другие пророки;

в) Христос же, в Которого веруют христиане, не есть Сын Божий, воплотившийся и истинный Мессия, а есть простой человек, который распят иудеями, умер и истлел во гробе;

г) потому должно содержать веру иудейскую как истинную, данную Самим Богом, и отвергать веру христианскую как ложную, данную человеком.

Каким же образом жид Схария мог навязать православным русским свою жидовскую веру, а новгородские священники могли принять ее и отвергнуться от Христа? Разгадка этому заключается в том, что Схария был человек ученый и, главное, искусный в чернокнижии и астрологии, которые пользовались тогда полным доверием и уважением, особенно между людьми малообразованными и необразованными, а новгородские священники были не только малообразованны, но и совершенные невежды даже в истинах исповедуемой ими религии. Схария очень хорошо знал, чем иудеи доказывают против христиан истинность своей иудейской веры и чем опровергают или стараются опровергнуть они истинность веры христианской, и умел воспользоваться этими познаниями для своей цели, а новгородские священники не знали даже того, чем подтверждаются самые первые, коренные догматы христианства, каковы догматы о Пресвятой Троице, о Божественности Иисуса Христа, о Его Воплощении и Воскресении. Что ж удивительного, если таких людей в состоянии был увлечь и прельстить Схария как своими познаниями и умною речью, так особенно какими-либо необычайными действиями, которые он мог совершать при пособии темных наук и которые для невежд могли показаться совершенными чудесами?(26)

Магия и чернокнижие, астрология и оккультные знания были привлекательной приманкой, как всякая сфера чудесного, после чего люди становились податливы на всякого рода критицизм и рационализм в реформационном духе. Характерной для ереси чертой является соблазн общего вольнодумства; ослепление примитивов новинками рационализма и неведомого дотоле якобы научного знания. Это типичное переживание европейского человека, вырывавшегося из средневековья в жизнерадостный и светлый мир Возрождения. Первый же борец против жидовства, архиепископ Геннадий, обращаясь к собору 1490 года, предупреждает, что людям, неосведомленным в новой литературе, опасно состязаться с жидовствующими на теоретической почве(27).

Целых десять лет удалось секте сохранить свой конспиративный быт. Из городов секта распространилась по новгородской области. Перекочевала и в Москву, так как московская ветвь ереси завелась уже при самом дворе Ивана III и возглавлялась его министром иностранных дел, дьяком Посольского Приказа, Федором Васильевичем Курицыным. Курицын в конце 1470-х гг. вернулся из длительного посольства в Венгрии, где, вероятно и был посвящен в тайное общество, в котором его привлекало не только эмансипация от церковной ортодоксии, но эмансипация от средневекового церковного мировоззрения вообще. Это был псевдо-гносис, псевдо-наука и псевдо-магия. В Москве совращения по линии церковной иерархии по-прежнему продолжались. Но через Курицына расширилось и светское крыло ереси. За министром пошли и статс-секретари, дьяки великого князя – Истома и сверчок, купец Семен Кленов и книжный переписчик и сам владевший пером, Иван Черный.(28). После поездки Ивана III в Новгород в 1479/1480 гг. вместе с ним в Москву приехали те самые Денис и Алексей, наиболее ярые еретики. Первый стал протопопом кафедрального Успенского собора, второй – священником придворного Архангельского. Знал ли Иван III о еретичестве обоих попов – сказать трудно. Иосиф Волоцкий говорит, что вначале в Москве они «не смели выказать что-либо неподобающее»(29). Впрочем, тайную пропаганду они вели – «таились, как змеи в норе: на людях представлялись святыми и кроткими, праведными и воздержными, но тайно сеяли семена беззакония и погубили многие души, совратив их в жидовство»(30). Возможно, этот почетный перевод – не единоличный вымысел великого князя, а подсказан ему тайным союзом московских жидовствующих, во главе с Курицыным(31). В Москве ересь просуществовала в тайне семь лет, пока наконец не была открыта властями(32). Такое искусство конспирации не в духе славяно-русского темперамента (33).

История обнаружения и разгрома ереси сводится к следующему. В 1484 году, 12 декабря новгородским архиепископом был избран чудовский архимандрит Геннадий. С его именем связана решительная борьба с новгородской «крамолой»(34). В 1487 году Геннадий в послании к влиятельному церковному деятелю епископу Прохору Сарскому сообщает, что им обнаружена в Новгороде ересь. Поп Наум «покаялся» и рассказал о ереси архиепископу. После признания Наума Геннадий совершил обыск и неожиданно для себя узнал о ереси очень немногое. Его удивило упорное запирательство, эта хорошо усвоенная дисциплина тайного общества, - Наум при всей решительности своего покаяния не мог никого назвать из сообщников, кроме четырех человек: двух священников и двух дьячков: Григория Семеновского, Герасима Никольского, Самсона и Гридю. Геннадий всех их арестовал и довольно наивно выдал их на поруки людей надежных. Но они немедленно предали своих поручителей и сбежали в Москву. Явно, что конспирация их обнадеживала и придавала большую смелость. Протекция в Москве и новое укрывательство были обеспечены. Иосиф Волоцкий писал: «В то время протопоп Алексей и Федор Курицын имели такое влияние на великого князя, как никто другой»(35).

После вскрытия ереси Геннадий сразу же послал грамоту к митрополиту Геронтию, а также книги, по которым молились еретики («по-жидовски»). Видимо, ответа не последовало. На несчастье Геннадия его ревность не нашла, как следовало бы быть при нормальном положении дел, усердного отклика у старого митрополита, который его не любил из-за личных разногласий(36). К тому времени ересь приняла широкие размеры. Распространившись, вольномыслие охватило широкие круги городского населения, затронуло даже деревню. Идеологом ереси было белое духовенство, что характерно для средневековья. Обеспокоенный положением в Новгороде, Геннадий в январе 1488 года пишет краткое послание другому видному иерарху – суздальскому епископу Нифонту. Нифонт же давно был связан с окружением Софьи Палеолог, решительной противницы ереси, и пользовался покровительством Геронтия, не поддерживающего Ивана III. Поэтому архиепископ просит Нифонта подействовать ан великого князя и митрополита, чтобы исправить положение дела. Его беспокоит, что дело еретиков ведется неактивно, а это создает впечатление, что власть потворствует еретикам(37). Чутье подсказало Геннадию, что Москва саботирует, если не замалчивает столь тревожный материал, доверенный им авторитету державного. Это и побудило его вести агитацию среди других епархиальных собратьев: сохранились его послания Филофею Пермскому, Прохору Сарскому и Иоасафу Ростовскому. Шум, произведенный Геннадием, вынудил Москву в 1488 году иметь соборное суждение о выловленных беглых еретиках(38). Собор состоялся в присутствии государя. В феврале Геннадию направляют грамоты Иван III и митрополит Геронтий, сообщая о мерах, принятых против сбежавших. Отцы собора решили, что попы Григорий и Герасим и дьяк Самсон должны быть наказаны самим Геннадием и отослали их в Новгород(39). Великий князь приказал бить их кнутом и собрать в Новгороде местный собор, и если виновные не покаются, то передать их новгородским наместникам для повторного бичевания и продолжать розыск. Кто будет подлежать только церковной каре, тех поручать архиепископу, а кто подлежит бичеванию, тех поручать наместникам для наказаний «по их рассуждению». Это дало возможность Геннадию качественно вести следствие. Кто из допрашиваемых признавались, тех архиепископ милостиво воссоединял с церковью, заставляя лишь проходить по ступеням дисциплины покаяния, то есть молиться сначала только в притворе храма. Упорствующих сдавал наместникам для наказаний(40).

Дьяк Гридя был отослан к Геннадию без наказания, так как на него не было другого «свидетельства», кроме оговора попа Наума, которому особого значения не придавали(41).

Геннадий понимал, что эта отсылка виновных и изобличенных в Новгород есть нежелание Москвы решительно бороться со злом(42). С другой стороны, Иван III, соблюдая видимость покровителя чистоты православия, не склонен был раздувать дело о ереси. Его, скорее всего, представляли как досадное недоразумение(43).

28 мая 1489 г. скончался митрополит Геронтий. Почти через полтора только года ( 26 сентября 1490 г.) был подыскан и поставлен ему преемник. Такую загадочную проволочку можно объяснить засилием при дворе великого князя еретической интриги. И это оправдывается появлением на митрополичьем троне личности, угодной еретикам. То был архимандрит Симоновского монастыря, Зосима, бывший чиновник великокняжеской канцелярии из фамилии Бородатых(44). Иосиф Волоцкий приписывает совращение в жидовство Зосимы протопопу Алексию: «перед своей смертью он околдовал великого князя, и тот поставил на великий святительский престол гнусного поборника дьявола, которого Алексей напоил ядом жидовства, — нечистого Зосиму»(45). Но он, вероятно просто занимал умеренную позицию по отношению к ереси. На поставлении присутствовали адресаты посланий Геннадия – Нифонт Суздальский, Прохор Сарский, а также Тихон Ростовский и Филофей Пермский. Геннадий ограничился тем, что прислал грамоту с согласием на избрание(46).

Зосима, тотчас по вступлении на кафедру, должен был соборно осудить еретиков. Активная работа Геннадия неотложно вынуждала к этому. Геннадий воспользовался своим правом не давать разрешения на избрание нового епископа на освободившуюся Коломенскую кафедру из опасения, что в данных условиях может быть по ошибке избран и тайный еретик. Это было в послании Геннадия собору довольно прозрачным намеком на то, что на митрополичьей кафедре уже случилось такое несчастье.(47). 17 октября 1490 г. Зосима вынужден был созвать церковный собор. Архиепископ Геннадий призывал членов освященного собора стать крепко за правую веру.

Собор был созван весьма представительный. На нем присутствовали кроме Зосимы архиепископ Ростовский, епископы Нифонт Суздальский, Симеон Рязанский, Вассиан Тверской, Прохор Сарский, Филофей Пермский, троицкий игумен Афанасий, а также, возможно, Паисий Ярославов и Нил Сорский. На соборных заседаниях Ивана III не было, но он прислал своих бояр – князя Ивана Юрьевича Патрикеева, Бориса Васильевича Кутузова, дьяка Андрея Майка. Великий князь согласился на проведение собора в силу ряда причин. Разномыслие, отражавшее рост социальных противоречий в стране, было ему не по нутру. Приближалась война с Литовским княжеством, а многие еретики именно там находили себе пристанище. Это было опасно.

Итак, собор состоялся(48). Еретики все-таки достигли того, что соборное осуждение не было радикальным. Геннадий требовал розыска и осуждения решительно всех еретиков. А великий князь приказал окончить дело только о тех новгородских еретиках, которые фигурировали в розыске Геннадия. К ним присоединили еще двух лиц, которых очевкидно уже никак нельзя было укрыть: протопоп Денис и чернец Захар. Протопоп Алексей к тому времени уже умер(49). Таким образом, расследовались дела девяти еретиков: Захара, Дениса, протопопа Гавриила, попов Максима и Василия, дьякона Макара, дьяков Гриди, Васюка и Самухи. В палату к Зосиме пришел Иван III со многими боярами и дьяками и велел в присутствии обвиняемых прочесть материалы, присланные Геннадием. По его указу Зосима сообщил, что говорят о ереси священные правила. В соответствии с ними Зосима и собор отлучили еретиков от церкви по обвинению в хуле на Иисуса Христа, богоматерь, святые иконы. Денис составил особе покаяние. Теперь дело было за великодержавной властью. И вот тут-то Иван III проявил непоследовательность. Он не только не выдал головою московских еретиков из окружения Федора Курицына, но и не произвел никакого «градского» наказания новгородских еретиков. Они были просто переданы Геннадию. В 1490 г. Геннадий с завистью писал Зосиме об испанской инквизиции.

Геннадий решил произвести впечатление на мятежных новгородцев(50). Он приказал посадить их еще за сорок поприщ до Новгорода на коней, каждого лицом к хвосту, и в одежде, перевернутой передом назад, надеть на головы их берестовые остроконечные шлемы, в каких изображаются бесы, с мочальными кистями, с венцами из соломы и сена и с надписью на шлемах: "Се есть сатанино воинство". В таком виде осужденные водимы были по городу, и встречающиеся плевали на них и говорили: "Се враги Божии и хульники христианские". Наконец шлемы на их головах были сожжены(51).

Некоторых из них отправил в заточение и изгнание сам Иван III. Вскоре умерли Денис и Захар. Некоторые еретики сбежали в Литву. Таков был финал первого этапа борьбы воинствующих церковников с ересью(52).

Глава 2. История ереси с 1490 года до 1504 год

§1. Ход событий.

Как уже было сказано, ересь получила распространение и в Москве.

Еще во время подготовки процесса о новгородских еретиках 1490 г. архиепископ Геннадий писал митрополиту Зосиме, что сбежавшие из Новгорода еретики обрели себе убежище в Москве. Один «начальник ереси» - протопоп Алексей – служил даже в кафедральном соборе, а другой – Денис – в Архангельском(53). Иосиф Волоцкий прямо пишет, что Иван III «взял в Москву попа Алексея … и Дениса попа(54)». Еретики там жили «в ослабе». Они проповедовали ересь тайно, приобретая единомышленников.

Дело было даже не в московских новгородцах и их нескольких единомышленниках, а в более важных персонах. Посольского дьяка Федора Васильевича Курицына впервые как еретика упомянул в своих показаниях дьяк Самсон, которого пытали в Новгороде в 1488 г. Он тогда сказал Геннадию и наместнику Якову Захарьичу, что к Федору Курицыну приходили протопоп Алексей, Истома, Сверчок (дьяки) и Иван Черный (книгописец). Именно Курицына Самсон считал «мозговым центром» еретиков. Курицын был очень важной персоной – все важнейшие переговоры конца 80 – 90-х годов проходили при его деятельном участии: в 1488 г. он участвовал в переговорах с венгерским послом; в 1490 и 1492 гг. присутствовал на приемах имперского посла фон Турна; в 1497 вел переговоры с ногайскими послами; с 1491 по 1500 гг. активно участвовал в русско-литовских переговорах и т.д.

Время распространения ереси при дворе Ивана III можно уточнить. Курицын в 1481/82 г. был отправлен послом к Матвею Корвину, в Венгрию(55).

Зная языки немецкий, венгерский, польский и греческий, Курицын мог завязать там очень близкие связи идейного характера и даже посвятиться в тайное общество. Не исключена возможность, что Курицын воспринял какие-то идеи и непосредственно от известного нам Схарии. Судьба свела их у крымского хана Менли-Гирея. Из Венгрии Курицын около 1485 г. проехал в Крым. К 1486 г. он вернулся в Москву. По-видимому, Курицын притащил какого-то угрянина Мартынку, каковой и критиковал православие в кружке дьяка. Не стоит забывать и о пропаганде, которую вели Алексей и Денис, начиная с 1980 г., т.е. к совращениям по линии церковной иерархии по-прежнему продолжались. Но через Курицына расширилось светское крыло ереси. За министром пошли дьяки великого князя Истома и Сверчок, купец Семен Кленов и тогдашний интеллигент по профессии, книжный переписчик и сам владевший пером, Иван Черный. Неясно было отношение к жидовствующим митрополита Зосимы.

Чарами дьяка увлекался сам великий князь и его невестка, вдова рано умершего его старшего сына, Елена Стефановна Волошанка. Степень его влияния можно объяснить занимаемым им положением. Отсюда и либерализм Москвы по отношению к еретикам(56).

Состав московского кружка резко отличался от новгородского. Это была среда по преимуществу дьяческой администрации, а не белого духовенства. Но особую опасность для ревнителей православия представляло то обстоятельство, что покровительствовал московским вольнодумцам сам великий князь, а наследником престола был сын Елены Стефановны – Дмитрий.

Словом, тревожно было в стане Геннадия и других гонителей вольнодумия. А тут еще надвигались трудные времена для богословов. В 1492 г. по древнерусскому летосчислению кончалась седьмая тысяча лет «от сотворения мира». Наступило 1 сентября 1942 г., т.е. 7000 год. Солнце по-прежнему сияло над землей. Люди, как и раньше, занимались своими делами. Мир продолжал существовать. Еретики издевательски (имея на то основания) говорили, что святые отцы солгали. 27 ноября 1942 г. Зосима изложил пасхалию на 20 лет на соборе. Митрополит повторил банальное утверждение, что никто не знает, когда наступит конец света и второе пришествие Христово и сообщил о составлении пасхалии на следующую (восьмую) тысячу лет.

Выступая против всеохватывающей власти церкви, за освобождение мысли от господства богословия, московские вольнодумцы могли рассчитывать на какой-то успех, только опираясь на власть государя всей Руси. Именно поэтому они уже с 80-х годов XV в. Последовательно проводят линию на укрепление идеологических основ великокняжеской власти. В 1488 г. Федор Курицын от имени Ивана III зачитал имперскому послу декларацию (скорее всего, им самим и составленную), где, в частности, говорилось: « Мы божию милостию государи на своей земли изначала от бога». В этих словах четко сформулирована идея полного политического суверенитета Русского государства. Та же линия на укрепление власти русского государя прослеживается и в «Изложении пасхалии», и в «Чине венчания Дмитрия-внука», и в «Сказании о князьях владимирских».

Рост влияния Дмитрия-внука и его сторонников при дворе, а также позиция Ивана III и митрополита Зосимы встревожили главного гонителя ереси – Геннадия, хотя второй претендент на престол – княжич Василий, сын Софьи Палеолог, - пользовался большей популярностью. Но Геннадий мобилизовал все силы воинствующих церковников, чтобы путем привлечения наследия «отцов церкви» упрочит идейные позиции ортодоксов и одновременно дискредитировать вольнодумцев и их покровителя Зосиму. При дворе Геннадия сложился круг книжников, который вел большую литературно-публицистическую деятельность. Крупнейшим предприятием кружка Геннадия стал перевод полного текста Библии, выполненный в 1499 году. Создание корпуса библейских книг на национальном языке – явление хорошо известное времени Реформации(57).

В период борьбы с протестантизмом библейские книги переводили на национальные языки и воинствующие церковники на Западе.

В борьбе с митрополитом Зосимой за господство в церкви идеологи геннадиевского кружка создали «Повесть о белом клобуке», в которой развивалась мысль о новгородском епископе как фактическом главе русской церкви. В «Повести», как и в «Изложении пасхалии» Зосимы, проводилась идея о Руси как наследнице Рима времен Константина. Однако ее авторы постарались придать этой идее реакционно-клерикальный характер: власть новгородского архиепископа возвышалась над властью московского государя, а знак архиепископского достоинства – белый клобук, перешедший от папы Сильвестра, становился «честнее» царского венца. Ответом на «Повесть» было «Сказание о князьях владимирских» и чина коронации Дмитрия «царским венцом» - главным атрибутом власти.

Главной силой еретиков в начале 90-х годов стал, разумеется, Иосиф Волоцкий. Следуя примеру Геннадия, Иосиф стремился подвигнуть виднейших церковных иерархов на борьбу с еретическим вольномыслием. При этом главный удар он наносит по митрополиту Зосиме, которого резко и бескомпромиссно обвиняет в ереси(58): «…назову его не архимандритом, но осквернителем, радующимся калу идолослужения…», «…злодейство нечистой души Зосимы…», «Они приехали к митрополиту Зосиме, еще не зная доподлинно, что он и есть глава и учитель еретиков»(59). Иосиф написал пламенное послание к Суздальскому епископу Нифонту, на которого, по словам Иосифа, все православные смотрели тогда как на своего главу в борьбе с жидовствующими, и убеждал его, чтобы он постоял крепко против осквернившего святительский престол митрополита, научил православных не ходить к нему, не принимать от него благословления, не есть и не пить с ним, а сам не боялся ни его угроз, ни проклятий, так как проклятия еретика не имеют никакой силы и возвращаются на его же главу, и сами еретики должны подлежать по правилам не только проклятию, но и гражданским казням. Может быть, Иосиф писал такие же послания и к прочим святителям, или и один Нифонт, подвигнутый убеждениями Иосифа, принялся действовать решительно, только кончилось тем, что 17 мая 1494 г. Зосима оставил митрополию "не своею волею" за то, по объяснению одних летописей, что "непомерно держался пития и нерадел о Церкви Божией", а по выражению других,- "за некое преткновение"(60).

Таким образом, атака на митрополита в конце-концов возымела действие. Высшие церковные иерархи сумели в тот день воспользоваться отсутствием в Москве князей В.И. Патрикеева, С.И. Ряполовского и Ф.В. Курицына (отправившихся ратифицировать мирный договор с Литовским князем) и свели Зосиму с престола. Он оставил митрополию и ушел на покой сначала в Симоново, затем в Троицу и в конце-концов в Белоозеро.

Выборы нового митрополита затянулись(61). Опять не случайно, между его удалением в мае 1494 г. и возведением в митрополиты игумена Троице-Сергиева монастыря Симона в декабре 1495 года, протекло целых полтора года. Очевидно, придворная интрига жидовствующих высматривала для себя нового безопасного кандидата. Но в данном случае еретики успеха не имели.

Симон оказался православным, но отрицательно был приемлем тем, что не начал своей деятельности с истребления ереси. Федор Курицын по-прежнему проводил на церковные места своих людей(62). Но вскоре обстановка поменялась. Кратковременный триумф Дмитрия-внука (коронация 1498 г.) вскоре сменился опалой его видных сторонников и пожалованием в 1499 г. новгородского княжения злейшему врагу еретиков – княжичу Василию. В 1500 г. умер Курицын(63). Иосиф Волоцкий вместе с митрополитом Симоном дождались перелома в настроениях великого князя и придворных сфер(64). В 1502 г. покровители Курицына – Дмитрий и княгиня Елена оказались в темнице. Уже накануне церковного собора 1503 г. (на пасху, т.е. 16 апреля) Иван III пообещал Иосифу начать преследование еретиков.

17 апреля 1503 г. умерла Софья Палеолог. Смерть своей высокой покровительницы иосифляне, возможно, использовали для дальнейшего давления на великого князя.

Накануне собора 1504 г. Иосиф доработал «Книгу на еретики» («Просветитель»). Это произведение сыграло роль развернутого обвинительного заключения. Назойливое стремление вывести ересь из враждебной Литвы должно было обеспечить вынесение смертного приговора вольнодумцам.

О соборе 1504 г. сохранилось короткое сообщение свода 1508 г. ( в редакции 1518 г.) : «Той же великой зимой, князь великий Иван Васильевич и князь великий Василий Иванович всея Русии со отцом своим, с Симоном митрополитом, и с епископами, и с всем собором, обыскали еретиков, повелели их лихих смертною казнию казнити; и сожголи в клетке дьяка Волка Курицына, да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова, декабря 27, а Некрасу Рукавову повелели язык отрезать и в Новгороде Великом сожгли его. И той же зимой архимандрита Касияна Оуревского сожгли, и его брата, иных многих еретиков, а иных в монастыри отправили».

Московские и новгородские костры вызывали ропот не только в народе, но и среди монашества. Иосифу Волоцкому пришлось писать специальное послание от имени митрополита о соблюдении соборного определения вероотступников и правомерности казни еретиков как «вероотступников»: «еретика и отступника не только осуждать, но и проклинать следует, царям же и князьям и судьям подобает отправлять их в заточение и предавать лютым казням(65)».

Таким образом, ереси жидовствующих был положен конец.

§2. Влияние ереси жидовствующих на русскую культуру конца XV – начала XVI вв.

Еретики сыграли заметную роль в оживлении общественной мысли и литературы в России. По посланиям Геннадия можно, хотя бы приблизительно, установить круг интересов вольнодумцев. Это прежде всего библейские книги Ветхого завета, житие папы Сильвестра (современника императора Константина) слова александрийского патриарха Афанасия против ариан. Особый интерес для них могло представлять обширное послание византийского патриарха Фотия болгарскому князю Борису-Михаилу об осуждении ересей на семи вселенских соборах. Примыкали к этой литературе и сборники изречений библейских мудрецов – «Притчи Соломона» и «Иисус Сирахов», а также сборник изречений греческого драматурга IV в. Менандра.

Памятником философской литературы была «Логика» - компиляция трактатов еврейского мыслителя Моисея Маймонида (XII в.) и арабского ученого Аль-Газали (конец XI– начало XII вв.). «Логика» была своеобразной энциклопедией философской мысли и давала представление об античном и арабском материализме. Благодаря еретикам, на Руси получили распространение троянские саги, апокрифы о Соломоне и Китоврасе.

Итак, даже отрывочные сведения о книгах, читавшихся еретиками, говорят не только о реформационных устремлениях вольнодумцев, но и поисках ими реальных философских и естественнонаучных знаний. Вынужденный вести с ними ожесточенную полемику, Геннадий и его окружение способствовали распространению тех же книг, что читали еретики. Все это пробуждало новые интересы, оживляло научную, философскую мысль и жажду познания.

Сами еретики также создают литературные произведения. Это «Лаодикийское послание», «Повесть о Дракуле» и «Написание о грамоте» Федора Курицына, «Сказание о князьях владимирских» (в первоначальной редакции) Ивана Черного(66).

Для полемических целей архиепископ Геннадий предпринял перевод с латинского одного популярного в то время труда сорбоннского профессора Николая де Лира, под названием (в переводе) «Прекраснейшие старания, иудейское безверие в православной вере хулящие». Также было переведено еще одно западное сочинение «Учителя Самойла Евреина на богоотметные жидове обличение пророческими речами».

Крупнейшим предприятием стал перевод полного текста Библии. До этого библейские книги переписывались групповыми сборниками: то Пятикнижие, то Псалтырь и Притчи, то Пророки, Большие или Малые.

Иосиф Волоцкий, чувствуя большой недостаток оригинальной русской учительной литературы в смысле систематического изложения православного вероучения, противопоставил наукообразным приемам жидовствующих «Просветитель». В результате появился объемистый том первого русского догматическо