Династия Цин в трудах Бичурина
Глава 1. Личность и деятельность Н.Я. Бичурина
1.1 Жизненный путь ученого
1.2 Исторические труды Н.Я. Бичурина
Глава 2. Отображение Н.Я. Бичуриным внутренней и внешней политики цинской династии Китая
2.1 Внутренняя политика цинской династии
2.2 Внешняя политика династии Цин
Глава 3. Преломление исторических взглядов Бичурина в трудах отечественных востоковедов
Заключение
Список использованной литературы
Приложения
Введение
История как наука создается определенными людьми. Поэтому, как мы полагаем, вряд ли можно представить себе современную историю как науку без изучения жизни и творческой деятельности ученых, создавших ее.
Только с раскрытием мировоззрения автора, его характера, его взглядов на те или иные вопросы, возможно формирование реального представления о тех или иных процессах, которые развивались в исторической науке в целом. Лишь учитывая конкретные условия, в которых приходилось работать исследователю, можно, по нашему мнению, получить представление о его вкладе в развитие научных знаний, и дать им правильную оценку.
Наша работа посвящена изучению исторических научных трудов выдающего ученого Никиты Яковлевича Бачурина, в частности освещению в его трудах периода истории Китая во времена правления династии Цин.
Тема работы является вполне актуальной, особенно сегодня, когда у России образовались новые отношения на востоке страны. В связи с этим в последнее время начались глубокие исследования по истории восточных народов и их отношений с Россией. Споры историков, ссылки их на ограниченное количество трудов, порой приводят к ошибочным выводам. К сожалению, до сих пор мало ссылок на труды китайских авторов по вопросу происхождения, образу жизни и т.п. восточных народов.
Современный Китай - держава мирового значения; постоянный член Совета Безопасности ООН, член клуба ядерных держав и крупнейшее по размерам населения государство. В Восточной Азии он фактически претендует на доминирующие позиции в региональной экономике, ускоренными темпами развивая и укрепляя свои торгово-экономические связи с соседями - от Южной Кореи до стран членов АСЕАН. В этой связи можно предположить, что в решении своих геополитических задач Китай не может быть в стороне от формирования правил и условий общемирового и регионального развития, и, вероятнее всего, он будет действовать по многовековой политической и дипломатической традиции. Живучесть традиций прошлого, следование им составляют основу китайского (преимущественно, конфуцианского) менталитета. В этом аспекте обращение к такой парадигме внешней политики Китая как «китаецентризм» в эпоху империи Цин (1644-1911 гг.) несомненно, представляет большой научный интерес. Для современной Российской Федерации изучение данной эпохи и её внешней политики актуально уже в силу того, что именно на этот период приходится возникновение регулярных дипломатических отношений Российской империи и Китая, взлеты и определенные просчеты. Советские, да и российские ученые проделали большую работу по исследованию «китаецентризма», но основы российского востоковедения и его прочный фундамент закладывались именно в первой половине 19 века, и одним из первопроходцев здесь явился Н.Я. Бичурин.
В китаеведении в целом сравнительно слабо изучен период конца XVII—XVIII в. Много «белых пятен» остается и в изучении внешней политики империи Цин, хотя в 70-е годы прошлого века в советской исторической науке отмечался всплеск интереса к данной тематике. В первую очередь, надо отметить выпуск документальной серии «Русско-китайские отношения в XVII-XX вв.», позволившей воссоздать историю взаимоотношений двух великих государств, что было продиктовано как научными, так и практическими интересами. К настоящему времени вышло 5 томов по истории отношений в XVII-XIX вв. и один том в 2-х частях по истории советско-китайских отношений в 1937-1945 гг.(1) Они содержат свыше 2500 документов. В перспективе предполагается издание еще 10 томов. Необходимо подчеркнуть, что все тома этой серии написаны на документальной основе, которую составляют первоисточники, хранящиеся в крупнейших отечественных архивах - Архиве внешней политики Российской империи и Архиве внешней политики России МИД РФ, Российском государственном архиве древних актов, Архиве президента РФ, а также материалы из архивов Китая и Монголии. В этот же период появились коллективные труды и монографии советских ученых Демидовой Н.Ф., Мясникова B.C., Нарочницкого А.Л., Ермаченко И.С, Мартынова A.C. и др.. в которых дается общая оценка основных направлений цинской внешней политики (расценивалась как агрессивная), анализируются взаимоотношения Китая с другими странами с позиций классового подхода. Так, А. Л. Нарочницкий(2), отмечая завоевательный характер цинской политики XVII—XVIII вв. в отношении сопредельных стран, связывал это с общей реакционностью всей внутренней и внешней политики Цинской империи на данном этапе. С. Л. Тихвинский(3) рассматривал агрессивность цинского правительства в тесной связи с его реакционной национальной политикой внутри Китая. В 1960-х, -1980-х годах отечественные исследователи проводили идею об агрессивном характере цинской политики в отношении соседних стран, что опровергалось китайскими авторами. Впоследствии российские исследователи отмечали несоответствие между азиатским (китайским) и западным (российским) традиционными подходами к установлению равноправных дипломатических отношений.
Средневековая китайская дипломатия, по мнению B.C. Мясникова(4), была основана на философско-политических воззрениях древнего Китая, главным образом на конфуцианстве, а стратегические идеи и методы она черпала из древнекитайского военного искусства. Её особенностью был исключительно разработанный дипломатический церемониал, направленный на утверждение превосходства Китая над всеми, с кем он когда-либо вступал в контакты.
Отдельные аспекты внешней политики империи Цин рассматривались в коллективном труде «Новая история Китая» под редакцией С. Л. Тихвинского, статьях, а также в книге Г. В. Мелихова «Маньчжуры на Северо-Востоке. XVII век»(5) и в монографии В. С. Кузнецова «Экономическая политика цинского правительства в Синьцзяне в первой половине XIX в.»(6). Однако, ни в одной из названных работ внешняя политика империи Цин не была основным предметом исследования.
После распада Советского Союза, в научный оборот были введены новые китайские источники и различные отечественные архивные материалы. Намечается переход на новый уровень анализа внешней политики империи Цинн - цивилизационный. В определенной мере реализации этого подхода к изучению внешней политики империи Цин посвящена работа Забровской Л.В. «Китайский миропорядок в Азии и формирование межгосударственных границ»(7).
Все вышеизложенное лишний раз демонстрирует актуальность и своевременность затронутой нами темы. Ведь у истоков исследования истории династии Цин и ее политики, как мы уже говорили, стоял Н.Я.Бачурин.
Изучением наследия Н.Я. Бачурина занимались ведущие российские ученые. Первую попытку описать собрание его рукописей, хранившихся в библиотеке Казанской духовной академии, предпринял приватдоцент восточного факультета Петербургского университета А.Е. Любимов, опубликовавший в 1908 г. обзорную статью в «Записках Восточного отделения Русского археологического общества»(8). В советское время научным описанием казанского наследия знаменитого востоковеда занимались ученые-востоковеды. В 1929 г. монголовед С.А. Козин(9), анализируя состав бичуринских рукописей из архивных фондов Азиатского музея Академии наук, отмечал количество и тематическую структуру казанских рукописей Иакинфа Бичурина и выдвигал вопрос об их издании. В 1930-х гг. китаевед-философ А.А. Петров(10) установил, что после закрытия в 1920 г. Казанской духовной академии бичуринские рукописи поступили в Центральный государственный архив Татарской АССР. Здесь исследователь выявил и описал 10 рукописей из числа 16 рукописных произведений, пожертвованных Н.Я. Бичуриным родной академии. В отношении 6 необнаруженных работ он высказал предположение, что они могут находиться в неразобранном фонде этого архива. По ходатайству А.А. Петрова, «казанская часть перевода «Тун-цзянь ган-му» в 1936 г. была передана в ИВАН СССР и слита с томами VIII—XV, которые в последний отъезд Н.Я. Бичурина в Кяхту в 1835 г. оставались в библиотеке П.Л. Шиллинга в Петербурге и после смерти последнего поступили в библиотеку Академии наук».
По данным китаеведа Л.И. Чугуевского, в довоенные годы изучением казанского наследия Н.Я. Бичурина успешно занимался историк-востоковед В.П. Таранович. Его статья «К вопросу о литературных материалах по востоковедению, хранившихся в учреждениях гор. Казани», одобренная к изданию академиком В.М. Алексеевым, осталась в рукописи и ныне хранится в Архиве востоковедов Института востоковедения Российской Академии наук в Петербурге. Ряд важных уточнений в археографическом описании казанских рукописей Иакинфа Бичурина сделан в публикациях П.Е. Скачкова(11). Этот ученый, знаток научного наследия Н.Я. Бичурина, считал, что из всего комплекса его рукописей раньше всех квалифицированно и достаточно полно были описаны рукописи, хранившиеся в Казани.
Работы Н.Я. Бичурина использовались как историками, так и лингвистами. Однако использование этих работ, и в частности «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», остается неполным. Сама работа, на которую обратили внимание многие историки и лингвисты (Л.Н. Гумилев, А.Х. Халиков, А.Г. Каримуллин, М.З. Закиев), еще не до конца осмыслена.
Целью настоящей работы является отображение Бичуриным внешней и внутренней политики цинской династии Китая.
Цель работы определила задачи исследования, которые составили следующие:
- изучение жизненного пути Н.Я. Бачурина, в частности, китайский период его миссионерской деятельности;
- обзор и анализ его научных трудов, относящихся к нашей теме;
- исследование отображения Н.Я. Бачуриным основных тенденций во внешней и внутренней политики цинской династии;
- сопоставление исторических исследований Н.Я.Бачурина и других ученых-востоковедов.
Предметом исследования является вклад Н.Я. Бичурина в изучение древней истории Китая, в частности периода правления династии Цинн.
Объектом исследования настоящей работы являются научные труды Н. Я. Бичурина.
Работа состоит из введения, трех глав основной части, заключения, библиографии и приложений.
Глава 1. Личность и деятельность Н.Я. Бачурина
1.1 Жизненный путь ученого
Выходец из семьи дьячка, он получил свою фамилию по названию села, где он родился в 1777г. За время учебы в Казанской Духовной Семинарии, он изучил латынь, греческий и французский языки. Его блестящие способности, редкая память привлекли внимание высшего духовенства. Через год, после окончания Семинарии, он постригся в монахи и принял имя Иакинф. В 1802 г., получив сан архимандрита, Иакинф назначается в Иркутск настоятелем Вознесенского монастыря и ректором Иркутской Семинарии. Это назначение стало переломным моментом в многообещающей карьере молодого священнослужителя, принявшего сан архимандрита уже в 25 лет! В результате конфликта с семинаристами, он отстраняется от управления монастырем, лишается сана и назначается учителем риторики в Тобольский монастырь, без права церковного служения.
В это время из Петербурга в Китай, находящийся под правительством династии Цин, отправляется российская дипломатическая миссия, во главе с графом Ю.А. Головкиным, целью которой являлось известить маньчжурского императора о восшествии на престол Александра I. Вместе с ней в Пекин следовала очередная, 9-ая Духовная Миссия, во главе с архимандритом Аполлосом. Необходимо отметить, что на тот момент, миссия была единственно достоверным источником информации о ситуации в азиатском регионе. В сентябре 1805 г. миссия прибывает в Иркутск. Познакомившись с Иакинфом, Головкин пришел к выводу, что эрудированный и представительный Иакинф являлся бы более подходящей кандидатурой на пост начальника миссии, нежели недалекий и малограмотный Аполлос. Никто тогда и не мог предположить, что ситуация с назначением на пост главы миссии Иакинфа, исключительно в интересах земли российской, затянется на два года. Но, такое назначение, все-таки состоялось. В июле 1807 года 9-ая Духовная Миссия отправляется из Иркутска, для выполнения поставленных перед нею, царским двором задач, и в сентябре пересекает границы «Поднебесной Империи».
С этого момента Иакинф трудится «денно и нощно». В своем послании от февраля 1810 года, адресованном обер-прокурору Синода А.Н.Салтыкову он сообщал: «Время позволяет мне учиться сверх китайского и манджурского еще понескольку мунгальскому (монгольскому), тибетскому и корейскому».(12) В 1814 году он издает китайско-русский словарь, с подробнейшим описанием предметов, который дополняет в течение последующих десяти лет. Словарь, фактически, являлся путеводителем по стране и не имел себе равных за пределами Китая.
Преодолев огромную цепочку превратностей судьбы, вплоть до приговора о пожизненном заключении в монастыре на остров Валаам, отец Иакинф возвращается в Петербург, в 1825 г. Его возвращение стало возможным благодаря восшествию на престол императора Николая I, издавшего резолюцию: «Причислить монаха Иакинфа Бичурина к Азиатскому департаменту»(13).
В 1828 г. вышел в свет его перевод с китайского языка «Описание Тибета в нынешнем состоянии», снабженный примечаниями и комментариями Иакинфа, а также картой. Книга получила широкое распространение и была переведена на французский язык. В этом же году были изданы «Записки о Монголии», в основу которых положены путевые наблюдения, сделанные Иакинфом на обратном пути из Пекина в Кяхту в 1821г. Труд получил широкое признание в авторитетных кругах Петербурга и вскоре был переведен на французский и немецкий языки. Иакинф был признан крупнейшим знатоком Центральной Азии и в декабре 1828 г. избран Российской Академией Наук, член-корреспондентом по разряду литературы и древностей Востока.
В 1832 г. во время экспедиции по Восточной Сибири он завершает перевод с китайского языка «Истории Тибета и Хухунора», а также перевод монгольского словаря «Сань хэ бяньлань».
По возвращению из Кяхты, где он находился около двух лет, в Петербург Иакинф в 1833 г. издает «Историю Тибета и Хухунора с 2282 года до р.х. и до 1227 года по р.х. в 2-х частях» с приложением исторических карт северо-восточной части Тибета, алфавитного и географического указателей.
Сочинение Иакинфа по истории калмыцкого народа было по достоинству оценено А.С. Пушкиным, использовавшим его при написании «Истории Пугачева». «Самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков, - писал Пушкин, - обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили яркий свет на отношения наши с Востоком»(14).
Свою научную деятельность, не прекращавшуюся ни на минуту на протяжение все его жизни, он завершил изданием в 1851 г. многолетнего труда «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», который в том же году был удостоен Демидовской премии.
Благодаря Иакинфу, передовые люди России получили широкое представление о странах и народах, истории, экономике и культуре Азии.
11 мая 1853 г. в возрасте 76 лет Иакинф скончался в Александро-Невской лавре. Его похоронили на следующий день на Лаврском кладбище, где и по сей день стоит скромный памятник, на котором написано: «Иакинф Бичурин», а чуть ниже вертикальной строкой китайскими иероглифами: «Постоянно прилежно трудился над увековечившими славу историческими трудами». Далее: «Род. 1777 – ум. 1853 мая 11».(15)
Приведенные нами сведения - всего лишь малая толика из биографии этого интереснейшего человека, чьи труды не только не утратили своего значения в наши дни, но и до сих пор используются отечественными учеными при изучении истории Китая.
1.2 Исторические труды Н.Я. Бичурина
За полувековую неутомимую творческую деятельность Никиты Яковлевича Бичурина образовалось богатое собрание книг и рукописей, среди которых было немало произведений, представляющих исключительную научно-культурную ценность. В связи с ухудшением своего здоровья он позаботился о том, чтобы сохранить свое наследие для последующих поколений. «Библиотеку и бумаги при жизни своей он разослал по разным местам — одну часть в Азиатский департамент, другую в Казанский университет, а третью в Санкт-Петербургскую духовную академию. Остальное хранится в Лавре», — писал Н.С. Щукин в некрологе о своем друге(16). По словам Н.С. Моллер(17), больной отец Иакинф, горько переживая свое одиночество, «подолгу просиживал... перед письменным столом, читая и перелистывая свои рукописи, китайские книги и перекладывая их с места на место». Как уже говорилось, объясняя содержание своих коллекций, он говорил ей, что давно написал в духовном завещании, «в какие музеи должны быть отправлены после его смерти вывезенные им из Китая редкости».
Не зная содержания предсмертного завещания отца Иакинфа, едва ли можно иметь представление о последних его распоряжениях относительно своих книг, рукописей и коллекций предметов восточного антиквариата: после кончины ученого его книги и рукописи были переданы в библиотеку Александро-Невской лавры, библиотечные книги Академии наук возвращены, а его личные вещи, согласно предписанию руководства лавры, распределены между монахами или же распроданы. Судя по воспоминаниям Н.С. Моллер, часть библиотеки и вещей Иакинфа находилась в семье ее родителей — Мициковых. В частности, она писала, что в экземплярах последнего сочинения Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», находившихся у нее, «сохранились маленькие поправки, сделанные карандашом и чернилами его рукой». Книги и документальные материалы Бичурина, оставшиеся в семье Н.С. Моллер, вероятно, не уцелели и едва ли кто-нибудь из исследователей интересовался их судьбой.
Более благополучно сложилась судьба книжно-рукописных собраний ученого, подаренных им в разные годы Казанской духовной академии. На протяжении многих десятилетий эта уникальная коллекция не использовалась в научных исследованиях и учебном процессе. Такое забвение наследия Иакинфа Бичурина объяснялось прежде всего тем, что во второй половине XIX в. казанская школа востоковедов оказалась в кризисном состоянии. В ноябре 1855 г. после полувекового существования закрылся Восточный разряд Казанского университета. По предписанию министра народного просвещения, ученые-востоковеды, нумизматические коллекции, восточные типографские шрифты Казанского университета оказались в распоряжении Петербургского университета, в структуре которого, по царскому указу от 22 октября 1854 г., был создан факультет восточных языков. С перемещением Восточного разряда в Петербург «наш университет утратил характеристическую особенность, отличавшую его посреди прочих высших рассадников образования в империи», - говорится в отчете Казанского университета за 1854/55 учебный год(18). Что же касается ученых Казанской духовной академии, то их научные занятия мало соприкасались с тематикой исследований Н.Я. Бичурина. К тому же в учебных планах академии не предусматривалось изучение истории, культуры, языков народов Китая, Центральной и Средней Азии.
Первую попытку описать собрание рукописей Иакинфа, хранившихся в библиотеке Казанской духовной академии, предпринял приватдоцент восточного факультета Петербургского университета А.Е. Любимов, опубликовавший в 1908 г. обзорную статью в «Записках Восточного отделения Русского археологического общества»(19). В советское время научным описанием казанского наследия знаменитого востоковеда занимались ученые-востоковеды. В 1929 г. монголовед С.А. Козин, анализируя состав бичуринских рукописей из архивных фондов Азиатского музея Академии наук, отмечал количество и тематическую структуру казанских рукописей Иакинфа Бичурина и выдвигал вопрос об их издании. В 1930-х гг. китаевед-философ А.А. Петров установил, что после закрытия в 1920 г. Казанской духовной академии бичуринские рукописи поступили в Центральный государственный архив Татарской АССР. Здесь исследователь выявил и описал 10 рукописей из числа 16 рукописных произведений, пожертвованных Н.Я. Бичуриным родной академии. В отношении 6 необнаруженных работ он высказал предположение, что они могут находиться в неразобранном фонде этого архива. По ходатайству А.А. Петрова, «казанская часть перевода «Тун-цзянь ган-му» в 1936 г. была передана в ИВАН СССР и слита с томами VIII—XV, которые в последний отъезд Н.Я. Бичурина в Кяхту в 1835 г. оставались в библиотеке П.Л. Шиллинга в Петербурге и после смерти последнего поступили в библиотеку Академии наук».
Ряд важных уточнений в археографическом описании казанских рукописей Иакинфа Бичурина сделан в публикациях П.Е. Скачкова. Этот ученый, знаток научного наследия Н.Я. Бичурина, считал, что из всего комплекса его рукописей раньше всех квалифицированно и достаточно полно были описаны рукописи, хранившиеся в Казани.
Востоковеды не раз выдвигали вопрос о первоочередном издании ценнейших казанских рукописей Н.Я. Бичурина, посвященных историкогеографическому описанию Восточной и Средней Азии. В результате активной инициативы и при непосредственном участии известного ученого Л.Н. Гумилева, почитателя таланта отца Иакинфа, в 1960 г. Чувашское книжное издательство осуществило издание материалов трех его крупных работ из фондов ЦГА Татарстана.
Л.Н. Гумилев справедливо полагал, что сам Н.Я. Бичурин недооценил значения своего грандиозного труда, и, считая его важным лишь для историко-географических уточнений, не предпринял попытки издать его. Определяя ценность публикации свода рукописи Н.Я. Бичурина по исторической географии Восточной и Срединной Азии, М.Ф. Хван указывал, что его материалы «помогут специалистам, изучающим историю стран Дальнего Востока, проследить основание, расцвет и гибель древних городов Китайской империи и тем самым восстановить хотя бы фрагментарно застывшие следы жизни древних обитателей Азии — китайцев и их соседей»(20).
Еще сложнее определилась судьба книжных собраний Иакинфа Бичурина в составе библиотеки Казанской духовной академии. В отличие от рукописей ученого, хранившихся в академии, а затем в Государственном архиве Татарской Республики в едином составе, книги его уже после поступления в академическую библиотеку были разрознены по разным его отделам. После закрытия духовной академии в 1920 г. основная часть ее библиотеки перешла в распоряжение Казанского университета, а здесь для ее хранения не были созданы надлежащие условия. Очевидно, дирекция университетской библиотеки передала часть дублетных экземпляров книг Н.Я. Бичурина в библиотеки разных научных учреждений. В частности, в библиотеке Чувашского государственного института гуманитарных наук хранятся книги Иакинфа Бичурина «История первых четырех ханов из дома Чингисова» и «История Тибета и Хухунора», на которых имеются оттиски библиотечной печати Казанской духовной академии.
Для определения степени сохранности бичуринских книг, пожертвованных академической библиотеке, требуется тщательное исследование фондов библиотеки Казанского университета. Кстати, такие поиски предпринял казанский исследователь В.В. Аристов(21), который выявил в университетском книгохранилище около двух десятков сочинений Иакинфа с печатью и наклейкой библиотеки Казанской духовной академии. В их числе две книги («Земледелие в Китае» и «Китай в гражданском и нравственном состоянии») имеют дарственные надписи автора. Здесь же им обнаружены экземпляры «Китайской грамматики», подаренные Иакинфом профессору-китаеведу Д. Сивиллову и библиотеке Казанского университета. В числе уникальных находок Аристова и книга «Илиада» в переводе Н.И. Греча, изданная в 1829 г. в Петербурге и подаренная ученому-монаху с следующим автографом: «Почтенному отцу Иакинфу на память отличного уважения от переводчика».
Передавая свой дар родной академии, Н.Я. Бичурин в письме к ее ректору от 13 января 1849 г. предупреждал, что в списке книг, отправленных в Казань, «не все книги и рукописи означены, а некоторые остались при мне для справок при будущих трудах и впоследствии поступят в академию же, а частью могут, по их содержанию, получить другое назначение»(22). Болезнь помешала ученому заняться отбором своих книжнорукописных собраний для отправки в Казань. В конечном итоге после его кончины они остались в Петербурге и оказались в составе бичуринских фондов, хранящихся ныне в Рукописном отделе Российской национальной библиотеки и в Архиве востоковедов Петербургского отделения Института востоковедения Российской академии наук. По словам П.Е. Скачкова, это огромное рукописное наследие представляет собой исключительную ценность для истории отечественного востоковедения и создания научной биографии нашего «знаменитого хинезиста», как называли его современники.(23)
Благодаря поисковым исследованиям содержание основного корпуса рукописного наследия Н.Я. Бичурина, хранящегося в архивах и библиотеках Казани и Петербурга, ныне изучено довольно подробно. Однако описания рукописей ученого, помещенные в периодических изданиях разных лет, не дают полного представления об их количественном и качественном содержании. В настоящее время востоковедческая наука располагает огромным числом публикаций, в которых профессионально и многопланово разработана его творческая биография и показан реальный вклад в развитие отечественной и мировой ориенталистики.
Анализируя содержание рукописных материалов Н.Я. Бичурина, исследователи определили, что значительная их часть была опубликована еще при жизни ученого, а число неизданных работ не столь велико и составляет несколько десятков, среди которых выделяются переводы на русский язык китайских сочинений исторического, философского, географического и юридического содержаний. Из всех бичуринских переводов по грандиозному объему и научной ценности на первом плане стоит перевод 16-томного китайского сочинения «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му» («Зерцало всеобщее, правительству помогающее») — летописи Китайской империи, составленной сунским ученым Чжу Си и его учениками. Этот колоссальный труд (всего 45 тетрадей, 8384 листа), охватывающий огромный исторический период с древнейших времен до середины XVII столетия, по признанию самого Н.Я. Бичурина, не предназначался к изданию, а «служил для собственного употребления при справках». Его данные широко привлекались для подготовки многих творений ученого, в том числе его последнего труда «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». По мнению некоторых китаеведов, со временем у Бичурина появилось намерение сделать этот труд достоянием отечественной науки. «Первый том перевода настолько тщательно отредактирован, причем дважды (пометки чернилами и карандашом), что создается впечатление о стремлении автора заняться подготовкой истории к печати», - писала З.И. Горбачева.(24) Ученые-востоковеды считают, что своевременное издание этого труда и «Китайской хронологии», составленной Бичуриным в 1819 г., еще выше подняло бы авторитет великого русского синолога и обеспечило бы приоритет отечественной науки в изучении исторических памятников Китая.
Признавая исключительную ценность перевода «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му», сделанного Н.Я. Бичуриным, научные сотрудники Китайского кабинета Института востоковедения (З.И. Горбачева, Л.И. Думай и В.Н. Кривцов) в 1936—1939 гг. начали готовить его к изданию, но работа приостановилась из-за военных лет. Редакционная работа по изданию этого уникального перевода Иакинфа Бичурина возобновилась в 1951 — 1953 гг. Научные сотрудники Института востоковедения АН СССР З.И. Горбачева. Б.И. Панкратов, Г.Ф. Смыкалов, СМ. Кочетова и Г.О. Монзелер подготовили 16-томный перевод Иакинфа Бичурина «Зерцало всеобщее» как академическое издание к столетию со дня смерти великого ученого. К сожалению, издание не было осуществлено, ныне его машинописный текст и рукопись хранятся в Санкт-Петербургском филиале Института востоковедения РАН. «Издание и переиздание переводов и оригинальных работ Н.Я. Бичурина, прежде всего уже подготовленного востоковедами в 1950-е годы к печати «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му», важно не только для мирового китаеведения, но и для истории науки», - утверждал академик B.C. Мясников.(25)
Учитывая огромный интерес к трудам Н.Я. Бичурина, в 2002 г. Московский государственный университет им М.В. Ломоносова и Институт стран Азии и Африки в серии «Классики отечественного и зарубежного востоковедения» переиздали две его книги: «Китай в гражданском и нравственном состоянии» и «Статистическое описание Китайской империи». Обе книги подготовлены к изданию известными учеными-востоковедами К.М. Тертицким и А.Н. Хохловым. Наличие в обеих книгах обстоятельных вступительных статей, обширных примечаний-комментариев, написанных с использованием богатейшей литературы на русском и английском языках, позволяет рассматривать их как академические издания.
В составе неизданных рукописей Н.Я. Бичурина представлено несколько вариантов перевода «Сы-шу» (Четверокнижия) — важнейших классических конфуцианских книг, служивших главным предметом официального образования в Китае. На взгляд специалистов-китаеведов, многолетнее и упорное занятие Бичурина над переводом «Сы-шу», тщательное редактирование его текста, составление комментариев к нему дают основание предполагать о нереализованных намерениях ученого издать эту жемчужину китайской философской мысли. Если бы издание перевода «Сы-шу» было осуществлено, оно на целые десятилетия ускорило бы знакомство русскоязычных читателей с основными канонами Конфуция и его последователей.
Свидетельством, подтверждающим исключительные лингвистические дарования и огромную работоспособность Бичурина, является большое число оригинальных и переводных словарей, составленных им в период пребывания в Пекине и в годы служебной деятельности в Кяхте. Н. Адоратский обоснованно утверждал, что отец Иакинф первым из русских миссионеров в Пекине выступил инициатором составления китайско-русского словаря, стоившего ему, «по собственному уверению, больших усилий и издержек»(26).
Словарь составлялся в процессе переводческих занятий Бичурина, постоянно пополнялся «множеством выражений, употребляемых как в ученом, так и в разговорном слоге». По словам самого автора, словарь «при ежегодных поправлениях и пополнениях, четыре раза был переписан, потом в полноте значений и выражений поверен с китайским словарем под названием Кхан-си-цзы-дянь, подведен под русский алфавит по выговорам и снова переписан в девяти томах». В настоящее время этот многотомный труд, известный под названием «Тонический китайско-русский словарь», хранится в Научной библиотеке Петербургского университета. Помимо этого словаря, здесь находится также «Китайсколатинский словарь» в 14 книгах и «Китайско-русский словарь» в 10 книгах, автором которых условно считается Иакинф Бичурин. По данным китаеведа Л.И. Чугуевского, только в архиве Института востоковедения Российской Академии наук (Санкт-Петербург) хранятся пять словарей Н.Я. Бичурина, не имеющих авторских названий и указаний времени их составления. К сожалению, оригинальное словарное наследие Бичурина, по утверждению специалистов, не было использовано в должной мере составителями последующих словарей.
Богатый состав в научном наследии Н.Я. Бичурина неизданных китайских произведений по географии, юриспруденции, астрономии, нумизматике, медицине и другим отраслям знаний свидетельствует о стремлении ученого к энциклопедическому изучению Китая. Действительно, опираясь на богатейшее историографическое наследие китайского народа, Бичурин заложил основы научного изучения Китая во всех областях его жизни и утвердил приоритет отечественной науки в разработке кардинальных вопросов востоковедческой науки.
Современники ученого единодушно признавали высокие литературные достоинства его оригинальных трудов и научных переводов с китайского. «О. Иакинф хорошо владел русским языком и писал как светский писатель; жаль что он не имел образования, сообразного трудолюбию своему», - писал его биограф Н.С. Щукин(27). Советский востоковед Н.В. Кюнер, проведя тщательный анализ переводов Иакинфа с китайского оригинала, считал, что, несмотря на устарелость отдельных слов и грамматических оборотов, его переводы удовлетворяют современным повышенным требованиям науки. По его признанию, бичуринский перевод с китайского «не является просто дословным переводом, — это перевод, стоящий на высоком для своего времени уровне в литературном отношении; переводчик, схватывая смысл оригинала, нередко отступает от буквальной передачи китайского текста, делая его более понятным и доступным для русского читателя»(28). Несомненные литературные и научные достоинства оригинальных и переводных произведений Бичурина — результат его многолетних усиленных творческих занятий и исключительных дарований.
Будучи ученым-гуманистом с широкими демократическими взгляда ми, Никита Яковлевич Бичурин с глубоким уважением относился к культурным достижениям и судьбам других народов, постоянно проявлял свои симпатии и дружественное отношение к народам Центральной и Средней Азии. В своих многочисленных научных трудах и публицистических статьях он правдиво рассказал об исторических судьбах народов Китая и сопредельных стран. Глубоко эрудированный и принципиальный ученый, Иакинф боролся против многих антинаучных теорий и расистских измышлений по истории азиатских народов. Так, например, опровергая несостоятельную теорию прагерманского происхождения некоторых народов Центральной Азии, он писал: «Ученые Западной Европы еще обоняют в Чжунгарской атмосфере запах германизма... До каких нелепых заключений не доводит нас тщеславное стремление к открытиям при руководстве мечтательных предположений»(29).
Н.Я. Бичурин внес огромный вклад в изучение истории, исторической географии и этнографии народов Центральной и Средней Азии. Благодаря его переводным и оригинальным трудам историческая наука получила колоссальный объем сведений для разработки сложных проблем этногенеза, этнической и политической истории, исторической географии азиатских народов. Достаточно указать, что ни один исследователь древней и средневе