Место и роль СМИ в информационной войне против Ливана во время вторжения Израиля

Реферат:

Информационное оружие стало мощнейшим оружием современности. В наше время боевые фронты конфликтов характеризует война информационная, так как каждое реальное вооруженное столкновение сопровождается и нередко даже заслоняется кампанией СМИ.

Человеческое общество – это сложная информационная система. Войны – неотъемлемая часть истории этого общества. Они неизбежны в силу различий интересов и ценностных ориентаций сторон. Однако информационные баталии, вызванные реальными войнами, – это сравнительно новое явление нашей современности, поскольку «… ранее информационное оружие по критерию эффективность/стоимость значительно уступало другим средствам вооружения». Причин тому масса: природно-климатические условия, развитие науки, промышленности, технологий. В наши дни сложились условия для того, чтобы поток информации мог быть поставлен на конвейер, а сама информация стала мощным средством широкого применения. Более того, эти условия «позволили говорить об информационном оружии, как о наиболее значимом оружии современной эпохи».

Схема передачи информации «человек–человек» преобразовалась в схему «человек–техническое средство–человек». Информация, как правило, проста и дешева в производстве, распространении и восприятии. Она легко передаваема и быстро применима вне зависимости от расстояний, обладает способностью наносить колоссальный ущерб государствам. Не случайно понятие информационной безопасности стало составляющим понятия национальная безопасность.

Один из результатов информационной войны – «иррациональное поведение поверженных систем; это их единственный путь «встать на ноги». Иррациональное поведение – это хаос, это стихийная смута, это терроризм». А терроризм поражает мирное население, которое, не умея защищаться, и несет основные потери.

Кроме того, «…развивающейся тенденцией современного терроризма является попытка переноса соответствующих акций на телеэкраны, мониторы компьютеров, страницы газет и журналов». Террористы демонстрируют миру свои операции, а также пропагандируют цели и требования своих организаций. Ради достижения преимуществ на информационном поле боя они порой не брезгуют даже убийством своих сограждан, дабы приписать злодеяние врагам, а также охотно выставляют на всеобщее обозрение страшные кадры, запечатлевшие изуродованных жертв.

По сути, в ряде случаев подобными операциями из арсенала психологической войны террористы вынудили некоторые страны в той или иной мере менять свою политику, или, по меньшей мере, учитывать их информационное воздействие на собственное население.

Удары в информационных войнах наносят как правительства или руководства противоборствующих сторон, так и военные пресс-центры, как СМИ, так и блоггеры, воюющие на виртуальных фронтах в пространстве Интернета. Целью их борьбы является подрыв убежденности оппонентов и внушение им заданных взглядов на происходящее. И это возможно, поскольку при глобальности информации субъективные знания обретают объективность. Вместе с тем разная история государств, представляемых оппонентами, заставляет их по-своему воспринимать одну и ту же информацию. Поэтому для эффективного применения информационного оружия требуется знание истории, культуры, полиэтнической среды и тонкостей системы управления в лагере противника.

Одна из основных причин информационных споров – менталитет одного из субъектов конфликта, отказ делиться актуальной и общественно значимой информацией. Нередко это происходит постольку, поскольку источники опасаются обнаружить свою некомпетентность вследствие обнародования и анализа выданных ими сведений. Такого рода преграды вынуждают журналистов прибегать к рискованным, иногда незаконным способам получения информации. Полученные таким образом данные не всегда верны и это ведет к обострению споров оппонентов. Не меньший вес при этом имеют ошибки журналистов и редакций в освещении сложных событий. Основные причины, как правило, – очевидная некомпетентность в данной теме и скоропалительность в выводах.

В целом журналистский интерес к вооруженным конфликтам объективен. Для СМИ они источник горячей востребованной информации, стимулирующей их рейтинги. Вместе с тем следует заметить, что зачастую именно военные корреспонденты способствовали как разрешению, так и обострению подобных конфликтов. Здесь важна гражданская и профессиональная позиция журналиста.

Разрешение ситуации возможно при распространении объективной, правдивой и толерантной информации об очагах напряженности, о ее сути и развитии, о субъектах противостояния и их целях, о реальных человеческих и материальных потерях, о действиях властей и иных «игроков», о перспективах мирного урегулирования и вероятных последствиях. Так СМИ формируют представления о происходящем и нередко также диагностируют, прогнозируют и предлагают варианты разрешения ситуации. Важно, чтобы журналисты на войне были самостоятельным субъектом, – тогда становится возможным их влияние на развитие событий.

Способствование журналиста возникновению и (или) обострению конфронтаций происходит, когда он становится на одну из сторон и, как следствие, теряет адекватность оценки, становится носителем ее конфликтности, языка вражды и стереотипов. «На мотивационном уровне стереотипное восприятие вызывает стремление к простой для усвоения информации, схематизм при оценке фактов, их фильтрацию в соответствии с установкой, продиктованной стереотипом». В результате предвзятый журналист навязывает аудитории определенный односторонний взгляд, оспариваемую идеологию. Он становится «поджигателем мира» и «сеятелем паники» – причиной дефицита информации или источником целенаправленного дезинформирования, что особенно опасно в плане обострения конфликта на его ранней стадии. Не менее вредно акцентирование этнических и религиозных факторов, «прислонение к авторитету» (драматизация с помощью «экспертного» мнения, «надежных» статистических данных), а также навешивание ярлыков, поскольку «от навешивания ярлыков до создания образа врага – один шаг». Кроме того, «просто сообщая факты», вовсе «необязательно сознательно дезинформировать читателя или зрителя. Можно «просто» недобросовестно отнестись к проверке подлинности сообщения, умолчать о «неприятном» факте (…), перефразировать оппонента (…), опровергать чужое мнение посредством дискредитации высказавшего его человека (…), выдвигать ложные альтернативы (…), проводить некорректные обобщения (…), применять «двойной стандарт» в освещении «своих» и «чужих» (…), использовать ссылки на неопределенные источники (…), задавать в интервью предопределяющие ответ вопросы (…), вырывать высказывания из контекста (…), провозглашать безапелляционным тоном неочевидные и спорные утверждения (…) и т. п.». Такой подход лишает аудиторию «…возможности нравственно оценивать происходящее, формулировать к нему свое личное моральное отношение, вырабатывать безоговорочное неприятие несправедливости, жестокости, предательства – чем бы они ни оправдывались».

Многое зависит от приоритета в выборе темы, от частоты упоминания определенных фактов, от четкости формулировок. Кроме того, существует небезызвестный «эффект Си-эн-эн» – «прямые трансляции, организуемые этой компанией из зоны боевых действий, оказывают воздействие на политиков, на тех, кто принимает решения», сокращая, таким образом, их время на реакцию и влияя на ее адекватность.

Суть другой стороны медали в том, что в результате получается нигде не оговоренное столкновение двух противоположных начал – принципа свободы выражений мнений (получение, передача и распространение информации) и права на ограничение этих свобод в интересах безопасности государства и общества. Бенджамин Франклин четко выразил свои предпочтения: «Те, кто приносят свободу в жертву безопасности, не получают ни свободы, ни безопасности». Однако в наши дни сложно представить себе освещение войн без вмешательства военной цензуры. В сложных случаях все зависит от личной профессиональной способности журналиста найти компромиссное решение и выдать сбалансированную информацию и картинку.

Вторая Ливанская война июля-августа 2006 г. стала ярким примером превалирующего значения исхода информационных столкновений над военными.

Непопулярный в Израиле премьер ЭхудОльмерт пошел вразрез с политикой своего неожиданно сошедшего с политической арены предшественника – Ариэля Шарона и отреагировал широкомасштабными военными действиями на захват в плен израильских военнослужащих. Этот конфликт вырос в одну из самых длительных войн из всех, которые когда-либо вел Израиль со своими соседями, – в войну, стоившую беспрецедентного количества жертв со стороны израильского гражданского населения и ставшую во многом знаковой с точки зрения влияния информационно-пропагандистских баталий на ее исход.

Парадоксально, что Израиль, для которого столь важно благожелательное отношение мирового сообщества, лишь недавно начал всерьез ценить силу информационного оружия. Ведь в своем традиционном информационном противостоянии с палестинцами он неизменно проигрывал. В данном конфликте все было иначе, и первые удары в информационной борьбе нанес именно Израиль. Его основными пропагандистскими константами были требования освободить ЭльдадаРегева и ЭхудаГольдвасера и утвердить «победоносность Израиля». Результатом, как известно, стало информационное фиаско. В чем же ошибся Израиль, столь долго державшийся на пьедестале обладателя самой мощной и непобедимой армии в регионе, и каковы последствия этих ошибок для него, для его противника и для региона в целом?

Особенность данного конфликта состоит в том, что сопровождавшая его информационная война была еще более жесткой, чем реальная, и ее исход нанес мощнейший и непоправимый удар по устоявшейся репутации самого сильного государства в регионе. Беспрецедентный урон ей был нанесен не только в восприятии «победившего» противника и его сторонников, не только в мировом общественном мнении, но и во мнениях многих граждан самого еврейского государства.

Причина в том, что была нарушена традиционная сдержанность Израиля в ведении информационных войн.

С территории Израиля транслировали немало представителей арабских СМИ (Аль-Джазира, Аль Хура и проч.), а израильские журналисты проводили интервью по телефону с жителями Ливана. В принципе это было единственное средство, позволявшее им «заглянуть на ту сторону», поскольку за исключением единиц, обладавших двойным гражданством, и тех, кому удалось проникнуть на территорию Ливана с силами ЦАХАЛа, они не имели такой возможности.

В день начала военных действий израильскими ВВС была предпринята неудачная попытка уничтожения главной антенны телестанции противника «Аль-Манар». Всемирная федерация журналистов осудила Израиль, в ответ на что представители израильских СМИ покинули эту организацию¹³. Неблагоприятный информационный фон вынудил Израиль прекратить попытки уничтожения телестанции, но не помешал старанию внести помехи в новостные трансляции телеканала.

Кроме того, израильская армия координировала ведение пропаганды среди арабов посредством телефонных звонков и SMS с целью оказать психологическое давление и возложить вину за беды населения на «Хизбаллу». Со временем телефонным оружием овладел и противник Израиля.

В начале Израиль лидировал в информационных баталиях, однако вскоре перевес явно качнулся в пользу «Хизбаллы». Отчасти причиной тому стала жесткая израильская военная цензура, которой были вынуждены подчиняться все СМИ, в том числе и иностранные, независимо от способа передачи информации. Ужесточение цензуры последовало из-за поведения некоторых телеканалов, превращавших свои трансляции из приграничной зоны в своеобразное шоу, нередко с недопустимой, по мнению военных, наводкой на конкретную местность. К примеру, в немалой степени именно телевизионные репортажи, которые транслировали многие телеканалы, привели к тридцати прицельным ударам ракет по поселению Ирон.

Запрету цензуры подлежали сведения о последствиях ракетных ударов, время выхода граждан из бомбоубежищ, информирование в реальном времени о присутствии представителей власти на линии фронта, о месте падения ракет «Хизбаллы», о потерях вблизи стратегического объекта, о количестве жертв. К тому же по негласному соглашению не обнародовались имена и фотографии погибших до передачи сведений их родственникам. В первое время после инцидентов по тем же соображениям в израильских СМИ вообще не упоминали убитых, а только сообщали о наличии пострадавших.

Несмотря на то, что эту войну освещали журналисты из разных, порой полярных израильских СМИ, взгляды журналистов на происходящее были в основном схожи. Основной поток информации поступал от армии и от правительства. Единственным способом выявить что-либо дополнительно было обнаружение несоответствий между сведениями этих двух источников.

Самым успешным ударом в этой информационной войне стало раскрытие террористической угрозы взрывов самолетов в Великобритании 10 августа. Широкое освещение этой темы и связанных с ней проблем вытеснили неблагоприятное на тот момент для Израиля освещение конфликта с «Хизбаллой» (жертвы бомбардировки жилых кварталов в Ливане и потери ЦАХАЛа) и напоминало о позитивной антитеррористической направленности его действий. Игнорирование темы ближневосточных проблем в СМИ США привело к маршу-протесту против данной тенденции.

«Хизбалла», со своей стороны, по ее же официальным утверждениям в СМИ, не ожидала военной реакции со стороны Израиля. Однако она оказалась отлично подготовленной в плане информационном и гораздо более сильной в военном плане, чем кто-либо мог ожидать.

Для начала ливанская шиитская организация сумела наладить мощную технологическую базу, благодаря которой велся перехват и мониторинг телефонных разговоров в Израиле. Ответом Израиля стала организация помех связи в «горячем» регионе.

В отношении свободы потока информации «Хизбалла», а также власти Ливана и поддерживающего его Ирана и других арабских государств внешне почти не ограничивали представителей СМИ. Однако при этом «Хизбалла» умело превратила как собственных, так и иностранных журналистов в послушное орудие в своих руках, прицельно наводя их на нужные «Хизбалле» объекты, неизменно сопровождая корреспондентов и, в сущности, не оставляя им любого иного выбора.

В результате вразрез с воздействием пропаганды Израиля вместо раскола между шиитской «Хизбаллой» и суннитами Ливана было достигнуто их идеологическое сближение в борьбе против общего врага. Кроме того, пропаганда, показывающая желанную победу «Хизбаллы» в противостоянии с Израилем как свершившийся факт, принесла успешные плоды в восприятии как в арабском мире, так и в немалой степени в мировом общественном мнении: был положен конец многолетнему мифу о непобедимости ЦАХАЛа.

Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад открыл собственный Интернет-сайт, на котором на фарси, арабском, английском и французском языках наряду с собственной биографией и изложением общественно-политического кредо пригласил на теледебаты американского президента Джорджа Буша. Благодаря этому сайту и действиям иранских СМИ, способствовавших облегченному доступу международных экспертных и аналитических центров к определенным Интернет-ресурсам, была также осуществлена благоприятная подвижка в мировом общественном мнении в отношении образа ислама. Вопреки активной пропаганде США и Израиля против Ирана, представители последнего предстали не как подстрекаемая террористами толпа, а как организованно борющееся общество, способное к использованию передовых технологий. Попытки Израиля взломать сайт увенчались лишь временным успехом.

Другим преимуществом «Хизбаллы» и ее союзников была неблагоприятная для Израиля ассоциация его действий с акцией США в Ираке, которая в глазах мирового сообщества обрела устойчиво негативную окраску.

Кроме того, восприятие этой войны во многом наложилось на еще свежую память о предыдущем конфликте, завершившемся выводом израильских войск с территории Ливана в 2000 г. Это не было военным поражением Израиля, и, следовательно, принятое решение не являлось следствием признания слабости. Однако в арабском мире этот шаг расценивался иначе, и это была первая трещина в имидже военной непобедимости еврейского государства.

Наряду с этим благодаря успешной пропаганде со стороны «Хизбаллы» и ее сторонников на улицах Европы проходило множество митингов и демонстраций, организованных в поддержку Ливана. Мировые СМИ были наводнены репортажами о «зверствах израильской военщины» и откровенными документальными кадрами, запечатлевшими ливанских гражданских лиц на фоне дымящихся развалин.

Перевес в соотношении этих кадров против изображений руин на израильской стороне и рядами пластиковых мешков с погибшими израильскими солдатами явно зашкаливал не в пользу Израиля. Такой же результат давало сопоставление официальных цифр пострадавших среди ливанского и израильского гражданского населения. Информация о страданиях израильского населения Севера, как и об общей израильской позиции и реалиях, была гораздо слабее представлена в мировых СМИ.

Кроме того, не оправдал израильские ожидания ни факт предварительного разброса израильскими ВВС листовок, призывавших мирное население покинуть зону обстрела, ни то, что «Хизбалла» размещала свои боевые позиции поближе к постам ООН и прятала бункеры в населенных пунктах, прикрываясь гражданскими, как живым щитом, а затем демонстрировала миру результат «неадекватного применения силы» Израилем в виде откровенных кадров с изображением изувеченных жертв. Мировое общественное мнение осталось глухо и к очевидной асимметрии между четкой направленностью ракет «Хизбаллы» против израильского гражданского населения и стараниями Израиля поражать боевые силы противника.

Самые мощные удары сторон в этой информационной войне были нанесены в Интернете. По инициативе израильского МИДа тысячи израильских студентов, а вскоре и их единомышленники во многих странах мира включились в круглосуточный мониторинг различных форумов Сети. Их задачей было размещать и положительно реагировать на благоприятные для Израиля сообщения в блогах, разъяснять свою позицию и в результате менять знания и внушать своим оппонентам иные взгляды на происходящее. Более того, Международным союзом еврейских студентов была разработана специальная программа, связывавшая единой сетью членов союза и позволявшая им одновременно получать информацию о всех запросах, голосованиях и статьях, касающихся Израиля, и оперативно на них реагировать.

Стоит отметить, что в этой войне иные картинки действительно стоили тысяч слов, а сила воздействия была на стороне тех, что «хорошо смотрелись». Примечателен тот факт, что одни из наиболее ярких кадров, засвидетельствовавших ливанские бедствия, опубликованных в СМИ, оказались попросту бутафорскими. Англоязычные блоггеры, разоблачили подделки фотографов-стрингеров Рейтер, АП, АФП, снимавших поисково-спасательные операции в Кане. Этим они нанесли беспрецедентный для представителей Сети удар по репутации представителей СМИ, положили конец безуспешным попыткам пресс-секретарей израильского правительства и ЦАХАЛа «опровергнуть новый «кровавый навет» Кфар-Каны», заслонивший лозунги и цели, во имя которых Израиль пошел на военные действия, а также дали основной толчок к информационным баталиям в Интернете. Однако это не сильно изменило уже сложившееся впечатление о происходящем – кто первый опубликовал, тому и верят.

По заявлению ливанских властей, в Кане в результате израильского удара погибло 56 человек, в основном дети. Однако «на десятках снимков с места событий демонстрируются одни и те же два детских тела, в разных ракурсах, наиболее выигрышных с точки зрения эмоционального воздействия кадра на зрителя. Так должно было создаться впечатление множества детских трупов. Сопоставив тайм-код снимков нескольких фотографов, блоггеры убедились, что в течение часа (!) ливанский спасатель носил тело погибшего мальчика с места на место, «подставляясь» под телевизионные и фотокамеры». Режиссуру картинок подтверждали также их композиция и позы жертв. Те же выводы были сделаны и насчет трупа девочки. Потом стало ясно, что оба трупа перемещал один и тот же спасатель, прозванный в Сети «Зеленый шлем». Далее выяснилось, что жертв вдвое меньше, и что авторы подделок прибыли в сопровождении боевиков «Хизбаллы», которые потом направляли их съемки. Спасатель был опознан, как экспедитор районного морга из Тира – мальчик выглядел умершим, а не погибшим от бомбежки, поскольку его туда привезли.

Не менее показателен пример грубо отретушированных при помощи компьютерной программы «Фотошоп» фотографий очередных израильских бомбардировок Бейрута – на одной картинка «приукрашена» «клонированными» зданием и дополнительным дымом, на другой с помощью наложения слоев размножены израильские снаряды, падающие на город, на третьей к израильскому истребителю, выпустившему одну ракету, были пририсованы еще четыре. Кроме того, было две фотографии с одной и той же женщиной на фоне одного и того же разрушенного при бомбежке здания, но одна была датирована 24 июля, а другая – 6 августа.

Последний «шедевр» – ракета «Хизбаллы», якобы летящая в направлении израильского корабля. Автор, либо позволил себе подтасовку, либо получил сведения от боевиков, а такая информация, как правило, является военной тайной. Протесты «просочились» и в газеты, и Рейтер сдало автора, Аднана Хаджа.

Дополнительный подробный анализ видеоряда медийных мифов об израильских бомбардировках и «гуманитарной катастрофе» в Ливане сделал Антон Носик в статье «Утка по-ливански»:

– Использование архивной съемки за 14 февраля 2005 г. под видом «свежей». (Кадры, сделанные в центре Бейрута, на месте, где никогда не падал израильский снаряд, а был взорван сирийцами ливанский премьер-министр Рафик Харири и еще 16 человек).

– Снимки разрушенных домов с подписями об израильских бомбежках, подклеенными в далеких от места событий редакциях. На самом деле – это наследие затяжной гражданской войны. Их давняя история хранит гораздо более реалистичные для таких взрывов цифры потерь.

– «…Руины четырехэтажного здания, при подрыве которого террористом-самоубийцей в октябре 1983 г. в одночасье погибло 299 человек».

– Отсутствие картинки, иллюстрирующей называвшиеся гигантские цифры беженцев в Ливане (от 300 тыс. до миллиона) – «видеоряд, мимо которого не мог бы пройти ни один фотограф…». По соответствующим запросам в агентствах встречались страшные снимки, «…но никакой массовки крупней 20–30 человек в кадре не заметно». Исторический видеоряд потоков беженцев на Ближнем Востоке накоплен немалый, и как выглядит хотя бы десятитысячная толпа хорошо известно. Безусловно, были тысячи беженцев, но речь идет о подтасовке их численности, в частности, и об обвинениях шейха Насраллы в «чрезмерности» израильской реакции в целом.

Инцидент нанес мощный удар по репутации пишущих и снимающих журналистов. Кроме того, пострадало доверие аудитории к иллюстрациям и поколебалось общественное мнение.

Итак, в плане информационном победа, безусловно, была за «Хизбаллой». Фальсифицированные кадры и утрированная информация о жертвах среди мирных жителей в Ливане не повлияли на преимущественно антиизраильское общественное мнение, которое в существенной мере базировалось именно на этой дезинформации.

Кроме того, несмотря на частичный успех в решении поставленных тактических задач, Израиль столкнулся с неожиданно хорошо подготовленным в военном плане противником, который также освоил новейшие информационно-психологи-ческие технологии и научился умело манипулировать общественным мнением в отношении промахов соперника и своих собственных успехов.

И, наконец, главное: Израиль выполнил ряд поставленных перед собой тактических задач, но не реализовал ни одной из тех целей, под лозунгом которых он вступил в эту войну.

– Пленные израильские солдаты не были освобождены;

– Несмотря на серьезный урон, нанесенный инфраструктуре «Хизбаллы», она отнюдь не была сломлена в военном плане, а Насралла остался на своем посту.

Боевики террористической организации смогли устоять против мощнейшей армии государства-противника, внеся тем самым беспрецедентные коррективы в сложившийся баланс сил. Они не просто устояли, а продержались и вели боевые действия до конца войны. Более того, условия, сложившиеся в Ливане после выхода ЦАХАЛа, были благоприятны для «Хизбаллы» в плане восстановления, а также совершенствования и расширения боевых сил.

Во-первых, поскольку после войны ливанское правительство не могло не стать еще более беспомощным против обосновавшейся на территории его государства второй, инородной армии.

Во-вторых, ввиду того, что в силу своей сдерживающей и наблюдательной функции, а также вследствие отсутствия «кровной», жизненной заинтересованности в уничтожении «Хизбаллы» представители международных сил ООН не являются серьезной помехой для данной организации в ее дальнейшей деятельности.

В-третьих, поскольку исход войны не только укрепил, но и увеличил размеры финансовой поддержки «Хизбаллы» со стороны ее спонсоров.

И последнее: Израиль проиграл не только в глазах «Хизбаллы» и ее сторонников, не только в мировом общественном мнении, которое больше поверило доводам его противника, но и во мнении подавляющего большинства своих граждан. Об этом свидетельствует волна митингов, прокатившаяся по Израилю после войны и прходящих до сих пор. Израильтяне требовали отставки провального руководства (премьер ЭхудОльмерт, начальник генштаба Дан Халуц и министр обороны Амир Перец), втянувшего их в войну, стоившую стране необратимых человеческих и имиджевых потерь. Халуц уволился сам, вместо ПерецаОльмерт назначил Эхуда Барака, а сам Ольмерт до сих пор отказывается признать, то, что очевидно израильтянам, и продолжает упорно держаться за свой пост.

Было проведено расследование специально созданной «Комиссией Винограда», итоги которого до сих пор полностью не обнародованы. Предварительный отчет комиссии свидетельствует о несостоятельности неопытного в военных делах Ольмерта в принятии ответственных решений, о торопливости Переца и его невнимании к мнениям несогласных с намеченным планом специалистов, об импульсивности и непрофессиональностиХалуца, который действовал, не информируя правительство о разногласиях в армии, о недостаточной информированности всех последних правительств по проблемам безопасности страны, о слабой работе генштаба. Более скрупулезное изучение ливанского фронта (который по вине предыдущих правительств был покинут ЦАХАЛом и заменен силами «Хизбаллы», а не ливанской армии) должно было ясно выявить ограниченные возможности военной операции, которая также была чревата серьезным ударом по тылу, который (опять же по вине предыдущих правительств) не был должным образом подготовлен. Основная стратегическая ошибка, по мнению судьи Винограда, состояла в том, что «не был взвешен полный спектр вариантов…, чтобы сохранить в руках Израиля все возможности реагирования».

Многочисленные опросы и голосования в форумах свидетельствуют о чувстве горечи израильтян по поводу результатов и последствий этой войны. Ключевые слова большинства статей и комментариев к ним, касающихся войны и руководства: провал, поражение, неудачник, никчемность, увольнение, «Ольмерт, иди домой», досрочные выборы. Многим также непонятны усилия израильского правительства заверить Сирию в том, что Израиль не собирается с ней воевать, – и это притом, что Сирия в сотрудничестве с Ираном превратила руководство Ливана в свою марионетку, и при том, что именно она поставляла вооружение «Хизбалле». Другие считают, что у Израиля изначально не было шансов в этой информационной войне, учитывая огромное количество мусульман, живущих на Западе и активно поддерживающих «Хизбаллу».

Волна критики после войны обрушилась также на СМИ. Патриотичные израильтяне терпеливо молчали всю войну, веря обещаниям, лившимся на них с экранов телевизоров и со страниц газет. Да, вначале журналисты во многом поддерживали высокий морально-патриотический уровень армии и граждан. Однако они работали недостаточно профессионально и не утруждали себя выявлением более глубоких деталей и выводов. Лишь после войны израильтяне возмутились нелепо проведенной и столь дорогостоящей во всех отношениях кампанией и линией ее освещения в СМИ. Посыпались обвинения в ангажированности властям и нарушении этических принципов многими ведущими израильскими журналистами, а также в том, что в телестудии приглашались на интервью исключительно псевдоинформированные персоны, способные лишь поднять рейтинг телекомпаний, но не дать обществу нужную информацию. Кроме того, СМИ обвиняли в том, что во время войны все критические мнения намеренно приглушались, и даже в том, что СМИ, перейдя к разбору ситуации, превратились в рупор Насраллы и так и не смогли понять, что армия не может подстраиваться под «дэдлайн» прямого эфира.

6 сентября 2006 г. израильский Союз журналистов создал комиссию по проверке соблюдения этических принципов во время войны, которая посчитала большинство обвинений, предъявленных журналистам, необоснованными. При этом мнения аналитиков о выводах комиссии достаточно полярны, и некоторые видят ситуацию в ином свете. Но главное налицо: комиссия признала поверхностность, односторонность, избирательность и непроверенность львиной доли информации, исходившей от журналистов. После войны пришло осознание опасностей, которые может нести в себе информационная война, что отразилось в шквале статей на эту тему.

Ничего подобного не происходило в рядах «Хизбаллы». «Хизбалла» оценивает исход войны как свою безусловную победу, как военную, так и информационную. Вспомним первое открытое выступление Насраллы после войны: «Сегодня мы празднуем историческую, стратегическую и божественную победу». По его словам, «Хизбалла» стала сильной как никогда, и в ее распоряжении, несмотря на резолюцию ООН № 1701, осталось более 20 тысяч ракет. Насралла уверен в том, что 300 млн. арабов смогут завершить то, с чем успешно справились несколько тысяч. «Мы вошли в эпоху, в которой мы диктуем условия врагу; в мае 2000 года (время выхода ЦАХАЛа из Ливана) настала эра побед, и закончились времена поражений».

Однако не все так просто и это пока лишь информационная, имиджевая победа, поскольку иначе Насралла мог бы спокойно гулять по улицам городов Ливана, а не скрываться в секретных бункерах.

Арабский мир в целом убежден в победе «Хизбаллы» и поддерживает ее, хотя и среди его представителей встречаются «белые вороны», активно критикующие «Партию Аллаха» в частности, и радикальный ислам в целом. По словам АмацииБирама, главы Центра Эзри по исследованиям Ирана и Залива в Хайфском Университете, среди населения Южного Ливана есть много недовольных действиями «Хизбаллы»³¹. Однако открыто о негативном отношении мирного ливанского населения к «Хизбалле», говорят в основном лишь те, кто эмигрировал на Запад.

А Запад, как и многие в мировом сообществе, также, по большому счету, убежден в победе «Хизбаллы», что неудивительно, поскольку «Хизбалла» режиссировала и управляла всеми потоками информации из Ливана. Особо отличилась компания Би-Би-Си, которая не только предвзято освещала Вторую Ливанскую войну, но и накаляла ситуацию непрерывными поисками доказательств «преступлений Израиля против человечества». Непрерывно повторяющийся видеоряд ливанских бедствий укреплял впечатление разрухи, схожей с памятными картинами трагедий Второй Мировой войны. И это при том, что фотографии Бейрута, сделанные с воздуха, показывают точечность израильских ударов и опровергают созданное СМИ убеждение, что большую часть города ЦАХАЛ сровнял с землей.

Вдобавок к односторонним репортажам Би-Би-Си подробно информировала свою аудиторию обо всех антиизраильских акциях в Лондоне и умолчала о манифестации в поддержку Израиля. Кроме того, репортажи телекомпании не вдавались в подробности жизни тысяч израильтян в бомбоубежищах и тех из них (в том числе и детей), кто стал жертвой ракетных обстрелов. Зритель мог четко представить себя на месте мирного ливанца, но не на месте мирного израильтянина, так же страдающего от ужасов войны; он знал об ударе, нанесенном только турбизнесу Ливана, но не Израиля, о туманном будущем ливанских школьников, но не израильских. Наряду с этим он вряд ли мог уяснить, кто направляет и спонсирует действия «Хизбаллы» и какую угрозу она может представлять для всех стран, противостоящих террору и радикальному исламизму.

Более того, в результате дезинформирования со стороны СМИ на страницах печатных изданий стали появляться антисемитские высказывания и карикатуры (к примеру, британские газеты «Гардиан» и «Дейли Телеграф», норвежская «Дагбладэт», мексиканская «Эль Экономиста», южноафриканская «Санди Таймс», австралийская «ДзэЭйдж», а также новозеландская карикатура Тома Скотта и другие).

Опровержения прозвучали слишком слабо и поздно. К примеру, Ник Робертсон, международный спецкорреспондент Си-Эн-Эн признался, что его антиизраильский репортаж из Бейрута от 8 июля о жертвах среди гражданского населения в Ливане полностью управлялся «офицером прессы» «Хизбаллы»: «Они указывали нам, куда идти, и у нас, конечно, не было времени заходить в дома, поднимать обломки и смотреть, что под ними есть». Об этих подробностях узнала лишь американская аудитория телекомпании.

Подобных примеров давления на журналистов масса: Ричард Энжель из Эн-Би-Си, ЭлизабэтПалмэр из Си-Би-Эс и многие другие представители европейских телекомпаний показывали своей аудитории в сущности то, что хотела «Хизбалла». Репортер журнала «Тайм» Кристофер Олбриттон написал в своем блоге, что «Хизбалла» собрала загранпаспорта журналистов и что из-за ее угроз он не писал в своих репортажах о ракетах, ежедневно летящих в сторону Израиля. Искажения реалий Второй Ливанской войны способствовали как новым всплескам антисемитизма (нападения и убийства евреев в Сиэтле, осквернение урны с пеплом из Аушвица в Брюсселе), так и высказываниям подобного толка со стороны европейских политиков (член Британского Парламента сэр ПитэрТапсэл, премьер министр Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро). Безусловно, было несколько европейских политиков, журналов и аналитиков, выразивших свою поддержку Израилю, однако они были в явном меньшинстве.

Российские СМИ в подавляющем большинстве приняли традиционно антиизраильскую позицию. Термин «террор» почти не фигурировал в комментариях действий «Хизбаллы». Кроме того, «россияне активно транслировали пропагандистские заявления «Хизбаллы» (253 упоминания), в то время как израильская сторона выступила на отечественном ТВ лишь 36 раз». Соответствующее мнение о результатах Второй Ливанской войны превалирует в российском общественном мнении и поныне.

Израиль проиграл информационную войну, и его поражение стало поворотным как для каждого участника конфликта, так и для всего Ближнего Востока. Анализируемые в этой статье информационные баталии, а также методы манипулирования мировым общественным мнением стали объектом серьезных исследований во всем мире. Израиль подвергся серьезной внешней и внутренней критике и дал новую оценку влиянию информации на ход реальных войн. Сделанные выводы послужили толчком для серьезной реорганизации каналов информирования правительства, а также для других перемен как в системе безопасност