Империалистическая политика Германии на Ближнем Востоке в периоды Первой и Второй Мировых войн

Глава 1. Политика Германии на Ближнем Востоке (Турция)

1.1 Истоки ближневосточной политики Германии в конце XIX в.

1.2 Заключение германо-турецкого военного союза

1.3 Ухудшение положения Германии

Глава 2. Империалистическая политика Германии на Ближнем Востоке в период Второй Мировой Войны

Глава 3. Политические движения Германии на Дальнем Востоке (Китай, острова Тихого океана) в конце XIX - начале XX вв.

Заключение

Список использованной литературы


Введение

На рубеже XIX и XX вв. капитализм вступил в свою высшую и последнюю стадию - империализм. К этому времени крупнейшие империалистические державы в основном закончили территориальный раздел мира. Неравномерное экономическое и политическое развитие империалистических государств вызывало ожесточенную борьбу за передел уже поделенного мира, за получение сверхприбылей путем насильственного захвата новых рынков сбыта и источников сырья.

К 1913г. Германия занимала почти последнее место по числу колоний в мировой колониальной системе, отставая от Великобритании и Франции. Поэтому перед германским капитализмом встал вопрос о переделе мира. Началась экономическая экспансия, увеличился экспорт капиталов в Австро-Венгрию, Турцию, Китай. В конце XIX в. к империалистической экспансии, проводимой до этого Англией, Францией и Россией, присоединилась и Германия, обострилась борьба за рынки сбыта и источники сырья, распространившаяся на весь земной шар.

Еще в конце XIX в. Германия захватила в Тихом океане Каролинские, Маршалловы, Марианские острова, часть Самоанских островов. Она прочно утвердилась на Шаньдунском полуострове, навязав Китаю крайне неравноправный договор. Уже к 90-ым годам колонии Германии в 5 раз превышали её территорию, но были в 12 раз меньше английских.

При проведении колониальной политики Германия столкнулась с интересами Англии и Франции. Претендуя на Марокко, Германия вступила в конфликт с Францией, чуть не приведший к войне.

Проникновение Германии на Ближний Восток связано со строительством железной дороги Берлин-Багдад, которая явилась средством включения Османской империи в сферу немецкого влияния и подрыва позиций Великобритании в этом регионе. Вступая в борьбу за передел мира, германский империализм начал строительство мощного военно-морского флота. В связи с чем, на море обострились англо-германские противоречия, т.к. имперский флот стал вторым по величине после британского.

В начале века германские правящие круги доказывали необходимость расширения жизненного пространства для растущего населения. Война являлась их целью. В 1900 г. фон Бюлов занял должность рейхсканцлера Германской империи и министра президентства Пруссии, сторонник наступательной и экспансионистской внешней политики.

Чувствительный удар по германским планам утвердиться на Ближнем и Среднем Востоке нанесли две Балканские войны (1912-1913). В итоге первой из них Турция, находившаяся в сильной экономической зависимости от Германии, потеряла почти все свои территории в Европе. Вторая война закончилась поражением Болгарии, которая к этому времени сблизилась со странами германского блока. Предвидя неизбежность военного конфликта, германское руководство вело энергичную подготовку к войне.

В конце XIX столетия усилилась борьба империалистических хищников - США, Англии, Германии, Франции, России и особенно Японии за господство в бассейне Тихого океана, за окончательный раздел Азии и, в частности, Китая. «Одно за другим, европейские правительства, - писал В. И. Ленин в статье «Китайская война», напечатанной в газете «Искра», - так усердно принялись грабить, то бишь «арендовать» китайские земли, что недаром поднялись толки о разделе Китая» (21; с. 77).

Одним из методов развращения народных масс являлась как раз пропаганда и практика империалистической экспансии. Она должна была отвлечь внимание и помыслы трудящихся от их собственного тяжёлого положения, одурманить их шовинистическими лозунгами и развратить великодержавной, империалистической политикой.

В отличие от других европейских государств, начавших политику колонизации ещё в XVI веке, из немецких государств лишь Бранденбург в конце XVII века обладал небольшими колониальными владениями. Германия начала активную политику колонизации лишь в конце XIX века. Германская колониальная империя была образована в 1880-1890-х годах и просуществовала до конца Первой мировой войны, когда колонии были разделены между союзниками согласно Версальскому мирному договору.

Исследование проблем зарождения, хода и итогов первой и второй мировых войн породило обширную литературу в различных странах мира, однако политика Германии на рубеже веков осталась малоизученной.

Из новейших работ, где дан анализ политики великих держав на Дальнем Востоке в годы, предшествовавшие войнам и послевоенное время, следует отметить работы академика Г.Н. Севостьянова и исследование историка Е.Ю. Сергеева.

Целью данной курсовой работы является рассмотрение империалистической политики Германии на Востоке в периоды Первой и Второй Мировых Войн. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- раскрыть основные направления внешней политики Германии на Ближнем Востоке в конце XIX в. и начале XX в.;

- проанализировать политику Германии в период Второй Мировой Войны на Ближнем Востоке;

- выявить основные политические движения Германии на Дальнем Востоке на рубеже веков.

Предметом курсовой работы является политика Германии. Объектом исследования выступают политические процессы, охватившие Германию на Ближнем и Дальнем Востоке в XIX-XX вв.

Теоретической базой работы послужили научные труды таких ученых-историков, как М.Г. Нерсисян, Г.Н. Севостьянов, Е.Ю. Сергеев, Г.В. Пипия, Б.М. Туполев и другие.

Методологической базой работы являются эмпирический, сравнительно-исторический, историко-системный, интерпретационный методы.


Глава 1. Политика Германии на Ближнем Востоке (Турция)

1.1 Истоки ближневосточной политики Германии в конце XIX в.

В 1871 г. благодаря военным усилиям монархической Пруссии было завершено объединение Германии. Наступил конец политической раздробленности одной из крупнейших стран Европы. Это явилось событием широкого исторического масштаба, влияние которого на международные отношения эпохи сказалось незамедлительно.

С образованием Германской империи возникла новая ситуация, существенно изменившая расстановку сил не только на Европейском континенте, но и во всем мире. «Появился новый хищник, создалась в 1871 г. новая капиталистическая держава, развивающаяся неизмеримо более быстро, чем Англия. Это - основной факт»,- писал В. И. Ленин (21; с. 73).

Проблема объединения Германии назревала давно. Ее решения требовали национальные интересы немецкого народа, весь ход экономического и политического развития страны. «Немецкая промышленность и торговля настолько развились, сеть немецких торговых фирм, охватившая мировой рынок, так расширилась и сделалась настолько густой,- писал Фридрих Энгельс,- что система мелких государств у себя дома и бесправие и беззащитность за границей не могли быть далее терпимы» (19; с. 89).

В результате того, что объединение Германии произошло не революционным путем, а «сверху» (1; с. 13), под главенством милитаристского государства, последствия этого прогрессивного по идее исторического акта - воссоединения страны - обернулись несчастьем не только для немецкого народа, но и для многих других народов мира.

Аннексии чужих территорий сочетались в политике Германской империи с диктатом и запугиванием соседних государств-, с усилиями по сколачиванию военных блоков. Все это предпринималось ради достижения гегемонистских целей германского империализма в Европе.

Характерными признаками внешней политики империи стали различного рода политические комбинации, направленные на изоляцию «недавно побежденной»(1; с. 23) Франции, откровенно антирусская позиция в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг., постоянные попытки провоцирования европейских кризисов. В 1883-1885 гг. начались колониальные захваты Германии, следствием которых оказался англо-германский антагонизм, сыгравший важную роль в возникновении первой мировой войны.

Первопричиной германской экспансии - политической и военной - явились социально-экономические процессы, характерные для Германии в последней трети XIX в. Объединение Германии дало мощный толчок ее капиталистическому развитию. Ликвидация таможенных барьеров, свобода передвижения для населения, введение единой системы мер и весов, принятие единого торгового кодекса и другие подобные мероприятия, проведенные после объединения, обеспечили развитие общенационального внутреннего рынка, открыли широкие возможности для свободного развития промышленности и торговли. Начавшаяся вслед за этим капиталистическая индустриализация Германии сразу же взяла высокие темпы. Этому, в частности, способствовало получение 5 млн. фр. контрибуции после франко-прусской войны 1871 г., а также совпадение времени индустриализации с периодом крупнейших научно-технических открытий, приведших к коренным изменениям в технологии производства.

Как и в других передовых капиталистических государствах, индустриализация Германии сопровождалась появлением крупных промышленных предприятий, развитие которых в условиях капиталистических отношений вызвало к жизни концентрацию производства и связанные с ней концентрацию и централизацию капитала. Интенсивность процесса образования последних привела к быстрому возникновению монополистических объединений, которые на рубеже XIX и XX вв. превращаются в одну из основ всей хозяйственной жизни страны.

Капитализм эпохи свободной конкуренции в Германии сменился монополистическим капитализмом - империализмом. С этого времени стержнем внешней политики Германской империи становится захват новых территорий, распространение своего влияния на другие страны. «Погоня за колониями в конце XIX века, особенно с 1880-х годов, со стороны всех капиталистических государств,- писал В. И. Ленин,- представляет из себя общеизвестный факт истории дипломатии и внешней политики». В первых рядах участников этой «погони» оказывается кайзеровская Германия. На смену прежним гегемонистским устремлениям в Европе приходят великодержавные притязания на участие в «мировой политике»(21; с. 90).

Реальную основу этих притязаний составляли не воля канцлера, рейхсканцлера или членов его кабинета и не особенности «психологического склада» немецкой нации, а интересы монополистического капитала, для которого границы империи теперь уже становились тесными. Однако в условиях, когда мир оказался поделенным между другими империалистическими хищниками, новые территориальные приобретения могли быть осуществлены только насильственным путем, и монополистический капитал Германии, тесно связанный с прусско-юнкерским милитаризмом и опирающийся на «бюрократически сколоченный, политически охраняемый военный деспотизм»(24; с.56), безоговорочно выбирает этот путь. Он выступает наиболее решительным сторонником и инициатором насильственного передела мира.

В силу ряда особенностей, обусловивших крайнюю реакционность и агрессивность германского империализма, выдвинутая им программа экономической и политической экспансии, по сути дела, оказалась направленной на завоевание мирового господства.

Экспансионистская программа германского империализма предусматривала не только захват азиатских, африканских и южноамериканских владений Англии, Франции и некоторых других колониальных держав, но и расширение границ Германской империи в самой Европе за счет присоединения территорий Австрии и целого ряда областей, принадлежавших Голландии, Дании, Швейцарии, Франции и другим государствам. По расчетам идеологов германской экспансии, успех этой политики должен был привести к образованию «Великогермании», к созданию всегерманской «Срединной Европы» - своего рода сверхдержавы, которая диктовала бы свою волю всем остальным государствам мира.

Отторгнув от Франции Эльзас и часть Лотарингии (Франкфуртский мирный договор от 10 мая 1871 г.), германский милитаризм сформулировал печально известную доктрину «Натиска на Восток» («Дранг нах Остен»), над выработкой и пропагандой которой немало потрудились пангерманцы - эти самые воинствующие выразители идеологии агрессивного германского империализма (18; с. 23-24).

На Востоке германский экспансионизм вынашивал планы расчленения Российской империи, установления своего господства над обширными районами Прибалтики, Украины и Кавказа.

В захватнических устремлениях германского империализма особое место отводилось Ближнему Востоку, где перекрещивались политические и стратегические интересы основных империалистических держав, соперничавших между собой.

По замыслу вдохновителей германской экспансии, установление в этом районе экономического и политического преобладания Германии должно было обеспечить империи выход к Персидскому заливу и создание прочных позиций на подступах к Индии.

В качестве опорного пункта, откуда можно было бы начать распространение своего влияния на весь Ближний Восток, германские империалисты избрали Оттоманскую империю. Выбор этот был обусловлен не только стратегическим расположением владений султана на стыке трех материков - Африки, Европы и Азии, но и другими немаловажными факторами.

Еще во времена свободной конкуренции, когда политико-стратегические интересы Германии как единого государства на Ближнем Востоке еще отсутствовали, товары немецкого производства успешно прокладывали себе дорогу в самые отдаленные уголки обширной Оттоманской империи. Немецкие путешественники, исследователи, врачи и инженеры были желанными гостями при многих дворах местных правителей и в домах феодальной знати Турции.

Уже в этот период стал складываться ряд связей, которым в последующем, в эпоху становления и развития господства монополистического капитала, суждено было обрести существенное значение в немецко-турецких отношениях.

Победа Пруссии над Австрией (1866) и Францией (1871), объединение Германии и быстрый рост ее экономического и политического могущества производили огромное впечатление на всем Востоке, и прежде всего в Турции.

В глазах султана и его окружения для раздираемой центробежными силами национально-освободительного движения и феодального сепаратизма Оттоманской империи с ее отсталой экономикой и слабыми вооруженными силами пример Германии казался идеальным.

В представлении султана и его приближенных кайзер был образцом властелина, рейхсканцлер - образцом великого визиря, а опрусаченная армия Германии - примером организации вооруженных сил, призванных подавлять неверных внутри империи и устрашать врагов за ее пределами.

В Константинополе всегда высоко ценились и с большой охотой принимались услуги прусских военных советников и специалистов. Султанскому двору, встревоженному все чаще проявлявшейся слабой организацией собственной армии, явно импонировали вымуштрованные на прусский лад батальоны и полки (20; с. 134).

Одним из первых и наиболее известных военных специалистов, приглашенных в Константинополь еще до образования Германской империи, был прусский генерал Мольтке, ставший впоследствии фельдмаршалом Пруссии и начальником генштаба Германии. Именно Мольтке с 1835 по 1839 г. являлся инструктором турецкой армии и немало усилий приложил для ее модернизации с учетом изменений, происходивших в армиях европейских государств.

Мольтке активно содействовал разработке планов оборонительно-наступательных действий турецкой армии в Восточной Анатолии. Здесь, у самых границ Закавказья, под руководством будущего немецкого фельдмаршала производились топографические съемки. Мольтке были составлены первые крупномасштабные карты этого района, которыми пользовались в турецкой армии вплоть до первой мировой войны (20; с. 150-151).

В этих условиях в стране, естественно, быстро усиливались прогерманские настроения. Правящие круги Оттоманской империи все больше тяготели к политике тесных и многоплановых взаимоотношений с кайзеровской Германией. Многие влиятельные лица из окружения султана рассматривали сближение с Германией как защитную меру от усиливающегося давления великих держав. Сторонники прогерманского курса утверждали, что подобный курс - необходимый элемент традиционной для Турции политики самосохранения путем искусного лавирования при столкновении интересов враждующих между собой противников.

Наряду с этим обстоятельством важным фактором зарождения и роста заинтересованности правящей верхушки султанской Турции в военно-политическом союзе с Германией оказалось существенное различие, имевшее место в ближневосточной политике германского империализма, с одной стороны, и его англо-французских соперников - с другой. В то время как англичане и французы начиная с конца XIX в. делали откровенную ставку на расчленение Османской империи и захват ее владений, германские империалисты выступали с лозунгами о защите целостности и неприкосновенности территории Турции, ловко маскируя при этом свои намерения постепенно добиваться политического и экономического господства над всей султанской империей в целом.

В распространении прогерманских настроений на Востоке немалую роль сыграла и пропаганда пангерманцев. Целью пропаганды, развернутой пангерманцами в Турции, было доказать, что Германия является для Турции бескорыстно дружественным государством.

Важным этапом в этой пропагандистской кампании были речи кайзера Вильгельма, произнесенные им во время посещения Ближнего Востока.

Заявление кайзера о возвышенных чувствах ко всем мусульманам и своему новому другу - «королю всех королей и халифу всех халифов» султану Абдул Гамиду - расценивались некоторыми европейскими наблюдателями как красивый жест в адрес гостеприимного восточного монарха (15; с. 65).

В действительности же «паломничество» кайзера «в святые места» (15; с. 67) и его напыщенные заявления преследовали куда более реальные цели. И это отлично понимали немецкие банкиры и промышленники.

Рост политического влияния Германии в то время открывал широкие перспективы перед немецким монополистическим капиталом для проникновения в Оттоманскую империю.

Представители немецких деловых кругов настойчиво добиваются приобретения ключевых позиций в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве и финансах Турции еще с 80-х годов XIX в. Особенно упорно, как известно, добивались немецкие предприниматели права получения концессии на постройку Багдадской железной дороги, которая рассматривалась империалистами Германии как важнейшее средство укрепления влияния на Ближнем Востоке и осуществления своих планов дальнейшей экспансии.

В результате этой борьбы накануне первой мировой войны в руках Германии оказалось 67,5% всех капиталовложений в железнодорожное строительство в Оттоманской империи. Значительно возросла доля участия немецкого капитала в горнодобывающей промышленности и в некоторых отраслях сельского хозяйства, в частности в производстве хлопка, расширился также немецко-турецкий торговый обмен.

Одновременно с экономическим проникновением, но с большей интенсивностью шло усиление политического влияния германского империализма в Оттоманской империи.

Посылка военных миссий во главе с фон дер Гольцем (1883-1895) и Лиманом фон Сандерсом (1913-1918), реорганизация турецкой армии и ее перевооружение, подготовка офицерского корпуса в военных академиях Пруссии и т. п. обеспечили Германии прочные позиции в вооруженных силах и при султанском дворе (15; с. 78).

Чем больше усиливалось влияние кайзеровской Германии на Ближнем Востоке, тем откровеннее выступала она в поддержку внутренних и внешнеполитических акций султанского правительства Турции, в защиту территориальной целостности Оттоманской империи и за сохранение господства турецкого военно-феодального деспотизма над порабощенными народами.

Расчеты германских империалистов строились на том, что подобная политика, во-первых, давала возможность ослабления на Ближнем Востоке позиций конкурентов - старых империалистических держав, вынашивавших планы раздела Оттоманской империи; во-вторых, обширные территории, охраняемые от соперников штыками послушного сателлита, оказывались полем деятельности германского торгового и промышленного капитала, и, в-третьих, традиционная политика экспансионизма, проводимая турецким правительством, обеспечивала распространение германского влияния на новые районы.

К числу таких привлекающих Берлин районов относилось и Закавказье, извечный объект агрессивных устремлений захватчиков всех времен, в том числе и османов, которые со дня своего появления на Ближнем Востоке не давали покоя народам этого края (22; с. 34).

1.2 Заключение германо-турецкого военного союза

В декабре 1913 г. кайзер Вильгельм II принимал у себя в резиденции руководителя германской военной миссии в Турции генерала Лимана фон Сандерса, только что получившего назначение на должность командующего первым турецким армейским корпусом и ставшего членом высшего военного совета Османской империи.

Кайзер долго и увлеченно рассказывал генералу о политике Германии на Ближнем Востоке и будущих отношениях с султанской Турцией. Отношения эти, по мнению кайзера, должны были привести к безраздельному экономическому и политическому господству во владениях султана Германской империи. «Или германское знамя скоро будет развеваться над крепостью Босфора, или меня ожидает судьба ссыльного на острове Святой Елены», - говорил кайзер фон Сандерсу (15; с. 83).

Как бы продолжая эту же мысль, кайзер несколько позже писал: «Я возьму Месопотамию, Александрету, Мессину! Благоразумные турки терпеливо ожидают этой участи» (15; с. 88).

Так рассуждал всего за несколько месяцев до начала первой мировой войны о судьбе своих будущих союзников кайзер Германии Вильгельм II, незадолго до этого провозглашавший себя «другом всех мусульман» (15; с. 92). Это еще раз свидетельствовало о том, что Турция нужна была Германии лишь как объект осуществления своих империалистических планов.

В правящих кругах султанской Турции были люди, которые, объективно оценивая сложившуюся ситуацию, подозрительно относились к политике Германии и выступали за соблюдение нейтралитета в назревавшем конфликте между двумя группировками европейских держав. Однако весьма влиятельная группировка в младотурецкой верхушке правительства Турции, видя в агрессивных планах германских империалистов возможность реализации своих пантюркистских и панисламистских идей, жаждала скорейшего присоединения к Центральным державам. Она выступала за немедленное заключение оборонительно-наступательного союза с Германией. Эта группа начала зондировать почву на предмет заключения союза с Германией еще в 1911 г. Особенно активизировались прогерманские элементы после Балканских войн, когда над Турцией нависла угроза международной изоляции. Но Берлин в то время не давал своего согласия даже на предварительные переговоры.

Чтобы убедить своих турецких приверженцев не торопиться с формальным заключением союза, германская дипломатия прибегла в тот период даже к провокационному запугиванию возможными ответными акциями со стороны России, вплоть до применения ею вооруженных сил, якобы стоящих наготове у «почти открытых восточных границ» (22; с. 44) Оттоманской империи.

Установив фактический контроль над вооруженными силами Турции и имея активную поддержку ее самых влиятельных кругов, правительство Германии было уверено, что оно может склонить Турцию к заключению союза в любое время и поэтому не спешило с принятием на себя союзнических обязательств по отношению к Турции.

Практические соображения, которыми при этом немцы руководствовались, сводились к следующему: во-первых, они не хотели преждевременно обострять отношения с европейскими державами, и прежде всего с Россией; русская дипломатия, зная об антирусских настроениях в правящих кругах Османской империи, пристально следила за событиями в Стамбуле.

Во-вторых, было очевидным, что необходимое улучшение военно-экономического потенциала Турции требовало значительных затрат, которые могли быть покрыты только за счет внешних займов. Пока Турция оставалась нейтральной, эти займы можно было получить и от стран Антанты. Это избавляло Германию от бремени подготовки к войне своего весьма слабого союзника.

Отношение правительственных кругов Германии к заключению союза с Турцией, однако, резко изменилось после убийства сербской террористической организацией 28 июня 1914 г. в г. Сараеве наследника австрийского престола Франца Фердинанда, когда обстановка в Европе крайне накалилась и сомнений в близком начале большой войны не оставалось.

После обмена мнениями с некоторыми членами турецкого правительства в конце июля 1914 г., в соответствии с инструкциями кайзера, министерство иностранных дел Германии предложило послу империи в Стамбуле Вангенгейму поставить в известность турецкое правительство о согласии Германии начать переговоры о заключении союзнического договора.

У турецкой стороны, естественно, давно были готовы соответствующие предложения, с которыми она не замедлила ознакомить немцев. Турецкий проект договора предусматривал заключение оборонительного и наступательного союза против России на длительный период, а также предоставление Германии права командовать четвертой частью турецких войск в случае войны.

Однако турецкий проект договора не удовлетворял правительство Германии, и оно предложило свой проект, который и был принят за основу германо-турецкого тайного договора о союзе, заключенного 2 августа 1914 г., т. е. через день после объявления кайзеровской Германией войны России.

Договор был заключен на срок до конца 1918 г. и предусматривал защиту Турции лишь при нападении на нее России (ст. 4). В случае же объявления войны Турции другими государствами, в том числе союзниками России, Германия не обязана была выступать на стороне Турции. По договору фактическое руководство турецкой армией переходило в руки германской военной миссии (ст. 3). Это был один из неравноправных договоров, заключенных в угоду германскому империализму (22; с. 53).

Для судеб Закавказья германо-турецкий договор мог иметь крайне отрицательное значение. Он превращал Закавказье в случае возникновения конфликта не только в объект открытых захватнических устремлений империалистических сил, но и в непосредственный театр военных действий; в дальнейшем так оно и случилось.

Идя навстречу просьбам младотурецких руководителей и принимая во внимание военную неподготовленность Турции, представитель Германии еще во время подписания договора дал согласие на вступление Турции в войну де-факто лишь после проведения ею мобилизации и осуществления других мер по усилению обороноспособности страны.

С учетом этой договоренности турки немедленно объявили всеобщую мобилизацию. А чтобы выиграть время для ее проведения, Турция официально опубликовала заявление о соблюдении нейтралитета. Вместе с тем турецкая дипломатия предприняла попытки завязать закулисные переговоры с Россией якобы для заключения оборонительного союза.

О целях турецкого нейтралитета Джемаль-паша - один из членов неофициального «триумвирата» (Энвер, Талаат-паша, Джемаль), фактически правивший Турцией накануне и во время первой мировой войны,- в своих записках указывал: «Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время, мы ждали момента, когда наша мобилизация закончится и мы сможем принять участие в войне»(24; с. 60).

Одновременно с объявлением нейтралитета в восточных вилайетах Османской империи, граничащих с Закавказьем, было введено военное положение, усилилась охрана границы с Россией, активизировалась разведывательная деятельность турецкой резидентуры в пограничных районах.

В Стамбуле были получены настоятельные рекомендации из Берлина ускорить осуществление мер, могущих вызвать волнения и другие беспорядки среди мусульманского населения Кавказа.

По прямому указанию самого кайзера при генеральном штабе германской армии создается специальное подразделение, на которое возлагается организация подрывной деятельности в тылу противника. Это подразделение должно было, в частности, выйти на связь с националистическими деятелями Грузии, Марокко, Ливии и ряда других стран, находившихся под властью держав Антанты (21; с. 110). В Берлине надеялись таким образом организовать и активизировать сепаратистские движения, способные ослабить в какой-то мере военно-политический потенциал противников Германии.

Хотя прогермански настроенные младотурецкие лидеры, и прежде всего Энвер-паша, были довольны заключением союза с Германией, однако на первых порах Турция не особенно торопилась с выступлением против Антанты. В Стамбуле какое-то время выжидали, и эта выжидательная позиция не осталась незамеченной правительством Германии. В связи с этим в посольство Германии в Стамбуле поступили одно за другим предписания с требованиями Берлина сделать все, чтобы максимально взвинтить антирусские настроения в Турции.

Кроме того, чтобы крепче связать Османскую империю с Тройственным союзом и сделать турецкое правительство более послушным, правительство кайзера Вильгельма II обещало туркам оказать содействие в ликвидации капитуляционного режима, возврате Турции ряда территорий, когда-то входивших во владения султана, а также оказать финансовую помощь Турции и максимально учесть турецкие интересы в послевоенном устройстве Европы и Ближнего Востока.

Конкретно авансы Берлина турецкому правительству выглядели так. Германское правительство через своего посла Вангенгейма передало туркам согласие на расширение территории Османской империи на Востоке за счет присоединения к ней некоторых областей Закавказья. Однако, имея в виду собственные интересы в Закавказье, германское правительство точно не указывало, какие именно области Закавказья оно намерено отдать Турции. В соответствующем письме Вангенгейма великому визирю Сайду Халиму по этому поводу говорилось лишь о расширении территории Турции на востоке таким образом, «чтобы она имела прямую связь с мусульманскими элементами в России» (19; с. 80).

Робкие колебания в правящей верхушке младотурок быстро были преодолены, и Германия гарантировала себе вступление Турции в войну против стран Антанты.

Подготовка Турции к войне была значительно ускорена после 10 августа, когда германские военные корабли «Гебен» и «Бреслау» под командованием адмирала Сушона вошли в Дарданеллы. Турецкое правительство, опасаясь протестов со стороны правительств стран Антанты, оформило фиктивную покупку этих кораблей. На кораблях были подняты турецкие флаги, на немецких матросов надеты фески, а адмирал Сушон провозглашен командующим турецкими морскими силами (2; с. 67).

В этот же период в Турцию начинают прибывать значительные контингента немецких военнослужащих, доставляются военное снаряжение и боеприпасы. Уже к началу сентября 1914 г. все важнейшие посты в турецких вооруженных силах или находились в руках немцев, или контролировались ими. Кроме того, на каждом военном корабле, входящем в турецкий флот, находился немецкий офицер, к каждому укрепленному пункту береговой обороны был прикомандирован немецкий специалист. Примерно с середины августа турки начали интенсивно укреплять район Эрзерума и другие опорные пункты, расположенные вдоль границы с Россией. Под руководством и при непосредственном участии немецких специалистов возводились фортификационные сооружения, устанавливались орудия, завозились боеприпасы и провиант для крупных воинских соединений.

Для инспектирования подготовки турецких войск к боевым действиям на Востоке 18 августа в Эрзерум прибыл сам Лиман фон Сандерс в сопровождении многочисленной группы немецких офицеров (15; с. 102).

С первых чисел сентября в непосредственной близости у русско-турецкой границы начали появляться конные разъезды и отряды турецких солдат, немецкие и турецкие офицеры открыто проводили рекогносцировку местности. Участились случаи провокаций на границе. 15 и 23 сентября в районе Карса имели место стычки между русскими солдатами и вторгшимися турецкими отрядами. К середине октября у кавказской границы уже были сосредоточены основные силы 3-й турецкой армии, подкрепленные четырьмя курдскими кавалерийскими дивизиями. Общая численность войск к этому времени достигала 135 тыс. человек.

Этими силами Турция, согласно разработанному немецкими советниками плану, должна была нанести удар по Закавказью и, завязав бои на его территории, сковать там русские войска с тем, чтобы лишить генеральный штаб русской армии возможности использовать эти части в качестве подкрепления для западного фронта.

Пока боевые действия в Европе развивались для германской армии благоприятно, немцы не предъявляли к туркам особых требований, не настаивали на открытом выступлении турецкой армии на стороне Германии. Однако после вторжения русской армии в Восточную Пруссию и поражения кайзеровских поиск на Марне (сентябрь 1914 г.), а также разгрома австро-венгерских войск в Галиции правящие круги Германии предприняли усиленный нажим на Турцию, чтобы она немедленно вступила в войну.

Посольству Германии в Стамбуле было дано категорическое указание подтолкнуть правительство Турции к открытию военных действий с тем, чтобы оттянуть русские войска к Кавказу и блокировать сообщение России с союзниками через черноморские проливы. Одновременно Германия предоставляет Турции крупный заем (100 тыс. фр. золотом) (14; с. 55).

Под давлением немцев в Стамбуле еще в сентябре принималось решение направить флот к берегам России, предпринять высадку десанта в районе Одессы и на Кавказском берегу. Но затем турецкое правительство отчасти под влиянием сторонников политики нейтралитета, отчасти опасаясь последствий планируемой акции, изменило свои намерения.

Тогда правящие круги Германии, чтобы заставить Турцию немедленно вступить в войну, решили использовать свое влияние в турецких вооруженных силах. Замысел при этом состоял в том, чтобы «совершенно неожиданно напасть на русские черноморские порты, действуя одновременно всеми боеспособными кораблями объединенного германо-турецкого флота, и произвести настолько значительные разрушения, чтобы ни Россия, ни Турция не могли уже пойти на попятную» (8; с. 23).

При содействии Энвер-паши немцам удалось реализовать свой замысел и поставить Турцию перед «совершившимся фактом» (8; с. 31). 22 октября Энвер-паша подписал продиктованный немцами секретный приказ, обращенный к объединенному германо-турецкому военно-морскому флоту, в котором было сказано: «Турецкий флот должен добиться господства на Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны, где бы вы его ни нашли».

27 октября под предлогом проведения военных учений германо-турецкий флот вышел в Черное море. Здесь в открытом море личному составу кораблей был объявлен приказ о нападении на русский флот и поставлены конкретные боевые задачи (4; с. 26).

29-30 октября германо-турецкий флот совершил нападение на Севастопольский порт, а также порты Одессы, Феодосии и Новороссийска. Было потоплено несколько русских пароходов и одно французское торговое судно, из военных кораблей удалось потопить канонерскую лодку «Донец» и заградитель «Прут». Береговые сооружения указанных портов подверглись существенным разрушениям.

2 ноября Россия объявила войну Турции. На следующий день, 3 ноября 1914 г., в Закавказье начались боевые действия (3; с. 29).

Для достижения захватнических целей, как уже отмечалось, кайзеровская Германия стремилась использовать в своих интер

Подобные работы:

Актуально: