Социальные и организационные проблемы военных реформ 20-30-х годов ХХ века

Социальные и организационные проблемы военных реформ

20-30-х годов XX века

В отечественной истории на различных этапах экономического, политического и социального развития государства неоднократно проводились коренные изменения и преобразования в военном строительстве, в сфере решения оборонных задач в целом (реформы Ивана IV в середине XVI в., Петра I в первой четверти XVIII в.; Д.А. Милютина в 60-70-х гг. XIX в., в 1907-1912 гг. после русско-японской войны). В советский период после создания РККА были проведены реформы в 1923-1925 гг. и накануне Великой Отечественной войны, сыгравшие важную роль в развитии Вооруженных Сил.

Общим для этих реформ была ориентация прежде всего на совершенствование боевого элемента армии: оснащение ее современными техническими средствами борьбы, использование более рациональных способов комплектования людскими ресурсами, изыскание наилучшей организационной структуры войск, приемов и способов вооруженной борьбы и др. Однако, как правило, социальная сторона обустройства армии отодвигалась на второй план и не находила полного разрешения.

Прежде всего, необходимо отметить, что первая после создания РККА советская военная реформа 1923-1925 гг. по своим экономическим причинам имела вынужденный характер, т.к. истощенное первой мировой и гражданской войнами народное хозяйство Советской России не могло выдержать тяжести содержания современной боеспособной армии. После окончания гражданской войны и иностранной интервенции крупная отечественная промышленность производила почти в 7 раз меньше продукции, чем в 1913 г., по размерам добычи угля и нефти страна была отброшена к концу XIX в., по производству чугуна - к уровню второй половины XVIII в. Большая часть металлургических, машиностроительных, оборонных заводов бездействовала или работала на ограниченную мощность. С другой стороны, временная стабилизация капиталистического хозяйства и международной обстановки снижали угрозу внешней безопасности СССР и на определенное время позволяли развернуть фронт работ по восстановлению народного хозяйства страны в условиях мирного строительства.

Содержание почти пятимиллионной армии в этих условиях ложилось непосильным бременем на экономику страны, отвлекало основную часть наиболее трудоспособного мужского населения от производительного труда и грозило тяжелыми социальными последствиями. Поэтому уже с 1921 г. началось последовательное сокращение Вооруженных Сил. В течение трех-четырех лет их численность была уменьшена более чем в 10 раз (доведена до 500 тыс. чел.). С точки зрения обеспечения обороноспособности страны это было очень радикальное и рискованное решение, но без него было невозможно проводить кардинальные социальные изменения на путях новой экономической политики.

Декретом ВЦИК и СНК от 28 сентября 1922 г. «Об обязательной воинской повинности для всех граждан РСФСР мужского пола» подтверждался принцип обязательной службы трудящихся, но в армию теперь стали призывать не с 18-ти, а с 20-летнего возраста. С 1925 г. призывной возраст был повышен до 21 года, что давало значительные резервы рабочей силы для использования в народном хозяйстве.

Важнейшей сутью военной реформы являлось введение смешанной системы комплектования и подготовки Вооруженных Сил, заключавшейся в сочетании территориально-милиционной системы с кадровой. Переход к смешанной территориально-кадровой системе был объявлен декретом ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1923 г. «Об организации территориальных войсковых частей и проведении военной подготовки трудящихся». Он занял ведущее место в реорганизации Красной Армии в условиях мирного времени. Если к концу 1923 г. на территориальное положение было переведено всего 20% стрелковых дивизий, то к концу 1924 г. их уже имелось 52%, в 1928 г. - 58%. Территориальные части занимали доминирующее место в составе Красной Армии вплоть до второй половины 30-х гг.

Составлявшие ограниченную часть Вооруженных Сил, кадровые соединения были постоянно укомплектованы личным составом и вооружением и находились в относительно высокой степени боевой готовности. К ним относилась значительная часть дивизий приграничных округов, технические части, военно-морской флот. В подавляющем же большинстве частей и соединений, комплектовавшихся по территориально-милиционному принципу («Местные войска»), постоянно имелось только 16% штатного командного и рядового состава, основную же часть воинского контингента составлял переменный состав - призванные на военную службу красноармейцы, которые находились на казарменном положении только в короткие периоды учебных сборов, все остальное время жили дома и занимались обычной трудовой деятельностью. Это значительно снижало военные расходы государственного бюджета и способствовало увеличению трудовых ресурсов в народном хозяйстве, но не могло не отражаться на уровне боеготовности армии. «Конечно, если бы перед нами был выбор между 1,5-2-миллионной кадровой армией и нынешней системой милиции, - подчеркивал М.В.Фрунзе, - то с военной точки зрения все данные были бы в пользу первого решения. Но ведь такого выбора у нас нет».

В ходе военной реформы была произведена замена смешанной денежно-натуральной сметы чисто денежной, что переводило все содержание Красной Армии на платный принцип. Максимальное сокращение армии позволило не только сэкономить значительные средства для восстановления и развития разрушенного войной хозяйства страны, но и увеличить ассигнования на воссоздание оборонной промышленности. Но общее снижение военных расходов усугубило тяжелые условия жизни, службы и быта оставшегося контингента кадровых войск в социальном отношении.

Остро заявила о себе самая жгучая в то время жилищная проблема. Казарменный фонд, созданный еще в дореволюционный период по норме 1,5 кв. м на чел., был сильно разрушен и устарел. Наиболее обустроенные казарменные здания были потеряны в Польше, Прибалтике, Молдавии, Финляндии. Ремонт казарм требовал колоссальных средств, которыми государство не располагало. В оставшихся пригодными для жилья казармах с большим трудом удавалось разместить переформированный кадровый контингент, но без каких-либо элементарных удобств (водопровод отсутствовал, имевшееся печное отопление требовало в зимних условиях большого количества топлива, нормы на которое были абсолютно малы). На ремонт казарм сметой предусматривалось всего 15% от потребности.

В тяжелом положении с жильем находился командный состав. Из его числа сколько-нибудь сносно было обеспечено квартирами только 30%, а остальные 70% размещались либо на частных квартирах, либо по нескольку семей в одном помещении. Не лучше обстояло дело с вещевым имуществом в снабжении войск. Недоставало одежды, а имевшаяся была низкого качества. Кризисное состояние сложилось с постельными принадлежностями (простыни, одеяла, наволочки, матрасы и др.). Ими войска были обеспечены менее чем на 50%. Следует, к сожалению, заметить, что и в последующем несколько десятилетий солдат спал на матрасах и подушках, набитых сеном или соломой.

Урезка бюджета жестко сказалась в области гигиены. Хотя в войсках и снизились заболевания, но угроза эпидемий осталась: на баню и стирку в месяц на каждого красноармейца выделялось всего по 30 коп. Несколько лучше обстояло дело с продовольствием. Норма продовольственного довольствия содержала 3012 калорий, но она была ниже оптимальной на 300-600 калорий (в сравнении с нормами буржуазных армий).

Сокращение армии позволило высвободить определенную часть денежных средств для повышения норм оплаты военнослужащих. Красноармеец стал получать 1 р. 20 коп. вместо прежних 35 коп. в месяц. С командным же составом положение оставалось бедственным, несмотря на то, что ему денежное содержание было повышено на 38%. Даже при этой прибавке, оно продолжало составлять менее трети нормы бывшей царской армии.

Весьма удручающее положение с денежным содержанием сложилось у командного состава запаса, привлекавшегося для вневойсковой подготовки. За один учебный час им платили 5 коп., а комсоставу из безработных - 9 коп. Все рядовые «терармейцы», привлекавшиеся на войсковые сборы, должны были обеспечивать себя одеждой, постельными принадлежностями, продовольствием за собственный счет.

Улучшение социально-бытовой инфраструктуры Красной Армии в связи с сокращением войск, недостатком средств, не могло быть даже в самой неотложной мере разрешено в ходе реформы. Ее совершенствование откладывалось на последующие годы. В ходе реформы не нашла должного отражения такая проблема, как пенсионное обеспечение и трудоустройство комсостава, уволенного из рядов армии. Значительная часть из них оказалась безработными и без средств к существованию. Стремление удешевить расходы на армию и одновременно поддержать ее боеспособность и боеготовность на желаемом уровне достигалось преимущественно за счет ущемления социальной сферы, хозяйственно-бытовых нужд.

Демилитаризация СССР в период нэпа наглядно видна при сравнении с масштабами военного строительства за рубежом. Численность РККА была на 183 тыс. меньше, чем во Франции, на 17 тыс. меньше, чем у Польши, Румынии и стран Прибалтики вместе взятых. СССР на каждые 10 тысяч жителей содержал 41 солдата, Польша - около 100, Франция - 200. В СССР командир роты получал 53 руб., в Германии (при пересчете курса) - 84 руб., во Франции - 110 руб., в Англии - 343 руб.

Несмотря на тяжелое материально-бытовое положение военнослужащих и низкую техническую оснащенность войск, военно-политическое руководство страны ставило перед командованием Красной Армии не только задачи боевой подготовки войск, но и привлечения их в массовых масштабах к выполнению строительных, сельскохозяйственных и других вневойсковых народнохозяйственных работ.

Личный состав многих соединений частей Красной Армии непосредственно участвовал в строительстве Днепрогэса, Харьковского и Челябинского тракторных заводов, Магнитогорского и Кузнецкого металлургических комбинатов, Краматорского завода тяжелого машиностроения, в освоении труднодоступных районов Севера, Сибири, Дальнего Востока, железнодорожном строительстве, в прокладке московского метрополитена и др. В постановлении Реввоенсовета СССР от 30 января 1930 г. «Об участии Красной Армии в колхозном строительстве» перед военным командованием была поставлена задача подготовить из числа рядового и младшего командного состава 100 тыс. руководящих и технических работников для деревни. Систематическое участие принимали красноармейцы в уборке урожая во многих районах страны. За успешное выполнение народнохозяйственных заданий более 20 соединений Красной Армии в 20-30-х годах были удостоены государственных наград, в т.ч. 1-я Запорожская Краснознаменная дивизия, 39-я Иркутская стрелковая дивизия, Челябинская стрелковая дивизия, 23-я стрелковая дивизия и др.

Негативным фактором социального развития общества и армии следует признать нереальность планов партийно-политического руководства о ликвидации неграмотности населения в самые сжатые сроки - в течение трех-четырех лет.

В 20-х и начале 30-х гг. на военную службу одно за другим шло пополнение, практически сплошь безграмотное и малограмотное. Например, воинский призыв 1902 г. рождения, несмотря на специальный отбор, оказался на 20% безграмотным и 25% малограмотным. Призывы в национальных республиках вскрыли еще более удручающее положение. Среди призывников Грузии было свыше 50% безграмотных, Армении - 85%, Азербайджана - еще более. Низкий общеобразовательный и культурный уровень призывников самым отрицательным образом сказывался на боеспособности армии вплоть до начала Великой Отечественной войны, несмотря на относительное увеличение числа молодежи, получившей низшее, начальное или неполное среднее образование.

Тем не менее, Красная Армия стала школой не только боевого обучения, но и привития культуры, повышения образования, воспитания бойца как гражданина. В войсковых частях были введены в штат учителя, созданы более 4500 «ленинских уголков», - где бойцы могли проводить свой досуг и самообразование. В армии развертывалась клубная, кружковая и библиотечная работа, сыгравшая огромную роль в культурном воспитании миллионов будущих защитников страны. Если в 1923 г. из армейских библиотек было взято для чтения 6,4 млн. книг, то в 1924 г. эта цифра возросла до 10 млн. Во многих гарнизонах открывались Дома Красной Армии, сеть киноустановок выросла до 420. Массовое распространение получила газетно-журнальная информация. Началось издание еженедельных территориальных и национальных газет, в т.ч. 23 газет армейских, окружных, флотских с тиражом 60 тыс. экз. ежедневно. В течение двух лет армейской службы в войсках удавалось снижать число безграмотных красноармейцев до 12%.

Культурно-воспитательные условия армейской жизни формировали более грамотных людей, которые после демобилизации заметно выделялись среди малообразованных обывателей города и деревни и занимали многие руководящие посты на местном уровне. Однако средняя и высшая руководящая элита общества формировалась главным образом не из рядовой красноармейской среды, а из состава партийной и комсомольской номенклатуры, тесно связанной с органами внутренних дел.

Стоимость социально-бытовых услуг и содержания одного военнослужащего возросла с 1924 по 1926 г. на 90 руб., но даже это небольшое увеличение благоприятно сказалось на политико-моральном состоянии вооруженных сил. Из года в год моральное состояние армии заметно улучшалось. Это проявлялось, в частности, в резком сокращении такого тяжкого преступления, как дезертирство. От него не была избавлена Красная Армия и в ходе гражданской войны, и в послевоенные годы. В 1923г. от общей численности вооруженных сил дезертиры составляли 7,5%, в 1924г. - 5%, в 1925г. их число сократилось до 0,1%. Строгая воинская дисциплина, беспрекословное исполнение уставных требований и приказов командира, борьба с распущенностью и неряшливостью все больше находили поддержку и понимание огромного большинства личного состава армии. Рядовой состав в своей массе сознательно и убежденно шел навстречу всем требованиям служебного, гражданского долга.

Расширение территориальной системы обучения призывных контингентов требовало преодоления немалых трудностей социального характера. На всей территории страны было развернуто 4500 учебных пунктов. Но это было крайне недостаточно. Во многих регионах допризывники вынуждены были идти на эти пункты на расстояние свыше 100 км, что закономерно вызывало нарекания и недовольство. Чтобы исправить положение, необходимо было расширить сеть учебных пунктов с радиусом охвата хотя бы до 25 км (суточный переход). Это означало увеличение их числа по крайней мере в два раза, следовательно, нужны были дополнительные ассигнования, а также особая забота об их обустройстве со стороны военного ведомства и местных властей.

Необходимость преодоления сложившихся трудностей, особенно социального характера, с которыми столкнулась военная реформа 1923-1925 гг., нашла свое отражение в постановлении III съезда Советов Союза «О Красной Армии» (май 1925 г.). Одобрив мероприятия проходившей реформы, съезд обязал правительство привлечь к активному участию в деле усиления обороноспособности страны все общесоюзные и союзно-республиканские ведомства, а также общественные организации. Съезд поручал ЦИК и СНК провести в 19251926 бюджетном году такие практические меры, как увеличение отпуска средств на улучшение материально-бытового положения армии; качественное и количественно улучшение всех видов довольствия, квартирно-казарменных условий (ремонт, новое строительство, оборудование казарменных помещений), расширение квартирно-жилищного фонда командного состава путем бронирования жилой площади в пунктах расквартирования воинских частей, проведения бронирования во всех гражданских учреждениях, предприятиях и заведениях для должностей, подлежащих исключительному замещению демобилизованными из рядов армии и флота и приравниванию их в отношении условий поступления на работу к членам профсоюзов; улучшение обеспечения пособиями инвалидов войн; принятие особого положения о пенсионном обеспечении командно-начальствующего состава армии; обеспечение реального осуществления Кодекса льгот для красноармейцев и др. Данное постановление способствовало снятию социально-экономического напряжения в армейской среде.

При наличии скудных средств, в условиях социальной неустроенности, всеобщей бедности и бескультурья смешанная кадрово-территориальная система армии продержалась практически до осени 1937 г. За это время численность кадрового контингента Красной Армии постепенно увеличивалась примерно на 90 тыс. в год. В итоге сложилась та емкость армии, которая была способна охватить военным обучением весь ежегодно призываемый контингент военнообязанных. Расходы на содержание вооруженных сил росли в тех же пропорциях, как и рост их численности; с 1933 г. военный бюджет в абсолютном своем значении поднялся в 2 раза, однако его удельный вес в общем государственном бюджете до этого постепенно снижался и достиг 4%, что было ниже почти в 6 раз, чем в 1924 г. Объем выделяемых ассигнований на социально-бытовые нужды армии в рассматриваемое время также увеличивался, но значительно отставал от темпов роста общих военных расходов.

Смешанная территориально-кадровая система комплектования Красной Армии и минимальная численность контингентов, отвлекаемых на военную службу из народного хозяйства, создавали благоприятные условия для восстановления и развития экономики страны. Однако возможности для укрепления промышленной и оборонной мощи СССР в 20-х гг. использовались далеко не в полной мере из-за крупных просчетов в социально-экономической политике господствовавшего режима.

«Мы ведем наше промышленное хозяйство страшнейшим образом бесхозяйственно, - писал председатель ВСНХ Ф.Э.Дзержинский в 1926 г. - Если вы посмотрите на весь наш аппарат, если вы посмотрите на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всеми согласованиями, то вы придете от всего в ужас».

Конечно, нужно признать, что при всех издержках на основе политики нэпа в СССР было восстановлено народное хозяйство на уровне 1913 г. Крестьянин стал сытым, страна же оставалась патриархально-аграрной, а армия по своему составу преимущественно крестьянской и малограмотной: на протяжении 10 лет после Октября, намеченный план по ликвидации неграмотности и создании сплошной грамотности населения осуществить не удалось. Последовательное проведение политики нэпа в конце 20-х гг. было свернуто. Довольно объективную оценку состоянию экономики в СССР того времени дал экономист А.Югов в книге «Народное хозяйство советской России и его проблемы», изданной в Берлине в 1929 г. Автор объяснял суть кризиса в Советском Союзе наличием в стране устойчивого роста инфляции, увеличением числа безработных, уменьшением удельного веса рабочего населения (с 14 рабочих в 1913 г. до 10 рабочих в 1928 г. на каждые 100 человек самодеятельного населения), предельной изношенностью промышленного оборудования, обновление которого в ближайшей перспективе не просматривалось. Далее А.Югов отмечал: «Практически в России с 1926 г. по 1928 г. шел процесс не индустриализации, а «аграризации». В сфере руководства промышленностью в течение 10 лет шла борьба двух основных тенденций - централизации и децентрализации управления. Последняя имела место только в переломные, критические моменты хозяйствования. В экономике укоренился бюрократизм, формализм, отсутствие чувства ответственности, программы и планы не соответствовали производственным мощностям, процветали невероятные по размерам злоупотребления, хищения и растраты, управленческий аппарат был чрезвычайно громоздким, у руководящих инстанций отсутствовали объективные элементарные сведения о работе предприятий и другие негативные моменты. Таким образом, советское государство, взявшее на себя титаническую задачу по руководству народным хозяйством громадной страны, которую ранее никто не решал, в течение уже 10 лет тщетно билось над ее реализацией».

Отвергнув рыночное сбалансированное развитие сельского хозяйства и промышленности, ориентировавшее на растянутый по времени процесс индустриализации, партийное руководство однозначно взяло курс на ускоренную техническую реконструкцию тяжелой промышленности и сплошную коллективизацию в аграрном секторе на основе упрощенного, строго директивного, планового метода. Источники средств для индустриализации изыскивались, прежде всего, внутри страны. Они складывались: из доходов легкой промышленности и сельского хозяйства, доходов от монополии внешней торговли, из возросших налогов на нэпманов, доходов за счет ограничения потребления населения, интенсивного использования духовной энергии трудящихся, их трудового энтузиазма и безграничной веры в идеалы революции. Последнее выразилось в массовом социалистическом соревновании: в ударничестве (с 1929 г.), стахановском движении (с 1935 г.), за право быть занесенным в число передовиков производства или быть занесенным на доску почета и др. Это было стремление в короткий срок ценой изнурительно тяжелых усилий создать некий социальный идеал для «светлого будущего».

Широко использовался и такой источник доходов как подневольный дармовой труд заключенных в лагерях и колониях, численность которых путем массовых репрессий была доведена к 1938 г. до 2-х млн. чел. Заключенные производили почти 20% общего объема капитальных работ, давали почти половину добываемого в стране золота, хромоникелевой руды, третью часть платины и древесины. Их трудом строились целые города (Норильск, Магадан и др.), каналы (Беломорско-Балтийский, Москва-Волга), железные дороги (Хабаровск-Комсомольск-на-Амуре, БАМ-Тында и др.). На многих промышленных стройках участвовал (как уже отмечалось) личный состав армии.

В итоге индустриализация народного хозяйства и сплошная коллективизация в деревне, проведенные методом «штурма и натиска», за счет огромного перенапряжения материальных и людских ресурсов, ограбления сельских тружеников, тем не менее, дали значительные результаты в росте промышленной продукции. В течение 9 лет вступило в строй более 6 тыс. крупных предприятий. Темп развития тяжелой промышленности превышал в 2-3 раза подобный темп в России за 13 лет перед первой мировой войной. Из страны патриархально-аграрной СССР превратился в страну индустриально-аграрную и по своему потенциалу встал на уровень передовых капиталистических государств.

Одновременно с ростом экономической мощи Советского Союза шло формирование его военно-технической базы обороны, с уровнем которого постепенно приводилась в соответствие Красная Армия, а также ее социальный статус. Пересмотру подвергалась военно-доктриальная концепция, по которой в сфере военного строительства требовалось руководствоваться следующим положением: «По численности армии не уступать нашим вероятным противникам на главнейшем театре войны, а в области военной техники быть сильнее их по решающим видам вооружения: авиации, танкам, артиллерии, автоматическим огневым средствам».

Изменение технического оснащения армии и рост международной напряженности в средине 30-х гг. вызвал необходимость проведение комплекса первоочередных военно-организационных мер. В армии появляются и организационно оформляются новые рода войск: танковые, авиации, воздушно-десантные, противовоздушной обороны, изменялось лицо артиллерии (создаются корпусная артиллерия, артиллерия резерва главного командования, зенитная и противотанковая артиллерия), инженерных войск, войск связи, химических войск, военно-транспортных войск, изменялась структура тыла и его служб обеспечения. Территориально-милиционные формирования, мало приспособленные к освоению новой техники, постепенно свертывались и переводились на кадровое положение.

Организационные изменения коснулись и органов военного управления. В целях повышения централизации и установления единоначалия в высших звеньях руководства вооруженными силами в июне 1934 г. был упразднен Реввоенсовет СССР, а наркомат по военным и морским делам был преобразован в Народный комиссариат обороны. В 1935 г. Штаб РККА переименовывается в Генеральный штаб. В 1937 г. вместо Комиссии обороны при СНК создается Комитет Обороны и одновременно выделяется самостоятельный наркомат Военно-морского флота. При каждом из военных наркоматов учреждались Главные Военные Советы. В целом приведенные акты закладывали административно-организационные, а также материальные основы для проведения вновь назревшей военной реформы, охватывавшей все стороны военного строительства советского государства и его армии. Следует отметить, что данная военная реформа в отечественной историографии в полном объеме не исследована, и ее социальные аспекты совершенно не изучены. Осуществленные в ходе нее преобразования истолковываются лишь как некие черты военной реформы, что искажает действительную ее значимость в развитии вооруженных сил.

В период индустриализации и технической реконструкции армии выявилась необходимость решения острейшей проблемы подготовки и накопления технически грамотных кадров. Был взят курс во-первых, на приобщение людей к технике и выработку у них нужных технических знаний в самом процессе производства и эксплуатации машин в системе всего народного хозяйства; во-вторых, на планомерное и систематическое обучение во вновь создаваемых военно-учебных заведениях (курсах, военных школах и училищах, военных академиях). По ускоренной программе здесь должны были готовиться квалифицированные военно-технические специалисты, способные владеть военной техникой.

Сверхнапряжение трудящихся в борьбе за выполнение пятилетних планов и массовые репрессии резко изменили социально-демографическую ситуацию: если рождаемость в стране в 1913 г. (на 1000 чел. населения) составляла 45,5 чел., то к 1940 г. она упала до 31,2 чел., естественный прирост населения за этот же период снизился с 16,4 до 13,2 чел. Приведенный ущерб не сразу проявился в жизни страны, поскольку СССР продолжал обладать значительным потенциалом трудовых и мобилизационных людских ресурсов. По всесоюзной переписи 1937 г. общая численность населения составляла 161,7 млн. чел., на 1 января 1941 г. (после присоединения Западной Украины и Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, Северной Буковины) она увеличилась до 191,7 млн. чел. В самодеятельной части населения большую долю занимали возрастные категории мужчин, составлявшие потенциал действующего и перспективного контингента военнообязанных (табл. 1).

Демографический потенциал СССР по основным возрастам, подлежащим воинскому учету (по переписи 1937 г.)