О скифском восстании на Боспоре в конце II в. до н.э.

Гайдукевич В.Ф.

Из херсонесского декрета, изданного в честь митридатовского полководца Диофанта², известно, что Диофант, ведя военные действия против войск Скифского царства в Крыму, стремившихся захватить Херсонес, уделял вместе с тем большое внимание и Боспору. Во время первого похода, готовясь к решительному наступлению на скифов, Диофант посетил Боспор и там «в короткое время совершил много очень важных дел». Точно так же и во второй раз, когда понтийские войска вели военные операции против скифов, возобновивших свои атаки против Херсонеса, Диофант снова отправился на Боспор. Второй визит состоялся после того, как объединенные силы скифов и примкнувших к ним роксоланов потерпели полное поражение. Пребывание Диофанта на Боспоре вновь завершилось тем, что «он устроил тамошние дела прекрасно и полезно для царя Митридата».

В херсонесском декрете обстоятельно описаны военные успехи Диофанта, обе же поездки на Боспор отмечены весьма бегло. Диофант, несомненно, был облечен Митридатом двоякого рода полномочиями – военными³ и дипломатическими. Составители херсонесского декрета обратили особое внимание на заслуги Диофанта в военной области и ограничились очень общими характеристиками его дипломатической деятельности.

Однако есть источник, отлично помогающий дополнить краткие и в общем малосодержательные сведения декрета о дипломатических действиях Диофанта на Боспоре. Согласно Страбону (VII, 4,4), боспорский царь Перисад, не будучи в состоянии бороться с варварами, «передал власть Митридату Евпатору» (Mitrid(th tc E|p(tori par)dvxe t{n (rx{n). Очевидно, выезды Диофанта на Боспор были связаны с переговорами о переходе власти к Митридату VI. Окончательное оформление этого договора состоялось, как следует думать, во время второго пребывания Диофанта на Боспоре. Но столь блестящий итог дипломатической деятельности Диофанта на Боспоре был омрачен событием, которого, вероятно, не ожидала в тот момент ни одна из сторон, участвовавших в переговорах. Сущность события определена в херсонесском декрете очень лапидарно: t_n per} Sa|maxon Sxyu(n nevteriz(ntvn xa} t\n m)n )xur)canta a|t\n basil)a Bosp\roy Pairis(dan (nel\ntvn, a|t_i d' )piboyleys(ntvn, diacyg_n t\n x}ndynon )p)ba m)n )pi t\ (postal)n )p ' a|t\n |p\ t_n polit(n plo`on. Из приведенных слов видно, что скифы, возглавленные Савмаком, совершили государственный переворот, убили царя Перисада и были намерены, по-видимому, убить и Диофанта, но ему удалось бежать в Херсонес на присланном за ним корабле.

Спустя некоторое время, вероятно через год, «в начале весны», как сказано в декрете, Диофант предпринял большой поход против боспорских повстанцев. Он прибыл из Понта с морским и сухопутным войском, присоединил к нему отборных воинов – херсонеситов и затем со всей этой армией двинулся из Херсонеса на Боспор. Диофанту удалось взять Феодосию, Пантикапей и оккупировать всю «европейскую» часть Боспора, находившуюся в руках восставших. Из захваченных в плен были выделены «виновники восстания», которых Диофант подверг наказанию. Пленный вождь повстанцев Савмак был отправлен в Понт в распоряжение царя Митридата. В результате карательной экспедиции Диофанта понтийский царь вновь «приобрел власть» над Боспором. Из этих слов декрета вытекает, что в момент скифского восстания Боспор юридически уже был владением Митридата VI.

Скифское восстание на Боспоре, как это легко заметить, произошло в очень острый момент перехода власти. Восставшие действовали с таким расчетом, чтобы воспрепятствовать установлению власти Митридата VI. Убийство царя Перисада как бы лишило правовой основы соглашение, по которому Боспор подчинялся заморскому понтийскому правителю.

Уже первый издатель херсонесского декрета в честь Диофанта, В.Н. Юргевич, не сомневался в том, что скифы, совершившие государственный переворот, принадлежали к боспорскому населению⁴. По мнению В.Н. Юргевича, это были «мирные скифы», т.е. скифы, перешедшие к оседлости и проживающие в большом числе на Боспоре. Именно эти, боспорские скифы и произвели восстание.

Неудачная попытка Б. Низе⁵ истолковать восстание Савмака как продолжение наступательных действий со стороны царства Скилура и Палака была вполне справедливо отвергнута К. Брандисом⁶ .Если даже в пору наивысшего своего могущества Скифское царство не смогло завоевать Херсонес, то как можно было вдруг овладеть всей европейской частью Боспора с его многочисленными укрепленными городами, включая столицу Пантикапей, после двукратных тягчайших поражений в войне с Диофантом? Восстание Савмака, конечно, ничего общего не имело со Скифским царством; это было восстание боспорских скифов. Сделав вполне правильный, единственно возможный вывод, К. Брандис попытался конкретизировать характер восстания, учитывая реальные условия социально-экономической жизни Боспорского государства. По мнению К. Брандиса, восстание Савмака в своей основе являлось движением сельского населения, состоявшего на Керченском полуострове главным образом из скифов, направленным против городов, где преобладали греки. Брандис, таким образом, довольно близко подошел к истолкованию скифского переворота на Боспоре как проявления внутренней социальной борьбы.

Однако бoльшая часть других исследователей склонна была видеть в движении Савмака только эпизод внутридворцовой борьбы за власть. Такое понимание события было в значительной мере обусловлено имеющимся в херсонесском декрете указанием на то, что Савмак являлся «воспитанником» царя Перисада (...)xur)canta a|t\n), при одновременном отсутствии сведений, которые могли бы разъяснить, кем был Савмак, почему его «воспитал Перисад». Это обстоятельство открыло широкий простор для самых разнообразных домыслов относительно личности Савмака. В Савмаке видели то приемного сына Перисада, то скифского принца, воспитанного Перисадом и являвшегося наследником последнего, то воспитанника Перисада, опиравшегося на поддержку скифов, и т. д. Почти все такого рода предположения сводились к мысли о выступлении Савмака в защиту своих прав на боспорский трон, попранных Перисадом, который предпочел передать власть Митридату VI. Подобное понимание переворота, совершенного на Боспоре скифами, противоречит прежде всего характеристике, имеющейся в херсонесском декрете. Как ни лапидарно рассказано там о восстании, оно все же четко обрисовано как восстание скифов, т.е. как выступление какой-то массы жителей, осуществившей государственный переворот. Декрет подчеркивает в этом движении решающую роль скифов, Савмак выступает лишь как глава повстанцев. Даже убийство Перисада в херсонесском декрете изображено в виде акта, совершенного скифами ((nel\ntvn!), хотя из дальнейшего изложения следует, что Перисада фактически убил Савмак. Во всяком случае в тексте декрета государственный переворот на Боспоре представлен как результат восстания скифов, объединившихся вокруг Савмака, а не как заговор Савмака, привлекшего скифов для достижения своей личной цели.

Попытки свести восстание Савмака к борьбе за трон между представителями правящей верхушки Боспора приходится признать несостоятельными по двум причинам. С одной стороны, в херсонесском декрете отсутствует необходимая опора для подобного толкования движения, возглавленного Савмаком. Зато, с другой стороны, сквозь сухие строки декрета, повествующие о скифском восстании, явственно ощущается большого накала взрыв, совершившийся при участии значительной массы людей. Достаточно вспомнить, как долго и основательно вынужден был Диофант готовиться к походу против боспорских повстанцев, чтобы стало ясно, насколько был велик размах восстания, всколыхнувшего, несомненно, весьма обширные пласты населения.

Как известно, важную роль в раскрытии истинного значения событий, происшедших на Боспоре в конце II в. до н.э., сыграла работа С.А. Жебелева «Последний Перисад и восстание скифов на Боспоре», опубликованная в 1933 г. Главный вывод ее заключается в том, что восстание Савмака являлось восстанием боспорских скифов-рабов. Исходным пунктом концепции Жебелева явилось толкование фразы t\n ... )xur)canta a|t\n, которая в херсонесском декрете определяет взаимоотношения между главой повстанцев Савмаком и боспорским царем Перисадом. Так как в некоторых дошедших до нас манумиссиях (из Дельф и Давлии) глагол )xtr)cv применен по отношению к рабам, выращенным в доме их господ и являвшимся в силу этого urepto}, то С.А. Жебелев высказал предположение, что Савмак был не «воспитанник», а «вскормленник» (urept\s) царя Перисада, т.е. раб, выращенный при дворе боспорского царя.

Бросается в глаза отсутствие в декрете каких-либо пояснений, которые могли бы дать читателю представление, кем же в действительности был Савмак, в силу каких причин его «воспитал» боспорский царь. Если Савмак был хорошо известным лицом (как думает, например, Э.Л. Казакевич), то в этом случае представлялось бы излишним упоминание о том, что его воспитал Перисад. Нарочитое подчеркивание лишь одной детали из жизни Савмака создает контекст, при котором фраза t\n ... )xur)canta a|t\n приобретает специфическое звучание. Подобно тому, как термин urept\s не всегда обозначал доморощенного раба, хотя таково было его основное и наиболее употребительное значение, так же, вероятно, обстояло дело и с глаголом )xtr)cv. Сам глагол не нес в себе социальных определений. Но в контексте, характеризующем мятеж скифов, которые в своей основной массе представляли определенный общественный слой населения Боспора, слова t\n )xur)canta a|t\n, примененные к вождю повстанцев, могли ассоциироваться с понятием «доморощенный раб». При таком допущении становится понятным, почему понадобилась фраза t\n )xur)canta a|t\n. Ее было вполне достаточно, чтобы обрисовать Савмака как убийцу вскормившего его господина и тем самым морально «убить» руководителя мятежников.

Гипотеза С.А. Жебелева основательно аргументирована, несомненны и ее преимущества в сравнении с другими предположениями, высказанными относительно Савмака. Однако и гипотеза С.А. Жебелева о Савмаке это все же только гипотеза. Как известно, в тексте херсонесского декрета нет прямых указаний на то, что Савмак был рабом. Тем не менее имеются основания высоко оценить проявленную С.А. Жебелевым инициативу в выявлении социального значения скифского восстания на Боспоре. Исходя из мысли, что Савмак, вероятно, был царским доморощенным рабом, С.А. Жебелев увидел в движении Савмака восстание скифских рабов, подвергавшихся эксплуатации в различных отраслях хозяйства Боспора. Основная идея этого вывода заключается в признании в качестве главной движущей силы восстания социальных низов Боспора.

Наша задача состоит в том, чтобы плодотворную в основе своей концепцию С.А. Жебелева подвергнуть доработке, использовав ее, безусловно, верное ядро.

Надлежит, прежде всего, категорически отвергнуть попытки некоторых оппонентов С.А. Жебелева превратить вопрос о характере восстания Савмака в некую «филологическую проблему», связанную с вопросом о значении глагола )xtr)cv. Из сказанного ранее ясно, что очень интересное предположение, что Савмак был царским рабом, не более чем гипотеза. В этих рамках гипотеза С.А. Жебелева заслуживает признания как очень правдоподобная. В то же время социальное положение самого Савмака отнюдь не является решающим фактором при определении сущности скифского восстания на Боспоре. Главное заключается не в том, был ли Савмак свободным человеком или рабом, а в том, какие масштабы были присущи восстанию; из чего надлежит сделать вывод о социальных слоях населения, участвовавших в движении, в осуществлении государственного переворота.

Исключительно широкий размах движения Савмака несомненен. Огромная сила сопротивления повстанцев, с которой вынужден был считаться Диофант, организуя военный поход против них, полностью убеждает, что в восстание были втянуты действительно широкие массы скифского населения, обитавшего на территории европейской части Боспорского государства.

Следует рассмотреть вопрос, из кого могла состоять эта масса участников восстания, какие социальные группы в нее входили.

В первую очередь надлежит рассеять те напрасные сомнения, которые возникают у некоторых исследователей относительно наличия скифов среди жителей восточнокрымских владений Боспора. Сомневающиеся ссылаются на слова Страбона (XI, 2,5): «Киммерийцев изгнали из страны скифы, а скифов – эллины, основавшие Пантикапей и прочие города на Боспоре». Но у Страбона отражен факт овладения боспорцами территорией Восточного Крыма, в результате чего она вышла из-под скифского суверенитета и контроля. Первоначально царские скифы были хозяевами всей степной части Таврики, включая и Керченский полуостров (Негоd., IV, 100). После завоевания Боспором Феодосии (около 370 г.) весь Восточный Крым оказался под его властью, и кочевые скифы перестали владеть здесь землями. В этом смысле они были «изгнаны». Но отсюда совсем не следует, что скифы были физически вытеснены из Восточного Крыма. Обезлюдение обширной территории никак не соответствовало интересам правителей Боспора. Не подлежит сомнению, что всем переходившим к оседлому быту скифам («мирные скифы» – по терминологии В.Н. Юргевича) представлялась возможность стать жителями боспорских городов, а в сельских местностях – деревень. Такие обитатели сел с течением времени образовали обширный слой земледельческого населения восточнокрымской хоры Боспора. По своему социальному статусу оно, вероятно, представляло зависимых крестьян⁷.

Псевдо-Скилак (Peripl., § 68) и Плиний (NH, IV, 85) подтверждают, что скифы проживали на территории европейского Боспора. С их сообщениями превосходно согласуются результаты археологических исследований, также свидетельствующие о скифском этническом элементе среди обитателей городов и особенно сельского населения.

Некоторые выходцы из скифских племен, поселявшиеся в боспорских городах, превратились там в состоятельных граждан, что, в частности, очень выразительно показывают известные курганы с захоронениями богатых скифов – жителей Нимфея⁸. Но богатыми становились лишь единицы. Гораздо больше, конечно, было тех, кто, работая в различных сферах материального производства (ремесла, промыслы, земледелие), своим трудом обеспечивал себе условия для существования.

Произведенные в последнее время на Керченском полуострове раскопки развалин некоторых деревень IV–II вв. до н.э. обнаружили интересный материал. Особенно показательна типично скифская лепная керамина. В свете этих археологических данных представляется бесспорным, что земледельческое население на восточнокрымских землях Боспора состояло в основном из перешедших к оседлости скифов⁹.

Сообщение херсонесского декрета о государственном перевороте, произведенном на Боспоре скифами, не требует ни поисков какого-то «пограничного скифского племени» (С.Я. Лурье), ни придумывания нереальных «скифских отрядов» (А.С. Коновалов), которые якобы могли совершить такой переворот.

В селах и городах европейского Боспора было достаточно много жителей – скифов по происхождению, условия жизни которых были, очевидно, таковы, что они толкали на борьбу против существовавших порядков, на борьбу против эксплуататорской верхушки Боспорского государства.

Труднее обстоит дело с более точным определением социальной принадлежности боспорских скифов, поднявших восстание. Нельзя признать удачным заключение С.А. Жебелева, сводящее все движение Савмака к восстанию рабов. Такой вывод не только слишком упрощает вопрос, но вместе с тем и противоречит херсонесскому декрету. Там участники восстания охарактеризованы как «скифы». Между тем этнический термин «скиф» никогда не был, особенно в Северном Причерноморье, синонимом понятия «раб». Очевидно, совсем не случайно участники восстания в декрете названы скифами без раскрытия их социального положения. Вероятно, ближе к истине будет признать,.что переворот явился результатом выступления трудящегося скифского населения самых различных категорий: ремесленников и всякого иного рабочего люда, зависимых крестьян, а также, вероятно, рабов.

Все перечисленные группы скифского населения, подвергавшиеся систематической эксплуатации господствующим классом Боспора, являли собой среду, всегда готовую к взрыву. Требовалась лишь соответствующая искра. Этой искрой и явилась передача управления государством иноземному царю – Митридату VI. Господствующий класс пытался укрепить свое положение, установив «власть сильной руки». Восстание Савмака имело целью сорвать реализацию этого сговора. Оно этого и достигло, но ненадолго. Правление Савмака, засвидетельствованное монетами, длилось, по-видимому, не больше года. Полчищами Диофанта восстание было ликвидировано, Боспорское государство после этого почти на полвека стало владением понтийского царя Митридата VI.

В скифском восстании нашли свое выражение классовые противоречия, присущие Боспорскому государству, для которого была характерна разнородность этнического состава. Независимо от того, кем был Савмак, восстание скифов на Боспоре в конце II в. до н.э. по своему социальному значению должно быть поставлено в один ряд с восстаниями туземного населения в Египте, рабов в Сицилии, Италии, на Делосе, в Афинах, с восстанием рабов и бедноты в Пергаме (Аристоник) и другими аналогичными движениями II в. до н.э.¹⁰ Все они протекали в одном и том же русле борьбы трудящихся, борьбы непосредственных производителей материальных благ против эксплуататорского гнета рабовладельцев. Шквал возмущений и восстаний, прокатившийся по Средиземноморью, достиг и далекой северо-восточной периферии античного мира – Боспорского царства.

1. В течение последнего десятилетия во многих выступлениях обсуждался вопрос о скифском восстании Савмака на Боспоре, критически рассматривалась концепция С.А. Жебелева (1933 г.), впервые определившего восстание Савмака как восстание боспорских скифов-рабов. А.С. Коцевалов («Die antike Geschichte und Kultur des nordlichen Schwarzmeergebiet im Lichte Sowjetwissenschaft». Munchen, 1955, S. 24 f.) вторично, после рецензии 1937 г., выступил с критикой работы С.А. Жебелева, на этот раз с откровенно антимарксистских позиций. А.С. Коцевалов утверждает, будто подход к скифскому восстанию на Боспоре как к факту социальной борьбы тенденциозен и не соответствует историческим данным. В печати Советского Союза и других социалистических стран появились: статья С.Я. Лурье («Meander», 1959, № 2, стр. 67 сл.) и наш отклик на нее (ВДИ, 1962, № 1, стр. 3 сл.). Позже в дискуссию о восстании Савмака включилась Э.Л. Казакевич (ВДИ, 1963, № 1, стр. 57 сл.). Кроме того, надо отметить статью К.В. Голенко (ВДИ, 1963, .№ 3, стр. 69 сл.), отстаивающего точку зрения свою и Д.Г. Капанадзе, согласно которой монеты Савмака не принадлежат ему и происходят из Колхиды.

2. IOSPE, I², 352; Syll.³, 495

3. Из свидетельства Страбона (VII, 4, 3) известно, что Митридат охотно предпринял походы против скифов в Крыму, рассматривая их как вступительный этап к завоеванию «варваров» на территории от Северного Причерноморья до Адриатики, что входило в широкий стратегический план подготовки войны с римлянами. В этой связи обращение Херсонеса за помощью для борьбы против скифов было как нельзя кстати.

4. 300, XII, 1880, стр. 39.

5. Rhein. Mus., XLII, 1887, стр. 567 сл.

6. RE, III, I, 1897, стб. 774.

7. В.Ф. Гайдукевич. Указ. соч., стр. 22, прим. 43.

8. Л.Ф. Силантьева. Некрополь Нимфея. МИА, № 69, 1959, стр. 5 сл.

9. И.Т. Кругликова. Исследование сельских поселений Боспора. ВДИ, 1963, № 2, стр. 72 сл.

10. Ср. М. Rоstоvtzeff. SEHHW, p.807.