Так ли выгодна личная выгода?

Главное допущение микроэкономического анализа — то, что людям присущ рационализм и что они руководствуются эгоистичными мотивами. Однако часто преследование слепого личного интереса обречено на провал. Это наглядно демонстрирует так называемая "дилемма заключенного".

Роберт Х. Франк (Robert H. Frank), профессор экономики Корнельского университета.

Главное допущение микроэкономического анализа — то, что людям присущ рационализм. Два основных стандартных толкования рационального поведения предусматривают рациональное поведение, диктуемое сиюминутной целью, и рациональное поведение, диктуемое личным интересом. В определении, рассматривающем рациональное поведение как диктуемое личным интересом, вначале допускается, что люди руководствуются эгоистичными мотивами.

Модель рационального поведения, диктуемого личным интересом, игнорирует тот факт, что кроме разума у людей существуют также привычки, страсти, аппетит и т. д. Несомненно, наши рациональные размышления оказывают значительное влияние на наше поведение. Но они являются лишь одной из нескольких основных сил, движущих нами.

Одним из наиболее часто рассматриваемых примеров, в котором преследование личного интереса обречено на провал, является так называемая "дилемма заключенного". Математику А.В. Такеру приписывают открытие этой простой игры, название которой взято из анекдота, первоначально использованного для ее пояснения. Два заключенных содержатся в разных камерах за тяжелое преступление, которое они совершили. Однако прокурор располагает достаточными уликами, чтобы признать их виновными в совершении менее значительного преступления, за которое предусмотрено наказание, скажем, в 1 год тюремного заключения. Каждому заключенному говорят, что если один из них сознается, то выйдет на свободу, а промолчавший проведет в тюрьме 20 лет. Если сознаются оба, то они получат промежуточный срок, скажем, по 5 лет. Этим двум заключенным не дают возможности общаться друг с другом. Возможные развязки событий приведены в таблице.

Доминирующая стратегия в дилемме заключенного — признать вину. Независимо от того, что сделает Y, Х получит менее суровый приговор, если признается в содеянном; если Y также сознается, Х получит 5 лет вместо 20; если Y будет молчать — выходит на свободу вместо того, чтобы провести в тюрьме 1 год. Развязки событий совершенно симметричны, так что Y также лучше сознаться независимо от того, что сделает X. Трудность состоит в том, что если поведение каждого заключенного будет соответствовать модели рационального поведения, диктуемого личным интересом, то положение обоих ухудшится по сравнению с тем вариантом, когда каждый из них хранил бы молчание. Если оба заключенных признаются, они получат по 5 лет тюремного заключения, если оба сохранят молчание, то получат всего 1 год.

Предположение, что реальным источником трудности в принятии заключенными решения является отсутствие у них возможности общаться друг с другом, было бы неверным. Их проблема заключается, скорее, в отсутствии доверия. Простое обещание не признаваться, данное каждым из них, не изменило бы результатов игры. Даже если бы каждый смог дать такое обещание, для каждого было бы лучше нарушить его.

Здесь мы видим, что человек, единственная задача которого удовлетворение собственных интересов обречен на неудачу. Существуют серьезные проблемы, которые эгоистичные люди просто не в состоянии решить надлежащим образом.

Гарвардский экономист Томас Шеллинг приводит другой яркий пример проблем, возникающих у человека, действующего чисто в личных интересах. Преступник, похитивший человека, хочет освободить его, но боится, что он обратится в полицию. В обмен на свободу жертва охотно обещает не совершать подобных действий. Проблема, однако, в том, что оба понимают: после освобождения похищенного не в его интересах будет хранить данное обещание. Поэтому похититель вынужден сделать вывод, что жертву необходимо убить. Убежденность похитителя в том, что жертва будет действовать рационально, в соответствии с моделью поведения, диктуемого личным интересом, влечет за собой очевидную гибель жертвы.

Шеллинг предлагает следующий способ решения дилеммы: «Если похищенный когда-то совершил какой-либо компрометирующий его поступок, дающий основание для его шантажа, то он должен поставить об этом в известность похитителя или совершить подобный поступок в присутствии похитителя, который мог бы использовать это в качестве причины возможного шантажа и обеспечить тем самым «молчание жертвы» (возможно, позволить похитителю сфотографировать себя при совершении подобного поступка). Поступок, являющийся основанием для шантажа, рассматривается здесь в качестве механизма обязательства — того, что заставит жертву выполнить свое обещание. Выполнение обещания будет неприятным моментом для похищенного при обретении свободы, однако, конечно же, менее неприятным, чем если бы он не смог дать похитителю обещания, заслуживающего его доверия.

В повседневной жизни мы постоянно сталкиваемся с проблемами обязательств, подобными дилемме заключенного или противостояния похитителя и жертвы Шеллинга. Предложенное Шеллингом решение сводится к попытке устранить проблему, используя в качестве альтернативы приемлемый материальный стимул. Однако, к сожалению, это не всегда осуществимо на практике.

Альтернативный подход состоит в том, чтобы изменить психологические мотивы, управляющие поведением человека, и принципы, не позволяющие людям проявлять эгоизм. Предположим, что похищенный был бы известен как человек, который не может позволить себе нарушить данное им обещание. Этот принцип, если он достаточно сильно выражен у данного человека, удержал бы его от обращения в полицию, даже если бы это противоречило его интересам.