Гуманизм в произведениях Томаса Мора "Утопия" и Евгения Замятина "Мы"

Сегодня весь мир переживает нелегкие времена. Новая политическая и экономическая ситуации не могли не сказаться на культуре. Кардинальным образом изменились ее взаимоотношения с властью. Исчез общий стержень культурной жизни – централизованная система управления и единая культурная политика. Определение путей дальнейшего культурного развития стало делом самого общества и предметом разногласий. Отсутствие объединительной социокультурной идеи и отступление общества от идей гуманизма привели к глубокому кризису, в котором оказалась культура всего человечества к началу XXI века.

Гумани́зм (от лат. humanitas — человечность, лат. humanus — человечный, лат. homo — человек) — мировоззрение, в центре которого находится идея человека как высшей ценности; возникло как философское течение в эпоху Возрождения.

Гуманизм традиционно определяется как система воззрений, признающих ценность человека как личности, его право на свободу, счастье и развитие, и объявляющих нормой отношений между людьми принципы равенства и человечности. Среди ценностей традиционной культуры важнейшее место занимали ценности гуманизма (добро, справедливость, нестяжательство, поиск правды) , что нашло отражение в классической литературе любой страны, в том числе и Англии.

В течение последних 15 лет данные ценности испытали определенный кризис. Гуманизму были противопоставлены идеи собственничества и самодостаточности (культ денег). В качестве идеала людям был предложен “self-made man” – человек, сделавший себя сам и не нуждающийся ни в какой внешней поддержке. Идеи справедливости и равенства – основа гуманизма – утратили былую привлекательность и ныне даже не включаются в программные документы большинства партий и правительств различных государств мира. Наше общество постепенно начало превращаться в нуклеарное, когда отдельные его члены стали замыкаться в рамках своего дома и собственной семьи.

Актуальность выбранной мною темы обусловлена проблемой, которая беспокоила человечество на протяжении тысяч лет и беспокоит сейчас – проблема человеколюбия, толерантности, уважения к ближнему, острая необходимость обсуждения данной темы.

Своим исследованием мне хотелось бы показать, что проблема гуманизма, зародившаяся в эпоху Возрождения, нашедшая свое отражение как в творчестве английских, так и русских писателей, остается актуальной по сей день.

И для начала, хотелось бы вернуться к истокам гуманизма, рассмотрев его появление в Англии.

Глава I

1.1 Появление гуманизма в Англии. История развития гуманизма в английской литературе

Зарождение новой исторической мысли относится к позднему средневековью, когда в наиболее передовых странах Западной Европы активно шел процесс разложения феодальных отношений и зарождался новый капиталистический способ производства. Это был переходный период, когда повсеместно складывались централизованные государства в форме абсолютных монархий в масштабе целых стран или отдельных территорий, возникали предпосылки формирования буржуазных наций, происходило крайнее обострение социальной борьбы. Нарождавшаяся в среде городской верхушки буржуазия была тогда новым, прогрессивным слоем и выступала в своей идейной борьбе с господствующим классом феодалов как представитель всех нижестоящих слоев общества.

Новые идеи находят свое наиболее яркое выражение в гуманистическом мировоззрении, которое оказало весьма значительное воздействие на все области культуры и научных знаний этого переходного периода. Новое мировоззрение было в своей основе светским, враждебным чисто теологическому истолкованию мира, господствовавшему в средние века. Ему было свойственно стремление объяснить все явления в природе и обществе с точки зрения разума (рационализм), отвергнуть слепой авторитет веры, столь сильно стеснявший ранее развитие человеческой мысли. Гуманисты преклонялись перед человеческой личностью, восхищались ею как высшим созданием природы, носителем разума, высоких чувств и добродетелей; человека-творца гуманисты как бы противопоставляли слепой силе божественного промысла. Гуманистическому мировоззрению был свойственен индивидуализм, который на первом этапе его истории, по существу, выступал как орудие идейного протеста против сословно-корпоративного строя феодального общества, подавлявшего человеческую личность, против церковной аскетической морали, которая служила одним из средств этого подавления. В ту пору индивидуализм гуманистического мировоззрения еще умерялся активными общественными интересами большинства его деятелей, был далек от эгоизма, свойственного более поздним развитым формам буржуазного мировоззрения.

Наконец, для гуманистического мировоззрения был характерен жадный интерес к античной культуре во всех ее проявлениях. Гуманисты стремились «возродить», т. е. сделать образцом для подражания, творчество античных писателей, ученых, философов, художников, классическую латынь, отчасти забытую в средние века. И хотя уже с XII в. в средневековой культуре начал пробуждаться интерес к античному наследию, только в период возникновения гуманистического мировоззрения, в так называемую эпоху Возрождения (Ренессанса) , эта тенденция стала господствующей.

В основе рационализма гуманистов лежал идеализм, во многом определявший их представление о мире. Как представители тогдашней интеллигенции, гуманисты были далеки от народа, а часто открыто ему враждебны. Но при всем том гуманистическое мировоззрение в пору своего расцвета носило ярко выраженный прогрессивный характер, являлось знаменем борьбы с феодальной идеологией, было проникнуто гуманным отношением к людям. На базе этого нового идейного течения в Западной Европе стало возможным свободное развитие научных знаний, ранее тормозившееся господством теологического мышления.

Возрождение связано с процессом формирования светской культуры, гуманистического сознания. Философию Ренессанса определяет:

- устремленность к человеку;

- вера в его великий духовный и физический потенциал;

- жизнеутверждающий и оптимистический характер.

Во второй половине XIV в. обнаружилась и затем все более возрастала в течение двух последующих веков (достигнув высшей точки особенно в XV в.) тенденция придавать изучению гуманистической литературы самое большое значение и считать классическую латинскую и греческую древность единственным примером и образцом для всего, что касается духовной и культурной деятельности.

Сущность гуманизма состоит не в том, что он обратился к прошлому, но в способе, которым оно познается, в том отношении, в котором он к этому прошлому состоит: именно отношение к культуре прошлого и к прошлому ясно определяет сущность гуманизма. Гуманисты открывают классику потому, что отделяют, не смешивая, свое собственное от латинского. Именно гуманизм действительно открыл античность, тех же Вергилия или Аристотеля, хотя они и были известны в Средние века, потому что возвратил Вергилия своему времени и своему миру, и стремился объяснить Аристотеля в рамках проблем и в рамках знаний Афин IV века до н.э. В гуманизме не различается открытие древнего мира и открытие человека, потому что это все одно; обнаружить древний мир как таковой — значит соразмерить себя с ним, и отделить, и установить отношение с ним. Определить время и память, и направление человеческого созидания, и земные дела, и ответственность. Совсем не случайно великие гуманисты были по большей части людьми государственными, активными, чье свободное творчество в общественной жизни было востребовано их временем.

Литература английского Возрождения развивалась в теснейшей связи с литературой общеевропейского гуманизма. Англия позже других стран стала на путь развития гуманистической культуры. Английские гуманисты учились у гуманистов континентальных. Особенно значительным было влияние итальянского гуманизма, восходящего в своих зачатках еще к XIV и XV вв. Итальянская литература, от Петрарки до Тассо, была, по существу, школой для английских гуманистов, неисчерпаемым источником передовых политических, философских и научных идей, богатейшей сокровищницей художественных образов, сюжетов и форм, откуда черпали свои идеи все английские гуманисты, от Томаса Мора до Бэкона и Шекспира. Знакомство с Италией, ее культурой, искусством и литературой было в Англии эпохи Возрождения одним из первых и основных начал всякой образованности вообще. Многие англичане ездили в Италию, чтобы лично соприкоснуться с жизнью этой передовой страны тогдашней Европы.

Первым центром гуманистической культуры в Англии был Оксфордский университет. Отсюда стал распространяться свет новой науки и нового мировоззрения, которые оплодотворили всю английскую культуру и дали толчок развитию гуманистической литературы. Здесь, в университете, появилась группа ученых, которые повели борьбу с идеологией Средневековья. Это были люди, учившиеся в Италии и воспринявшие там основы новой философии и науки. Они были страстными поклонниками античности. Пройдя школу гуманизма в Италии, оксфордские ученые не ограничивались популяризацией достижений своих итальянских собратьев. Они выросли в самостоятельных ученых.

Английские гуманисты восприняли от своих учителей итальянцев преклонение перед философией и поэзией античного мира.

Деятельность первых английских гуманистов носила по преимуществу научный и теоретический характер. Они разрабатывали общие вопросы религии, философии, общественной жизни и воспитания. Наиболее полное выражение ранний английский гуманизм начала XVI века получил в творчестве Томаса Мора.

1.2. Появление гуманизма в России. История развития гуманизма в русской литературе.

Уже у первых значительных русских поэтов XVIII века - Ломоносова и Державина - можно найти национализм, соединенный с гуманизмом. Уже не святая Русь, а Великая Русь вдохновляет их; национальный эпос, упоение величием России относятся всецело к эмпирическому бытию России вне всякого историко-философского обоснования.

Державин, истинный "певец русской славы", защищает свободу и достоинство человека. В стихах, написанных на рождение внука Екатерины II (будущего императора Александра I), он восклицает:

«Будь страстей твоих владыка,

Будь на троне человек.»

Этот мотив чистого гуманизма все больше становится кристаллизационным ядром новой идеологии.

В духовной мобилизации творческих сил России сыграло громадную роль русское масонство XVIII и начала XIX веков. С одной стороны, оно привлекало к себе людей, искавших противовеса атеистическим течениям XVIII века, и было в этом смысле выражением религиозных запросов русских людей этого времени. С другой стороны, масонство, увлекая своим идеализмом и благородными гуманистическими мечтами о служении человечеству, само было явлением внецерковной религиозности, свободной от всякого церковного авторитета. Захватывая значительные слои русского общества, масонство, несомненно, подымало творческие движения в душе, было школой гуманизма, и в то же время пробуждало и умственные интересы.

В основе этого гуманизма лежала реакция против одностороннего интеллектуализма эпохи. Любимой формулой здесь была мысль, что "просвещение без нравственного идеала несет в себе отраву". В русском гуманизме, связанном с масонством, существенную роль играли мотивы моральные.

Также формировались все основные черты будущей "передовой" интеллигенции - и на первом месте здесь стояло сознание долга служить обществу, вообще практический идеализм. Это был путь идейной жизни и действенного служения идеалу.

Глава II

2.1 . Гуманизм в произведениях “Утопия” Томаса Мора и “Мы” Евгения Замятина.

Томас Мор в своем произведении “Утопия” говорит о всечеловеческом равенстве. Но есть ли в этом равенстве место гуманизму?

Что же такое утопия?

«Утопия - (от греч. u - нет и topos - место - т. е. место, которого нет; по другой версии, от eu - благо и topos - место, т. е. благословенная страна), изображение идеального общественного строя, лишенное научного обоснования; жанр научной фантастики; обозначение всех сочинений, содержащих нереальные планы социальных преобразований.» («Толковый словарь живого великорусского языка» В. Даля)

Подобный термин возник благодаря самому же Томасу Мору.

Говоря проще, утопия — это вымышленная картина идеального жизненного устройства.

Томас Мор жил в начале нового времени (1478-1535), когда волна гуманизма и Возрождения захлестнула всю Европу. Большинство литературных и политических произведений Мора имеют для нас уже исторический интерес. Только «Утопия» (опубликована в 1516 году) сохранила своё значение для нашего времени — не только как талантливый роман, но и как гениальное по своему замыслу произведение социалистической мысли.

Книга написана в популярном в то время жанре «рассказа путешественника». Якобы некий мореплаватель Рафаэль Гитлодей побывал на неизвестном острове Утопия, общественное устройство которого его так поразило, что он рассказывает о нём другим.

Хорошо зная социальную и моральную жизнь своей родины, английский гуманист, Томас Мор, проникся сочувствием к бедствиям ее народных масс. Эти его настроения и получили свое отражение в знаменитом произведении с длинным заголовком в духе того времени - "Весьма полезная, как и занимательная, поистине золотая книжка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия...". Это произведение мгновенно приобрело большую популярность в гуманистических кругах, что не помешало советским исследователям назвать Мора чуть ли не первым коммунистом.

Гуманистическое мировоззрение автора "Утопии" привело его к выводам большой социальной остроты и значимости, особенно в первой части этого произведения. Проницательность автора отнюдь не ограничивалась констатацией ужасной картины социальных бедствий, подчеркнув в самом конце своего произведения, что при внимательном наблюдении жизни не только Англии, но и "всех государств", они не представляют собой "ничего, кроме некоего заговора богатых, под предлогом и под именем государства думающих о своих выгодах".

Уже эти глубокие констатации подсказали Мору основное направление проектов и мечтаний во второй части "Утопии". Многочисленные исследователи этого произведения констатировали не только прямые, но и косвенные ссылки на тексты и идеи Библии (прежде всего евангельские), в особенности же античных и раннехристианских авторов. Из всех произведений, оказавших на Мора наибольшее воздействие, выделяется "Государство" Платона. Многие гуманисты видели в "Утопии" долгожданную соперницу этого величайшего творения политической мысли, произведения, существовавшего к тому времени почти два тысячелетия.

В русле гуманистических исканий, творчески синтезировавших идейное наследие античности и средневековья и смело рационалистически сопоставлявших политические и этнические теории с общественным развитием тогдашней эпохи, возникает "Утопия" Мора, отразившая и оригинально осмыслившая всю глубину социально-политических конфликтов эпохи разложения феодализма и первоначального накопления капитала.

Прочитав книгу Мора, сильно удивляешься тому, насколько же сильно изменилось со времен Мора представление о том, что хорошо для человека, а что плохо. Рядовому жителю XXI века, книга Мора, положившая началу целому «жанру утопий», вовсе не кажется уже моделью идеального государства. Скорее даже наоборот. Жить в обществе, описанном Мором, очень не хотелось бы. Эвтаназия для больных и дряхлых, принудительная трудовая повинность, по которой вы должны, как минимум 2 года отработать земледельцем, да и после этого вас могут во время уборки урожая отправлять на поля. «У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие — земледелие, от которого никто не избавлен». Но с другой стороны, работают утопийцы строго по 6 часов в день, а всю грязную, тяжелую и опасную работу выполняют рабы. Упоминание рабства заставляет задуматься, а так ли утопично данное произведение? Так ли равны в нем обыватели?

Идеи о всеобщем равенстве слегка преувеличены. Впрочем, рабы в “Утопии” трудятся не на благо господина, а для всего общества в целом (то же самое, кстати, было и при Сталине, когда миллионы заключенных бесплатно работали на благо Родины). Чтобы стать рабом, нужно совершить тяжкое преступление (в том числе измену или распутство). Рабы до конца дней своих занимаются тяжелой физической работой, однако в случае прилежного труда могут быть даже помилованы.

Утопия Мора — это даже не государство в привычном значении этого слова, а человеческий муравейник. Жить вы будете в стандартных домах, причем спустя десять лет, вы будете меняться жильем с другими семьями по жребию. Это даже не дом, а скорее общежитие, в котором живут много семей - небольших первичных ячеек местного самоуправления, возглавляемых выборными руководителемя, сифогрантами или филархами. Ведется, естественно, общее хозяйство, кушают вместе, все дела решаются совместно. Существуют жесткие ограничения на свободу передвижений, в случае неоднократной самовольной отлучки вас накажут — сделав рабом.

Реализована в Утопии и идея железного занавеса: она живет в полной изоляции от окружающего мира.

Отношение к тунеядцам здесь очень строгое — каждый гражданин или работает на земле или должен овладеть неким ремеслом (причем, полезным ремеслом). Только избранные, выказавшие особые способности, освобождены от физического труда и могут стать учеными или философами. Все носят одинаковую, самую простую, одежду из грубого сукна, причем, занимаясь делом, человек снимает одежду, дабы не износить ее, и надевает грубые шкуры или кожи. Нет никаких излишеств, все только самое необходимое. Пищу все делят поровну, причем все излишки отдают другим, а лучшие продукты передают в госпитали. Денег нет, а накопленные государством богатства, держат в виде долговых обязательств в других странах. Те же запасы золота и серебра, которые есть в самой Утопии, пускают на изготовление ночных горшков, помойных лоханей, а также для создания позорных цепей и обручей, которые навешивают на преступников в виде наказания. Все это, по мысли Мора, должно уничтожить у граждан тягу к стяжательству.

Как мне кажется, остров, описанный Мором — это какое-то доведенное до исступления понятие колхозов.

Бросается в глаза рассудительность и практичность взгляда автора. Во-многом, к социальным отношениям в придуманном им обществе он подходит как инженер, создающий наиболее эффективный механизм. Например, то, что утопийцы предпочитают не воевать, а подкупать своих противников. Или, например, обычай, когда люди, выбирающие себе пару для брака, обязаны рассматривать его или ее обнаженными.

Какой-либо прогресс в жизни Утопии не имеет смысла. В обществе не существует факторов, заставляющих развиваться науку и технологии, менять отношение к каким-то вещам. Жизнь, какая есть, устраивает граждан и какое-то отклонение просто не нужно.

Общество Утопии ограничено со всех сторон. Свободы нет практически ни в чем. Власть равных над равными не является равенством. Государства, в котором нет власти быть не может - иначе это анархия. Ну а раз есть власть, то равенства быть уже не может. Человек, распоряжающийся жизнями других, всегда находится в

привилегированном положении.

На острове буквально построен коммунизм: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Все обязаны трудиться, занимаясь сельским хозяйством и ремеслом. Семья – базовая ячейка общества. Ее работа контролируется государством, а произведенное сдаётся в общую копилку. Семья считается общественной мастерской, притом не обязательно основанная на кровном родстве. Если детям не нравится ремесло их родителей, они могут перейти в другую семью. Несложно представить, в какие волнения это на практике выльется.

Утопийцы живут скучно и однообразно. Вся их жизнь с самого начала регламентирована. Обедать, правда, позволяется не только в общественной столовой, но и в семье. Образование общедоступно и основано на сочетании теории с практическим трудом. То есть детям дают стандартный набор знаний, а параллельно учат работать.

Социалисты-теоретики особенно хвалили Мора за отсутствие на Утопии частной собственности. По словам самого Мора, "повсюду, где есть частная собственность, где все измеряют деньгами, там едва ли когда-нибудь возможно, чтобы государство управлялось справедливо или счастливо". И вообще, "для общественного благополучия имеется единственный путь - объявить во всем равенство".

Утопийцы решительно осуждают войну. Но и здесь этот принцип не соблюдается до конца. Естественно, что утопийцы воюют, когда защищают свои пределы. Но они воюют

также и в том случае, "когда жалеют какой-нибудь народ, угнетенный

тиранией”. Кроме того, "утопийцы считают наисправедливейшей

причиной войны, когда какой-нибудь народ сам своей землей не пользуется, но владеет ею как бы попусту и напрасно”. Изучив эти причины войны, можно сделать вывод, что утопийцы должны воевать постоянно, пока не построят коммунизм и «мир во всем мире». Ибо повод всегда найдется. Более того, “Утопия”, по сути, должна быть вечным агрессором, ведь если рациональные, не идейные государства ведут войну, когда им это выгодно, то утопийцы – всегда, если на это есть причины. Ведь оставаться безучастными они по идейным соображениям не могут.

Все эти факты так или иначе наталкивают на мысль: а была ли Утопия утопией в полном смысле этого слова? Была ли она той идеальной системой, к которой хотелось бы стремиться?

На этой ноте мне хочется обратиться к произведению Е.Замятина “Мы”.

Следует отметить, что Евгений Иванович Замятин (1884—1937) по натуре и миросозерцанию являющийся бунтарем, не был современником Томаса Мора, а застал время создания СССР. Автор почти не известен широкому кругу российских читателей, так как произведения, написанные им еще в 20-е годы, были напечатаны лишь в конце 80-х. Последние годы жизни писатель провел во Франции, где и скончался в 1937 году, но сам себя он никогда не считал эмигрантом — жил в Париже с советским паспортом.

Творчество Е. Замятина чрезвычайно многообразно. Им написано большое количество повестей и романов, среди которых антиутопия “Мы” занимает особое место. Антиутопия — жанр, который еще называют негативной утопией. Это изображение такого возможного будущего, которое страшит писателя, заставляет его тревожиться за судьбу человечества, за душу отдельного человека, будущего, в котором остро стоит проблема гуманизма и свободы.

Роман “Мы” создавался вскоре после возвращения автора из Англии в революционную Россию в 1920 году (по некоторым сведениям, работа над текстом продолжалась и в 1921 году). В 1929 году роман был использован для массированной критики Е. Замятина, и автор был вынужден защищаться, оправдываться, объясняться, поскольку роман был расценен как политическая его ошибка и «проявление вредительства интересам советской литературы». После очередной проработки на очередном собрании писательской общественности Е. Замятин заявил о своем выходе из Всероссийского Союза Писателей. Обсуждение «дела» Замятина было сигналом к ужесточению политики партии в области литературы: шел 1929-й год — год Великого перелома, наступления сталинизма. Работать как литератору в России Замятину стало бессмысленно и невозможно и, с разрешения правительства, он в 1931 году уезжает за границу.

Е. Замятин создает роман “Мы” в виде дневниковых записей одного из “счастливцев”. Город-государство будущего наполнен яркими лучами ласкового солнца. Всеобщее равенство неоднократно подтверждается самим героем-рассказчиком. Он выводит математическую формулу, доказывая себе и нам, читателям, что “свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как движение и скорость...”. Счастье же он саркастически видит в ограничении свободы.

Повествование представляет собою записи-конспект строителя космического корабля (в наше время его назвали бы главным конструктором). Он рассказывает о том периоде своей жизни, который позже сам определит как болезнь. Каждая запись (их в романе 40) имеет свой заголовок, состоящий из нескольких предложений. Интересно проследить, что обычно первые предложения обозначают микротему главы, а последнее дает выход на ее идею: «Колокол. Зеркальное море. Мне вечно гореть», «Желтое. Двухмерная тень. Неизлечимая душа», «Авторский долг. Лед набухает. Самая трудная любовь».

Что настораживает читателя сразу? — не «я думаю», а «мы думаем». Великий ученый, талантливый инженер, не осознает себя личностью, не задумывается над тем, что у него нет собственного имени и, как и остальные жители Великого Государства, он носит «нумер» — Д-503. «Никто не «один», но «один из». Забегая вперед, можно сказать, что в самую горькую для него минуту он подумает о матери: для нее он не был бы Строителем «Интеграла», нумером Д-503, а был бы «простым человеческим куском — куском ее же самой».

Мир Единого Государства, разумеется, представляет собой нечто строго рационализованное, геометрически упорядоченное, математически выверенное, с господствующей эстетикой кубизма: прямоугольные стеклянные коробки домов, где живут люди-нумера («божественные параллелепипеды прозрачных жилищ»), прямые просматриваемые улицы, площади («Площадь Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц…»). Люди в этом геометризованном мире являются неотъемлемой его частью, несут на себе печать этого мира: «Круглые, гладкие шары голов плыли мимо — и оборачивались». Стерильно чистые плоскости стекла делают мир Единого Государства еще более безжизненным, холодным, ирреальным. Архитектура строго функциональна, лишена малейших украшений, «ненужностей», и в этом угадывается пародия на эстетические утопии футуристов начала ХХ века, где стекло и бетон воспевались как новые строительные материалы технического будущего.

Жители Единого Государства настолько лишены индивидуальности, что различаются только по нумерам-индексам. Вся жизнь в Едином Государстве базируется на математических, рациональных основаниях: сложении, вычитании, делении, умножении. Все представляют собой счастливое среднее арифметическое, обезличенное, лишенное индивидуальности. Появление гениев невозможно, творческое вдохновение воспринимается как неизвестный вид эпилепсии.

Тот или иной нумер (житель Единого Государства) не обладает в глазах других никакой ценностью и легкозаменяем. Так, равнодушно воспринимается нумерами гибель нескольких «зазевавшихся» строителей «Интеграла», погибших при испытании корабля, цель строительства которого — «проинтегрировать» вселенную.

Отдельным нумерам, проявившим склонность к самостоятельному мышлению, проводится Великая Операция по удалению фантазии, которая убивает способность мыслить. Вопросительный знак — это свидетельство сомнения — не существует в Едином Государстве, зато в избытке, разумеется, знак восклицательный.

Не только государство расценивает как преступление всякое личностное проявление, но и нумера не ощущают потребности быть личностью, человеческой индивидуальностью со своим неповторимым миром.

Главный герой романа Д-503 приводит хорошо знакомую каждому школьнику в Едином Государстве историю «трех отпущенников». Эта история о том, как троих нумеров, в виде опыта, на месяц освободили от работы. Однако несчастные возвращались к своему рабочему месту и по целым часам проделывали те движения, которые в определенное время дня уже были потребностью их организма (пилили, строгали воздух и т.п.). На десятый день, не выдержав, они взялись за руки и вошли в воду под звуки марша, погружаясь все глубже, пока вода не прекратила их мучений. Для нумеров стала потребностью направляющая рука Благодетеля, полное подчинение контролю хранителей-шпионов:

«Так приятно чувствовать чей-то зоркий глаз, любовно охраняющий от малейшей ошибки, от малейшего неверного шага. Пусть это звучит несколько сентиментально, но мне приходит в голову опять все та же аналогия: ангелы-хранители, о которых мечтали древние. Как много из того, о чем они только мечтали, в нашей жизни материализовалось…»

С одной стороны, человеческая личность осознает себя равной целому миру, а с другой стороны, появляются и усиливаются мощные дегуманизирующие факторы, в первую очередь техническая цивилизация, вносящая механистичное, враждебное человеку начало, поскольку средства воздействия технической цивилизации на человека, средства манипуляции его сознанием становятся все более мощными, глобальными.

Один из важнейших вопросов, которые пытается решить автор, — вопрос свободы выбора и свободы вообще.

И у Мора , и у Замятина равенство принудительное. Люди не могут ни в чем отличаться от себе подобных.

Современные исследователи главным отличием антиутопии от утопии определяют то, что «утописты ищут пути для создания идеального мира, который будет базироваться на синтезе постулатов добра, справедливости, счастья и благоденствия, богатства и гармонии. А антиутописты стремятся понять, как же человеческая личность будет чувствовать себя в этой образцовой атмосфере».

Совершенно очевидно выражено не только равенство прав и возможностей, но и принудительное материальное равенство. И все это сочетается с тотальным контролем и ограничением свобод. Этот контроль и нужен для поддержания материального равенства: людям не дают выделиться, сделать больше, превзойти себе подобных (став таким образом неравным). А ведь это естественное стремление каждого.

Ни в одной социальной утопии не говорится о конкретных людях. Всюду рассматриваются народные массы, либо отдельные социальные группы. Индивид в этих произведениях ничто. «Единица – ноль, единица – вздор!» Проблема социалистов-утопистов в том, что они думают о народе в целом, а не о конкретных людях. В результате реализуется полное равенство, но это равенство несчастных людей.

Возможно ли счастье людей при утопии? Счастье от чего? От побед? Так они совершаются всеми в равной степени. К ней причастны все и, одновременно, никто. От отсутствия эксплуатации? Так при утопии она заменяется общественной

эксплуатацией: человек вынужден всю жизнь работать, но не на капиталиста и не

на себя, а на общество. Причем эта общественная эксплуатация еще страшнее, так

как тут у человека нет возможности выхода. Если, работая на капиталиста, можно уволиться, то от общества скрыться невозможно. Да и переезжать куда-либо

запрещено.

Сложно назвать хотя бы одну свободу, которая соблюдается на Утопии. Нет свободы перемещения, нет свободы выбора того, как жить. Человек, загнанный обществом в угол без права выбора, глубоко несчастен. У него нет никакой надежды на перемены. Он чувствует себя рабом, запертым в клетке. Люди не могут жить в клетке, ни в материальной ни в социальной. Начинается клаустрофобия, они хотят перемен. Но это неосуществимо. Общество утопийцев – общество глубоко несчастных, подавленных людей. Людей с подавленным сознанием и отсутствием силы воли.

Поэтому следует признать, что модель развития общества, предложенная нам Томасом Мором, казалась идеальной лишь в 16-17 веках. В дальнейшем, с возрастанием внимания к личности, она потеряли всякий смысл реализации, ибо если и строить общество будущего, то это должно быть общество выраженных индивидуальностей, общество сильных личностей, а не посредственностей.

Рассматривая роман “Мы”, в первую очередь необходимо обозначить то, что он тесно связан с советской историей, историей советской литературы. Идеи упорядочения жизни были характерны для всей литературы первых лет советской власти. В нашу компьютеризированную, роботизированную эпоху, когда «средний» человек становится придатком к машине, способен только нажимать кнопки, переставая быть творцом, мыслителем, роман становится все более актуальным.

Cам Е. Замятин отмечал свой роман, как сигнал об опасности, угрожающей человеку и человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства – все равно какого.

На мой взгляд, своим романом Е. Замятин утверждает мысль о том, что право выбора всегда неотделимо от человека. Преломление «я» в «мы» не может быть естественным. Если человек поддается воздействию негуманной тоталитарной системы, то он перестает быть человеком. Нельзя строить мир только по разуму, забыв, что у человека есть душа. Машинный мир не должен существовать без мира, мира гуманного.

Идейно устройства Единого Государства Замятина и Утопии Мора очень похожи. В произведении Мора механизмы хоть и отсутствуют, но права и свободы людей также сдавлены тисками определенности и предрешённости.

Заключение

В своей книге Томас Мор пытался найти черты, которыми должно обладать идеальное общество. Размышления о наилучшем государственном строе проходили на фоне жестоких нравов, неравенства и социальных противоречий Европы 16-17 вв.

Евгений Замятин же писал о том, предпосылки чего видел собственными глазами. При этом мысли Мора и Замятина по большей части – это лишь гипотезы, субъективное видение мира.

Идеи Мора были, безусловно, прогрессивны для своего времени, но они не учитывали одну важную деталь, без которой Утопия - общество без будущего. Социалисты-утописты не учли психологию людей. Дело в том, что любая Утопия, делая людей принудительно равными, отрицает возможность сделать их счастливыми. Ведь счастливый человек – это чувствующий себя в чем-то лучшим, в чем-то превосходящим остальных. Он может быть богаче, умнее, красивее, добрее. Утописты же отрицают любую возможность для такого человека выделиться. Он должен одеваться как все, учиться как все, иметь ровно столько имущества, сколько и все остальные. Но ведь человек по своей природе стремится к лучшему для себя. Социалисты-утописты предлагали карать любое отклонение от заданной государством нормы, параллельно пытаясь изменить менталитет человека. Сделать его неамбициозным, послушным роботом, винтиком системы.

Антиутопия Замятина, в свою очередь, показывает, что может быть, если будет достигнут этот “идеал” общества, предложенный утопистами.

Но полностью изолировать людей от внешнего мира невозможно. Всегда найдутся те, которые хоть краем глаза познают радость свободы. И загнать таких людей в рамки тоталитарного подавления индивидуальности станет больше невозможно. И в конечном итоге именно такие люди, познавшие радость делать то, что они хотят, обрушат всю систему, весь государственный строй, что у нас и произошло в начале 90-х.

Какое же общество с полным правом можно назвать идеальным, учитывая достижения современной социологической мысли? Безусловно, это будет общество полного равенства. Но равенства в правах и возможностях. И это будет общество полной свободы. Свободы мысли и слова, действий и перемещений. Наиболее близко к описанному идеалу стоит современное западное общество. У него много минусов, но оно делает людей счастливыми.

Если общество действительно идеально, как может в нём не быть свободы?..

Список литературы

http://humanism.ru

Антология мировой политологической мысли. В 5 т. Т.1. – М.: Мысль, 1997.

Всемирная история в 10 томах, Т.4. М.: И-во Социально-экономической литературы, 1958.

Мор Т. Утопия. М., 1978.

Алексеев М.П. «Славянские источники «Утопии» Томаса Мора», 1955г.

Варшавский А.С. «Опередивший время. Томас Мор. Очерк жизни и деятельности», 1967г.

Володин А.И. «Утопия и история», 1976г.

Застенкер Н.Е. «Утопический социализм», 1973г.

Каутский К. «Томас Мор и его утопия», 1924г.

Бак Д. П., Е. А. Шкловский, А. Н., Архангельский. «Все герои произведений русской литературы». - М.: АСТ, 1997.-448 с.

Павловец М.Г. «Е.И. Замятин. «Мы».

Павловец Т.В. «Анализ текста. Основное содержание. Сочинения».-М.: Дрофа, 2000.-123 с.

http://student.km.ru/

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://referat.ru/