Коллективизация в Беларуси в 30-е года ХХ века

Правдивый анализ уроков прошлого поможет решать сегодняшние проблемы, в том числе и подъёма сельской экономики. Сегодня, пожалуй, главное вернуть крестьянину утраченное в прежние годы положение хозяина земли, пробудить чувство любви к ней, уверенность в завтрашнем дне. Различные формы подряда, аренда и меры социального развития деревни призваны обеспечить успех в решении этих задач.

Круг вопросов, связанных с историей коллективизации, весьма широк. Здесь и развитие сельского хозяйства в условиях нэпа, и расслоение крестьянства, сохранение в его среде кулачества на одном полюсе, бедноты и батрачества на другом, и развитие кооперации, и внутрипартийная борьба вокруг вопросов, связанных с путями и темпами социалистических преобразований, и многое другое.

В том, что крестьянству в нашей стране суждено пойти по пути кооперирования, в конце 20-х годов не сомневался, пожалуй, ни один экономист. Все они сходились в признании неизбежности и прогрессивности перехода сельского хозяйства на путь кооперативного производства. Но даже в среде аграрников-марксистов сталкивались весьма разноречивые суждения о том, какой быть кооперированной деревне и как из единоличника превратить крестьянина в "цивилизованного кооператора". Эти споры отражали противоречивость тех реальных экономических предпосылок кооперирования, которые сложились к концу 20-х годов в СССР.

Сегодня коллективизация представляется как явление исключительно противоречивое и неоднозначное. Сегодня известны результаты пройденного пути, и можно судить не только о субъективных намерениях, но и об объективных последствиях, а главное – об экономической цене и социальных издержках коллективизации. Поэтому данная проблема актуальна и в настоящее время.

1 Состояние сельского хозяйства накануне сплошной коллективизации

В начале 20-х годов сельское население республики составляло около 90 % (89,4 % в 1920-1923 гг.), что и определяло сельскохозяйственную направленность в развитии экономики. Первая мировая война и иноземная интервенция нанесли большой урон экономике Беларуси. А поэтому одной из проблем, которая стала перед советским правительством, необходимость восстановления сельского хозяйства. Избыток сельского населения, при отсутствии в необходимом количестве плодородных земель, приводил к дроблению земельных наделов, что снижало эффективность производства. Накануне новой экономической реформы в 2/3 крестьянских хозяйств имели место чересполосицы и малые земельные наделы. Если в 1883 г. крестьянские наделы в среднем составляли 18 десятин, то к 1917 году они уменьшились до 8-10. Особенностью экономического состояния республики было и то, что введение НЭПа во времени совпадало с передачей земли крестьянам в результате национализации помещичьих имений. В 1921 году землепользование крестьян увеличилось до 5,4 млн. десятин, или на 11,4 %. Однако существенного увеличения наделов крестьян не произошло. И средняя обеспеченность одного двора землей осталась почти на одном уровне (8,35 десятин в 1917 г. и 8,41 – в 1924 г.). (1,c.15)

До 1927 года крестьянская политика в республике характеризовалась относительной свободой при выборе форм пользования землей. В земельном кодексе БССР, принятым в 1923 году, право пользования землей предоставлялось всем гражданам, которые ее обрабатывали, не используя наемный труд. А поскольку вся земля затем была объявлена государственной собственностью, те, кто ее обрабатывали и на ней работали, являлись только пользователями земли без права ее продавать, дарить, завещать, закладывать. Право пользования землей предоставлялось как коллективным, так и единоличным хозяйствам. Основными формами коллективных хозяйств были коммуны, сельхозартели и ТОЗы. Коллективные хозяйства крупными не были и отличались по степени обобществления средств производства: наиболее высокой она была в коммунах, где обобществлялись строения, жилье, мелкий скот, птица, инвентарь. Высокий уровень обобществления был и в ТОЗах. В сельхозартелях обобществлялись земля, рабочий и продуктивный скот, сельскохозяйственные строения. В личном пользовании крестьяне артелей могли иметь приусадебные участки, простейшие орудия труда, домашний скот. Организаторами и участниками колхозов были главным образом бедняки. В целях приобщения колхозов к социализму государство оказывало им значительную помощь. Была отмечена арендная плата за землю и средства производства. Слабые колхозы вообще освобождались от налогов. Основная масса крестьян не желала и не готова была отдавать свое имущество. А поэтому колхозы, как и совхозы, создавались главным образом на землях государственного земельного фонда и лишь редко на надельных крестьянских землях. Это значит, что реальных причин для массовой коллективизации не было.(1,c.37)

С 1 марта 1925 года в республике был введен земельный кодекс, которым рекомендовалось развивать коллективные хозяйства и ограничивать расширение хуторов и отрубов, создавать поселки как наиболее оптимальную форму землепользования. Наряду с этим Наркомзем республики в особом циркуляре указывал земельным органам о недопустимости включения хуторских участков в поселки без письменного соглашения самих хуторян. Определенное время правительство республики еще оказывало финансовую поддержку и хуторским хозяйствам. В 1927 году середняцкое хозяйство составляло уже около 65 % от общего количества крестьянских хозяйств. Оно имело от 2 до 6 десятин посевных площадей, одну или две лошади, было обеспечено простейшим инвентарем. Благодаря НЭПу уже к началу 1925-1926 гг. объемы сельскохозяйственного производства в республике в целом достигли довоенного уровня. Однако необходимо отметить, что в Беларуси не было столь существенного расслоения крестьян на кулаков и бедноту.

К 1929 году различными формами кооперации было охвачено более 69 % крестьянских хозяйств, что позволило увеличить объем производства сельскохозяйственной продукции, активизировать товарооборот между городом и деревней. Как и другие коллективные объединения колхозы создавались на основе добровольности и экономическими методами: являлись собственниками своей продукции и реализовали ее по своему усмотрению, оплата труда производилась соответственно результатам. В 1927 году насчитывалось более 400 колхозов и совхозов. Основным же производителем продукции являлись личные крестьянские хозяйства. Коллективные хозяйства в большей степени выполняли идеологические, пропагандистские функции как примеры социалистических форм землепользования и ведения хозяйства. (1,c.58)

Таким образом, экономический механизм в период НЭПа базировался на рыночных принципах. И благодаря НЭПу, который позволял сочетать государственные и личные интересы, сельское хозяйство республики было успешно восстановлено.(1,c.108)

2 Коллективизация в БССР

коллективизация колхозный восстание

Переход к принудительным заготовкам. Зимой 1927/28 года в СССР разразился кризис в области заготовки зерна. Дело в том, что низкие закупочные цены не стимулировали продажу его излишков. Крестьянам было выгоднее выращивать технические культуры, а зерном кормить домашний скот. Поэтому власти снова ввели продразвёрстку. В 1928 году они отобрали у белорусских крестьян в 3.5 раза больше зерна, чем в предыдущем. Но следующей зимой трудности с заготовками повторились. Опять пришлось использовать продразвёрстку. (4,c.18)

Первая попытка сплошной коллективизации. Сталинское руководство решило форсировать коллективизацию крестьянских хозяйств, объявленную ещё в 1927 году. Цель её заключалась в том, чтобы лишить крестьян хозяйственной самостоятельности, превратить их в послушных государству сельхозрабочих. В январе 1930 г. всем окружкомам и райкомам КП(б)Б был разослан секретный циркуляр «О ликвидации кулачества как класса», согласно которому «прием кулаков в члены всех видов кооперации» запрещался, приказывалось «вычистить» всех принятых кулаков со всех видов кооперации, а внесенные ими паи конфисковать. В соответствии с приказом Москвы январский (1930 г.) Пленум ЦК КП(б)Б принял обязательство завершить сплошную коллективизацию до конца 1931 года. Но уже в феврале того же года Бюро ЦК КП(б)Б, в ответ на призыв Москвы, приняло решение об ускоренной коллективизации. Директивами центральных органов управления, принятыми в январе─феврале 1930 г., количество раскулаченных по районам определялось в 3─5 % всех крестьянских дворов, а по республике в целом – 4,2 % (34 тыс.), что было значительно больше реального количества зажиточных хозяйств (около 1.5 %). До 20 % раскулаченных высылались в лагеря, остальных 80 % расселяли за пределами колхозов. В раскулаченные попадали середняки и бедняки, которые не хотели вступать в колхозы. В некоторых районах процент раскулаченных достигал 15, а лишенных избирательных прав, что сопровождалось лишением всех политических прав и социальных гарантий, – 20 % крестьян.(4,c.60-61; 5,c.16)

В деревни отправились тысячи уполномоченных, на городских предприятиях создавали специальные бригады помощи коллективизации. За три месяца большевики загнали в колхозы свыше 430 тысяч белорусских хозяйств, что составило 58% от их общего числа. При этом производилось полное обобществление имущества. Местные большевики арестовывали крестьян, отказывавшихся вступать в колхозы, конфисковывали их имущество, а людей высылали на Север или в Сибирь. (3,c.46)

В связи с геополитическим положением БССР (ей отводилась роль западного форпоста СССР) из пограничных районов республики еще до начала массового раскулачивания в отдаленные районы СССР было выселено 2 тыс. кулаков, а их семьи сосланы позже. На апрельском (1930 г.) пленуме отмечалось, что за пределы БССР выселено около 40 тыс. человек, однако примерно 2/3 осталось. Согласно официальным данным к концу мая 1930 г. в БССР было раскулачено 15 629 кулацких хозяйств, а их имущество передано в неделимые фонды колхозов. (5,c.86)

Антиколхозные восстания.Крестьяне ответили стихийным вооружённым сопротивлением. С января до середины апреля 1930 года таких выступлений в БССР произошло более 500, а за первую половину 1931 г. – не менее 1169 выступлений против коллективизации. Повстанцы громили колхозы, забирали отнятое у них добро, убивали коммунистов и их пособников, защищали от насилия так называемых «кулаков». Крестьяне резали на мясо скотину, перемалывали зерно в муку, чтобы не досталось колхозам. К маю 1930 года поголовье лошадей, коров и свиней сократилось на четверть. В марте 1930 года крестьяне Бешенковичского района Витебского округа (до 500 человек) направились к райцентру, чтобы пожаловаться на невыполнение сталинского приказа об упразднении колхозов, но были встречены пулями. (6,c.99)

2 марта 1930 года Сталину пришлось публично осудить чрезмерное рвение своих соратников по всей стране, чтобы избежать новой гражданской войны. Кроме того, беларуские большевики опасались, что в случае крестьянского восстания его поддержит Польша. Крестьяне восприняли это как смену курса и начали выходить из колхозов. Однако возникли сложности с получением обратно скота, инвентаря, семян (значительная часть колхозного имущества была растранжирена). Даже в тех местах, где не чинились препятствия выходу, оценка внесенного крестьянами имущества оказывалась значительно заниженной и имела символический характер. Большинство колхозов развалилось и к маю 1930 г. процент коллективизации снизился до 11 %.

Вторая волна коллективизации.В 1931 году большевики снова начали проводить коллективизацию, только ещё более жестокими методами. Зажиточных крестьян («кулаков» и «середняков») вместе с семьями вывозили в на Урал, вСибирь и Казахстан. Конфисковывали у них имущество чаще всего разворовывало руководство колхозов и районов.

Выявление и выселение кулаков проводили органы государственной безопасности, местные органы власти и их актив (группы бедноты, рабочие бригады, двадцатипятитысячники, работники политических отделов МТС и совхозов, уполномоченные районных и окружных партийных, советских, комсомольских, профсоюзных и кооперативных органов). Замена курса “ограничения кулачества” политикой “ликвидации кулачества как класса в связи со сплошной коллективизацией” привела к росту беззакония и репрессий. Кроме главной задачи — коллективизации — массовое выселение кулачества позволяло провести хозяйственное освоение отдаленных малонаселенных или необжитых районов СССР, получить дешевую рабочую силу для лесоразработок, горнорудной промышленности, раскорчевки тайги и т. д. (2,c.102)

Более бедных противников колхозной жизни изолировали: лишали наделов в колхозных деревнях и давали им другие, за пределами колхозных полей. Если земли не хватало, бедняков переселяли в своеобразные концлагеря. Тех, кто сопротивлялся, без суда по решению «троек» (секретарь райкома партии, председатель исполкома райсовета, начальник райотдела ГПУ) отправляли в тюрьмы или расстреливали. Путём жесточайшего насилия и произвола большевикам удалось до начала 1932 года загнать в колхозы более половины хозяйств. Число «раскулаченых» (разорённых) крестьянских дворов в ряде районов доходило до 10-20%, тогда как зажиточные крестьяне в белорусской деревне составляли перед коллективизацией всего 1,5%. Из 800 тысяч крестьянских хозяйств БССР было уничтожено около 95,5 тысяч (12%).(4,c.85,98)

Колхозные заработки не кормили крестьян, сколько бы трудодней они не имели. Людей возмущали колхозные нравы—бесхозяйственность, уравниловка, воровство. Назначаемые районным начальством председатели колхозов чувствовали себя «князьями»: издевались над людьми, избивали, штрафовали, арестовывали, срывали со стен иконы, закрывали церкви, не давали коней для обработки приусадебных участков. И колхозники пахали на себе. Особенно свирепствовали так называемые «25-тысячники», рабочие, присланные из России вводить колхозные порядки. В1931 году местным властям в БССР пришлось даже отдать под суд 65 этих «посланцев российского пролетариата» за чересчур далеко зашедшие злоупотребления.

3 Провал и результаты коллективизации

Провал коллективизации. Принудительная коллективизация закономерно обернулась кризисом сельского хозяйства. В 1932 году резко сократилось поголовье скота, общее производство сельскохозяйственной продукции уменьшилось на 25% по сравнению с 1926 годом. Белорусские крестьяне стали питаться хуже, чем в годы НЭПа.

Государственные цены на зерно и другие продукты не компенсировали расходов на их производство. Они были в 10-12 раз ниже рыночных . С начала 1932 года голод охватил Ельский, Наровдянский,Туровский, Гомельский и некоторые другие районы юга Беларуси. Сотни белорусских сельчан умирали голодной смертью, а зерно тем временем увозили на экспорт. Из Туровского района колхозники писали: «Если не поможете, придётся съесть своих детей». Но, несмотря на явный провал политики коллективизации, большевистское руководство проводило её самыми жестокими методами.(7,c.154)

Многие колхозники снова становились единоличниками, хотя местные власти буквально давили их невыносимыми налогами, за невыплату которых угрожала конфискация имущества. Были случаи, когда большевики в домах бедняков-единоличников снимали с хозяев передники, рубахи и брюки. Но и это не помогало. От «голодомора», подобного украинскому, белорусов спасла картошка. Её на экспорт не отправляли, поэтому кое-как с помощью «бульбы» удавалось выжить.

Именно тогда, в 1932 году, был принят печально известный закон «о пяти колосках», позволявший бросать в лагеря на 10 лет голодных крестьян лишь за то, что они подбирали колосья, оставшиеся на колхозных полях после уборки. По этому закону в БССР только за два года (в 1933-34 гг.) осудили свыше 10 тысяч человек! (2.c.73)

Белорусские крестьяне убегали в города, в Сибирь, на Северный Кавказ, где жилось немного легче. Чтобы колхозники не разбежались совсем, в 1932 году в СССР ввели паспортную систему с пропиской по месту жительства. Отныне никто из сельчан под угрозой тюрьмы не мог оставить своё место жительства без паспорта, который сельским жителям не выдавали. Так большевистское государство на 35 лет превратило крестьян в своих крепостных рабов.

Отмечались случаи бегства крестьян на польскую сторону. Они убегали из социалистического «рая», чтобы не умереть с голода и не попасть в лагеря. Желание покинуть БССР высказывали крестьяне латышкой, литовской, немецкой национальностей. В ответ власти усилили пограничные заставы, создали конные отряды, патрулирующие границу.

Только к концу 1934 года большевикам удалось более или менее закрепить колхозные порядки в деревне. Но и на шестом году коллективизации сопротивление советским властям не утихало. Например, в Чаусском районе появились партизанские отряды, уничтожавшие колхозы и раздававшие их имущество единоличникам. В 1937 году в лесу у деревни Паньковская Буда Костюковичского района появились рукописные листовки с призывом «Бей угнетателей крестьянства- большевиков!». Фактически с самого начала коллективизации белорусское крестьянство постоянно вело явную и скрытую борьбу против большевистских властей.

Борьба с хуторянами-единоличниками. К концу 1937 года в БССР было коллективизировано 87% крестьянских хозяйств, меньше, чем в целом в СССР. Тогда, чтобы принудить единоличников вступать в колхозы, в 1937-39 гг. раскулачивание добавили ликвидацией хуторов. Большинство крестьян отказывалось переселяться в деревни. Не помогали ни уговоры, ни льготы, ни кредиты на новое строительство. В таких случаях их вывозили принудительно, а все строения на хуторах уничтожали, чтобы не было куда возвращаться. За 1937-40 гг. около 200 тысяч хуторских хозяйств было переведено на центральные усадьбы. Ухоженные хуторские земли заросли бурьяном. На новом месте только половина хуторян получила жильё, остальные долго жили в сараях или землянках. Так значительная часть белорусских крестьян потеряла свою «малую Родину». Истребление хуторов подрывало корни белоруской народной культуры. Но и переселение не заставило большинство хуторян- единоличников вступить в колхозы. (4,c.36,78,80)

Становление колхозного крепостничества. Хуторяне не покорялись, но репрессии всё же принудили пойти в колхозы основную массу единоличников. К концу второй пятилетки (1937 г.) в их руках осталось только 5% посевных площадей республики. А коллективные хозяйства начали задыхаться от переизбытка рабочей силы. Тогда «лишних» крестьян в вагонах-«телятниках» по разнарядкам, спускавшимся «сверху», стали вывозить на сталинские стройки и малозаселённые земли, в том числе в опустошённую голодом 1933 года Одесскую область. В 1938-40 гг.ежегодно из БССР вывозили более 130 тысяч человек. Некоторая часть вывезенных самовольно возвращалась на родину, но совсем нищими.

Колхозы держались исключительно за счёт дармового физического труда крестьян. Даже в 1938 году колхозники пахали преимущественно вручную (79% обрабатываемой земли), сеяли (85%), собирали зерно (98%), молотили (55%). (7,c156)

Чтобы ещё больше усилить экономическую зависимость крестьян от государств, в 1939 году было проведено измерение приусадебных участков колхозников и единоличников с целью обрезки «излишков». А налоговый пресс усиливался. Так в мае 1941 года вышел приказ об обязательной сдаче государству каждым крестьянским двором молока, мяса, картофеля, овощей, овечьей шерсти и сена. Сами колхозы с заготовкой продуктов не справлялись. Не миновал деревню и политический террор. Крестьян польской, латышкой, литовской, немецкой национальностей обвиняли в шпионаже. За выступления против коллективизации колхозников и деревенскую интеллигенцию судили и высылали следом за «кулаками». Кроме того, «контрреволюционные организации» чекисты фабриковали специально, чтобы поддерживать среди колхозников «трудовую дисциплину», а все провалы колхозного хозяйствования списывались на «врагов народа», «троцкистов», «вредителей», «шпионов» и «диверсантов».

Заключение

Коллективизация-трагедия белорусского народа. В результате коллективизации произошла беспрецедентная по своим результатам деформация социальной и экономической структуры белоруской деревни. Коллективизация сельского хозяйства явилась сложным и трудным экспериментом по переводу сельскохозяйственного производства на новые основы. Его объективные трудности заключались в том, что в истории сельского хозяйства это был первый эксперимент в таком масштабе осуществить коренные изменения в способе производства, в складе жизни и психологии крестьян, которые формировались столетиями.

Тем не менее, за весьма короткий срок в годы довоенных пятилеток основой производственных отношений в деревне стала колхозно-кооперативная собственность на средства производства.

Ведение сельскохозяйственного производства на маленьких участках земли с использованием примитивных орудий труда обрекало страну на постоянный дефицит продуктов питания и сырья для промышленности, а крестьян – на тяжелый труд, мелкотоварное производство. Это сдерживало и общее экономическое развитие страны.

В этой связи, исходя из опыта развитых стран, вызывалась необходимость преобразований на основе коренной технической реконструкции и укрупнения сельскохозяйственного производства с учетом экономических законов и методов его ведения.

Во второй половине 20-х годов сельское хозяйство Беларуси развивалось на основе новой экономической политики и рыночных отношений, что явилось стимулом для ускорения его развития. Существовал реалистический, последовательный подход к колхозному движению. Наметившаяся в стране в период НЭПа тенденция развития сельского хозяйства создавала предпосылки для перехода единоличных хозяйств к крупным формам производства. Причем этот процесс должен был осуществляться добровольным, натуральным путем при экономической заинтересованности крестьян.

И вместо этого партийное руководство страны навязывало крестьянам принудительную коллективизацию, проведенную в весьма короткие сроки, с жестким, нечеловеческим раскулачиванием зажиточным и нередко середняцких хозяйств, их репрессированием. Исчез весь слой наиболее трудолюбивых и умелых земледельцев. Одних убили, других сослали, третьи сбежали в города или иные регионы. . За 30-е годы белорусская деревня потеряла около миллиона жителей! А остальных начала развращать система коллективной безответственности и всё, что было с ней связано: безынициативность, бесхозяйственность, злоупотребление алкоголем.

Именно коллективизацией большевики нанесли смертельный удар крестьянской белоруской нации. Последействия принудительной коллективизации сказываются в нашей республике и сегодня, и, прежде всего в потере на земле хозяина.

Литература

1. Горбачёв Л. К. Белорусская деревня в годы НЭПа Мн.: «Тессей», 2003.

2. Врублевский А.П., Протько Т.С. Из истории репрессий против белорусского крестьянства. 1929-1934. Мн.: «Навука и Тэхніка" 1992.

3. Григорьев Г.А. Крестьянские общества взаимопомощи БССР,1921-1930 гг. Мн.: Навука и Тэхніка" 1993.

4. Лыч Г. Трагедыя беларускага сялянства. Мн.: Інстытут кіравання,2003

5. Платонаў Р. На крутым павароце: Ідэолага-палітычная барацьба на Беларусі ў 1929-31 гг. (Дакументы, матэрыялы, аналіз). Мн.: БелНДІДАС, 1999.

6. Віцьбіч Ю. Антыбальшавіцкія паустані і партызанская барацьба на Беларусі. Вільня: «Gudas», 2006.

7. Калубовіч А. Крокі гісторыі (Даследванні,артыкулы, успаміны). Беласток-Вільня-Менск: «ГаМакс»,1993.