Экологическая этика и биологическое природопользование

В.В, Дёжкин, д.б.н., профессор, академик РАЕН, НИА – Природа

Л.В.Попова, к.б.н., доцент, Музей землеведения МГУ

Введение.

Этика – философская дисциплина, изучающая мораль, нравственность. Центральной для этики продолжает оставаться проблема добра и зла. Элементы экологической этики зародились в глубокой древности как существенная часть проблемы взаимодействия человеческого общества и окружающей среды, человека и Природы. Они существовали, развивались, видоизменялись в течение долгих столетий, обозначая во многом все более углубляющиеся противоречия между антропоцентризмом и биоцентризмом (Дёжкин, 2002). . Начало современной экологической этики связывают с трудами видного американского деятеля охраны природы Олдо Леопольда (1980), известного как автора «этики земли». Но лишь в последние десятилетия экологическая этика формируется в качестве самостоятельной научной дисциплины и начинает рассматриваться в контексте выживания человеческой цивилизации.

Энергичный пропагандист нового отношения к природе , руководитель Киевского эколого-культурного центра В.Е.Борейко констатирует: «Предметом экологической этики является обоснование и разработка этических принципов и правил, регулирующих моральные отношения человека к природе и ее представителям» (2005, с. 8). Содержание и задачи этой научной дисциплины он иллюстрирует в многочисленных работах, в том числе и в небольшом учебном пособии «Экологическая этика» (2000).

Природопользование с самого начала формировалось в России под влиянием гуманистических концепций, в принципе отвергавших возможности эксплуатации природных ресурсов методами, противоречащими коренным интересам человека и природы. Основатель этой, как он сам ее называет, новой научной дисциплины, (ныне мы уверены – науки) Ю.Н.Куражсковский в монографии «Очерки природопользования» ( 1969) писал:

«Необходима разработка новых путей развития производственной деятельности в тесном единстве с охраной природы. С этой проблемой тесно связана и неизбежность создания в современных условиях здоровой среды для жизни людей и полезных им растений и животных» (с.13; курсив автора).

Видный российский ученый, продолживший, в частности, деятельность Ю.Н.Куражсковского по формированию науки о природопользовании, Н.Ф.Реймерс (2000), заложил важный гуманитарный принцип в разделение этой науки на две части – нерациональную и рациональную. Под рациональным природопользованием этот ученый предлагал понимать «систему деятельности, призванную обеспечить экономную эксплуатацию природных ресурсов и условий (курсив автора) и наиболее эффективный режим их воспроизводства с учетом перспективных интересов развивающегося хозяйства и сохранения здоровья людей» (с.405). Иными словами, эксплуатируя ресурсы природы, необходимо не только удовлетворять интересы современного общества, но и помнить о потребностях в них будущих поколений.

Опираясь на взгляды Ю.Н.Куражсковского и Н.Ф.Реймерса, один из нас сформулировал последнее определение науки о природопользовании и вложил в него ограничения этического характера:

«Природопользование – это деятельность человека по изучению, разведке, первичной переработке (обогащению) природных ресурсов с целью их прямого потребления или обеспечения ими производственной сферы с учетом основных эколого-экономических, социальных и природоохранных критериев и ограничений, официально принятых обществом (Дёжкин и Попова, 2005, С.11).

Этика в рамках биологического природопользования. Вполне естественно, что, обосновывая целесообразность выделения из науки о природопользовании отдельного научного направления, биологического природопользования, и формулируя его принципы, один из авторов присоединился к мнению многих ученых, о том, что все природопользование должно опираться не только на экономические, но и, обязательно, на экологические основы. На основании имеющихся в науке взглядов и собственных предложений, выделены следующие принципы биологического природопользования, имеющие отчетливо эколого-этический характер. Это:

- Возможность не истощительной (вечной) эксплуатации биологических природных ресурсов.

- Ориентация на комплексную (интегрированную) эксплуатацию различных природных ресурсов, объединенных функционально и территориально.

- Постоянный учет мощностей и направлений энергетических потоков в эксплуатируемых сообществах и соблюдение нормативных энергетических ограничений.

- Недопустимость уничтожения в процессе эксплуатации цельных природных сообществ и видов живого.

- Недопущение невосполнимого ущерба биологическому разнообразию и экологической устойчивости природных и природно-хозяйственных систем.

- Сохранение и восстановление экологической мозаики ландшафтов .

- Гуманное (в пределах разумного и возможного) отношение к биологическим (живым) ресурсам.

- Постоянная оптимизация структуры, площадей и размещения охраняемых природных территорий с целью предотвращения экологического ущерба, наносимого эксплуатационной сферой и поддержания экологического баланса территорий (Дёжкин, 1997; 2000; Дёжкин и Попова, 2005).

В контексте экологической этики природопользования мы имеем также основания настаивать на выделении в рамках природопользования самостоятельно структуры – восстановительного природопользования.

Здесь уместно вспомнить о том, что в «Зеленом мире» предлагался термин «природовозрождение» (Выговский, 2002). Под ним подразумевается «переход от планетарной политики природопользования к политике природовозрождения, ибо вскоре пользовать будет нечего» (с.13). Отдавая должное побуждениям автора, приходится констатировать, что с завершением процесса природопользования человечество лишится ресурсов для своего существования и «возрождать» будет некому. Следовательно, логичнее придерживаться принципа «охрана природы через ее разумное использование» и параллельно заниматься «природовозрождением», или, в нашем понимании, восстановительным природопользованием. Оно ни в коем случае не должно противопоставляться общему природопользованию, а быть его составной и крайне важной частью.

К восстановительному природопользованию мы относим три группы мероприятий:

Во-первых, это проблемы экологической регуляции (теоретическая основа). Имеют «сквозной» характер и касаются всех элементов восстановительного природопользования (Дёжкин, 2000а).

Во-вторых, мероприятия: консервационистского характера:

- целевые мелиорации, восстановление и увеличение биологической продуктивности земельных угодий;

- программы реставрации (рекультивации) нарушенных или малопродуктивных ландшафтов и их частей;

-проведение биотехнических мероприятий в охотничьем и рыбном хозяйствах, охрана диких животных от стихийных бедствий, улучшение условий их обитания, восстановление и повышение биологической продуктивности охотничье-рыболовных угодий;

- создание обоснованной системы ООПТ и управление охраняемыми экосистемами, в том числе - проведение регуляционных мероприятий на ООПТ;

- ликвидация или уменьшение объема биологических загрязнений, восстановление исходных региональных особенностей флоры и фауны;

- борьба с незаконным экспортом и импортом редких организмов в рамках Конвенции СИТЕС от 3 марта 1973 года;

- консервация геномов, создание генетических банков и их использование при появлении (восстановлении) благоприятных природных условий (Дежкин, 1997; 2000; Дёжкин и Попова, 2005).

Организация строгой охраны диких растений и животных, прекращение произвольной эксплуатации их ресурсов, борьба с браконьерством, занесение редких форм растений и животных в красные книги различного ранга и восстановление их популяций по индивидуальным программам, содержащихся в этих документах, хотя и имеют восстановительный характер, но относятся к природоохранной сфере.

Третья - группа эксплуатационных мероприятий («охрана через разумную эксплуатацию»). Создание условий для не истощительной эксплуатации, при которых изъятие ресурсов каждой отрасли сораизмеряется с их конкретным приростом. Это – огромная профессиональная сфера деятельности, занимающаяся разработкой методов адекватного управления популяциями в процессе их рациональной эксплуатации. Она является основным содержанием отраслевых разделов биологического природопользования. Ее научным обеспечением занимаются разделы сельскохозяйственной науки, лесоведение, ихтиология, охотоведение (Дёжкин и Попова, 2005).

Таким образом, на части имеющихся примеров, было доказано наличие эколого-этических подходов в отечественном развивающемся природопользовании. Аксиомой, не требующей специальных доказательств, представлялась принципиальная возможность осуществлять эксплуатацию природных ресурсов, прежде всего – биологических, без нанесения ущерба их нормальному воспроизводству и окружающей среде. Излишне, конечно, добавлять, что идея вечного не истощительного использования природных ресурсов, берет начало еще в прошлом веке, в частности, в трудах лесоводов. Упомянутые в данной статье исследования продолжали их в рамках сравнительно новой науки о рациональном природопользовании.

Отрицание и искажение этических основ природопользования. Резким диссонансом к этим взглядам являются взгляды, отстаиваемые представителем украинской эколого-этической школы В.Е.Борейко. Этот общественный деятель не нуждается в особых представлениях, он, в частности, широко известен и в России огромной и благородной работой по воскрешению из небытия сотен ученых и специалистов Советского Союза, оболганных и подвергшихся преследованию советской властью( Дежкин, 2002а).

В марте 2004 года один из авторов этой статьи был приглашен в фонд МакАртуров в качестве рецензента при обсуждении пятилетних итогов деятельности «Гуманитарного экологического журнала», главным редактором которого является В.Е.Борейко. Журнал, несомненно, заслуживал очень высокой оценки, о чем и было сказано в рецензии. Однако, одно обстоятельство стало поводом для дискуссии и конструктивной критики. Оно относилось к сфере природопользования. Ситуация имеет некоторую предысторию.

«Мне кажется, - писал в открытом письме В.В.Дёжкину в 2002 году В.Е.Борейко, - что беда всех нас, постсоветских природоохранников в том, что мы были, да и сейчас продолжаем находиться вне мировой экофилософской мысли» (2002, с.46).

И далее:

«Любой компромисс с природоохранными чиновниками, властями и хозяйственниками приравнивается к предательству, а любое упоминание об «устойчивом развитии» , «рациональном природопользовании», «охране природы ради нас и потомков» - позором»…( 2002, с.48).

Из скептического отношения В.Е.Борейко к природопользованию вытекает и высказанное им ранее отрицание позитивных экономических основ этой науки:

«Опора на экономические расчеты в оценке природы очень опасна в идеологическом плане, ибо лишает природоохранников веских моральных и религиозных аргументов. Из природоохранников они незаметно превращаются в «природопользователей» с их убогой и скучной рыночной фантазией …В конечном итоге (она) заставляет защитников дикой природы приспосабливать свои взгляды и действия к мировоззрению и поступкам потребительски-циничного большинства» ( 2000, с. 11).

Рецензенту пришлось публично признаться, что все мы, присутствующие в зале для дискуссии, относимся к этому самому «большинству». Мы едим, одеваемся, владеем квартирами и дачами, передвигаемся (у кого есть) на автомашинах или на метро, отдыхаем на лоне природы – словом, всячески и не задумываясь пользуемся продукцией природопользования, и при этом вполне резонно считаем свои затраты и интересуемся себестоимостью и стоимостью производимых и потребляемых товаров. Иного человеку не дано…

Было высказано убеждение, что такое отрицание природопользования – конечно же, недоразумение. Мы стремимся к разумному природопользованию и отвергаем неразумное, нерациональное. Вот поприще для конструктивных дискуссий: что считать разумным и что неразумным и как добиться максимальной экологизации всех отраслей природопользования. Как ограничить разумными пределами производство и потребление, учтя насущные интересы человека и минимизировав ущерб ресурсам и природной среде. Без общей теории природопользования, без экономики природопользования здесь не обойтись. Гармоничное сочетание экологических и экономических подходов лежит в основе экологической парадигмы XXI столетия, серьезно поколебленной в России непродуманными решениями правительства в 2000 году.

Подчеркивалось, что совершенно не обосновано противопоставление природопользования охране природы, что противоречит, в частности, Конвенции о биоразнообразии. Совершенно необходимая экономическая оценка природных ресурсов выдается за попытку их расхищения, не правомерно противопоставляется их морально-этической оценке.

Из сказанного делался вывод: не следует ли превосходному «Гуманитарному экологическому журналу» расширить свою концептуальную основу и включить в нее проблемы гуманного, этически приемлемого природопользования? А кроме того и пересмотреть свои взгляды на экономическую оценку природных ресурсов и экономическую эффективность природопользования? Это было бы очень своевременным. Если бы, например, наше правительство владело объективной информацией об экономическом потенциале биологического природопользования, быть может, оно воздержалось от разгрома административного управления лесным, рыбным, охотничьим хозяйством и заповедным делом, которое произошло в последние годы.

Сейчас, спустя почти два года после упомянутого обсуждения, можно констатировать: мы остались не услышанными, концепция журнала и его главного редактора не изменились. Но это частность, хотя и весьма показательная.

Нельзя не сказать о том, что В.Е.Борейко и его сторонники не только отрицают природопользование вообще. Они взяли на вооружение мощный западный пропагандистский «гуманистический» арсенал (и помогли через множество публикаций донести его до нашего читателя), который не только полезно обогащает наше информационное поле (например, Борейко и Поминова, 2000), но и – нередко – глубоко искажает традиционные представления о рациональном природопользовании. Это прежде всего – воспевание философии «освобождения животных», выступления против охоты, неумеренное восхваление «дикой природы», привнесение надуманных идей в заповедное дело и некоторые другие. Дело дошло до того, что В.Е.Борейко и его немногочисленные (пока еще) сторонники в интернетовских дискуссиях выступают за…предоставление права голоса животным!

По каждой из перечисленных позиций требуется серьезная и глубокая контраргументация, ибо они разрушительны и опираются на многочисленные постулаты модной западной философии. Надеемся, что это будет со временем сделано, том числе и нами. Пока же – несколько комментариев, использовавшихся нами в прежних спорах и обсуждениях.

Пример позитивного биологического природопользования. Гуманитарный экологический журнал не раз затрагивал тему охоты, жестко критикуя это занятие как негуманное и расточительное для природы. История одного из государств как бы сознательно подготовила для нас прекрасную современную модель рационального природопользования в сфере охотничьего хозяйства. На ее фоне мы можем рассуждать и о досужих домыслах об «освобождении животных», столь модную ныне в США и на Западе (например, П.Сингер, 2002)..

Двадцатый век застал живую природу США в очень неприглядном состоянии. Многие природные ресурсы, в том числе и ресурсы животного мира, были разграблены и истощены. Была проведена огромная многолетняя работа по восстановлению этих ресурсов, в которой природоохранные подходы сочетались со своевременными и грамотными эксплуатационными, и все делалось на комплексной многоотраслевой основе, с помощью и под покровительством государства. Что мы имеем сейчас?

В США около 14 миллионов охотников-любителей, прямой вклад которых в экономику страны превышает 20 миллиардов (!) долларов в год, а косвенный – 60 миллиардов (напомню, что весь государственный бюджет России в 2003 году составлял примерно 80 миллиардов долларов). Обслуживание охоты дает 700 с лишним тысяч рабочих мест. Государство ежегодно получает от охоты свыше 3-х миллиардов долларов в виде федерального и штатных налогов.

Что же происходит с ресурсами охотничьих животных США при постоянном увеличении охотничьей нагрузки? Они сокращаются, они в депрессии? Ничего подобного. В начале прошлого века в Северной Америке оставалось около 10 тыс. бобров, сейчас их от 6 до 9 миллионов (при ежегодном промысловом изъятии 600-700 тыс.особей). Численность белохвостых оленей огромна и составляет 32-33 млн. особей. Размеры популяции вапити достигли невиданного прежде уровня - 1, 2 млн. голов. Фазан, отсутствовавший в позапрошлом веке на континенте, во многих штатах составляет основу добычи охотников на мелкую дичь. Численность диких индеек за несколько лет увеличилась с одного миллиона до 5 миллионов. Подобные факты можно продолжить. И все это происходит на фоне увеличивающейся охотничьей нагрузки на популяции большинства охотничьих зверей и птиц США.

Вывод совершенно ясен и бесспорен: интенсивная эксплуатация популяций охотничьих животных, при соблюдении необходимых норм и ограничений, при строгом контроле и помощи со стороны человека не сказывается отрицательно на их численности и воспроизводстве. Более того. Мы сталкиваемся с интересным, но вполне предсказуемым для условий США, феноменом. Недостаточное освоение ресурсов охотничьих животных вызывает целый ряд негативных последствий. Размножившиеся бобры затапливают ценные участки строевого леса, подтапливают дороги, вредят садам. Излишне многочисленные олени являются причиной транспортных катастроф, сами гибнут под колесами машин. Гуси и казарки во время массовых миграций выщипывают всходы озими. Многочисленные еноты наносят ущерб домашнему хозяйству, воруют съестные припасы. Утратившие боязнь перед человеком черные медведи наведываются среди бела дня на фермы и ранчо, повергая в испуг хозяек. Американские статистики определили ежегодный ущерб от диких охотничьих животных в 1, 3 миллиарда долларов, из которых около одного миллиарда приходится на белохвостого оленя и 100 с лишним тысяч – на бобра. Это – цена недопромысла (Дёжкин и Сафонов, 2004).

Описанная ситуация еще раз подтверждает принципиальный вывод, сделанный экологами. Чем больше человек осваивает природу, чем глубже он вмешивается в ход естественных процессов и «отменяет» естественную экологическую регуляцию, тем необходимее становится регуляция искусственная. Мощное и грамотное охотничье хозяйство способно взять на себя миссию адекватного управления популяциями охотничьих животных. Что оно с успехом и доказывает в США.

Население США, как оно относится к охоте? Данные одного из массовых опросов свидетельствуют: 53 % являются ее горячими приверженцами, 28% умеренными приверженцами, 3 % нейтральны, 6 % умеренно недоброжелательны, нейтрально, 10% - враждебны.

Несколько дополнительных цифр, иллюстрирующих экономический эффект от использования диких животных. В США 46 миллионов любителей-рыболовов, затрачивающих на рыбную ловлю около 38 млрд. долларов в год. За дикими животными в естественных условиях наблюдают ежегодно 62 миллиона человек, их экономический вклад составляет 29 млрд. долларов. Всего в стране 122 млн. любителей охотников, рыболовов и наблюдателей за дикими животными, которые затрачивают на свои занятия около 90 млрд. долларов ежегодно. В виде налогов от обслуживания их деятельности государство получает свыше 10 млрд. долларов. Вот на что способно экологически и социально грамотное и экономически обоснованное природопользование, связанное с дикой фауной! (Дёжкин и Сафонов, 2004)

Что случилось бы с дикими животными в случае их «освобождения»? – Ответ очевиден. Бесконтрольно размножившись, выйдя из-под управления человеком они стали бы наносить все возрастающий ущерб хозяйству и окружающей среде, уничтожив все доступные корма стали бы болеть и гибнуть от голода и болезней. Приятное для глаз «гуманистов» зрелище: огромная страна, переполненная больными и погибшими животными. Своевременная регуляция популяций диких животных, осуществляемая преимущественно в форме культурной охоты, - непременный атрибут современного биологического природопользования. Принципиальные взгляды коллектива российских ученых на этику взаимоотношений человека и животных изложены (в форме проекта концепции) в более ранних работах (Дёжкин, 1997а; Дёжкин, 2002б; Дёжкин, Кузнецов, Миньков и др., 2003).

Сторонники Прав животных, констатировано в этом проекте, «считают, что у человека есть долг по отношению к животным, а животные имеют право на существование и защиту от страданий» (Борейко, 1999).

Мы можем соглашаться с этим утверждением сторонников эколого-этического направления «Освобождение животных» до тех пор, пока они не приводят не приемлемые для человечества конкретные требования отказа «от животной продукции, требующей убийства животных: от мяса, от мехов, натуральной кожи» (Борейко, 1999).

В основу новой гуманистической концепции должна быть обязательно заложена аргументированная система доказательств об относительной неправомерности таких требований. Животные – глубоко чувствующие существа, их жизнь (во всяком случае большинства из них) заслуживает всяческого уважения, но в мировой иерархии основополагающих ценностей она должна находиться вслед за жизненными ценностями человека. Вокруг этого постулата следует строить систему дальнейших доказательств в пользу реального отношения к жизни.

Действенным для данной ситуации нам представляется тезис эколога Д.Бринбахера (Brinbacher, 1982; цитируется по В.Е.Борейко, 2001): «…Есть экологическая этика необходимого, но есть экологическая этика идеального. В своих отношениях с природой мы должны стремиться к этике идеального, но всегда следовать этике необходимого».

Нам кажется, что этому тезису были близки взгляды великого гуманиста А.Швейцера (1992), ориентировавшего людей «на благоговейное отношение ко всякой жизни» (этика идеального), но смирявшегося с лишением жизни ради обеспечения насущных потребностей людей (этика реального). Найти реальный баланс меду этими крайностями – задача ученых, занимающихся проблемами экологической этики, в том числе – этики биологического природопользования.

Биологическое природопользование и «дикая природа». Осуществление всякой деятельности по эксплуатации, охране и широкому воспроизводству биологических ресурсов биосферы требует определенного пространства, включенного в производственную деятельность. В качестве своеобразного и необходимого противовеса сюда же входит и пространство, занятое особо охраняемыми природными территориями. Все дело опять-таки в поисках и установлении баланса между этими территориями. Н.Ф.Реймерс прекрасно сформулировал существо этой проблемы (Реймерс и Штильмарк, 1978). Однако В.Е.Борейко и его сторонники, развернув пропаганду так называемой «дикой природы», серьезно осложнили ситуацию. Они предпринимают энергичные попытки придать теме сохранения дикой природы особое звучание, переведя ее из плоскости практической (не лишенной, впрочем, этических и эстетических мотивов, особо не акцентируемых, но реально существующих), в плоскость эмоциональную и религиозно-мистическую. В.Е.Борейко написал и издал в Киевском эколого-культурном центре несколько работ, призванных коренным образом изменить наши взгляды дикую природу (например, Борейко 2001; 2002 и др.). В.Борейко и Е.Помишева (2000) знакомят нас с философией природоохранной эстетики и с зарубежными философами дикой природы, первые работы которых датируются еще XIII веком.

Впечатление от этой информативной книги серьезно ослабляет реплика авторов в предисловии: «Как попугаи, мы заученно повторяем байку, что заповедники создаются для науки, а чтобы полюбить природу, ее нужно изучить (во что давно уже никто не верит), и одновременно стесняемся или боимся признаться в своих ощущениях дикой природы как священного пространства» (с.5).

Эта «невинная» фраза ставит под сомнение искренность и разумность тысяч самоотверженных и честных отечественных работников заповедного дела, веривших в том числе, что при заповедании территории сохраняется ее дикая и полудикая природа и что любовное и бережное отношение к ней не требует обязательного признания ее «священным пространством». Это высказывание является камертоном общих настроений В.Е.Борейко по отношению к природным заповедникам и дикой природе.

В.Е.Борейко в качестве своеобразного знамени использует слова Л.Грэбер (1999): «Дикая природа – это проявление «Совершенно Иного», отличного от человека, и которое, в связи с этим, необходимо ценить» (с.10). Отсюда – сильнейший налет религиозного мистицизма, который пронизывает работы самого В.Е.Борейко.

Чтобы точнее уяснить, что иногда понимается под дикой природой и какими могут быть наши обязанности по отношению к ней, процитируем некоторые отрывки из Проекта «Концепции охраны дикой пироды СоЭС», составленного С.Забелиным и В.Борейко.

Первый – из Введения, написанный в совершенно реалистическом стиле.

«Для данной Концепции в качестве элементов «дикой природы» рассматриваются виды дикой флоры и фауны (вплоть до индивидуумов), обитающие в состоянии естественной свободы, а также участки ненарушенной или относительно ненарушенной природы, где не имеется постоянных поселений современного человека» (Борейко, 2001, с.86).

Второй – романтизированный, из словаря к концепции:

«Принципы этики дикой природы – 1) Почитай дикую природу как святое пространство; 2) почитай любую жизнь как священную; 3) уважай свободу, автономию, независимость, моральные права дикой природы и ее видов; 4) заповедай как можно больше участков дикой природы; 5) не причиняй вреда дикой природе, ибо это грех; 6) люби и цени живые существа и участки живой природы ради них самих; 7) существование дикой природы и видов хорошо само по себе; 8) не использование дикой природы – благо» (Борейко, 2001, с, 101).

Обширные и разнообразные выступления В.Е.Борейко в «защиту» дикой природы (а мы, естественно, привели лишь некоторые из них), могли бы стать поводом для столь же обширной дискуссии, но мы лишены этой возможности. Приведем лишь некоторые, очевидные, на наш взгляд, критические суждения:

1) «Ненарушенные местообитания», «естественные экосистемы» , являющиеся синонимами дикой природы , постоянно находятся в поле зрения экологов и природопользователей, которые понимают их своеобразие и необходимость и заботятся об их будущем.

2) Природные заповедники и национальные парки со строгим режимом а также некоторые федеральные государственные природные заказники сохраняют значительные участки дикой природы и тщательно изучают их.

3) Большие площади дикой природы находятся вне хозяйственного освоения и - в связи с постоянными оттоком населения в города - пополняют «фонд дикой природы». Необходима их инвентаризация (здесь мы согласны с В.Е.Борейко) и определение долговременной перспективы;

4) Претензии на расширение количества и площадей дикой природы должны обязательно согласовываться с обоснованными потребностями людей в хозяйственных территориях; их «не использование» отнюдь не всегда является благом, наносит ущерб региональной экономике.

5) Эстетические достоинства и биологическая продуктивность участков дикой природы могут значительно уступать аналогичным показателям культурных и полудиких территорий.

6) Охрана и увеличение числа участков дикой природы не могут быть самоцелью человечества, необходима разработка региональных критериев территориальной мозаики освоенности земель.

7) Построения В.Е.Борейко и его сторонников нередко порождают искусственные противоречия между экологами-природопользователями и крайними биоцентристами , трудно устранимые в процессе дискуссий; необходима ориентация на согласованный подход, пример которого заложен в Национальном плане сохранения биоразнообразия России.

8) Идеи, привнесенные в отечественный экологический обиход В.Е.Борейко и его сторонниками, в определенной степени расширяют наши представления о сущности и функциях дикой природы, но совершенно необходимо освободить их от надуманных противоречий с заповедным делом (и биологическим природопользованием в целом) и религиозно-мистических представлений.

В.Е Борейко (2002) даже пытается перенести дискуссию о дикой природе в область политики. «Я полагаю, - пишет он , - что рамки современной демократии должны быть расширены до защиты прав и свобод всего не гуманоидного мира, пока притесняемого человеком…- Уважая права дикой природы, человек не получает от этого для себя пользы, а только соблюдает демократические принципы» (с.48).

Что можно добавить к сказанному?

Термин «дикая природа», хотя мы и взяли его, вслед за В.Е.Борейко на вооружение, отсутствует в крупных современных экологических и биологических словарях. Мы встречаем его лишь у И.И.Дедю (1989), где он раскрывается так: «Дикая природа - совокупность всех не домашних и некультурных растений, а также ландшафт, не тронутый человеческой деятельностью» (с.90).

Авторы монографии «Охрана живой природы. Проблемы и перспективы» А.В.Яблоков и С.А.Остроумов (1983) акцентируют внимание на сохранении естественных местообитаний, не используя термина дикая природа, и посвящают этой проблеме целую главу. По их мнению, в конце 70-х – начале 80-г годов прошлого столетия естественные местообитания сохранялись примерно на 1\3 поверхности земного шара. Упомянутые авторы отмечают прежде всего прикладное значение естественных местообитаний в сохранении экосистем, видового разнообразия, отдельных видов растений и животных: «Из фундаментальных особенностей организации жизни на биогеоценотическо-биосферном уровне и, в частности, из принципа взаимосвязи видов в экосистемах следует, что сохранение отдельных форм может быть надежно обеспечено лишь охраной и контролем состояния (мониторингом) всех тех экосистем, в состав которых входят популяции данного вида» (с. 205-206).

В современном источнике (Данилов-Данильян, Залиханов, Лосев, 2001)) используется термин «ненарушенные экосистемы». По данным этих авторов, такие экосистемы составляют 27 % всей территории суши, в том числе в Европе 15, 6, в Азии 43, 5 % территории. К частично нарушенным экосистемам они относят 36, 7 % суши (с.111). На том основании, что в России удельный вес площадей с ненарушенными экосистемами составляет 65 %, Упомянутые авторы полагают: «Россия имеет наилучшие в мире стартовые условия для внесения своего вклада в повышение общего уровня глобальной экологической безопасности» (с.209).

В США существует категория (вернее – подкатегория) ООПТ, поддерживаемая и развиваемая правительством - «Wilderness areas», «Дикие земли». Это бездорожные территории для примитивной рекреации и поддержания естественных экосистем. В США их 630, 42% их входят в состав национальных парков, 33% принадлежат Службе леса, 20 % Службе рыбы и дичи, 5% Бюро землепользования (Блинников, 1996). Мы предлагали и поддерживаем мнение В.Е.Борейко (2000) о целесообразности введения в число имеющихся в России ООПТ с аналогичным статусом.

Новейшая «Национальная Стратегия сохранения биоразнообразия в России» (2001) не предусматривает специальных мер по охране дикой природы. Однако в ней имеется важный раздел 3.6 «Территориальный принцип», в котором для сохранения биоразнообразия предлагается учитывать:

- распределение компонентов биоразнообразия по территории;

- общую площадь природных биосистем;

- пространственную структуру популяций, видов и экосистем;

- минимальную площадь для устойчивого существования природных сообществ и экосистем;

- минимальные площади для существования отдельных особей, семей, популяций и разнообразие их сезонных местообитаний.

Эту программу следует положить в научную основу экологически грамотного решения проблем выделения и сохранения территорий с дикой природой. Такие конкретные действия вполне нравственны и отнюдь не противоречат красивым словам и высоким идеям.

Таким образом, мы видим, что ученые-экологи, биологи-природопользователи уделяли и уделяют большое внимание территориям, избежавшим серьезных антропогенных воздействий, и они далеки от исчезновения на земном шаре. Можно и нужно держать эту проблему в поле зрения ученых и специалистов, совершенствовать систему ООПТ, однако совершенно излишне придавать ей сверх эмоциональный и религиозный смысл, противоречащий принципам рационального биологического природопользования.

Этические ограничения в области биологического природопользования. Мы видим, что попытки некоторых западных экофилософов, равно как и концепция киевской школы экологической этики, неконструктивны и не способствуют разумной деятельности по рациональной эксплуатации возобновляемых ресурсов биосферы. Произвольный вывод из хозяйственного освоения диких животных под лозунгом их «освобождения» и бесконтрольное изъятие земельных угодий ради торжества некоей «дикой природы» ничего, кроме экономического ущерба, человечеству причинить не могут. Выход – в дальнейшем совершенствовании этической теории и практики природопользования, в том числе в максимально возможном использовании этических методов и подходов.

В литературе имеется значительное число работ, посвященных этике промышленного природопользования, разумным основам эксплуатации и охраны минеральных ресурсов и организации их переработки. Многочисленные работы по биологическому природопользованию ориентированы прежде всего на создание и совершенствование научных основ управления ресурсами растительного и животного мира, технологии их эксплуатации. Это, несомненно, очень ценно и важно. Развивая изложенные в начале статьи общие принципы биологического природопользования и отыскивая «противовес» ложным экогуманитарным подходам киевской школы экологической этики, мы попытались создать систему реальных (а не идеалистических) этических ограничений в данной области. С них можно начинать некоторую реконструкцию принципов и методов управления биологическими природными ресурсами. В эту систему входят такие ограничения, которые могут быть реализованы без большого труда, так и те, которые требуют глубоких перемен в технологиях отдельных отраслей природопользования. Приводимый ниже перечень имеет конспективный характер, каждое из входящих в него положений основано на большом теоретическом анализе и обширной практике, которые приведены в многочисленных научных работах различных авторов.

Ограничения универсального характера. Ученые, занимающиеся общими проблемами рационального природопользования, в том числе Н.Ф.Реймерс (1992), назвали десятки ограничительных этических критериев, о которых следует помнить , занимаясь теми или иными видами хозяйственной деятельности. В качестве очевидных примеров можно привести: Необходимость прекращения или резкого сокращения вовлечения в хозяйственное освоение сохранившихся первичных, коренных экологических систем. Запрет в ответ на «чрезвычайные обстоятельства» на применение отклоняющихся от экологически и экономически обоснованных норм изъятия животных. Полный отказ от использования запрещенных технологий и орудий добычи биологических ресурсов. Повсеместную замену истребления хищных зверей и птиц рациональными регуляционными мероприятиями. Максимальное ограничение способов и методов отлова, причиняющих мучения животным. Перечень этот может быть продолжен.

Следует отметить, что иногда в ситуацию мощно вмешиваются экономические и даже политические факторы. Актуальный пример – твердое намерение Правительства проложи