Религиозный фактор в идейно-политическом развитии объединенного Йемена

Реферат: Религиозный фактор в идейно-политическом развитии объединенного Йемена

В настоящее время одним из заслуживающих внимание факторов, прямо или косвенно влияющих на международную и региональную безопасность, может считаться политика, проводимая руководством Йеменской Республики (ЙР) в отношении распространения идеологии исламского фундаментализма. Кроме того, часть этой страны, носившая в недавнем прошлом название Народная Демократическая Республика Йемен (НДРЙ), представляет теоретический и практический интерес как бывший идеологический союзник Советского Союза, разделивший в дальнейшем участь стран социалистической ориентации. Сегодня Южный Йемен идет по пути сложной социально-экономической и политико-идеологической трансформации традиционного общества, около двух десятилетий развивавшегося по рецептам марксистско-ленинской теории.

После объединения в 1990 г. «двух частей родины» (ЙАР и НДРЙ) в Йеменской Республике произошли серьезные сдвиги в сфере идеологии.

Значительное влияние на идейно-политическое развитие объединенного йеменского государства оказывает религиозный фактор. Рассматривая сложившуюся к настоящему времени ситуацию в идеологической сфере Йеменской Республики, следует учитывать весь предыдущий опыт идейно-политического развития как Северного, так и Южного Йемена, а также воздействие ислама на формирование мировоззренческих установок населения. Для этого необходимо обратиться к историческим предпосылкам выдвижения исламской религии на одно из первых мест в современной системе идеологических (и политических) приоритетов йеменцев. Представляется, что комплекс таких предпосылок включает в себя: во-первых, особенности распространения мусульманской религии на юге Аравии, обусловившие появление межконфессионального конфликта (между зейдитами и шафиитами); во-вторых, приобретение исламом специфической интегрирующей роли в условиях доминирования родо-племенных институтов в социальной структуре йеменского общества; в-третьих, традицию использования ислама в качестве основы для формирования и развития политической оппозиции в Йемене; в-четвертых, политику исламизации в рамках противодействия распространению материалистической (социалистической) идеологии после объединения ЙАР и НДРЙ; в-пятых, изменение в 90-х годах социально-экономических и политических условий жизни населения Йемена, способствующих распространению идей исламского фундаментализма.

Ислам проник в Йемен уже в первые годы после хиджры (переезда пророка Мухаммеда из Мекки в Медину в 622 г.), и в настоящее время эту религию исповедует практически все население Йеменской Республики. Примерно более 60% (оценка автора) принадлежит к шиитской секте зейдитов³. Они населяют центральные и северные районы северной части Йемена. В последние годы за счет миграции представителей этой секты можно встретить в крупных городах Юга страны.

Последователи религиозно-правовой школы аш-Шафии составляли до объединения религиозное меньшинство в южной части Северного Йемена и подавляющее большинство – в Южном Йемене. Проблема взаимоотношений между двумя основными конфессиями (зейдитами и шафиитами) является традиционной для Йемена и остается весьма актуальной до настоящего времени. Социально-экономические предпосылки сохранения межконфессиональных противоречий в объединенном Йемене – предмет отдельного исследования. В то же время эта проблема ранее рассматривалась некоторыми учеными на примере Северного Йемена. В частности, известный египетский специалист по Йемену Адиль Рида, описывая ситуацию еще в монархическом Северном Йемене, отмечал: «Проблема межобщинного конфликта усугублялась и приводила к столкновениям в связи с тем, что обладатели групповых (классовых и кастовых) привилегий, а также лица, стремящиеся к власти, поддерживали дух религиозного сектантства. Выступая под прикрытием религиозных разногласий, они усиливали его в интересах сохранения своих привилегий и защиты эгоистических частных интересов». Как представляется, такого рода социально-экономические устремления и позднее определяли движущие мотивы йеменских оппозиционных группировок, выступавших под различными идеологическими лозунгами.

Вместе с тем, несмотря на межконфессиональные противоречия, на протяжении всей современной истории Йемена исламская религия выступала в качестве консолидирующей идеологии на фоне племенной раздробленности страны и господства (особенно в северной части Йемена) племенного сознания.

Устойчивость родо-племенных отношений в северной части Йемена обусловливалась в значительной мере социально-экономическими особенностями развития этих районов. Немаловажное значение для формирования специфической племенной психологии имела не только племенная раздробленность сама по себе, но и хозяйственно-экономическая замкнутость отдельных племенных групп. Так, по переписи населения 1975 г., 95% населения Северного Йемена проживало в племенных группах, численность каждой из которых не превышала 250 человек. При этом кочевники составляли около 5% от всего населения. Большинство племен вело оседлый и полуоседлый образ жизни и занималось растениеводством, торговлей, службой, в том числе, в армии. Фактически, до настоящего времени каждое йеменское (особенно на Севере) племя – как бы отдельное «государство», обладающее территориальным суверенитетом, живущее по своим законам и обычаям, часто не совпадающим с нормами шариата. Это создает долговременные предпосылки для сохранения центробежных тенденций, вооруженной борьбы племен в защиту своих прав. В частности, Адиль Рида, описывая северойеменское общество в 70-х годах, отмечал: «На пути борьбы с племенным экстремизмом возникает проблема устойчивости племенного строя, базирующегося на прочности связей, которые имеют в своей основе сложившуюся в процессе длительной социализации и постоянно воспроизводящуюся систему племенных ценностей. Эти ценности существуют в виде сплава обычаев и традиций, и их нельзя ликвидировать изданием закона. Однако по мере роста общенационального сознания плавно и постепенно племенная лояльность, возможно, трансформируется в чувство патриотизма». Прогноз египетского исследователя в отношении такого рода трансформации до настоящего времени не реализовался в силу указанных им же причин. Кроме того, как представляется, устойчивость современных племенных структур основывается не только на отмеченных Адилем Рида связях. На протяжении всей современной истории Йемена племена представляли внушительную вооруженную силу. В частности, еще до объединения совокупное ополчение северойеменских племен по численности превосходило вооруженные силы ЙАР.

Развитие идеологических доктрин правящих и оппозиционных групп в Йемене всегда находилось под сильным воздействием ислама. В этом плане традиция использования мусульманской религии для выражения социального и политического протеста в северной части Йемена имеет давнюю историю. Обычно начало деятельности политической оппозиции под исламскими лозунгами в Йемене относят к периоду борьбы с турецкими завоевателями, окончившейся отказом Османской империи от сюзеренитета над Йеменом в соответствии с Лозаннским договором 1923 года. Так, авторы издания «Секреты и документы йеменской революции», вышедшего в 1978 г. под редакцией А.А. Салеха (в то время президента ЙАР), отмечают, что «сопротивление иностранному господству было выражением непринятия феодального строя и сопутствующих ему методов принуждения, а также реакцией на установленные системы налогообложения, религиозного образования и т.п. В тех исторических условиях движение социального сопротивления могло найти свое идеологическое выражение только в форме оппозиционной исламской мысли, которая критиковала турок». Выступая против официальной религиозной доктрины Османской империи, зейдизм стал духовным знаменем, под которым развернулось антитурецкое сопротивление йеменских племен.

Однако следует отметить, что исторические корни «исламского протеста» в Йемене уходят глубже и имеют более разветвленную форму. Условно можно выделить два идейно-политических направления в рамках йеменского движения религиозной оппозиции. Во-первых, это – движение за религиозный реформизм, которое получило название «йеменская школа религиозного освобождения» («мадрасатат-тахрир ад-диний фи аль-Йемен»). Ее видными представителями считаются Мухаммед бен Ибрагим аль-Вазир (ум. 1436), Мухаммед бен Исмаил аль-Амир (ум.1768), Мухаммед бен Али аш-Шаукани (ум.1834)) и др. Как считает йеменский исследователь A.M. Зейд, формирование собственно политической оппозиции, выступавшей за проведение реформ и модернизацию общества против консервативной политики, которую проводил имам Яхья бен Мухаммед аль-Мутаваккилю (1904-1948 гг.), а затем его сын – имам Ахмед (1948-1962 гг.), вначале происходило под непосредственным идейным влиянием традиционной «йеменской школы религиозного освобождения». Так, в 30-х годах политическая оппозиция режиму имама Яхьи, ставшего только духовным, но и светским (малик) правителем Йемена, группировалась вокруг религиозно-просветительского общества, которое получило название «Лига свершения добрых дел и запрещения греховного» («джамыйт аль-амрби аль-мааруфва ан-нахи ан аль-мункяр»).

Во-вторых, значительное влияние на идейно-политические процессы в Йемене в конце XIX – начале XX вв. стало оказывать общеисламское «движение за обновление религиозной мысли» («харакаттадждид аль-фикр ад-диний») в лице Джамаля ад-Дина аль-Афгани (ум.1897), Мухаммеда Абдо (ум.1905), Абдур-рахмана аль-Кавакиби (ум.1902) и др. Йеменские сторонники «движения за обновление религиозной мысли», выдвигавшие требование проведения умеренных реформ для выведения страны из отсталости, выражали свои взгляды на страницах журнала «Йеменская мудрость» («Аль-Хикма аль-Йаманийя»), издававшегося в период с 1939 по 1941 гг., редактором которого был Ахмед Абд аль-Ваххаб аль-Варис. Идейная направленность этого журнала строилась на попытках использования идей аль-Афгани и Мухаммеда Абдо в области реформизма педагогики и идеологии в соответствии с йеменскими условиями. На страницах журнала публиковались краткие рассказы, а также политические статьи, авторы которых, преимущественно молодые люди, познакомились с идеями исламского реформизма в ходе паломничества или же редких в то время для йеменцев посещений зарубежных стран. Они привозили литературу, которую распространяли среди образованной части молодежи. По оценке авторов уже упоминавшегося официального издания «Секреты и документы йеменской революции», журнал «Аль-Хикма» сыграл важную роль в эволюции идеологических взглядов в Йемене, способствуя распространению взглядов «школы обновления ислама» («мадрасатат-тадждид аль-исламий»), несмотря на то, что большая часть представителей школы «Аль-Хикма» была выходцами из средних и богатых городских семей Севера, что препятствовало распространению влияния на другие социальные слои, в томчисле на крестьянство.

Немаловажную роль в развитии идеологии в Йемене в тот период сыграло также движение «Свободные йеменцы» («аль-йамани-йюн аль-ахрар»), также вставшее в оппозицию имаму Яхье и созданному им теократическому государству. Как отмечают авторы издания «Секреты и документы йеменской революции», это движение быстро упрочило свои позиции благодаря связям в теоретической и практической областях с движением «Братьев-мусульман» и поэтому превзошло в идейном плане группу журнала «Аль-Хикма», которая находилась только под влиянием течения исламского обновления. Позднее сторонники «Свободных йеменцев», находясь в 50-х годах в эмиграции в Египте, учредили организацию «Йеменский союз». Воссозданный в 70-х годах уже как общенациональная общественно-политическая организация «Йеменский союз» выступал как против «застоя исламской мысли», так и против искажения вероучения со стороны экстремистов. Тем самым был учтен негативный опыт выступлений радикальных исламистов в Египте.

Изменение в 90-х годах социально-экономических и политических условий жизни населения Йемена способствовало относительному росту оппозиционных настроений в обществе, которые частично стали находить свое выражение в идеологии исламского экстремизма, а частично – в возрождаемых идеях социализма. В этой связи уместно отметить, что применительно к сложившейся в первой половине 90-х годов в объединенном Йемене (главным образом бывшей НДРЙ) ситуации в области идеологии вряд ли можно было бы употреблять ставшее уже привычным для характеристики постсоциалистического мира такое определение, как «идейный вакуум». Прежде всего это касается оценок йеменцами реализации своих давних устремлений. Объединение «двух частей родины», о котором с таким пафосом говорили и в «капиталистической» Йеменской Арабской Республике, и в «социалистической» НДРЙ, произошло не так безболезненно, как предполагалось.

Слияние в единое государство внешне напоминало «ползучую аннексию» Южного Йемена со стороны северян, более мощных в экономическом и ресурсном отношении, да еще обладавших моральным преимуществом «победителей» в «холодной войне». Сторонники социалистического выбора, стремясь восстановить утраченные позиции, попытались организовать сопротивление. В разразившихся в 1994 г. боевых действиях победу одержал президент бывшей ЙАР Али АбдаллаСалех, который возглавил единственную в настоящее время на Аравийском полуострове республику. Ее политическая система по форме отвечает западным демократическим стандартам¹³. Однако, несмотря на фактическое преимущество северян, вошедших в НДРЙ под знаменами ислама и национализма, южанам удалось частично сохранить интерес к социалистической идее. Кроме того, следует напомнить, что руководство Северного Йемена и раньше в своих заявлениях достаточно активно использовало социалистическую риторику для ослабления позиций своих политических оппонентов в лице НДФ и других группировок социалистической направленности.

С середины 50-х годов в Йемене социалистические идеи в той или иной трактовке распространялись представительствами отделений Партии арабского социалистического возрождения («Баас»), Движения арабских националистов (ДАН), а также различными группировками марксистов (в том числе маоистами). Наибольшей популярностью их взгляды пользовалась среди молодежи, студенчества и офицеров армии. Тайная организация «Свободные офицеры», возникшая в декабре 1961 г. в Северном Йемене, которая ставила своей целью свержение монархического строя, использовала эту популярность в своей политической деятельности. Так, представители «Свободных офицеров» накануне выступления 1962 г. заранее установили контакты со всеми указанными группировками и достигли с ними договоренности о сотрудничестве. Однако, как вспоминают сами участники этих переговоров, «Свободные офицеры» в отношениях с союзниками придерживались принципа «все брать – ничего не давать». Возможно, именно такой «прагматичный» подход армейских офицеров обусловил успех их организации в деле последующего захвата власти.

Позднее, примерно со второй половины 70-х годов в ЙАР стало принято рассматривать социалистическую теорию (марксизм) как одно из порождений западного капиталистического общества. В принципе, в своей массе северные йеменцы в тот период не видели существенных идейных различий между СССР и США, в равной степени отмечая господствующий материализм в общественной жизни двух стран. В то время среди образованных слоев населения была популярна концепция «Север-Юг» (богатый Север и бедный Юг). Кроме того, несмотря на видимые различия между официальными идейно-политическими установками руководства обеих стран (ЙАР и НДРЙ) до объединения, на уровне массового сознания жителей «двух частей родины» разделение страны воспринималось в целом как результат «заговоров империализма» (США) и «арабской реакции» (Саудовская Аравия), а трудности на пути интеграции выглядели лишь как следствие недостатка политической воли правящих элит Севера и Юга.

Позднее, в конце 70-х – начале 80-х годов, по мере расширения международных связей и увеличения числа северных и южных йеменцев, получивших образование в США, странах Европы и СССР и воспринявших в той или иной степени соответствующие идеологические взгляды, в йеменском обществе началось осмысление степени пригодности иностранного опыта для местных социально-экономических реалий. Характерным в этом отношении является исследование, которое опубликовал в 1980 г. северойеменский культуролог Хамуд аль-Ауда из Университета г. Саны. Рассматривая соотношение западной культуры и идеологии, включая марксизм, с йеменскими реалиями, в которых, по его мнению, господствует «феодализм», этот исследователь в конечном итоге склоняется к мысли о том, что национальным ценностям йеменцев больше соответствует свой собственный путь развития. Дискуссия по вопросу выбора путей дальнейшего развития, развернувшаяся в этот период в научных кругах северойеменского общества, фактически имела в своей основе идейное противостояние между сторонниками «традиционализма» и «модернизма» (в широком смысле). Северойеменский историк Али Мухаммед Зейд в предисловии к своей книге «Муатазилиты» в Йемене. Государство аль-Хади и его концепция» отмечал, что «современное социальное положение йеменцев явилось результатом длительного и сложного исторического процесса. Призыв изменить к лучшему сегодняшнюю реальность с начала движения за модернизацию в Йемене и до настоящего времени постоянно наталкивался на обвинение в «отрыве от реальности» и «непонимании существующего положения». Такого рода обвинения выдвигаются теми, кто под «реальностью» понимают свои прошлые социальные, экономические и политические интересы». Схожие причины при объяснении возникающих в обществе противоречий («старое-новое») отмечались также и в работах южнойеменских ученых, однако в целом обществоведы НДРЙ в своих исследованиях стремились руководствоваться марксистско-ленинской методологией.

После объединения в идеологической сфере жизни южнойеменского общества стали отмечаться те же тенденции, что и в других странах, в том числе и новых государствах, возникших на постсоветском пространстве, которые сменили «социалистическую ориентацию» на «исламскую».

Кроме того, в тот период южнойеменцы считали себя пострадавшими от «вероломства» бывшего руководства СССР и утверждали, что Советский Союз «предал дело арабов», поддержав американцев во время операции «Буря в пустыне». Смена идеологических ориентиров для населения бывшей НДРЙ сопровождалась серьезными социально-экономическими изменениями, связанными с межйеменской интеграцией. Вплоть до настоящего времени северяне продолжают вести линию на насаждение на Юге своих кадров и ущемление там имущественных интересов населения. Это происходит, в частности, в процессе денационализации земельной собственности и объектов недвижимости. В результате население южной части страны, лишенное ставшей за годы «социалистической ориентации» привычной системы, обеспечивавшей социальную защищенность, снова вынуждено искать спасение в традиционных формах общественной организации. Принадлежность в недавнем прошлом к тем или иным кланам правящей элиты, основу которой составляла Йеменская социалистическая партия, сменилась восстановленными связями в реконструированной родо-племенной системе. Вчерашние районные и провинциальные партийные функционеры правящей ЙСП, эмансипированные и «прогрессивные», вдруг вспомнили национальные «реакционные» и «отсталые» обычаи и традиции.

Очевидно, что традиционные факторы по-прежнему продолжают оказывать большое влияние на формирование мировоззренческих установок населения. В полной мере это относится к племенному фактору, влияние которого исторически определяется значительной вовлеченностью йеменских племен во внутриполитическую борьбу в стране. В конечном счете от поддержки крупных племенных конфедераций зависела судьба наиболее значительных процессов и событий, в том числе и проходивших под теми или иными идеологическими лозунгами (выступления «традиционной» оппозиции, революция 1962 г., гражданская война и др.). При этом главным мотивом племен всегда оставалось противодействие центральным властям, стремившимся ограничить их суверенитет. Двое предшественников А.А. Салеха на посту президента ЙАР погибли в результате насилия из-за того, что пытались решить проблему племенного сепаратизма административными или военными средствами. В своей деятельности все северойеменские политические силы, включая нелегально действовавший в 80-х годах в примыкавших к границе с НДРЙ районах Народно-демократический фронт (НДФ), учитывали специфическую роль племенных структур. Последний включал в себя ряд левых и левацких политических партий, придерживавшихся самых разнообразных идей: социализма, арабского национализма, маоизма и т.п. В Северном Йемене также подпольно действовали стоявший на позициях марксизма-ленинизма северойеменский филиал Йеменской социалистической партии НДРЙ – Революционно-демократическая партия Йемена (РДПЙ), а также немногочисленные группировки сторонников «насеризма» и «баасизма».

При этом следует отметить, что идеологическая работа северойеменских оппозиционных группировок проводилась в условиях, когда 75% мужского населения и 98% женского были неграмотны¹⁸. Это обстоятельство накладывало свой отпечаток на подходы северойеменских марксистов к ведению политической пропаганды в массах, а также придавало особый колорит попыткам применения идеологических установок при теоретическом анализе социально-классовой структуры общества. Результатом этого становилась известная двойственность теоретических выкладок идеологов РДПЙ в оценке места и роли племен, в том числе в их планах по революционному преобразованию общества. С одной стороны, их, видимо, смущала родо-племенная структура, которая не укладывалась, как им представлялось, в классические схемы социалистической революции. Так, авторы одного секретного партийного документа РДПЙ добросовестно задавались вопросом: «Как могут племена пойти против государства и его функций, и как, следовательно, может начаться классовая война против власти, которая выражает все эти обычаи, интересы, старое деление, со стороны тех, кто свято верит в них, кто сознательно и добровольно им подчиняется?». Проблема состояла также еще и в том, что сами революционеры пользовались покровительством племен, проживавших в южных районах ЙАР и выступавших в качестве их вооруженных защитников от войск центрального правительства в Сане. Поэтому, с другой стороны, ими прагматично ставилась задача: «усиливать борьбу, поднимать ее до уровня отдельных вооруженных восстаний, то в одном, то в другом месте, поощрять выступления племен против властей и шейхов, организовать их, придавать им определенную форму и направлять в нужное русло». При этом считалось, что «если сыграть на самолюбии племен, то этим можно добиться большего, чем убеждением, можно убедить их в необходимости борьбы против феодализма, а сама война для них превратиться в состязание в отваге и смелости»²¹. Что же касается влияния племенного фактора в НДРЙ, то в силу колониального прошлого и связанной с ним специфики социально-экономического развития, а затем попыток социалистических преобразований и формального признания преимуществ идей социализма, это влияние было несколько слабее, чем на Севере.

В объединенном Йемене влияние племенных отношений на мировоззренческие установки жителей страны несколько возросло. Это было вызвано относительным повышением значения племенных структур в изменившихся социально-экономических условиях жизни населения. Например, сегодня племенная верхушка контролируют некоторые, наиболее прибыльные полулегальные сегменты рынка, в частности, продажу оружия. На двух неофициальных рынках (неподалеку отСаны и Саады) любой желающий может приобрести себе подходящее вооружение современных образцов. Правительство не решается прикрыть этот бизнес. Кроме того, оно по-прежнему слабо контролируют обстановку в северных и восточных провинциях, где с недавнего времени получило широкое распространение похищение иностранцев с целью получения выкупа, а также усилилось давление на правительство для получения определенных социально-экономических преимуществ. В этих же целях племена осуществляют блокирование автодорог, а иногда и вооруженные нападения на госучреждения и официальных лиц. Вместе с тем это не значит, что президент Йемена смирился с засильем шейхов племен. Как и прежде, будучи еще президентом ЙАР, А.А. Салех действует в вопросах решения племенной проблемы достаточно осторожно, «размывая» традиционные структуры, главным образом экономическими средствами (через кооперативное движение, строительство дорог и т.п.). Кроме того, в своем противостоянии племенному сепаратизму президент уже давно придерживается разработанной им идеологии так называемого «национального согласия», стержневым принципом которого выступает патриотизм как главный фактор консолидации общества.

Немаловажное значение в преодолении племенной раздробленности придается исламизации – шариат противопоставлен племенному праву «урф». Надо отметить, что наряду с племенным сознанием важной составляющей мировоззрения жителей Йемена продолжает оставаться исламская религия, которая играла и продолжает играть ведущую роль в эволюции идеологических взглядов йеменцев. Кроме того, в 90-х годах влияние конфессионального фактора на идейно-политические процессы в Йемене стало возрастать. Сложилась ситуация, в которой произошедшая в ходе объединения смена официальных идеологических установок для населения Южного Йемена, стала осложняться известным притеснением по конфессиональному признаку. Результатом этого явилось новое обострение отношения между зейдитами и шафиитами, а также рост оппозиционных настроений под религиозными лозунгами.

В этих условиях часть правящей элиты Йеменской Республики во главе с президентом А.А. Салехом была вынуждена более активно использовать ислам в качестве одной из составляющих своей идеологической доктрины. Представляется интересным проследить некоторые исторические особенности формирования взглядов правящих в Йемене групп на роль ислама в идейно-политической жизни страны. Как уже отмечалось выше, накануне революции 1962 г. в Йемене была образована йеменская группа «Свободных офицеров» (предтеча современной правящей элиты ЙР). Их идеологические предпочтения, судя по некоторым программным заявлениям, изначально формировались в духе идей, восходящих к течению муатазилитов «йеменской школы религиозного освобождения» («мадрасатат-тахрир ад-диний фи аль-Йемен»), совмещенных позднее с доктриной ранних «Братьев-мусульман». Следует напомнить, что целями антимонархической революции 26 сентября 1962 г., совершенной группой «Свободных офицеров» во главе с Абдаллахом ас-Салялем, провозглашались «возрождение правильного исламского законодательства», «ликвидация дискриминации по религиозно-общинному признаку», «осуществление социальной справедливости… в духе исламского закона и правильных национальных традиций». Кроме того, в первой «революционной» конституции ислам объявлялся официальной религией государства, а шариат – основой законодательства (ст. З)²². В ходе гражданской войны в 60-х годах в Северном Йемене один из видных деятелей йеменской оппозиции Мухаммед Махмуд аз-Зубейри предпринял попытку создания «Партии Аллаха», программа которой включала требование создания «исламской республики», а уже к середине 1965 г. в Северном Йемене сложился политический блок, выступавший с позиций создания «исламского государства».

В дальнейшем не только исламская риторика идеологических органов государства, но и реальная политика властей компенсировала видимое противоречие между фундаменталистско-традиционалистской идеей исламского государства и республиканской формой правления. Как отмечала в середине 80-х годов Е.К. Голубовская, «республиканские власти активно используют в своих интересах традиционные ценности, в первую очередь ислам. Смысл этой политики исходит из прочности мусульманской общины в ЙАР, в которой ислам играет роль интегрирующего фактора, а также освящает легитимность власти». Вместе с тем не следует также забывать, что в системе «сдержек и противовесов» А.А. Салеха в его бытность президентом Северного Йемена исламистам было отведено строго определенное место.

Анализируя влияние традиции «йеменской школы освобождения ислама» и фундаменталистской концепции «Братьев-мусульман» на взгляды части политической оппозиции, пришедшей к власти в 60-х годах в Йемене («Свободные офицеры»), нельзя не отметить своеобразное сочетание этого воздействия. Можно также предположить, что в данном случае имело место идеологическое совпадение установки «Братьев-мусульман» на борьбу с «неправедным» правителем (одно из положений главного идеолога «мусульманского братства» 50-60-х гг. Сейида Кутба) и шиитско-зейдитской доктрины, прочно связанной с рационалистической традицией муатазилитов, особенно в части обоснования выступления против тиранов и узурпаторов власти.

В этой связи представляется оправданным провести некоторые параллели в концептуальных установках исламских фундаменталистов суннитского направления и зейдитских «реформаторов» ислама. Эти сравнения, если не полностью, то частично объясняют комфортное пребывание в Йемене в течение последних 40 лет исламистов-суннитов. Например, борьба за чистоту ислама, которую традиционно вели «Братья-мусульмане», была созвучна требованиям моральной чистоты власти, выдвигавшейся упомянутой «Лигой свершения добрых дел и запрещения греховного». Кроме того, идея создания «истинного» исламского государства (имамат – у зейдитов; халифат у суннитов) также предполагала в своей основе совпадение фундаменталистского требования возврата к первоосновам вероучения. Что касается южнойеменской оппозиции, то имеющиеся в распоряжении автора источники не свидетельствуют о ее заметом вкладе в разработку идеологического обоснования установления исламского правления. При этом следует учитывать, что традиции создания на Юге оппозиционных политических организаций на основе ислама складывались во многом под влиянием опыта деятельности мусульманских движений в других, в том числе неарабских, странах Востока. В частности, в 1949 г. йеменскими арабами, главным образом из провинции Аден, а также представителями инонациональных (пакистанских, индийских) мусульманских общин было создано «Исламское общество» («аль-джамыйя аль-исламийя»). В качестве главной цели этого объединения было объявлено «возвышение достоинства мусульман и отношений братства между ними». Требования «Общества» в 60-х годах сводились к «поддержке исламских связей для объединения жителей Адена и Юга из числа арабов и других исламских диаспор, особенно пакистанцев и индийцев». Как отмечает южнойеменский историк А.А. аль-Масри, «Исламское общество» не оставило заметного следа в истории Йемена, однако течения, которые сформировались внутри этого объединения, действовали внутри других многочисленных организаций, в том числе и созданного в 1950 г. Аденского общества».

Таким образом, в условиях объединенного Йемена ислам, с одной стороны, выступает в качестве основы официальной идеологической доктрины Йеменской Республики, а с другой, – консолидирующим фактором части оппозиционных сил в стране. Отмеченная выше неурегулированностьмежобщинных проблем сыграла не последнюю роль в создании благоприятных условий для деятельности в Йемене современных исламистов – сторонников так называемого «политического ислама», выступающих за активное использование мусульманской религии в достижении политических целей. При этом территория Йемена уже сравнительно давно рассматривалась международными радикальными исламскими группировками в качестве зоны своего идейного и организационного влияния. Как уже отмечалось, с 60-х годов активную деятельность в ЙАР развернули «Братья-мусульмане». В Йемен направлялись эмиссары так называемой «Группы мусульман» («джамаат аль-муслимин»), известной также как «Группа обвинения в неверии и ухода из общества» («джамаатат-тафкирвааль-хиджра»). Это экстремистское объединение возникло в египетских тюрьмах среди исламистов, арестованных в 1965 году, руководителем которых являлся главный идеолог египетских «Братьев-мусульман» Сейид Кутб. Проникновению в Йемен радикальных исламских воззрений способствовала политика самого северойеменского руководства, которое широко практиковало командирование за рубеж слушателей для получения или продолжения религиозного образования в учебные заведения, программы которых строились в духе нетрадиционных для Йемена исламских теологических концепций. В частности, только в 1981 г. на стажировку за рубеж в различные исламские страны из Университета г. Саны выехали по специализации «шариат» – 69, «арабский язык – чтение Корана» – 34, «исламоведение» – 20, мусульманская юриспруденция – 3 человека. В конце 70-х – начале 80-х годов в Йемене на базе различных мусульманских организаций при превалирующей роли «Братьев-мусульман» был создан так называемый «Исламский фронт», пользовавшийся поддержкой среди торговцев и части средних городских слоев, а также шейхов сельских племен. Активисты Фронта считали себя истинными поборниками веры, противниками коммунистов, марксистов и всех тех, чьи действия были направлены на ликвидацию в стране традиционных устоев. Идеологи «Исламского фронта» настраивали своих сторонников против централизаторской деятельности государства, выдавая ее за неправомерное покушение на издревле существовавшие обычаи и образ жизни. Среди деятелей «Исламского фронта» были приверженцы аятоллы Хомейни, члены секты ваххабитов, «беженцы с Юга», выступавшие за развязывание «холодной войны» с НДРЙ, улемы, обличавшие «безбожников» и «неверных» Юга и Севера. Их сторонники были достаточно широко представлены в Учредительном национальном собрании, в правительстве, армии, органах госбезопасности. Отряды «Исламского фронта» при поддержке армии вели вооруженную борьбу против Национально-демократического фронта. Дальнейшая эволюция исламских радикалов в объединенном Йемене, происходившая под влиянием краха мировой системы социализма и ослабления влияния коммунистической идеологии, привела к поляризации и новой расстановке сил исламистов на политической арене страны.

Во второй половине 90-х годов в Йемене сформировались две основные группировки сторонников «истинного» ислама. Одна из них продолжает придерживаться идей фундаменталистского движения «Братьев-мусульман», выступающих за создание «халифата» на принципах социальной справедливости. До объединения «двух частей родины» в 1990 году «братья» боролись главным образом против «безбожного» правления марксистов в Южном Йемене. Другая (так называемые «салафииты» – радикальные «традиционалисты») близка по своей идеологической доктрине к ваххабитам. Ее представители фанатично отстаивают принцип единобожия, резко выступают против каких бы то ни было новшеств и стоят на защите традиционных норм жизни мусульманской общины, восходящих к временам жизни пророка Мухаммеда. На сегодня можно констатировать, что йеменские «Братья-мусульмане» (фундаменталисты) занимают более умеренные позиции, чем, например, их единомышленники в Египте, приближаясь к политической линии фундаменталистских «прагматиков» в Судане во главе с Хасаном Абдаллойат-Тураби. После воссоединения страны президенту А.А. Салеху удалось в какой-то мере установить контроль над их активностью, во многом и