Контроль над стратегическими вооружениями в конце ХХ – начале ХХ вв

Как известно, процесс контроля над вооружениями начался ещё в конце 60-х годов. Суть усилий по работе на данном направлении заключалась в том, чтобы перекрыть те или иные линии гонки вооружений и не допустить или ограничить разработку таких систем, которые могли усилить угрозу ядерного столкновения. Эти усилия «получили на Западе название «контроль над вооружениями», а в СССР – «борьба за разоружение», но независимо от различий в терминах и та, и другая сторона руководствовались, в общем, сходными мотивами»(1).

Сейчас контроль над стратегическими ядерными вооружениями занимает важное место в системе международных отношений и международной безопасности. Более того, он оказывает огромное влияние на внутреннюю и внешнюю политику ведущих ядерных держав (США, Россия) и на их двусторонние отношения. В свете последних событий – принятие США плана по размещению элементов ПРО в Европе – этот вопрос встает особенно остро.

Процесс контроля играет роль уникального инструмента, который Соединённые Штаты ловко используют в своих целях, а именно – пытаются как можно больше обезопасить себя и укрепить свой авторитет на международной арене.

Но не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Стремление Соединенных Штатов решить вопрос в одностороннем порядке может привести к плачевным последствиям. Уже сейчас ведутся разговоры о возможной угрозе возникновения новой гонки вооружений, ещё более опасной, чем предыдущая. Кроме того, сохранявшаяся долгие годы ядерная биполярность вполне допустимо может перерасти в многополярность в связи с увеличением числа ядерных государств. Не исключено, что в будущем возрастёт ядерный потенциал Китая. Не вполне определён статус таких государств как Индия, Пакистан и Израиль. Более того, на мировой арене появилось новое действующее лицо - международные и национальные террористические организации и группировки, которые были бы далеко не прочь завладеть ядерным оружием.

Всё это ставит под вопрос будущее всей системы контроля над вооружением и не только стратегическим, но и обычным.

Целью данной курсовой работы является выявление качественно новых изменений в системе контроля над стратегическими ядерными вооружениями и определение их влияния на международную безопасность и международные отношения. В качестве основы мы рассмотрим российско-американские отношения в области ядерной политики, поскольку именно эти державы были и остаются несомненными лидерами в вопросе контроля над стратегическими вооружениями.

Отправной точкой данного исследования будем считать начало 90-х годов, потому как революционные перемены этого времени отразились на значении и функционировании механизма контроля над вооружениями, построенного ещё в период холодной войны. С тех пор геополитическая карта мира претерпела значительные изменения, в том числе произошло некоторое смещение баланса сил между ведущими ядерными державами. Попытаемся проанализировать эти изменения и определить дальнейшие перспективы развития системы контроля над стратегическими ядерными вооружениями.

1. Распад советской системы. Окончание холодной войны

Ещё в середине ХХ в. начали разрабатываться концепции процесса контроля над стратегическими ядерными вооружениями. Начиная с этого периода, было заключено множество разнообразных соглашений, перекрывающих те или иные направления гонки ядерного и иных видов оружия массового уничтожения. Некоторые из них были довольно-таки успешными и сохраняют своё значение до сих пор. В этот период сложились условия для двустороннего контроля над ядерными вооружениями, которые получили своё юридическое подкрепление. Однако 90-е гг. и последовавшие за ними события внесли свою корректировку в этот сложный и в некотором отношении противоречивый процесс.

Противостояние, имевшее в своей основе различные идеологические императивы, привело к колоссальной гонке вооружений и накоплению огромных, в десятки раз превышающих разумные и достаточные уровни, ядерных арсеналов. В том двухполюсном мире ядерное сдерживание являлось центральным элементом поддержания международной безопасности. Осознание неотвратимости ответного ядерного удара заставляло лидеров обеих стран чрезвычайно сдержанно и ответственно подходить к принятию решений в кризисных ситуациях, что позволило избежать вооруженного конфликта между СССР и США.

Распад Советского Союза и окончание холодной войны повлекли за собой радикальные изменения. Во-первых, в отношениях между США и Россией, преемницей СССР, исчезла конфронтационность. Во-вторых, самоликвидировалась биполярная модель мироустройства, имевшая место после Второй мировой войны.

В результате распада СССР под контролем российского правительства осталась примерно половина населения бывшего Советского Союза и несколько большая часть его экономического потенциала. Это не могло не повлиять на международный авторитет Кремля, а именно – нанесло удар по его военной мощи и лишило прежнего влияния на мировой арене. Между США и Россией установилось тесное сотрудничество в области ядерной безопасности, однако возникли глубокие разногласия по таким ключевым вопросам, как расширение НАТО на Восток, политика на постсоветском пространстве, урегулирование боснийского и косовского конфликтов и др. Вопреки ожиданиям, полностью изжить стереотипы холодной войны не удалось. Более того, на старые нерешённые проблемы наслоились новые. И если после распада СССР ещё теплилась надежда на то, что Россия и США «быстро перейдут к союзническим отношениям»(2), то уже к концу 90-х гг. об этом не было и речи. Сверх того, в российско-американских отношениях стали вновь появляться трения, правда, не столь критические, как во времена холодной войны.

Наряду с решением целого комплекса внутренних политических и экономических проблем, становление российского государства требовало переосмысления роли и места самой России в новой системе международных отношений. Также важно было разработать стратегию обеспечения безопасности страны, определить ее национальные интересы с целью поддерживать способность по их эффективной защите. При этом необходимо было учитывать как реальные возможности, так и те неблагоприятные для России геополитические и геостратегические изменения, которые произошли в последнее десятилетие ХХ в. после распада биполярной системы международных отношений.

Основная роль в обеспечении безопасности России в ситуации, когда обычные вооруженные силы находятся в глубоком кризисе, придается стратегическим ядерным силам. Ядерное оружие призвано обеспечивать не только ее суверенитет и территориальную целостность, но и предотвращение внешней агрессии. В этом состояло основное содержание ядерной стратегии РФ.

Распад СССР привёл к кризису не только экономику и политику России, но и негативно отразился на российском ядерном арсенале, впрочем, благодаря потенциалу, оставшемуся с советских времён, Россия не испытывала в 90-е гг. особых трудностей с поддержанием стратегического ядерного паритета с США. Общее сокращение российской мощи мало затронуло сферу стратегических ядерных вооружений. Россия по-прежнему оставалась сверхдержавой, а глобальная структура ядерных отношений, несмотря на существенные изменения в балансе сил, сохраняла свою биполярность.

Впрочем, экономическая несостоятельность России и жесткий дефицит ресурсов России не позволяли поддерживать тот огромный ядерный потенциал, который достался ей от СССР, продолжительное время. Подобное положение дел всё чаще заставляло задумываться российское правительство о сокращении стратегических ядерных сил (СЯС). Это понимали и в Вашингтоне. Соответственно, у США возникал вопрос: зачем уступать Москве, если её СЯС будут в любом случае сокращены – независимо от договорно-правового режима контроля над стратегическими вооружениями. Уверенность в неизбежном сокращении российский СЯС ослабляет интерес США к контролю над вооружениями как инструменту, гарантирующему предсказуемость и прозрачность динамики российских стратегических сил. Ко всему прочему, эта уверенность была подкреплена рядом договоров, подписанных в последующее десятилетие – СНВ-1, СНВ-2, СНВ-3. Эти договоры устанавливали желаемый уровень суммарного количества стратегических носителей и количества боезарядов на них, а также определённый режим инспекций. Однако эти договоры имели противоречивый характер и не могли адекватно выполнять роль контролирующего инструмента, поскольку Россия была не в состоянии поддерживать даже этот заниженный уровень СЯС. Таким образом, Москва получила большую свободу действий при определении уровней и структуры своих сил.

Несоответствие возможностей России и США приводит к такой ситуации, где взаимные компромиссы едва ли возможны. В частности, на двусторонних консультациях по СНВ-3 Москва настаивала на очень низком уровне боезарядов, который по понятным причинам совершенно неприемлем для военного руководства США. Чтобы снизить уровень боезарядов, Вашингтону потребовалось существенно перестроить структуру американских стратегических сил.

Но ассиметрия в возможностях ведущих ядерных держав – не единственная проблема, волновавшая Россию и США (да и привлекавшая внимание всего мирового сообщества) в эти годы. Кризис государственной власти в России породил озабоченность в мировом сообществе относительно сохранности и безопасности российских ядерных материалов и вооружений. Возникла угроза их утечки в государства Третьего мира и попадания в руки террористических группировок. Таким образом, возникла новая сфера контроля над вооружениями, предусматривавшая «сотрудничество в повышении безопасности хранения, транспортировки, демонтажа и утилизации оружия массового уничтожения, а также связанных с ним компонентов»(3).

США и их союзники начали активно содействовать Москве в данной сфере. В частности, России была оказана помощь в укреплении мер защиты, учёта и контроля ядерных материалов, уничтожении ядерных отходов и повышении безопасности при транспортировке ядерных материалов и боеприпасов. Эти новшества в процессе контроля над вооружениями значительно видоизменили отношения между Россией и США. Наряду с решением имевшихся проблем, касательно ядерного сдерживания, в процессе их разрешения возникали новые каналы для диалога между правительствами, что, в свою очередь, весьма способствовало установлению относительно стабильных отношений, основанных не только на ядерной основе, но и на совместном решении иных и, пожалуй, не менее значимых проблем.

Если говорить о конкретных действиях, направленных на предотвращения гонки ядерных вооружений и установления однозначного контроля над ними, то первым шагом на пути к реальному разоружению стало подписание 8 декабря 1987 г. советско-американского Договора по ракетам средней и меньшей дальности (РСМД). Сторонам впервые удалось включить в договор положения об обмене полными и детальными данными по этому виду вооружений, а также о надежном контроле за уничтожением носителей. Реализация Договора по РСМД стимулировала появление новых соглашений по сокращению вооружений. Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ОВСЕ), бессрочное продление Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), заключение Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), подписание международной Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении, вступление в силу Договора СНВ-1 и подписание Договора СНВ-2 создали беспрецедентный прорыв в области разоружения и контроля над вооружениями. В целом, за счет создания серьезных преград распространению оружия массового уничтожения, международная обстановка была в определённой степени стабилизирована.

И всё же 90-е гг. показали, что режим контроля над вооружениями всё хуже обеспечивает предсказуемость динамики потенциала другой стороны. В частности, американская сторона вела весьма и весьма противоречивую ядерную политику. До 1993 г. правительство настаивало на радикальном изменении договора по ПРО, а уже весной 1993 г. совершенно неожиданно выступило с заявлением о необходимости укрепления этого договора. В январе 1999 г. США вновь изменили свою позицию и обратились к России с просьбой разрешить развертывание национальной противоракетной обороны (НПРО), что, в свою очередь, запрещено договором.

Все эти противоречия по понятным причинам не способствовали установлению определенного согласия по ядерному вопросу. И хотя оба государства имели обусловленный интерес к сохранению двустороннего контроля над стратегическими вооружениями, их совместные усилия оказались не слишком плодотворными.

2. Новые участники ядерного клуба

Надо понимать, что помимо России и США существуют и другие ядерные державы. И хотя вопрос о расширении ядерного клуба не стоит на повестке дня, нужно помнить, что это положение не является неизменным. Некоторые считают, что уже в обозримом будущем ряд государств Третьего мира будет обладать ракетно-ядерным потенциалом. Но даже если это и преждевременные высказывания, не стоит забывать о тех странах, у которых уже есть ядерное оружие. Несмотря на то, что в 90-е гг. Великобритания и Франция существенно урезали свои планы модернизации и развёртывания ядерных сил, они сохраняют часть выведенных из боевого состава боеприпасов на складах, что при необходимости позволит им быстро нарастить потенциалы.

 Ещё более пристального внимания требует Китай, где идёт замена устаревших систем новыми, качественно совершенствуются ядерные силы и разрабатываются технологии морских баллистических ракет с РГЧ (разделяющимися головными частями). В разведывательных кругах США полагают, что Китай уже давно обладает способностью производить разделяющиеся головные части с ядерными боеголовками ( ЯБГ) индивидуального наведения, но пока производство РГЧ не является приоритетной задачей. При изменении решения в пользу РГЧ их производство может быть налажено в течение всего лишь нескольких лет. Развертывание Соединенными Штатами системы национальной противоракетной обороны (НПРО) может ускорить принятие такого решения китайской стороной или же приведет к конструированию более скоростных одиночных ЯБГ. Китай развернул порядка 20 жидкостных межконтинентальных баллистических ракет (МБР) DF-5s и DF-5As с максимальной дальностью 13 тыс. км(4), т.е. ракет, достигающих Гавайских островов и континентальной части США. По некоторым оценкам ко второму десятилетию ХХ1 века ядерный потенциал Китая вполне возможно будет сопоставим с российским.

Современная китайская ядерная доктрина сдерживания, представленная сравнительно небольшим размером ядерных сил, базируется на концепции ответного удара, то есть разрушения городов противника. По мнению руководства Китая, такое положение дел способствует отказу любого американского президента от попытки нанести ядерный удар по этому восточному государству. Совершенно очевидно, что США в полной мере учитывают это обстоятельство, и поэтому ядерное сдерживание в отношении Китая, возможно, уже в настоящее время станет высшим приоритетом в американской ядерной политике. Тем более что высокие темпы развития китайской экономики требуют все больше и больше энергетических и сырьевых ресурсов, которые страна уже не сможет обеспечить за счет внутренних запасов. В такой ситуации Китай объективно вынужден вступить в жесткую конкурентную борьбу, прежде всего с Соединенными Штатами, за внешние возможности получения этих ресурсов. Моральный стимул и моральное оправдание Китай, очевидно, может иметь из того, что США с двадцатой частью населения Земли потребляют до 40% мировых энергетических ресурсов, в то время как страна с пятой частью земного населения не имеет их в достаточном количестве. Следовательно, конфронтация между Китаем и США, и именно в экономической сфере, будет только нарастать. Это, в свою очередь, грозит военным противостоянием и соответственно невозможностью какой-либо альтернативы политике ядерного сдерживания двух стран.

Таким образом, современные реалии ядерного сдерживания не только имеют прямую линию взаимозависимости Россия-США, но уже трансформировались в плоскостную конструкцию в виде треугольника, вершинами в котором стали Россия, США и Китай. Такая «метаморфоза ядерного сдерживания»(5) ведёт к тому, что любые изменения в ядерной политике пар Россия-США, Россия-Китай, США-Китай не могут осуществляться произвольно, что практически означает «замораживание» существующей модели ядерного сдерживания, в том числе и по линии Россия-США.

Что касается остальных непризнанных ядерных государств - Индии, Пакистана, Израиля и Северной Кореи, то здесь ситуация пока ещё неопределенна. Америка была категорически против распространения оружия массового уничтожения в Иран и Северную Корею, и в то же время она дала своё согласие на приобретение ядерного статуса таким странам как Индия, Пакистан и Израиль. Это объясняется тем, что цели и задачи этих трёх стран совпадали с целями и задачами США «в долгосрочной перспективе»(6). С уверенностью можно сказать одно: арсеналы этих государств в обозримом будущем не окажутся сопоставимыми с американским или российским. Хотя, конечно, это не повод сбрасывать их со счетов. Особенно следует обратить внимание на Индию, которая уже официально объявила о реализации плана по созданию полноценной ядерной триады - стратегических ядерных сил. Помимо принятия официального документа о целях, задачах и принципах применения ядерного оружия, индийское правительство планирует создание специального командования, на которое будут возложены задачи по оперативному руководству СЯС страны. Первое испытание ядерного зарядного устройства было проведено Индией 18 мая 1974 г. Вместе с тем до мая 1998 г. она относила себя к неядерным государствам, отказывалась присоединиться к договорам о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и о всеобщем запрещении ядерного оружия (ДВЗЯО), мотивируя это ущемлением прав неядерных государств. Лишь в мае 1998 г., почти через четверть века, был завершен второй этап испытаний, когда прошли успешную апробацию ядерные и термоядерные устройства военного назначения (практически одновременно с аналогичными испытаниями в Пакистане). Только тогда в Дели выразили готовность подписать оба документа - и ДНЯО, и ДВЗЯО, а также соблюдать мораторий на ядерные испытания, проводить политику строгого контроля за экспортом ядерных технологий и материалов.

Точкой отсчета для разработки ядерной доктрины Индии следует считать август 1998 г. Именно тогда решением индийского правительства для подготовки проекта документа была создана рабочая группа, основу которой составили военные специалисты и ученые-ядерщики из национального агентства по ядерной энергетике. Итогом работы стал документ, получивший название «Доктрина минимального ядерного сдерживания», который был официально обнародован в августе 1999 г. В нем определяются цели, задачи и принципы применение ядерных сил, а также права высших должностных лиц.

К 2015 г. Индия планирует создать и при необходимости развернуть межконтинентальную баллистическую ракету с дальностью стрельбы свыше 10 тыс. км. Вместе с тем следует отметить, что работы по этой МБР ведутся на перспективу - только на уровне научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ.

Пока Индия находится в начале пути. Развернуть полноценную ядерную триаду, способную обеспечивать эффективное ядерное сдерживание, как на региональном, так и на глобальном уровне, Дели, по оценке экспертов, планирует не ранее 2015-2020 гг. Однако уже нет сомнений в том, что индийское руководство приложит все усилия для создания полномасштабной ядерной триады.

Несмотря на неопределенность ситуации в отношении Пакистана, доподлинно известно, что 28 мая 1998 года Пакистан произвел испытание от 2 до 5 ядерных взрывных устройств с общим энерговыделением от 40 до 45 кт. Отмечается, что успехи Пакистана в создании ракет средней дальности в значительной степени базируются на сотрудничестве с другими странами, в первую очередь КНР и КНДР. Не исключается возможность расширения сотрудничества Пакистана с Ираном, которое поможет разрешить сложные финансовые проблемы, стоящие перед Пакистаном.

Итак, международная система противодействия распространению ядерного оружия, выработанная в годы холодной войны, в целом оказалась неспособной противостоять реализации намерений новых государственных (и негосударственных) акторов приобрести ядерное оружие. Ядерная двухполярность времен холодной войны сменилась к настоящему времени фактической ядерной многополярностью, которая несет в себе новые угрозы. Обладание ядерным оружием стало рассматриваться руководством некоторых государств как относительно простой способ достичь амбициозных целей для повышения своей политической роли на мировой арене.

Сегодня мир оказался перед очевидным фактом, что к традиционным, и в значительной мере гипотетическим, схемам противостояния между ядерными странами добавился третий, но вполне реальный игрок - международные и национальные террористические организации и группировки, которые могут попытаться уничтожить своих «врагов»: либо их же собственными руками, инициировав путем диверсии в ядерных силах несанкционированный пуск ракет с последующей ядерной войной; либо путем захвата штатного ядерного оружия и использования его против того или иного государства.

Соответственно, при выработке комплекса мер по противодействию указанным вызовам и уменьшению рисков можно выделить следующие основные цели:

ü снижение мотивации к обладанию ядерным оружием как для неядерных, так и ядерных государств;

ü прекращение или торможение работ по созданию или приобретению оружейных ядерных технологий государствами, официально объявившими своей целью обладание ядерным оружием, а также предотвращение возможности скрытного создания ядерного оружия;

ü снижение вероятности применения ядерного оружия государствами, обладающими ядерным оружием;

ü предотвращение попадания ядерного оружия в руки террористов.

Для достижения указанных целей требуется выполнение определенных исходных условий.

Прежде всего, должны иметься четко выраженные политическая воля, инициатива и ответственность со стороны двух ведущих ядерных государств России и США - с последующим вовлечением в этот процесс остальных членов пятерки официально признанных ядерных стран. Вся система снижения рисков и меры политического и военно-технического характера должны быть предметом совместного творчества этих государств.

Мотивация к обладанию ядерным оружием может быть обусловлена следующими основными факторами:

1. стремлением обезопасить себя от силовых акций со стороны единственной сверхдержавы и ее союзников;

2. противоречиями и проблемами регионального масштаба;

3. амбициями и стремлением повысить свой политический вес как на региональном, так и на глобальном уровнях(7).

Наличие или отсутствие первого фактора в решающей степени зависит от политики США. Уроки последних лет, прежде всего ситуация в Ираке и события вокруг нее, дают некоторую надежду на позитивное изменение жестких подходов руководства США к допустимости применения силовых методов. Однако ограничиваться только надеждами и бесперспективно, и неэффективно. Целесообразно было бы предоставить твердые политические гарантии со стороны США, их союзников и партнеров, включая Россию, о неприменении силы по отношению ко всем государствам, не обладающим сопоставимой с ними военной мощью и не нарушающим определенные, заранее согласованные международные нормы.

Действие фактора, связанного с региональными проблемами, нейтрализовать сложнее. В одних регионах конфликтующие государства уже стали ядерными, хотя и не все таковыми признаны (Индия, Пакистан). Ядерные заявления КНДР связаны больше с внутренними, нежели с региональными, проблемами. Несмотря на недавнее согласие Пхеньяна закрыть свои реакторы в обмен на мазут, вряд ли кто сегодня возьмется стопроцентно гарантировать полную ликвидацию ядерных амбиций КНДР в будущем. В других регионах либо еще нет ядерных государств, либо они есть, но в этом не признаются. На Ближнем Востоке Израиль, уже давно обладая ядерным арсеналом, своим непризнанием этой реальности не дает формального повода другим государствам региона обосновать свое желание обладать таковым тоже, но, в то же самое время, фактически побуждает их к скрытному созданию национального ядерного оружия.

Представляется, что задача состоит в том, чтобы Россия и США, будучи ведущими ядерными державами, с учетом сложившихся у них отношений со странами того или иного региона, выработали и проводили согласованную политику по отношению к государствам, у которых есть или могут возникнуть мотивы к обладанию ядерным оружием.

3. Основополагающие соглашения по контролю над стратегическими вооружениями

3.1 СНВ-1

Договор СНВ-1 был подписан 31 июля 1991 г. Впервые удалось договориться о реальном значительном сокращении боезарядов, имевшихся в распоряжении СССР и США, охватить сокращениями не только баллистические ракеты, но и авиационную составляющую, а также внести ограничения на некоторые типы межконтинентальных баллистических ракет. Так, согласно Договору СНВ-1, общее количество стратегических боезарядов для каждой стороны должно быть сокращено до 6000 единиц, при этом количество боезарядов на баллистических ракетах морского и наземного базирования не должно превышать 4900 единиц, максимальное количество боезарядов на мобильных ракетах было ограничено потолком в 110 единиц, а максимальное количество тяжёлых ракет – 154 единицы, притом, что общее количество развёрнутых на них боеголовок не должно превышать 1540 единиц(8).

Договор весьма сложен, детален и объёмен. Он состоит из почти десятка брошюр общим объёмом в несколько сотен страниц. Договор предусматривал весьма сложные правила подсчёта, позволяющие вести подсчет боезарядов по их условным, а не реальным количествам. Фактическое количество боезарядов, которое позволялось иметь сторонам, могло превышать формально засчитываемое по Договору. Это породило проблему так называемого «возвратного потенциала». Среди иных недостатков Договора также отмечается следующее: условный, а не реальный засчет количества боезарядов для тяжелых бомбардировщиков; применение умеренных ограничений к баллистическим ракетам подводных лодок (БРПЛ), по которым США имеют преимущество, и жёсткий контроль к мобильным межконтинентальным баллистическим ракетам, которые имеются у России, но нет у США.

Выполнение Договора было рассчитано на 7 лет после его вступления в силу, а продолжительность действия– на 15 лет. Вступление Договора СНВ-1 в силу задержалось до 5 декабря 1994 г. из-за распада СССР (России в срочном порядке пришлось вывести ядерные боеприпасы с территории Украины, Белоруссии и Казахстана). К 5 декабря 2001 стороны выполнили свои обязательства по сокращению стратегических наступательных вооружений, однако действие Договора будет продолжаться до 2009 г.

Как это ни странно, но столь успешный на первый взгляд документ не сумел полностью справиться с поставленными задачами. Причина - высокие потолки, под которые Россия не смогла подстроиться. Таким образом, даже на пониженных уровнях, но в рамках данного договора, развитие российских стратегических ядерных сил продолжало определяться не столько договорными ограничениями, сколько её собственными односторонними решениями. По понятным причинам Пентагон был заинтересован в новых соглашениях, которые были бы приемлемы для Москвы и устанавливали бы реальные рамки для развития ядерных сил России. Вследствие этого были разработаны новые соглашения (СНВ-2, СНВ-3).

Говоря о перспективах решения проблем, связанных с окончанием действия Договора СНВ-1, необходимо отметить, что, внешний фон в котором приходится над ними работать, крайне неблагоприятен. Наиболее существенным раздражителем стали планы США по размещению элементов ПРО в Европе. Российская сторона считает, что необходимость развертывания этой системы может быть объяснена лишь стремлением «приглядывать за российскими системами сдерживания»(9). Поэтому не исключено, что решение проблем по СНВ окажется в тесной зависимости от урегулирования проблем, связанных с развертыванием американской ПРО в Европе, по которым пока также не намечается прорыва.

3.2 СНВ-2

Вслед за СНВ-1 стороны к январю 1993 г. выработали Договор о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений – СНВ-2. Он основывался на предыдущем Договоре. Инициатива подписания Договора российской стороной в основном принадлежала президенту Борису Ельцину и его администрации. Договор составлялся в большой спешке и согласовывался весьма узким кругом специалистов. Российская сторона подписала его, не имея концепции дальнейшего развития своих стратегических сил и расчетов предстоящих финансовых затрат для поддержания стратегического арсенала на уровне Договора. Поэтому практически сразу после подписания рамочного соглашения Дж. Бушем и Б. Ельциным летом 1992 г., в котором были определены основные позиции Договора, «этот шаг подвергся резкой критике со стороны оппозиционно настроенных слоев общества и политических партий в России»(10).

Количественные потолки согласно Договору устанавливались для двух временных этапов: первый этап должен был быть завершён через 7 лет после вступления Договора в силу; второй – к 1 января 2003 г. с доведением к этому сроку числа ядерных зарядов на развернутых носителях до 3000 – 3500 единиц.

Десятилетиями американская сторона добивалась ликвидации российских межконтинентальных баллистических ракет с РГЧ, которые Пентагон считал наиболее угрожающим Соединённым Штатам видом вооружений. При подписании Договора СНВ-2 Москва впервые согласилась на полный запрет данного компонента её ядерных сил, однако баллистические ракеты подводных лодок с РГЧ разрешались. США ратифицировали Договор 26 января 1996 г., Россия – лишь 14 апреля 2000 г. Все эти годы в России не прекращались бурные дискуссии по Договору СНВ-2. Договор вынуждал российскую сторону перестраивать структуру своих стратегических сил, уничтожая их главную основу МБР с РГЧ. Договор был также обременителен и экономически. Предусмотренные Договором процедуры сокращения позволяли США сохранять существенный «возвратный потенциал» боезарядов. Вскоре стало ясно, что сроки выполнения Договора просто нереальны. В 1997 г. в Хельсинки и Нью-Йорке были предприняты попытки перенести второй этап выполнения Договора с 2003 г. на конец 2007 г. Однако это не спасло дело. Документы, выработанные в Хельсинки и Нью-Йорке, США не стали ратифицировать. И хотя Договор не стал успешным, Россия во многом привела свои программы модернизации в соответствии с его положениями. Единственная новая МБР «Тополь М», которую в конце 90-х годов начали развертывать в боевом составе, испытали и стали производить с одним боезарядом(11) – согласно Договору СНВ-2. Теперь возобновление производства тяжёлых МБР с РГЧ практически невозможно, поскольку их производственная база осталась в Украине. Единственное российское предприятие, выпускавшее МБР с большим числом РГЧ, - завод им. Хруничева в Москве, который в сотрудничестве с американскими аэрокосмическими корпорациями начал изготавливать продукцию невоенного назначения.

Российскими аналитиками отмечались следующие недостатки Договора СНВ-2: во-первых, Россия идет на более значительные уступки, нежели США, принимая обязательства по Договору; во-вторых, для поддержания после 2003 г. разрешаемого Договором СНВ-2 уровня, России придется строить новые ракетные комплексы. В частности, для этой цели России придется развернуть до 1000 моноблочных ракет наземного базирования. А в итоге, после сокращения в рамках Договора США будут обладать значительно большим возвратным потенциалом по сравнению с Россией.

По большому счёту после заключения Договора СНВ-1 ни одно из подписанных соглашений по контролю над стратегическими вооружениями так и не вступило в силу. После отказа США от Договора по ПРО судьба Договора СНВ-2 была решена. В июне 2002 г. министр иностранных дел России выступил с официальным заявлением, в котором сообщалось, что Россия больше не считает себя связанной какими-либо обязательствами по этому Договору(12).

3.3 СНВ-3

После разработки СНВ-2 стороны, скорее по инерции, продолжали работу над Договором СНВ-3. Достижение такого соглашения было бы предпочтительным для России во многих отношениях. В частности, это позволило бы России получить шанс сохранить стратегический паритет и отчасти скомпенсировать те уступки США, которые она сделала при заключении Договора СНВ-2. Договор СНВ-2 устанавливал потолок в 3, 5 тыс. боеголовок. Однако из-за того, что экономические возможности России не позволяли сохранять даже этот уровень, в интересах России было скорейшее заключение Договора СНВ-3, который «позволил бы поддерживать стратегическую стабильность на уровне, к примеру, в 1000 боеголовок»(13). Этот уровень достаточен для поддержания убедительного ядерного сдерживания и в то же время позволяет сохранять отрыв между Россией, США и другими ядерными державами. Впрочем, все эти усилия по причине значительных расхождения по отдельным вопросам практических результатов не дали. Дело в том, что работа над СНВ-3 без ратификации СНВ-2 невозможна. Вступление же СНВ-2 в силу могло произойти только после одобрения сенатом США подписанных в сентябре 1997 г. в Нью-Йорке документов, в числе которых протокол к СНВ-2 и ряд соглашений, касающихся договора по ПРО. Отказ от ратификации играет на руку тем силам США, которые хотят полностью разрубить «механизм стратегической стабильности»(14). Намерения американцев развернуть систему ПРО подтверждают это. После выхода в 2002 г. США из договора по ПРО, России также пришлось выйти из Договора СНВ-2. Политический «размен» ядерных договоров состоялся не совсем так, как планировал Пентагон.

3.4 СНП

Вместо Договора СНВ-3, при котором предусматривалось 2 500 боеголовок для каждой стороны, в мае 2002 г., после почти шести месяцев интенсивных двусторонних переговоров между экспертами России и США, президенты подписали договор и сокращении стратегического наступательного потенциала (СНП). Он ограничивал количество ядерных боеголовок, стоящих на боевом дежурстве до 1700-2200 для каждой стороны. Срок его действия истекает 31 декабря 2012. Для России, по оценкам экспертов, он значительно выгоднее несостоявшегося СНВ-2. Одним из недостатков этого договора является отсутствие механизма проверки взятых на себя сторонами обязательств. Отсутствует он, вероятнее всего, по той причине, что стороны так и не пришли к согласию, что именно они будут сокращать, поскольку термин «стратегические ядерные боезаряды», фигурирующий в статье I Договора СНП, так и остался неопределенным(15).

Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов был подписан 24 мая 2002 г. и вступил в силу 1 июня 2003 г. Договором предусмотрено сокращение имеющихся у сторон стратегических ядерных боеголовок таким образом, чтобы к 31 декабря 2012 г. их суммарное количество не превышало у каждой из сторон 1700-2200(16). При этом состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений каждая сторона вольна определять по своему усмотрению.