Карл Густав Юнг: аналитическая теория личности

Карл Густав Юнг был одним из великих врачей всех времен и вместе с тем мыслителем нашего века. Он всегда жил стремлением помочь мужчинам и женщинам познать самих себя, дабы это само-пользование вело их к более полной, богатой и счастливой жизни.

Юнговское мышление окрасило мир современной психологии. Как и Фрейд, Юнг посвятил себя изучению динамических неосознаваемых влечений на человеческое поведение и опыт. Однако в отличие от первого, Юнг утверждал ,что содержание бессознательного нечто больше, чем подавленные сексуальные побуждения. Это врожденное бессознательное – великий поводырь, друг и советчик сознания, содержит имеющий глубокие корни духовный материал, который и объясняет присущее всему человечеству стремление к творческому самовыражению и физическому совершенству. Согласно Юнговской теории личности известной как аналитическая психология, индивидуумы мотивированы интрапсихическими силами и образами, происхождение которых уходит вглубь истории эволюции. Другой источник разногласий между Фрейдом и Юнгом – отношение к сексуальности как к преобладающей силе в структуре личности. Фрейд трактовал либидо, в основном, как сексуальную энергию, а Юнг рассматривал его как диффузную творческую жизненную силу, проявляющуюся самыми различными путями – как например, в религии или стремлении к власти. В понимании Юнга, энергия либидо концентрируется в различных потребностях – биологических или духовных – по мере того, как они возникают.

Воззрения Юнга на личность человека являются, возможно, наиболее сложными, неортодоксальными и наиболее полемическими в персонологической традиции. Он создал уникальную, представляющую огромный научный интерес теорию заметно отличающуюся от всех других подходов к изучению личности. Юнговские аргументы раскручиваются спирально вверх над предметом подобно птице, облетающей дерево. Вначале у земли она видит лишь неразбериху ветвей и листьев. Постепенно, по мере того, как она кружит все выше и выше, вновь открывающиеся части дерева предстают во все большей целостности и связи с окружающим. В известном смысле сущность всей юнговской философии жизни: человек становится целостным, интегрированным, спокойным, плодотворным и счастливым, когда ( и только тогда) прцесс индивидуации закончен, когда сознание и бессознательное научаются жить в мире и дополнять друг друга.

Глава 1. Подход к бессознательному

1.1 Прошлое и будущее в бессознательном

Человек пользуется устным или письменным словом для того , чтобы выразить смысл, который он хотел бы передать. Наш язык полон символов, но мы также пользуемся знаками и образами не строго описательными. Некоторые являются простыми аббревиатурами, т.е. рядом заглавных букв, таких, например, как ООН, ЮНЕСКО, другие – торговые марки, названия лекарств, эмблемы, знаки различия. Сами по себе бессмысленные, они приобретают узнаваемость в результате общего употребления или преднамеренным образом. Это не символы. Это – знаки, и оно лишь обозначают объекты, к которым относятся.То, что мы называем символами – это термин, имя или изображение, которые могут быть известны в повседневной жизни, но обладают специфическим добавочным значением к своему обычному смыслу. Это подразумевает нечто смутное, неизвестное или скрытое от нас.

Таким образом, слово и изображение символичны, если они подразумевают нечто большее чем их очевидное и непосредственное значение. Они имеют более широкий «бессознательный» аспект, который всякий раз точно не определен или объяснить его нельзя. Когда со всей нашей интеллектуальной ограниченностью мы называем что-либо «божественным», мы всего лишь даем ему имя, которое основывается на вере, но никак не на фактическом свидетельстве.Так как существует бесчисленное множество вещей за пределами человеческого понимания, то мы постоянно пользуемся символической терминологией, чтобы представить понятия, которые мы не можем определить или полностью понять. Это одна из причин, по которой все религии пользуются символическим языком или образами.

Человек, если мы внимательно поразмыслим, никогда ничего полностью не воспринимает и никогда ничего полностью не понимает. Он может видеть, слышать, осязать, воспринимать вкус, но насколько далеко он видит, как хорошо он слышит, что говорят ему осязание и вкус, зависит от количества и качества его ощущений. Они ограничивают восприятие окружающего мира. Более того, существуют бессознательные аспекты нашего восприятия реальности. Когда наши органы чувств реагируют на реальные явления, скажем, изображения или звуки, они переводят их из области реального в область разума. Здесь они становятся психическими явлениями, конечная природа которых непознаваема. Кроме того существуют некоторые события, которые мы не отмечаем в сознании; они остаются за порогом сознания. Мы можем узнать о таких событиях только интуитивно или в процессе глубокого размышления, который ведет к последовательному осознанию того, что они Должны были произойти; и хотя первоначально мы игнорировали их эмоциональное значение, оно все же проступило из бессознательного в виде послемысли. Подобные события могут проявиться, например, в форме снов. Бессознательный аспект любого явления открывается нам в снах, в которых он возникает не как рациональная мысль, а в виде символического образа.

Человек развивал свое сознание медленно и трудно. Эта эволюция и сейчас далека от завершения, поскольку значительные области человеческого разума погружены в темноту. То , что мы называем «психическим», «душой», ни в коей мере не идентично с нашим сознанием и его содержанием. Сознание – относительно недавнее приобретение природы, и оно все еще пребывает в стадии «эксперимента». Оно хрупко, подвержено опасностям и легко ранимо.

Посмотрим теперь более внимательно на те пути, которыми связаны в мозгу сознательное и бессознательное. Возьмем общеизвестный пример. Внезапно вы обнаруживаете, что не можете вспомнить нечто, что только что хотели сказать, хотя перед тем ваша мысль была совершенно ясна и определенна. Вы объясняете это тем, что не можете вспомнить, фактически же мысль стала бессознательной или даже отделилась от сознания. Таким образом, часть бессознательного состоит из множества временно затемненных мыслей, впечатлений, образов, которые, невзирая на утрату, продолжают влиять на наше сознание. Забывчивость есть совершенно нормальный процесс, обусловленный тем, что некоторые сознательные мысли теряют свою специфическую энергию из-за отвлечения внимания. Когда наш интерес перемещается, он оставляет в тени те вещи, которыми мы до этого были заняты. Это и неизбежно, так как сознание может одновременно держать в полной ясности лишь несколько образов, и даже такая ясность неустойчива. Но забытые мысли не перестают существовать. Хотя они не могут быть воспроизведены по заказу, они присутствуют в сублимированном состоянии, - как раз за порогом воспоминания, - откуда могут спонтанно появиться в любое время, часто через много лет полного забвения. Все мы видим, слышим, обоняем множество вещей, даже не замечая их, и все это потому, что наше внимание или отвлечено, или воздействие этих вещей на наши чувства слишком мало, чтобы оставить сознательное впечатление. Бессознательное, однако, замечает их и, собственно, такие неосознаваемые восприятия могут играть большую роль в нашей повседневной жизни. Мы даже не сознаем, как они влияют на наши реакции на людей или события. Многие люди ошибочно переоценивают роль воли и полагают, что ничто не может произойти в их собственном разуме без их решения и намерения. Но следует хорошо различать намеренное и ненамеренное содержание сознания. Первое проистекает из личностного эго; второе, однако, - из источника, который с эго не идентичен, а представляет его «другую сторону».

1.2 Архетип в символизме сна

Сны служат целям компенсации. Это означает, что сон – нормальное психическое явление, передающее бессознательные реакции или спонтанные импульсы сознанию. Многие сны могут быть истолкованы с помощью самого сновидца, поскольку он может дать ассоциации к образам сна и их контекст, с помощью которых можно обозреть все аспекты сновидения.

Когда дело касается навязчивого сновидения или снов с повышенной эмоциональной окраской, то личных ассоциаций обычно бывает недостаточно для удовлетворительного толкования. Втаких случаях надо принять во внимание тот факт ( впервые наблюдавшийся и откомментированный Фрейдом ), что часто наблюдаемые в снах элементы могут оказаться вовсе не индивидуальными и невыводимыми из личного опыта сновидца. Эти элементы Фрейд назвал «архаическими остатками» - ментальными формами, присутствие которых не объясняется собственной жизнью индивида, а следует из первобытных, врожденных и унаследованных источников человеческого разума.

Человеческое тело представляет собой целый музей органов, каждый из которых имеет за «плечами» длительную историю эволюции, - нечто подобное следует ожидать и от устроения разума. Он не может существовать без собственной истории, как и тело, в котором разум пребывает. Безмерно древнее психическое начало образует основу нашего разума точно так же, как строение нашего тела восходит к общей анатомической структуре млекопитающих. Опытный взгляд анатома или биолога обнаруживает много следов этой исходной структуры в наших телах. Искушенный исследователь разума может сходным образом увидеть аналогии между образами сна современного человека и продуктами примитивного сознания, его «коллективными образами» и мифологическими мотивами.

Архетип является тенденцией к образованию таких представлений мотива, - представлений, которые могут значительно колебаться в деталях, не теряя при этом своей базовой схемы.

Можно уловить специфическую энергию архетипов, когда мы переживаем то особое волшебство, которое их сопровождает. Они, кажется, несут в себе особые черты. Такое качество присуще и личностным комплексам, и так же, как личностные комплексы имеют свою индивидуальную историю, такая же история архетипического характера есть и у общественных комплексов. Но в то время как личностные комплексы характеризуют лишь особенности одного конкретного человека, архетипы создают мифы, религии и философии, оказывающие воздействие на целые народы и исторические эпохи, характеризующие их.

Гетевский Фауст весьма кстати заявил: «В начале было Дело». «Дела» никогда не изобретались, их совершали; с другой стороны, мысли – относительно недавнее открытие человека. Прежде всего побуждением к поступкам служили для него бессознательные факторы, лишь очень длительное время спустя он начал осмысливать причины, двигавшие им; потребовалось еще много времени для возникновения абсурдной идеи, что человек движим сам собой, его разум был не в силах обнаружить мотивирующие силы, кроме своей собственной.

Внутренние мотивы возникают из глубокого источника, не порожденного сознанием и не находящегося под его контролем. В мифологии более ранних времен эти «силы» называли мана, или духами, или демонами, или богами. И сегодня они так же активны, как и прежде. Если они соответствуют нашим желаниям, мы называем это счастливым предзнаменованием или предчувствием, радуясь самим себе; если этого соответствия нет, мы говорим о неудачах или о том, что какие-то люди настроены против нас или что причиной наших несчастий оказывается нечто патологическое. Естественная вещь, которую мы отказываемся признавать, это то, что мы зависим от «сил», которые оказываются вне сферы нашего контроля.

В последнее время цивилизованный человек обрел известное количество воли, свободной энергии, которую он может использовать там, где пожелает. Он научился достаточно эффективно выполнять свою работу, не обращаясь за помощью к пению или барабанному бою, чтобы погрузиться в состояние работы. Он может даже обойтись без ежедневной молитвы о ниспослании божественной помощи. Он может выполнить то , что предполагает сделать, и беспрепятственно перевести свои мысли в поступки, в то время как первобытного дикаря на каждом шагу подстерегают страхи, суеверия и другие невидимые препятствия. Девиз: «Где есть воля, там есть и путь» - суеверие современного человека.

1.3 Проблемы типов

Наиболее известным вкладом Юнга в психологию считаются описанные им две основные направленности, или жизненные установки: экстраверсия и интроверсия. Согласно теории Юнга, обе ориентации сосуществуют в человеке одновременно, но одна из них обычно становится доминантной. В экстравертной установке проявляется направленность интереса к внешнему миру – другим людям и предметам. Экстраверт подвижен, разговорчив, быстро устанавливает отношения и привязанности, внешние факторы являются для него движущей силой. Интроверт, напротив, погружен во внутренний мир своих мыслей, чувств и опыта. Он созерцателен, сдержан, стремится к уединению, склонен удаляться от объектов, его интерес сосредоточен на самом себе.

Экстраверсия и интроверсия – всего лишь две из многих особенностей человеческого поведения. Но именно они довольно часто узнаваемы и очевидны. При размышлении о психологической совместимости различных людей в процессе общей деятельности полезно стремиться к тому, чтобы интровертированность одного уравновешивалась экстравертированностью другого. Согласно Юнгу, значительная часть людей для обогащения внутреннего мира нуждается в том, чтобы присваивать себе объекты, идентифицироваться с ними, поэтому первая половина жизни, как правило, проходит под знаком экстраверсии. После кризиса середины жизни человек больше обращается внутрь себя, переходя от жизни в мире предметов и явлений к жизни духовной, благо что внутренний мир уже обогатился новым содержанием за время существования человека в экстравертированном состоянии. Впрочем, если до середины жизни человек был склонен к интроверсии, то во второй ее половине он имеет шанс стать большим экстравертом, приобрести уверенность во взаимодействии с объектами. Юнг не связывал однозначно экстраверсию – интроверсию ни следствием опыта, ни с наследственностью, подчеркивая, что в разных социально-культурных слоях представители этих установок встречаются в общем равномерно, и в одной семье также могут расти как интроверт, так и экстраверт.

Глава 2. Психологические функции

Вскоре после того, как Юнг сформулировал концепцию экстраверсии и интроверсии, он пришел к выводу, что с помощью этой пары противоположных ориентаций невозможно достаточно полно объяснить все различия в отношении людей к миру. Поэтому он расширил свою типологию, включив в нее психологические функции. Его всегда впечатлял тот факт, что существует удивительное число людей, которые никогда не применяют свой мозг к делу, если этого можно избежать, и одинаковое с ними количество людей, которые непременно им воспользуются, но поразительно глупым образом. Столь же удивительным было обнаружить достаточно много образованных и широко мыслящих людей, которые живут, словно не умея пользоваться своими органами чувств (насколько это можно заметить). Они не замечают вещей перед своими глазами, не слышат слов, звучащих у них в ушах, не замечают предметов, которые трогают или пробуют на вкус. Некоторые живут, не замечая, не осознавая своего собственного тела. Есть и другие, которые, казалось бы, живут в странном режиме своего сознания, будто сознание, в котором они сегодня оказались, было окончательным, постоянным, без какой-либо возможности перемен. Словно мир и психика статистичны и остаются таковыми вечно. Они, казалось бы, избегали любого вида воображения и всецело зависели от непосредственного восприятия. В их мире отсутствовал случай или возможность чего-нибудь, и в «сегодня» не было ни атома «завтра». Будущее оказывалось простым повторением прошлого. Те люди, кто пользовался разумом, были теми, кто думал, т.е. применял свои интеллектуальные способности, пытаясь адаптировать себя к людям и обстоятельствам. Но равно интеллигентными оказались и те люди, которые не думали, а отыскивали и находили свой путь с помощью чувств. Четыре основные функции, выделенные им – это мышление, ощущение, чувство и интуиция.

Мышление и чувство Юнг отнес к разряду рациональных функций, поскольку они позволяют образовывать суждения о жизненном опыте. Мыслящий тип судит о ценности тех или иных вещей, используя логику и аргументы. Противоположная мышлению функция – чувство – информирует нас о реальности на языке положительных или отрицательных эмоций. Чувствующий тип фокусирует свое внимание на эмоциональной стороне жизненного опыта и судит о ценности вещей в категориях «плохой или хороший», «приятный или неприятный», «побуждает к чему-то или вызывает скуку». Когда мышление выступает в роли ведущей функции, личность ориентирована на построение рациональных суждений, цель которых – определить, является оцениваемый опыт истинным или ложным. А когда ведущей функцией является чувство, личность ориентирована на вынесение суждений о том, является ли опыт прежде всего приятным или неприятным.

Вторую пару противоположных функций – ощущение и интуиция – Юнг назвал иррациональными, потому что они просто пассивно «схватывают», регистрируют события во внешнем (ощущение) или во внутреннем (интуиция) мире, не оценивая их и не объясняя их значение. Ощущение представляет собой непосредственное, безоценочное реалистическое восприятие внешнего мира. Ощущающий тип особенно проницателен в отношении вкуса, запаха и прочих ощущений от стимулов из окружающего мира. Напротив, интуиция характеризуется сублиминальным и неосознанным восприятием текущего опыта. Интуитивный тип полагается на предчувствия и догадки, схватывая суть жизненных событий. Юнг утверждал, что, когда ведущей функцией является ощущение, человек постигает реальность на языке явлений, как если бы он фотографировал ее. С другой стороны, когда ведущей функцией является интуиция, человек реагирует на неосознанные образы, символы и скрытое значение переживаемого.

Эти четыре функциональных типа соответствуют очевидным средствам, благодаря которым сознание получает свою ориентацию в опыте. Ощущение (т.е. восприятие органами чувств) говорит нам, что нечто существует; мышление говорит, что это такое; чувство отвечает, благоприятно это или нет, а интуиция оповещает нас, откуда это возникло и куда уйдет.Каждый человек наделен всеми четырьмя психологическими функциями. Однако как только одна личностная ориентация (экстраверсия или интроверсия) обычно является доминирующей, осознаваемой, точно также только одна функция из рациональной или иррациональной пары обычно преобладает и осознается. Другие функции погружены в бессознательное и играют вспомогательную роль в регуляции поведения человека. Любая функция может быть ведущей. Соответственно, наблюдаются мыслящий, чувствующий, ощущающий и интуитивный типы индивидуумов. Согласно теории Юнга, интегрированная, или «индивидуированная» личность для совладения с жизненными обстоятельствами использует все противоположные функции.

Две эго-ориентации и четыре психологических функции, взаимодействуя, образуют восемь различных типов личности. Например, экстравертный мыслительный тип фокусируется на объективных имеющих практическое значение фактах окружающего мира. Он обычно производит впечатление холодного и догматического человека, живущего в соответствии с установленными правилами. Вполне возможно, что прототипом экстравертного мыслительного типа был Фрейд. Интровертный интуитивный тип, наоборот, сосредаоочен на реальности своего собственного внутреннего мира. Этот тип обычно эксцентричен, держится в стороне от окружающих и индифферентен к ним. В данном случае Юнг, вероятно, в качестве прототипа имел в виду себя.

Глава 3. Древние мифы и современный человек

3.1 Герои и их создатели

Древняя история человечества со всей многозначительной выразительностью переоткрыта сегодня в символических образах и мифах, переживших самого древнего человека. У археологов, копающихся в глубоком прошлом, нас интересуют не сами события исторического времени, но мы учимся собирать и хранить сами статуэтки и большие статуи, планы и проекты, храмы языки, рассказывающие о древних верованиях. Другие символы нам помогают обнаружить филологи и религиозные историки, которые способны перевести эти верования в умопостигаемые современные понятия. Они могут показать, что одни и те же символические образы и формы могут быть обнаружены в ритуалах и мифах малых клановых общин все еще существующих, не меняясь столетиями, на задворках цивилизации. Человеческий разум имеет свою собственную историю, и психическое удерживает в своей памяти множество следов, оставленных предшествующими стадиями его развития. Но кроме этого, сами содержания бессознательного оказывают формообразующее влияние на психику. Сознательно мы можем их игнорировать, но бессознательно мы на них реагируем.

Миф о герое является самым распространенным и луче всего известным мифом во всем мире. Его можно обнаружить в классической мифологии Греции и Рима, в Средние века, на Дальнем Востоке и в наших сновидениях. Миф о герое притягателен прежде всего своим драматизмом, но несет в себе, хотя и в менее очевидном виде, но тем не менее очень важный психологический аспект. Мифы о героях невероятно разнообразны по деталям, но чем более внимательно присматриваться к ним, тем более очевидным становится то, что структурно они очень похожи. Они имеют универсальную схему, даже и в тех случаях, когда сюжетно они разрабатывались группами или отдельными авторами без всяких прямых культурных контактов друг с другом, - например, - африканскими племенами или северо-американскими индейцами, или греками, или инками Перу. Снова и снова можно услышать рассказ, описывающий чудесное и незаметное рождение героя, его раннее свидетельство сверхчеловеческой силы, быстрое восхождение к известности или могуществу, его победоносную битву с силами зла, впадение во грех гордости, последующее падение в результате предательства или «героическую» жертву, заканчивающиеся его смертью. Эта схема имеет психологическое значение как для отдельного индивида, который старается обнаружить и утвердить свою личность, так и для всего общества, которое имеет ту же потребность в установлении своей коллективной идентичности. Но и другая важная характеристика мифа о герое дает ключ к разгадке. Во многих подобных историях первоначальная слабость героя уравновешена появлением сильных «покровительских» фигур – опекунов, попечителей – которую дают ему возможность исполнить сверхчеловеческие задачи, которые он не смог завершить, не имея подобной помощи. Среди греческих героев у Тезея был Посейдон, морской бог, как его божество; Персей имел Афину; Ахилл – Хейрона, мудрого кентавра в роли своего учителя.

Эти богоподобные фигуры являются, фактически, символическими представителями целостной психики; большая и более понимающая личность, снабжающая героя той силой, которой недостает его личностному эго. Их особая роль предполагает, что существенной функцией героического мифа является развитие эго-сознания индивида – осознание им своей собственной силы и слабости – причем, таким способом, который вооружит его для осуществления трудных задач, с которыми герою предстоит столкнуться в жизни. Как только индивид пошел инициирующее испытание и вступил в зрелую фазу жизни, миф о герое утрачивает свое предназначение (реальность). Символическая смерть героя становится победой зрелости. Образ героя раскрывается в такой манере, которая отражает каждую стадию эволюции человеческой личности.

Возьмем пример из малоизвестного северо-американского племени индейцев Виннебаго, поскольку в их сказаниях достаточно ясно выделяются четыре стадии в эволюции героя. В этих историях можно увидеть определенную последовательность от самого примитивного до наиболее утонченного понятия героя. Эта последовательность – характерная черта и других героических циклов. Отмечается четыре отдельных цикла в эволюции мифа о герое. Цикл Трикстера (Плута, Обманщика), цикл Кролика (Зайца), цикл Красный Рог и цикл Близнецы (Двойник).

Цикл Трикстера соответствует самой ранней и в наименьшей степени развитму периоду жизни. Трикстер – это фигура, чьи физические страсти, предметы желаний определяют его поведение; его умственное развитие соответствует младенческому. Не имея никаких иных целей кроме удовлетворения своих первичных потребностей, он жесток, циничен и бесчувствен (современные истории о Кролике Брер или Рейнарде Лисе). Этот персонаж, который вначале принимает форму животного, переходит от одной зловредной проделки к другой. Но по мере того, как он все это проделывает, он начинает меняться. И в конце своего жульнического пути он начинает приобретать физическое сходство с человеком.

Следующая фигура – Заяц. Он, как и Трикстер вначале появляется в виде животного. Он еще не достиг зрелого человеческого качества, но тем не менее он выступает как основатель человеческой культуры – Трансформер (Преобразователь). Заяц воплощает социализированное бытие, коррегируя инстинктивные и инфантильные побуждения. Которые господствуют в цикле Трикстера.

Красный Рог – третья в этой героической серии фигура – личность весьма двусмысленная. О нем известно, как о самом младшем брате из общего числа их десять. Он соответствует требованиям архетипического героя: утверждает себя в сражениях и с успехом выдерживает такие испытания, как состязание в беге. Его сверхчеловеческая мощь проявляется в умении побеждать гигантов с помощью коварства или силой. Есть у него и могущественный спутник в образе гром-птицы по кличке «Приносящая бурю», сила, которой всякий раз компенсирует ту слабость, которую испытывает Красный Рог. В случае Красного Рога мы достигаем мира человека, хотя и здесь, чтобы гарантировать человеческую победу над окружающими его силами зла, необходима помощь либо сверхчеловеческих сил, либо богов-«опекунов». В завершении самой истории бог-герой отделяется от Красного Рога и его сыновей, оставляя их на земле. Теперь уже от них самих исходят опасность и безопасность для человеческого счастья.

Эта основная тема – повторяющаяся и в последнем цикле, цикле Близнецов – фактически, поднимает главный жизненный вопрос: сколь долго человеческие существа могут действовать успешно без того, чтобы оказаться жертвами собственной гордости или – на мифологическом языке – своей ревности к богам? Хотя в Близнецах и говорится, что они сыновья Солнца, по своей сути они люди; кроме того, они люди, которые в совокупности составляют одну личность. Изначально единые в материнской утробе, при рождении они были насильственно разъединены. Однако, они продолжают принадлежать друг другу, и необходимо – хотя и трудно объединить их вновь. В этих двух детях мы видим две стороны человеческой природы. Одна из них, Плоть или Тело, податлива, покорна, мягка, кротка и безинициативна; Другая – Пень или Кочерышка – подвижна и мятежна, недисциплинированна и непокорна. В некоторых историях о героях-Близницах эти установки доведены до известного совершенства: одна фигура является интроверта, главная сила которого зиждется в силе его ума и способности к рефлексии, а другая, - экстраверта, человека действия, способного совершать великие дела.Довольно долго оба эти героя оказываются непобедимыми: везде, где они появлялись либо раздельно, либо как двое в одном, они сметали все на своем пути. Однако, как и другие божественные воины в мифологии индейцев Навахо, они в конце концов, устали от злоупотреблений собственными силами и могуществом. Ни в небе, ни на земле не осталось больше никаких чудовищ или монстров, которых они не смогли бы одолеть, после чего их дикое ничем не оправданное поведение привело к заслуженному возмездию. Когда Близнецы убили одного из четырех животных, поддерживавших землю, то наступил момент положить конец их деяниям. И смерть была тем наказанием, которое они заслужили. Таким образом, и цикле Красного Рога, и у Близнецов мы встречаем тему жертвы или смерти героя, как необходимое лечение высокомерия или гордости, превзошедшей самое себя.

В европейской мифологии на примерах предательства или поражения героя тема ритуальной жертвы рассматривается более специфично, а именно, как наказание за высокомерие. Но Виннебаго, как и Навахо не идут столь далеко. Хотя Близнецы и нагрешили, за что получили наказание в виде смерти, они сами оказались настолько напуганными своим безответственным могуществом, что согласились жить в состоянии постоянного покоя: конфликтующие стороны человеческой природы вновь пришли к равновесию.Описание четырех типов героя достаточно ясно демонстрирует паттерн (модель) поведения, возникающий как в исторических мифах, так и в героических сноведениях современного человека.

Обычно мифологический герой выигрывает свое сражение против чудовища. Но существуют и другие мифы о герое, в которых последний уступает чудовищу. Известным примером этого является библейская история об Ионе и ките, в которой герой проглочен морским чудовищем, тащащим Иону в плавание по ночному морю с запада на восток. Последнее обстоятельство символизирует воображаемый переход солнца от заката до рассвета. Герой погружается во тьму, представляющую своего рода смерть.

Сражение между героем и драконом представляет более активную форму этого мифа, и оно более ясно показывает архетипическую тематику триумфа эго над регрессивными тенденциями. Для большенства людей темная или негативная сторона их личности остается бессознательной. Герой же, напротив , должен осознавать, что тень существует и что из нее можно извлечь силу. Он должен найти общий язык с разрушительными силами, если хочет стать достаточно сильным и внушающим страх, чтобы победить дракона. То есть эго может праздновать победу лишь после того, как оно овладеет и ассимилирует саму тень.

В обществе европейского типа девочки разделяют интерес к мужским мифам о герое, потому что, как и мальчики, они также должны развить надежную и прочную эго-идентичность и приобретать знания. Но существует еще и более древний слой разумной жизни, который, по всей видимости, выходит на поверхность в их чувствах с целью обратить девочек в женщин, а не в копию мужчин. Когда такое древнее содержание психического начинает заявлять о своем поведении, современная молодая девушка или женщина может его подвить, поскольку оно угрожает отрезать ее от эмансипированной дружбы и возможности десексуализированного состязания с мужчинами, что стало возможным в нынешних условиях жизни.

Это подавление может протекать столь успешно, что какое-то время девушка способна поддерживать идентификацию с мужскими интеллектуальными целями, которые она усвоела в школе. Даже когда она выходит замуж, то сохраняет некоторую иллюзию свободы, несмотря на показной акт подчинения архетипу брака с его подразумеваемым предписанием становиться матерью. И так уж получается, что сегодня мы достаточно часто наблюдаем, как этот конфликт заставляет молодую женщину вновь обнаруживать свою похороненную женственность, но уже в болезненной форме. По мере того, как Она лучше узнает себя, она понимает, что для мужчины (или для маскулинно натренированного разума у женщины) жизнь представляется чем-то вроде крепости, которую необходимо взять приступом, реализовав свою героическую волю; но для женщины ощущение правоты в жизни наилучшим образом реализуется в процессе утраты иллюзий и чувственного пробуждения.

Универсальный миф, выражающий подобный вид пробуждения, содержится в сказке «Красавица и Чудовище»; русский вариант «Аленький цветочек». История повествует о том, как Красавица, младшая из четырех дочерей, была любимицей у отца из-за своего бескорыстного нрава. Она просит у отца всего лишь белую розу, тогда как другие дочери требуют гораздо более дорогих подарков, и при этом осознает лишь внутреннюю искренность своего чувства. Она не подозревает, что подвергает жизнь отца опасности, а вместе с этим и свои идеальные отношения с ним. Отец похитил белую розу из роскошного сада, принадлежащего Зверю. Зверь страшно разгневан и требует, чтобы отец в течение трех месяцев пришел с повинной для понесения наказания, скорей всего смерти. Позволив отцу вернуться домой и дав ему отсрочку наказания, Зверь играет явно не свойственную ему роль, - он даже предлагает послать и сундук с золотом вслед за возвращающимся домой отцом. Зверь выглядит одновременно жестоким и добрым, об этом говорит и сам отец. Крвсавица настоятельно просит понести наказание вместо отца и по истечении трех месяцев отправляется к Зверю в его роскошный замок. Там ей предоставлена роскошная комната, в которой она живет без всяких хлопот и страха, исключая случайные посещения ее Зверем, появляющимся с одной постоянной просьбой: выйти за него замуж. Она всякий раз отказывает. Как-то раз, глядя в волшебное зеркало и увидев, что ее отец лежит больной, она просит зверя позволить ей вернуться домой и ухаживать за отцом, обещая вернуться через неделю. Зверь разрешает ей отлучиться на неделю, но говорит, что умрет, если она его бросит. Дома ее лучезарное присутствие доставляет радость отцу и зависть сестрам, замыслившим заговор с целью задержать Красавицу дольше оговоренного со Зверем срока. В какой-то момент Красавица видит сон, в котором Зверь в отчаянии умирает. Она осознает, что перебрала отпущенное ей время и возвращается с желанием воскресить Зверя к жизни. Она встречает совершенно забытого умирающего безобразного Зверя и начинает ухаживать за ним. Зверь рассказывает, что тоже не может жить без нее, но теперь он умирает счастливым, поскольку она вернулась. Красавица осознает, что тоже не может жить без Зверя, поскольку влюбилась в него без памяти. Она говорит ему об этом и обещает стать его женой, если только он не умрет. В этот момент замок наполняется сиянием света и звуками музыки, а Зверь тотчас же исчезает. На его месте появляется прекрасный принц, который говорит Красавице, что он был заколдован ведьмой и превращен в Зверя. Заклятие действовало до тех пор, пока красивая девушка не полюбила Зверя за его доброту.

В этой истории, если раскрыть ее символизм, видно, что Красавицей может быть быть любая молодая девушка или женщина, обретшая тесную эмоциональную связь со своим отцом, благодаря своей духовной природе. Ее доброта и великодушие символизируются просьбой о белой розе, но в существенном повороте значения ее бессознательное намерение заключается в стремлении отдать себя и своего отца во власть принципа, выражающего не только великодушие и доброту, но жестокость и доброту вместе. Иначе это выглядит так, как если бы она стремилась избавиться от любви, поддерживая свою исключительную целомудренную и нереальную установку. Научившись любить Зверя, она пробуждается к силе человеческой любви, скрытой и животной (и поэтому несовершенной), но подлинно эротической форме. Можно предположить, что это есть пробуждение ее подлинной функции связующего родственного начала, позволяющего ей принять эротический компонент первоначального желания, подавленного из-за страха инцеста. Оставив своего отца, она должна была принять, так сказать, страх инцеста, позволив себе жить с его присутствием в своей фантазии до тех пор, пока не узнала животного человека и не обнаружила свою собственную подлинную реакцию на него, как женщина. Этим путем она избавила себя и свой образ мужского от сил подавления, осознав свою способность доверять любви, как чему-то, что объединяет дух и природу в наилучшем смысле этих слов.

3.2 Архетип посвящения

В психологическом смысле образ героя не следует рассматривать как идентичный самому эго. Лучше всего его представить как символическое средство, с помощью которого э