Экономические теории денег и их современные модификации

Деньги представляют собой финансовый актив, который служит для совершения сделок. Они являются законным платежным средством, используемым для покупки товаров и услуг и при выплате долгов.

В современной экономической литературе предпринимаются попытки упрощенного понимания сущности денег. Вот наиболее распространенные утверждения: деньги – это проект искусственного соглашения между людьми; социальная условность; деньги – все то, что используется как деньги. Такое представление о деньгах уводят от понимания их сущности, места и роли в экономической жизни общества, объективных закономерностей их движения, что может превратить людей в совершенно беспомощных существ в мире денег.

Сущность денег лучше всего проявляется через выполняемые ими функции. Деньги выполняют четыре функции: средства обращения, единицы счета, меры отложенных платежей, запаса ценностей.

Деньги – величайшее изобретение человечества. Их появление в качестве посредника в обмене товаров сняло проблему двойного совпадения желаний и уменьшило издержки обмена, любой товар можно продать за деньги и на полученную сумму купить другой.

Деньги – всеобщий эквивалент. Это особый товар, выполняющий функции всеобщего эквивалента. С появлением денег на одном полюсе оказываются товары как потребительной стоимости на другом – деньги как стоимость овеществленного абстрактного труда. Поляризация товаров и денег ведет к разрешению внутреннего противоречия товара – противоречия между потребительной стоимостью и стоимостью. Оно перерастает в противоречие между товаром и деньгами. Особенность денег как товара состоит в том, что деньги не являются результатом труда, как обычные деньги. В западной экономической литературе товары, подобные деньгам, те, не являющиеся результатом труда, часто называют фиктивными.

Деньги – это всеобщее платежное средство, использующееся одновременно для измерения ценности благ и сохранения ее во времени. При высокой инфляции национальные деньги применяются только в качестве средства платежа, поскольку эта функция закрепляется за ними законодательно, а для измерения ценности товаров и сохранения ценности используют устойчивую иностранную валюту.

В современной экономике деньги создаются двухуровневой банковской системой в виде долговых обязательств перед "публикой". Количество находящихся в обращении денег определяется политикой центрального банка, экономической активностью коммерческих банков и коэффициентом предпочтения домашними хозяйствами наличных денег относительно банковских депозитов.

Дж.М.Кейнс выделил два дополнительных мотива спроса на деньги: предосторожности и спекулятивный. В результате он оказался зависимым не только от объема производства, но и от альтернативных издержек держания кассы. Специфический подход Баумоля-Тобина к объяснению спроса на деньги описывает процесс оптимизации величины кассовых остатков.

Спрос на деньги меняется прямо пропорционально изменению уровня цен. С увеличением темпа инфляции потребность в реальной кассе уменьшается, а при его снижении возрастает. В кейнсианской концепции равновесие на денежном рынке возможно лишь при определенных сочетаниях значений ставки процента и реального национального дохода.

С точки зрения микроэкономического подхода спрос на деньги является результатом оптимизационных решений домашних хозяйств. Существует несколько микроэкономических теорий, объясняющий спрос на деньги в зависимости от того, какая функция денег используется для построения критерии оптимизации. Среди этих теорий выделяются портфельные, трансакционного спроса и спроса на деньги по мотиву предосторожности.

Цель настоящей работы – проанализировать экономические теории денег и их современные модификации.

Для достижения указанной цели поставлено решение следующего ряда задач:

· описать разновидности западных концепций денег и их современные модификации;

· рассмотреть теории трансакционного спроса на деньги: модель Баумоля-Тобина;

· исследовать посткейнсианскую теорию денежной экономики и миражи постиндустриализма, анализ и выводы для постсоветской России.

Методологической и теоретической основой исследования явились теоретические разработки и выводы зарубежных и отечественных исследователей. В работе использовались монографии, брошюры, статьи в сборниках и периодической печати по вопросам, рассматриваемым в работе.

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОВРЕМЕННЫХ ЗАПАДНЫХ ТЕОРИЙ ДЕНЕГ

1.1 Разновидности западных концепций денег и их современные модификации

Истоки современных западных теорий денег в значительной мере уходят вглубь веков. Появление монетаристской концепции денег, характерной для меркантилизма, относится к XVI столетию, когда в сфере обращения формировалось первоначальное накопление капитала. Это привело к идеализации денежной формы стоимости – золота и серебра.

К XVII в. относится появление второго направления теории денег – номинализма. Оно было представлено Дж.Локком в его трактате "Некоторые соображения о последствиях снижения процента и повышения стоимости денег государством".

Дж.Локк, а позднее в XVIII в. английские экономисты Д.Вандерлинт и Д.Юм отводят деньгам роль лишь скромных посредников обмена. По мнению Юма, деньги "суть только орудие, которое люди по общему соглашению употребляют для того, чтобы облегчить обмен одного товара на другой. Это не одно из колес торговли, а масло, благодаря которому движение колес становится плавным и свободным" (33, с.194).

В конце XIX и в начале ХХ вв. получила распространение государственная концепция номинализма. Наиболее полно она представлена в работах немецких ученых: Кнаппа, Эльстера, Бендиксена. В своей опубликованной в 1905 г. книге "Государственная теория денег" Кнапп отрицает исключительно стихийные факторы ценообразования драгоценных металлов и валютных единиц. Он считает возможным и целесообразным государственное регулирование валютного кризиса. За деньгами Кнапп признавал лишь функцию платежа, он давал такое определение денег: деньги всегда означают платежные средства.

Кнапп определял деньги не как экономическую категорию, а как "продукт правопорядка", т.е. юридическую категорию.

Другой разновидностью номиналистической концепции денег в первой четверти ХХ в. была количественная теория денег, разработанная американским экономистом И.Фишером Согласно этой теории, покупательная сила денег зависит от их количества в обращении. Отсюда он делал вывод, что государство, осуществляя регулирование количества денег в обращении, может изменить их покупательную способность.

После Первой мировой войны самой крупной фигурой так называемого новейшего номинализма явился английский экономист Дж.М.Кейнс. Он вошел в историю экономической мысли ХХ в. как ученый, совершивший "кейнсианскую революцию", смысл которой - использование денег в качестве орудия регулирования хозяйственной жизни современного капиталистического общества.

В своем "Трактате о денежной реформе" Кейнс объявил золотой стандарт "варварским пережитком", "пятым колесом от телеги" (14, с.104). И выступил с концепцией "регулируемой валюты, управляемой государством, не связанной с золотом". Он определяет деньги "как прокламируемое государством законное платежное средство для выполнения денежных обязательств".

Позднее, в своей вышедшей в 1936 г. и ставшей знаменитой книге "Общая теория занятости, процента и денег" Кейнс (15) выдвинул на первый план функцию денег как средства сохранения стоимости в качестве наиболее ликвидного актива.

По мнению Кейнса, три психологических мотива побуждают хозяйствующих агентов хранить часть своего дохода в виде кассовой наличности: трансакционный, связанный с осуществлением товарообменных операций; спекулятивный, связанный с неопределенность по поводу будущих изменений процентной ставки; третий – мотив предосторожности, в котором главную роль играет риск потери капитала.

Исходной темой своего макроэкономического анализа в книге "Общая теория занятости, процента и денег" Кейнс сделал проблему занятости, поскольку безработица в период Великой депрессии 30-х годов приобрела в капиталистическом обществе катастрофический характер. Кейнс считал, что уровень занятости определяется динамикой эффективного спроса. В свою очередь, эффективный спрос складывается из двух компонентов – ожидаемого уровня потребления и инвестиций. Таким образом, Кейнс, по существу, перестроил теорию денег, сделав деньги важным фактором формирования инвестиционного процесса, и отодвинул на второй план традиционную связь денег и цен. Кейнс поставил сложный вопрос о качественно новой роли денег в процессе кругооборота капитала и показал связь денежного обращения и кредита.

Для Кейнса "процент – это в высшей степени психологический феномен. Он представляет собой плату за преодоление страха перед неопределенным будущим и вознаграждение за сбережение части дохода. Механизм макроэкономического регулирования Кейнс в значительной мере сводит к связи денежного обращения и сферы кредитных отношений, обусловливая их психологическими факторами.

Современная количественная теория денег получила развитие и модификацию от экономистов неоклассического направления. Наиболее полно она представлена экономистами так называемой чикагской школы монетаристов во главе с профессором М.Фридменом. В противоположность К.Фридмен выступает против государственного регулирования экономики, за восстановление полной свободы рынка и усиление роли денежных факторов в хозяйственных процессах. Фридмен рассматривает деньги как "капитальный актив", приносящий доход, т.е. практически отождествляет их с капиталом. Отсюда делается вывод об экзогенном, т.е. не зависящем от функционирующей в стране экономической системы, характере денежного обращения и количества денег.

Процесс денежной эмиссии рассматривается монетаристами как автономный процесс, осуществляемый по произволу центрального банка. При этом современные монетаристы, как и количественная теория денег Фишера, игнорируют структуру денежного обращения и рассматривают его не по видам денег, а как единую массу неразменных бумажных денег. Такой подход обусловливает произвольный характер действий центрального банка и освобождает его от необходимости связывать эмиссию кредитных денег с процессами расширения или сужения объема производства и обращения товаров.

Монетаристы рассматривают капиталистическую экономику как устойчивую систему, для которой характерно плавное развитие. Причины кризисных явлений они связывают с хаотическими колебаниями денежной массы, в которых обвиняют государственное руководство, осуществляющее для поддержания государственного бюджета мероприятия по стимулированию совокупного спроса.

Фридмен, как и другие монетаристы, в своей современной количественной теории исходит из концепции спроса на деньги. По его определению, "количественная теория в первом приближении является теорией спроса на деньги. Это не теория производства, или денежного дохода, ил уровня цен: любое заключение об этих переменных требует соединения количественной теории с некоторыми специфическими характеристиками условий предложения денег" (30, с.240).

Один из выводов Кейнса состоял в доказательстве того, что в условиях глубокой депрессии монетаристская политика может потерять возможности влияния на общеэкономическую ситуацию. Этот вывод привел последователей Кейнса к тезису: "деньги не имеют значения". Такие взгляды о неэффективности денежной политики и необходимости регуляции и стимулирования экономики посредством изменения налоговой систему и структуры государственных расходов привели к длительному конфликту между кейнсианцами и монетаристами.

На сегодняшний день теоретические модели приобрели синтетические формы, включающие общие элементы из обеих концепций. Согласно современному кейнсианско-неоклассическому синтезу денежно-кредитная и фискальная политика, проводимая правительством, предоставляет ему значительные возможности в области контроля за номинальным валовым национальным продуктом (33, с.197).

Следует учитывать, что в проведении денежной политики в отдельных странах вряд ли целесообразно слепо следовать какой-либо денежной теории. Необходимо учитывать особенности развития конкретной страны: исторически сложившуюся в данной стране денежную систему; состояние экономики; соотношение спроса и предложения на денежную массу.

1.2 Теории трансакционного спроса на деньги: модель Баумоля-Тобина

Эти теории объясняют спрос на деньги потребностью в совершении сделок. Теория трансакционного спроса на деньги была разработана в 50-е гг. Джеймсом Тобином и Уильямом Баумолем и получила название модель Баумоля-Тобина.

Основная идея этой модели состоит в том, что существует компромиссный выбор между удобством хранения наличности для совершения сделок и доходностью в виде процента, который может быть получен, если эти деньги хранить на сберегательных счетах (31, с.160).

И Баумоль, и Тобин указывали, что индивиды поддерживают денежные запасы так же, как фирмы поддерживают товарные запасы. В любой данный момент домашнее хозяйство держит часть своего богатства в форме денег для покупок в будущем. Если оно хранит значительную часть богатства в денежной форме, то всегда располагает деньгами для совершения сделок. Если же оно хранит небольшую часть своего богатства в форме денег, ему придется конвертировать другое богатство в деньги, например, продавая облигации.

В общем, домашнее хозяйство должно нести издержки типа брокерских комиссионных всякий раз, когда оно продает приносящий процент актив с целью получения денег, необходимых для покупки.

Таким образом, перед домашним хозяйством возникает дилемма. Храня значительную часть богатства в денежной форме, домашнее хозяйство лишается процента, который оно бы получало, если бы вместо денег имело приносящие процент активы. Но в то же время домашнее хозяйство снижает трансакционные издержки конвертации облигаций в деньги всякий раз, когда оно желает совершить покупку. Таким образом, домашнее хозяйство должно соизмерять альтернативные издержки хранения денежных средств и трансакционные издержки частой конвертации других активов в деньги.

Эта проблема схожа с проблемой фирмы, которая должна решать, какой уровень запасов ей поддерживать. При больших запасах она всегда располагает ресурсами, готовыми к использованию для производства или продажи.

Баумоль и Тобин формализовали эту идею следующим образом. Предположим, что домашнее хозяйство получает, доход, номинальная стоимость которого составляет PQ. Полагаем, что эти доходы в начале каждого периода автоматически помещаются на приносящий процент сберегательный счет в банке. Далее предполагаем, что потребительские расходы домашнего хозяйства в течение месяца постоянны и равны PQ за весь месяц. Домашнее хозяйство может использовать для покупок только не приносящие процента деньги.

Следовательно, до совершения покупок домашнее хозяйство должно снять деньги со сберегательного счета. Всякий раз, когда деньги снимаются со сберегательного счета, имеют место постоянные издержки. Эти издержки представляют собой время и расходы, затраченные на посещение банка и ожидание в очереди для снятия денег со сберегательного счета.

Итак, домашнее хозяйство должно решить, сколько раз ежемесячно оно будет обращаться в банк и сколько денег изымать при каждом его посещении. Так как величина расходов на покупку товаров в течение месяца постоянна, оно будет обращаться в банк через регулярные интервалы времени и изымать при каждом посещении одну и ту же сумму М (прил.А).

Если домашнее хозяйство начинает каждый месяц с М денежных средств, которые постепенно уменьшаются до нуля, то средние денежные остатки за месяц составляют М/2¹⁰. Определим спрос на деньги как среднее количество денег, хранимых хозяйством в течение месяца. Вопрос заключается в том, как следует домашнему хозяйству определять сумму М, изымаемую при каждом посещении банка, следовательно, уровень спроса на деньги.

Таким образом, перед домашним хозяйством встает следующая дилемма: чем выше М, тем реже оно обращается в банк, но тем больше потери процентов в течение месяца. Домашнее хозяйство может минимизировать издержки посещения банка путем одного масштабного изъятия средств в начале месяца, что даст ему все денежные средства, необходимые для расходования в течение месяца. Но такая большая сумма М также максимизирует проценты, которые домашнее хозяйство теряет за этот месяц. Действительно, не имея средств на сберегательном счете, домашнее хозяйство вообще не получит процентов.

Поэтому домашнее хозяйство должно соизмерять издержки частых посещений банков и упущенные проценты.

Фундаментальный вывод, который можно сделать на основе подхода Баумоля-Тобина, состоит в том, что спрос на деньги – это спрос на реальные денежные остатки. Иначе говоря, для людей важна покупательная способность денег, а не их номинальная ценность. Эта характеристика спроса на деньги широко известна как отсутствие "денежной иллюзии".

Модель учитывает также существенные воздействия дохода, процентной ставки и фиксированных издержек на спрос на деньги. Как вытекает из соотношения, рост реального дохода увеличивает жалеемый уровень денежных остатков. Иными словам, более высокий уровень дохода вызывает рост расходов домашнего хозяйства, и чтобы поддерживать более высокий объем сделок, домашнее хозяйство увеличивает свои средние денежные остатки. Модель Баумоля-Тобина позволяет пойти дальше. Можно выявить точный количественный эффект роста дохода.

Рост процентной ставки приводит к снижению спроса на деньги. Интуитивно этот результат легко объясним: более высокая процентная ставка увеличивает альтернативные издержки ранения денег, и это вынуждает домашние хозяйства урезать свои денежные остатки (прил.Б).

Теорию Баумоля-Тобина легко распространить на тот случай, когда деньги приносят определенный процент. Модель дает интересное объяснение спроса на деньги со стороны домашних хозяйств. Однако во многих экономиках фирмы также обладают значительной частью совокупных денежных средств.

Примерно черед десятилетие после появления модели Баумоля-Тобина Мертон Миллер и Даниэль Орр рассмотрели вопрос применимости этой теории к фирмам.

Согласно результатам Миллера и Орра коренное различие между фирмами и домашними хозяйствами заключатся в том, что фирмы отличаются более значительными колебаниями уровня доходов. Частные агенты часто имеют трудовые контракты, которые обусловливают определенный уровень относительно доходов. Таким образом, фирмы накапливают денежные средства, когда поступления от продаж превышают расходы, и снижают уровень денежных остатков, когда расходы превышают поступления.

Здесь снова возникает вопрос оптимального использования наличных средств, но на этот раз в условиях неопределенности. Фирмы не хотят накапливать слишком большие наличные суммы, ибо в таком случае они теряют существенные доходы от процентов. Но если уровень наличности слишком низок, они должны продавать другие активы, чтобы получить необходимую им наличность. Отсюда втекает, что оптимальная политика фирм в значительной мере аналогична политике домашних хозяйств, обусловленной законом Баумоля-Тобина.

Спрос на деньги со стороны фирм – это спрос на реальные остатки. Таким образом, когда уровень цен удваивается, желаемый уровень обладания наличностью также удваивается. Как и у домашних хозяйств, спрос на деньги со стороны фирмы уменьшается при росте процентной ставки и увеличивается при росте трансакционных издержек.

Конкретные величины изменения спроса не являются точно такими же, как в модели Баумоля-Тобина, но направления этих изменений те же самые. Дополнительной интересной особенностью работы Миллера и Орра является влияние фактора неопределенности на денежный спрос. Если колебания чистого потока наличных средств фирмы увеличиваются по мере роста неустойчивости бизнеса, то наилучшей реакцией фирмы будет рост ее средних денежных остатков. Это позволяет ей успешнее переживать непредвиденные колебания чистых поступлений.

Подводя итоги, можно сказать, что реальный спрос на деньги представляет собой функцию от номинальной процентной ставки и реального уровня доходы.

2. Посткейнсианская теория денежной экономики и миражи постиндустриализма: анализ и выводы для постсоветской России

2.1 Денежная экономика в российском постиндустриальном обществе

В последнее время среди российских экономистов, относящих себя к институциональным ветвям экономической теории, все чаще ведутся разговоры о так называемом "постиндустриальном обществе", а также о том, когда же таким обществом станет Россия и что ей для этого нужно сделать. Это связано как с недостаточной обоснованностью концепции постиндустриального общества, так и с особенностями экономического развития промышленно развитых стран Запада за последние два с половиной столетия и постсоветской России за последние 15 лет.

Дело в том, что одна из основных целей современной экономической теории заключается в том, чтобы объяснить, почему одни страны богатеют, а другие беднеют, и почему пропасть между ведущими мировыми державами и слаборазвитыми государствами каждое десятилетие становится все больше. Почему, к примеру, валовой внутренний продукт на душу населения России, измеренный относительно валового внутреннего продукта на душу населения Соединенных Штатов, составлял и в 1913 г., и в 2006 г. 28%, в то время как аналогичный показатель для Японии за это же время возрос с 25 до 76%, для Южной Кореи – с 16 до 56%, для Норвегии – с 43 до 110%, для Ирландии – с 51 до 100% (20, c.17)? Иными словами, почему одни экономические системы обеспечивают быстрый, устойчивый и долговременный экономический рост, а другие не могут этого сделать? Какие базовые характеристики экономической системы позволяют ей обеспечивать такой рост?

Ответив на эти фундаментальные вопросы, можно понять, какая экономическая система должна быть сформирована в России для того, чтобы экономика нашей страны росла не только благодаря хорошей конъюнктуре цен на энергоносители.

Концепция постиндустриального общества вряд ли является подходящим "теоретическим инструментом" для достижения сформулированной цели и даже мешает этому. Полагаем, что именно посткейнсианский подход помогает выявить основные институциональные и технологические характеристики быстро и устойчиво растущей экономической системы.

Ключевое понятие в посткейнсианской традиции – неопределенность (точно так же, как у неоинституционалистов – трансакционные издержки, а в неоэволюционной теории – зависимость от предшествующей траектории развития). Именно акцент на неопределенности будущего отделяет посткейнсианство не только, скажем, от неоклассического или неоинституционального подходов, но и от различных ветвей кейнсианского "древа".

Вообще говоря, неопределенность будущего означает, что не сможем предсказать будущие результаты выбора даже при помощи вероятностных распределений, поскольку нет научной основы для вычисления соответствующих вероятностей.

По этому поводу Дж.М.Кейнс писал следующее: "… под "неопределенным" знанием я не имею в виду просто разграничение между тем, что известно наверняка, и тем, что лишь вероятно. В этом смысле игра в рулетку или выигрыш в лотерею не является примером неопределенности; ожидаемая продолжительность жизни также является лишь в незначительно степени неопределенной. … Я употребляю этот термин в том смысле, в каком неопределенными являются перспектива войны в Европе, или цена на медь и ставка процента через двадцать лет, или устаревание нового изобретения, или положение владельцев частного богатства в социальной системе 1970 года. Не существует научной основы для вычисления какой-либо вероятности этих событий. Мы этого просто не знаем" (15, с.185).

В этом плане неопределенность отличается от риска, при котором будущее можно описать при помощи вероятностных распределений, поскольку известны и количества исходов, и вероятности наступления каждого из них.

Здесь сразу следует оговориться, что в неоклассической традиции различие между риском и неопределенностью игнорируется, и эти термины обычно используются в качестве синонимов, как в теории ожидаемой полезности.

Посткейнсианцы ни в коем случае не могут согласиться с таким смешением понятием, которое сразу же уничтожает уникальность их подхода.

При этом неопределенность будущего, в свою очередь, бывает двух типов: первый тип – фундаментальная неопределенность и второй тип – неясность. При неясности будущее неопределенно, но познаваемо. Иными словами, неясность представляет собой ту форму неопределенности, которую исследовали представители австрийской школы.

Каждый в отдельности хозяйствующий субъект, в том числе и государство, почти ничего не знает о знаниях, предпочтениях и ожиданиях прочих хозяйствующих субъектов. Но рынок в целом собирает всю эту информацию воедино и генерирует верные решения. Поэтому государство никогда не сможет прийти к таким же "хорошим" результатам, к которым приходит рынок. Но информацию, которую собирает и обрабатывает рыночная система, заполучить можно, просто ценой экстремально высоких издержек.

Фундаментальная неопределенность означает не только отсутствие знаний о будущем, но и его непознаваемость. Эта непознаваемость связана с тем, что значительная часть нужной информации еще не создана. Таким образом, между настоящим и будущим возникают фундаментальные онтологические различия, и в этом – одно из базовых отличий посткейнсианства от неоклассического подхода.

Согласно неоклассикам, экономическая среда характеризуется эргодичностью. Этот термин означает, что в такой среде прошлое, настоящее и будущее могут быть описаны одной и той же функцией вероятностных распределений.

Время сводится к пространству, в том смысле, что возможны движения из одного состояния времени (места пространства) в другое в любых направлениях. Отсюда следует, в частности, что, во-первых, прошлое не сковывает людей тяжкими оковами необратимости.

Во-вторых, люди могут предсказывать будущее, либо достоверно, либо используя методы теории вероятности.

Ясно, что для посткейнсианцев такой подход неприемлем. Они полагают, что будущее радикально отличается от настоящего и прошлого, а движение во времени возможно только в одном направлении. Иными словами, посткейнсианцы исходят из принципа исторического времени, согласно которому прошлое необратимо, а будущее неопределенно. Именно в историческом времени движется экономическая среда, характеризующаяся неэргодичностью, т.е. онтологическими различиями между прошлым, настоящим и будущим.

Таким образом, неопределенность – это характеристика неэргодичной экономической среды. Следует отметить, что не всякая экономическая система неэргодична и, соответственно, не всякая экономическая система характеризуется неопределенностью. Каковы же причины появления и доминирования неопределенности в экономической среде? Почему одним экономическим системам неопределенность присуща, а другим нет?

В самом общем плане можно сказать, что неопределенность представляет собой продукт развития – экономического, технологического, социального. И далее мы постараемся детально разъяснить этот тезис. Неопределенность представляет собой проблему "сложной (экономической) системы", "сложного общества".

Под "сложностью" мы имеем в виду два аспекта. Во-первых, применение в производстве активов длительного пользования, вследствие чего производственная и вообще хозяйственная деятельность оказывается "растянутой" во времени. Как писал Дж.М.Кейнс: "Именно из-за существования оборудования с длительным сроком службы в области экономики будущее связано с настоящим" (14, c.210).

Во-вторых, высокую степень специализации людей и, соответственно, большую глубину разделения труда, вследствие чего люди оказываются тесно взаимосвязанными между собой. Именно совокупность этих двух свойств и представляет собой фундаментальную характеристику сложной экономической системы.

Даже поверхностный экскурс в такие дисциплины, как экономическая история или сравнительный анализ экономических систем показывает, что далеко не все существовавшие за историю человечества экономические системы можно назвать "сложными". Если использовать марксистскую и околомарксистскую терминологию, то первобытнообщинный строй, азиатский способ производства, экономика античного рабства, западноевропейский феодализм будут представлять собой примеры "несложных", примитивных систем.

Если же использовать терминологию из неоклассических учебников по экономике, то примером примитивной системы будет "традиционная экономика". В общем, оба свойства, превращающих экономическую систему в "сложную", являются продуктом экономического, социального и технологического развития.

Рассмотрим первое свойство – применение в производстве активов длительного пользования. Здесь подразумеваются, в первую очередь, различные элементы машинного оборудования. Ясно, что существование машинного производства – признак развитости, причем не только технологической. Ведь внедрение машин в производственную деятельность возможно только при определенных социальных институтах.

Примерно то же самое можно сказать и о втором свойстве. Большая глубина разделения труда достигается только тогда, когда навыки людей в определенных областях достигают определенных уровней технического совершенства, и, при этом, когда соответствующие социальные институты обеспечивают их специализацию. Разделение труда, как и машинное производство, возможно лишь при определенных институтах.

Крайне важен тот аспект, что любая сложная экономическая система сталкивается с необходимостью координации хозяйственной деятельности в условиях необратимости прошлого и неопределенности будущего. При этом такая проблема присуща только сложной системе. В хозяйстве, в котором степень разделения труда низка, и каждый производит только для себя, не существует неизбежной экономической взаимосвязанности между людьми, и проблемы координации вообще не возникает.

В хозяйстве, в котором производство не требует времени, но глубина разделения труда велика, проблема координации возникает, но решается приблизительно так, как описывается в вальрасианских моделях общего равновесия. Ведь в экономике без активов длительного пользования хозяйственная деятельность не приобретает временного измерения и, соответственно, проблем необратимости прошлого и неопределенности будущего не существует. Поэтому нащупывание равновесного вектора относительных цен, удовлетворяющего всех агентов, не влечет за собой издержек.

Именно подобные разновидности "товарообменного хозяйства" или, как писал Дж.М.Кейнс, экономики реального обмена, являются основными видами экономических систем, интересующих приверженцев неоклассической теории.

Один из основных пунктов посткейнсианской критики в адрес неоклассической теории заключается в том, что эта теория уподобляет экономику современных развитых стран примитивным хозяйственным системам. Иными словами, неоклассический подход осуждается посткейнсианцами за непонимание фундаментальных различий между примитивными и сложными экономическими системами.

Ведь только в сложной системе возникает необходимость координации хозяйственной деятельности в условиях необратимости прошлого и неопределенности будущего. Данное обстоятельство требует фундаментального институционального выбора, определяющего, как люди решают проблему неопределенности.

Здесь сталкиваемся с посткейнсианским подходом к сравнительному анализу экономических систем. При этом различные "сложные общества" сформировали разные институты для того, чтобы "справляться с неопределенностью". Те институты, которые были сформированы "на Западе", образовали особую разновидность сложной системы. Речь идет о денежной экономике.

Понятие денежной экономики предложил Дж.М.Кейнс в одной из своих статей, опубликованных до издания его "Общей теории занятости, процента и денег". В такой экономике, как он отмечал, "... деньги играют свою особую самостоятельную роль, они влияют на мотивы поведения, на принимаемые решения... и потому невозможно предвидеть ход событий ни на короткий, ни на продолжительный срок, если не понимать того, что будет происходить с деньгами на протяжении рассматриваемого периода" (15, с. 408).

Денежная экономика, по Дж.М.Кейнсу, является метафорой современных экономических систем западных стран и, при этом, функционирует совершенно не так, как экономика реального обмена. К сожалению, ни Дж.М.Кейнс, ни его последователи не ставили вопрос о происхождении денежной экономики.

Полагаем, что денежная экономика возникает вследствие определенного институционального выбора, совершаемого тогда, когда экономическая система становится сложной. Иными словами, денежная экономика – это продукт институционального развития сложной экономической системы (23, c. 61).

Важнейший институт денежной экономики – форвардные контракты. Контракты обеспечивают определенные гарантии, касающиеся будущих материальных и денежных потоков. Таким образом, контракты – способ снижения степени неопределенности будущего. Иными словами, форвардные контракты как бы упорядочивают хозяйственную деятельность, имеющую временную протяженность. Для того чтобы система форвардных контрактов функционировала бесперебойно, необходим другой институт – деньги.

Деньги в посткейнсианской традиции понимаются как средство соизмерения контрактных обязательства и как средство их выполнения. Таким образом, деньги в денежной экономике представляют собой не просто "средство обращения" или "всеобщий эквивалент", а, как отмечал Дж.М.Кейнс в своем "Трактате о деньгах", "... то, чем выплачиваются долговые и ценовые контракты и в чем удерживается запас общей покупательной способности" (14, с. 3).

Еще один институт, без которого немыслимо существование денежной экономики – государство как орган, выполняющий функцию защиты форвардных контрактов. Главная функция государства, по мнению посткейнсианцев, состоит вовсе не в устранении негативных экстерналий, не в борьбе с монополиями, и даже не в дискреционной макроэкономической политике, а в том, что оно обеспечивает инфорсмент, т.е. принуждение к выполнению контрактных обязательств. Неспособность или нежелание государства выполнять эту функцию – то, что было когда-то названо нами институциональной неадекватностью государства, – резко увеличивает степень неопределенности будущего и ставит под угрозу само существование денежной экономики. В

Ведь институциональная неадекватность государства подрывает доверие к контрактам, вследствие чего большинство людей будет избегать их заключать. Соответственно, будет разрушаться сама основа денежной экономики – система форвардных контрактов.

Итак, денежная экономика – это сложная экономическая система, которая базируется на использовании форвардных контрактов, урегулируемых посредством использования денег как актива длительного пользования и защищаемых государством. Именно институциональный выбор форвардных контрактов в качестве основного способа упорядочения и координации хозяйственной деятельности (вместе с деньгами и государством как институтов, "обслуживающих" функционирование системы контрактов) создает денежную экономику.

В связи с этим тезисом необходимо отметить следующее. Если государство не выполняет свою функцию инфорсмента, т.е. "защитника контрактов", будучи "институционально