Море в поэтической картине мира Бродского

Содержание: 1

Введение. 2

1 Море как пространственная категория. 5

2 Море как временная категория. 9

3 Образ моря и тема рождения и смерти. 12

Заключение. 16

Источники: 18

Список литературы: 18

Вся биография, или, лучше сказать, география жизни Иосифа Бродского была связана с морем. Родился он в Ленинграде, на берегу Балтийского моря, «подле серых цинковых волн…». Оттуда Бродский в 1972 году вынужден был эмигрировать в США, в «Империю, чьи края // опускаются в воду…» (Колыбельная Трескового мыса). Он поселился в Нью-Йорке, рядом с «водичкой», как сам Бродский называл воду. Его любимым городом была Венеция, отчасти из-за её сходства с Ленинградом. Там же Бродский был похоронен в 1996 году.

Творчество Иосифа Бродского стало воплощением интеллектуального и нравственного противостояния лжи, культурной деградации. Он создал в своей поэзии неповторимую картину мира, его художественный мир универсален. Поэтическая картина мира Бродского была подробно рассмотрена такими исследователями, как Ю. М. Лотман, М. Ю. Лотман, Ли Чжи Ен, и более обзорно И. Шайтановым, Э. Безносовым, Л. Баткиным. Однако исследователи обращали мало внимания на образ моря в поэзии Бродского, хотя довольно часто в стихотворениях Бродского мы встречаем рассуждения о море или на берегу моря. Конкретно к этой теме обратился только М. Лотман в своей статье «С видом на море». Цель данной работы выяснить, какое место занимает образ моря в художественной картине мира Бродского, какое символическое значение он имеет.

«Между Бродским в жизни и в стихах принципиальной разницы нет»(1), поэтому при определении значимости моря я опиралась также на высказывания Бродского по этой теме в интервью и беседах, а так же на материалы его автобиографической прозы. Это, например, эссе «Поклониться тени», «Путешествие в Стамбул» и пр.

На просьбу журналиста «Расскажите о Вашей жизненной философии» Бродский отвечал: «Никакой жизненной философии нет. Есть лишь определённые убеждения»(2). Бродский отвергал «системы» в философии(3), однако в его философской лирике вполне чётко определены взаимоотношения пространства, вещи, или материи, и времени. Бродский создаёт не философскую, а поэтическую картину мира, потому что его представление о мире выражено не в философских системах, а в поэтических категориях. В поэтической картине мира Бродского можно найти отголоски многих философов и философских школ. Например, чрезвычайно важной идеей для понимания поэтической картины мира Бродского является идея, согласно которой нашему миру, миру вещей предшествует мир идеальных форм и структур. Именно связь с этими структурами и предаёт смысл вещам. Это – своего рода поэтический платонизм, отличающийся, однако, от платонизма философского не столько даже отклонениями в трактовке тех или иных положений, сколько своей общей направленностью. Если для Платона основную ценность представляют абстрактные идеи, идеальные формы и сущности, то Бродского гораздо больше интересует мир вещей, каждая из которых ценна в первую очередь своей неповторимой индивидуальностью, своей случайностью, и, следовательно, необязательностью(4):

Квадрат окна. В горшках – желтофиоль.

Снежинки, проносящиеся мимо.

Остановись, мгновенье! Ты не столь

прекрасно, сколько ты неповторимо. (Зимним вечером в Ялте)

Следует отметить, что на протяжении всего творческого пути поэтическая модель мира Бродского принципиально не менялась(5), менялись только особенности поэтики(6), становился более совершенным и точным язык.

Категории пространства, времени и материи чрезвычайно важны для поэзии Бродского. Но рядом с этими философскими понятиями и наряду с такими значимыми в поэзии Бродского символами, как звезда, довольно часто встречается и другой образ – образ моря.

Некоторые исследователи предпочитают говорить о единой категории пространства-времени у Бродского(7), т. к. эти две важнейшие субстанции тесно взаимосвязаны. Категории пространства и времени объединены в общей картине мира, однако они способны по отдельности влиять на какие-либо объекты, в том числе и на море. То есть море в поэзии Бродского предстаёт в двух категориях: в пространственной и временной.

1 Море как пространственная категория

Море как пространственная категория непосредственно связано с поэтической моделью мира Бродского и имеет символический смысл.

Вещь у Бродского находится в конфликте с пространством, и в этом конфликте пространство стремится поглотить вещь, а вещь – его вытеснить(8). Частным случаем этой борьбы материи с пространством является борьба суши с морем. «В состязании с сушей» море выступает как активное начало, когда-нибудь оно окончательно захлестнёт сушу:

Когда-нибудь оно, а не – увы –

мы, захлестнёт решётку променада

и двинется под возгласы «не надо»

вздымая гребни выше головы… («Второе Рождество на берегу…»)

Море сначала стирает индивидуальные особенности попавшей в него вещи:

И только корабль не отличается от корабля.

Переваливаясь на волнах, корабль

выглядит одновременно как дерево и журавль,

из-под ног у которого ушла земля… (Новый Жюль Верн, II)

И, наконец, разрушает и полностью поглощает ее(9). Примечательно, что при этом само морское пространство продолжает «улучшаться» за счет поглощаемых им вещей:

Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод.

Вдалеке на волне покачивается какой-то

Безымянный предмет. (Новый Жюль Верн, X)

Кроме того, у Бродского звучит мысль о том, что море неподвластно и человеку. Все попытки борьбы со стихией оказываются неудачными:

Потом он прыгает, крестясь,

В прибой, но в схватке рукопашной

Он терпит крах. (С видом на море, III)

Пространство не только безразлично к человеку, но может быть и жестоко к нему. В стихотворении «Ниоткуда с любовью…» море выступает как непреодолимое, бесконечное пространство, разделяющее героя с его возлюбленной:

За морями, которым конца и края…

В цикле «Новый Жюль Верн» стихийная сила моря предстаёт в образе огромного осьминога, поглотившего корабль. В стихотворении «Тритон» Бродский развивает эту тему, говоря о море:

…Оно

Место не для людей.

«Море полно сюрпризов», и, несмотря на то, что «некоторые неприятны», в этой непредсказуемости ещё одно преимущество моря перед сушей:

Море гораздо разнообразней суши.

Интереснее, чем что-либо.

Изнутри, как и снаружи. Рыба

интереснее груши. (Новый Жюль Верн, V)

Таким образом, море живет по своим законам, отличным от законов суши и человека:

Если б Дарвин туда нырнул, мы б не знали «закона джунглей»

либо внесли бы в оный свои поправки. (Новый Жюль Верн, V)

Пространство вносит в вещный мир структурирующее начало, а структурированность мира для Бродского означает, в первую очередь, очерченность его границ(10). Поэтому столь пристальное внимание уделяет он всевозможным граням и границам. Основной и естественной границей мира является линия горизонта. Неровный горизонт становится знаком ущербного и противоестественного мира:

Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот.

Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот.

Там, грубо говоря, великий план запорот.

Других примет там нет – загадок, тайн, диковин.

Пейзаж лишён примет игоризонт неровен… (Пятая годовщина)

Человек хочет вырваться из замкнутого мира углов и стен, видеть обозримый простор – его естественное желание, вот почему Горбунову (поэма «Горбунов и Горчаков») в сумасшедшем доме снится море. Море – это «нечто большее, чем мы, // что греет нас, само себя не грея», и поэтому море для Горбунова оказывается реальнее, пусть даже и во сне, чем Горчаков «на табурете». Таким образом, свойства мира в значительной степени зависят от свойств его границ:

Всякая жизнь под стать

ландшафту. Когда он сер

сух, ограничен, твёрд

какой он может подать

умам и сердцам пример,

тем более – для аорт? (Тритон)

Вода же сглаживает все углы:

Как форме, волне чужды

ромб, треугольник, куб,

всяческие углы

(в этом – прелесть воды)… (Тритон)

Предпочтение воды другим стихиям является одной из причин внимания Бродского к морю:

Что на вершину посмотреть, что в корень –

почувствуешь головокружение, рвоту;

и я предпочитаю воду… (Реки)

В эссе «Набережная неисцелимых» Бродский пишет: «Я всегда придерживался той идеи, что Бог <…> есть время. <…> В любом случае, я всегда считал, что раз Дух Божий носился над водою, вода должна была его отражать. Отсюда моя слабость к воде, к её складкам, морщинам, ряби и – поскольку я северянин – к её серости»(11).

Море для Бродского – это освобождение. Именно на берег моря он уехал бы жить с любимой женщиной, отгородившись от мира, от враждебного государства «высоченной дамбой» (Пророчество). Море становится метафорой свободы от пространственных ограничений, а нарушение календарного цикла – метафорой свободы от ограничений временных. Таким образом побегом из плена времени и пространства могла быть просто поездка в Крым поздней осенью:

Приехать к морю в несезон,

помимо материальных выгод,

имеет тот ещё резон,

что это – временный, но выход

за скобки года, из ворот

тюрьмы. (С видом на море, VI )

Говоря о море как о пространственной категории, Бродский никогда не указывает на какое-то определённое море, а говорит о море как о некой самостоятельной форме жизни, как о философской субстанции. Таким образом, море для Бродского является не просто физическим пространством, но и пространством духа, философским пространством. Море значительнее человека, оно неподвластно ему. В связи с этим стихийная сила моря становится двойственной: с одной стороны, море несёт угрозу для человека, с другой стороны, оно притягивает его.

2 Море как временная категория

Время в поэзии Бродского может трактоваться как продолжение пространства. Вещь, прекращая существование в пространстве, обретает существование во времени(12). Бродский писал: «Время для меня куда более интересная, я бы даже сказал, захватывающая категория, нежели пространство»(13).

Часто время у Бродского связано с морем. Сам Бродский в эссе «Набережная неисцелимых» по этому поводу писал: «Под всякий Новый год <…> я стараюсь оказаться у воды, предпочтительно у моря или у океана, чтобы застать всплытие новой порции, новой пригоршни времени»(14):

Время выходит из волн… (Лагуна)

Таким образом, море расширяется за счёт времени:

Иначе с волной, чей шум,

Смахивающий на «ура»,

– шум, сумевший вобрать

«завтра», «сейчас», «вчера»,

– идущий из царства сумм,

не занести в тетрадь. (Тритон)

Шум прибоя не прекращался и никогда не прекратиться, повторяющееся движение волн не нуждается в счёте, в отличие от времени, поскольку во времени море не имеет ни начала, ни конца.

Также морские волны могут служить мерой для времени:

Немало волн разбилось с той поры… (Элегия)

Время для Бродского – это абсолют. Однако время, воплощаясь в море и расширяя его, само начинает сужаться. Море как временная категория начинает приобретать конкретные координаты во времени:

Октябрь. Море поутру

лежит щекой на волнорезе. (С видом на море, І)

Нынче ветрено и волны с перехлёстом… (Письма римскому другу)

Если указано время, чаще всего становится очевидным и место в пространстве:

Январь в Крыму. На черноморский брег

зима приходит как бы для забавы… (Зимним вечером в Ялте)

Признание Бродского в том, что он на Рождество старается быть рядом с морем ассоциируется с периодически повторяемым в его рождественских стихах символом звезды. Эти символы поэзии Бродского взаимосвязаны, и так же, как время отражается в море, в нём отражается и звезда:

Звезда желтеет на волне… (Загадка ангелу)

Связь образа моря и рождественских мотивов подчёркивается ещё и тем, что море у Бродского мы видим чаще всего в осеннее или зимнее время. Интересно, что Бродский часто изображает море в шторм и ненастье, а также ночью:

…Ночь

над морем отличается от ночи

над всякой сушею… (Посвящается Ялте)

Север, а также Балтийское море ассоциируются у Бродского с серым цветом – цветом «времени и брёвен» (Пятая годовщина), а также воды:

Фамилия у ней – серова. (Реки)

Как временная категория, море занимает определённое место в пейзаже:

А рядом – чайки галдят,

и яхты в небо глядят,

и тучи вверху летят,

словно стая утят. (Ломтик медового месяца)

Вообще, в стихотворениях Бродского не часто можно встретить морской пейзаж, конкретные детали, связанные с морем. Мы видим, что море как часть какого-либо определённого ландшафта менее интересно Бродскому, чем море как философское пространство. Однако мы видим, что море больше пространства, поскольку оно связано со временем: море интересно Бродскому как «зеркало» времени, как его мера. Время, вышедшее из моря, оказывается не просто реальным астрономическим временем, а временем философским, бытийным.

Можно сказать, что время и пространство пересекаются в море. Философское время-пространство связано с рождением и смертью – не менее важными мотивами поэзии Бродского.

3 Образ моря и тема рождения и смерти

Море в поэзии Бродского – это своего рода первосубстанция(15). Из моря возникло всё живое, оно – начало всему:

Да, это море. Именно оно

пучина бытия, откуда все мы,

как витязи, явились так давно… (Горбунов и Горчаков, XІІІ)

В связи с этим в Бродском просыпается древнее, первобытное начало:

Когда ландшафт волнист,

во мне говорит моллюск. (Тритон)

В море же – точнее, в Балтийском море – истоки поэзии Бродского: в «Путешествии в Стамбул» Бродский говорит о географических истоках своей поэзии: «Я не историк, не журналист, не этнограф. Я, в лучшем случае, путешественник, жертва географии. Не истории, заметьте себе, географии. Это то, что роднит меня до сих пор с державой, в которой мне выпало родиться, с нашим печально, дорогие друзья, знаменитым Третьим Римом»(16):

Я родился и вырос в балтийских болотах, подле

серых цинковых волн, всегда набегавших по две,

и отсюда – все рифмы, отсюда тот блёклый голос,

льющийся между ними, как мокрый волос… («Я родился и вырос в балтийских болотах…»)

Исследователь М. Лотман пишет, что в творчестве Бродского мы встречаемся с парадоксальным сочетанием, когда тоска по дому сочетается со стремлением к дому на чужбине, вдали от родного дома(17). Однако не вдали от моря. Если нельзя вернуться в Ленинград, то всегда остаётся возможность возвращения к морю:

Когда так много позади

всего, в особенности – горя,

поддержки чьей-нибудь не жди,

сядь в поезд, высадись у моря. (С видом на море, VIII)

Таким образом, родиной Бродского становится не какая-то определённая точка на карте, а море. Сам Бродский в интервью с Е. Рейном говорит, что не смог бы жить вдали от моря, вдали от «края земли»(18). Мы видим, что с морем связано не только творчество Бродского, но и всё его существование:

Меня вспоминайте при виде волн! (Письмо в бутылке)

Но с морем связан не только мотив начала творческого и жизненного пути, но и мотив конца, смерти – другой постоянный мотив поэзии Бродского. В первую очередь, это мотив собственной смерти. Например, стихотворение «Письмо в бутылке» – это предсмертное письмо лирического героя, написанное перед тем, как корабль, на котором находится герой, окончательно затонет. Однако Бродский не испытывает ощущения безвыходности, тоски при мысли о смерти, если смерть эта – на море. Более того, море для Бродского – это естественный конечный пункт.В стихотворении «Тритон» Бродский пишет:

Грустно думать о том,

что бывшее, скажем, мной

<…>

не сделается волной.

В мифологической и фольклорной традициях «перейти за море» означает переход из этого мира в мир иной(19). Так, в последней сцене поэмы «Горбунов и Горчаков» Горчаков видит Горбунова, который «бредёт сквозь волны». И Горчакову также, вопреки его сомнению, поручается брести по морю за Горбуновым. Горчаков, следуя за Горбуновым, переходит в «мир иной», о котором мечтал Горбунов.

Море не убивает, оно поглощает, вбирает в себя, не различая при этом живые тела от неодушевлённых предметов(20). Смерть на море таинственна, т. к. море не оставляет ни следов, ни свидетелей:

…Но откуда им знать о том,

что приключилось. Ведь не допросишь чайку,

ни акулу с её набитым ртом,

не направишь овчарку

по следу. И какие вообще следы

в океане? Всё это сущий

бред. Ещё одно торжество воды

в состязании с сушей.

В океане всё происходит вдруг.

Но потом ещё долго волна теребит скитальцев:

Доски, обломки мачты и спасательный круг;

Всё – без отпечатков пальцев. (Новый Жюль Верн, VI )

Таким образом, у Бродского нет чёткой границы между жизнью и смертью. В море сходятся не только время и пространство, но и рождение и смерть.

Итак, море – это один из важнейших элементов, через который видны все черты поэтической картины мира Бродского.

Образ моря у Бродского очень многогранен. Мы видели, что море возникает как часть определённого ландшафта, но очень быстро утрачивает предметное значение и приобретает бытийный характер. Однако море, благодаря связи со временем, становится не просто пространством, а пространством философским, а значит, более значительным, чем пространство в чистом виде. Море объединяет категории пространства и времени, и в связи с этим можно сказать, что эти категории единосущны.

Для человека море является освобождением от границ, рамок и углов, для материи – средством перехода в мир платоновских идей. Но одновременно это освобождение означает уход из земной жизни. В связи с этим сила воздействия моря на человека двойственна: он одновременно и испытывает страх перед стихией, и тянется к ней.

Таким образом, между жизнью и смертью нет чёткой границы, жизнь и смерть так же единосущны, как и категории пространства и времени.

Однако мне бы хотелось сказать ещё и о тех эмоциях, которые испытывал сам Бродский по отношению к морю. Он, на мой взгляд, преодолел конфликт между страхом перед стихийной силой моря и желанием оказаться рядом с ним. Бродский всегда стремился оказаться поближе к «водичке», к водному пространству, но особенно притягивала его «серая» вода, вода русского севера и Петербурга. С тех пор, как Бродский вынужденно покинул родину, каждый год, на протяжении 20 лет, он приезжал в Венецию, в этот город на море, напоминающий Петербург. Море в жизни и творчестве Иосифа Бродского играет особую роль, оно часто наделено исключительными чертами. Оно становится уникальным не только в пределах Земли, но и в космосе:

Стоя на берегу

моря, морща чело,

присматриваюсь к воде,

я радуюсь, что могу

разглядывать то, чего

в галактике нет нигде. (Тритон)

Источники

1. Бродский И. Поклониться тени: Эссе. СПб., 2006. 256 с.

2. Бродский И. А. Избранные стихотворения. Москва, 1994. 469 с.

1. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. Москва, 1998. 328 с.

2. Ли Чжи Ен. Конец прекрасной эпохи. Творчество Иосифа Бродского: традиции модернизма и постмодернистская перспектива. СПб., 2004. 164 с.

3. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии // Звезда, № 8, №9, 2006. С. 173-207, 170-212

4. Лотман М. С видом на море // Таллин, март-апрель, 1990. С. 113-116

5. Лотман Ю., Лотман М. Между вещью и пустотой (из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 731-746

6. Рейн Е., Человек в пейзаже // Арион, №3, 1996. С. 54-61