Тема войны и революции в романе "Тихий Дон" М.А. Шолохова
ГОУ средняя образовательная школа № 233 СВАО
Реферат
Тема войны и революции в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохова.
Ученицы 11 класса А
Голубевой Екатерины
Научный руководитель
Учитель русского языка
и литературы
Малькова Г. Ф.
Москва «2008»
Оглавление:
I Введение
II Биография и творческие пути М. А. Шолохова
III Основная часть
1. Изображение войны в литературе
2. Первая мировая война в «Тихом Доне» М А Шолохова
3. Гражданская война
IVЗаключение
V. Список используемой литературы
IВедение
Мой реферат посвящен теме «Войны и революции в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохова». Прочитав этот роман меня, удивило своеобразие Шолохова. Я много до этого читала о войне и революции, но Михаил Александрович отобразил это по-своему! Главная тема романа - тема судьбы народа в годы революции и гражданской войны. Мною были поставлены следующие задачи:
1. Показать в чем отличие изображение войны М. А. Шолоховым от других авторов.
2. Показать те средства, с помощью которых М. А. Шолохов написал свой великий роман – эпопею «Тихий Дон».
3. Исследовать проблему войны, ее влияние на судьбы людей.
Войны были разные, ими полна история народов с древности. По–разному они отражены и в литературе. После 1914 года тема войны становится одной из главных. Опаляющим гневом полны воспоминания о том времени, страшном по степени одичания и бесчеловечности, особенно тех, кто побывал в окопах, вырвался еле живым из пламени и черного пепла. Так писали о войне А. Серафимович, Д. Фурманов, К. Федин, А. Толстой и др. После смерти… перевязочные пункты… Полумертвые в лазаретах…Заживо погребенные… Сошедшие с ума… Писатели как бы подвели страшные итоги войны: разрушенные города, спаленные деревни, вытоптанные поля… Безногие, слепые, осиротевшие…
Воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего судьба человека – вот те традиции, которые были унаследованы русскими писателями в изображении войны. Шолохов, восприняты эту традицию, обогатил новыми достижениями. «Тихий Дон» создавался двумя войнами, самыми большими в истории народа.
Шолохов использовал толстовский метод — воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего — судьба человека — воспринимается как новый прогрессивный шаг. Точно также противопоставляет картины мирного труда и картины бури.
М. А. Шолохов показывает, что гражданская война разделила станичников, членов одной семьи, внесла смуту в душу отдельного человека. Он обращается к картинам природы: Дон взволновался, когда началась смута. В тоже время мир в природе противостоит убийству человека человеком: «…положила самка стрепета девять дымчато-синих крапленых яиц и села на них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево-оперенным крылом». Шолохов использует прямые призывы к миру: «В годину смуты и разврата// Не осудите, братья брата…», прибегает к символическим сценам: Григорий бросает оружие в реку…
II Биография и творческие пути М. А. Шолохова
Русский писатель Михаил Александрович Шолохов родился на хуторе Кружилин казачьей станицы Вешенская в Ростовской области, на юге России. В своих произведениях писатель увековечил реку Дон и казаков, живших здесь и защищавших интересы царя в дореволюционной России и выступавших против большевиков во время гражданской войны.
Его отец, выходец из Рязанской губернии, сеял хлеб на арендованной казачьей земле, был приказчиком, управляющим паровой мельницы, а мать, украинка, вдова донского казака, наделенная от природы живым умом, выучилась грамоте, чтобы переписываться с сыном, когда тот уехал учиться в Воронеж.
Учебу Шолохова прервала революция 1917 г. и гражданская война. Окончив четыре класса гимназии, он в 1918 г. вступил в Красную Армию - и это несмотря на то, что многие донские казаки присоединились к белой армии, боровшейся против большевиков. Будущий писатель сначала служил в отряде тылового обеспечения, а затем стал пулеметчиком и участвовал в кровопролитных боях на Дону. С первых дней революции Шолохов поддерживал большевиков, выступал за Советскую власть. В 1932 г. он вступил в коммунистическую партию, в 1937 г. был избран в Верховный Совет СССР, а двумя годами позже - действительным членом Академии наук СССР. В 1956 г. Шолохов выступил на XX съезде КПСС, а в 1959 г. сопровождал советского лидера Н.С. Хрущева в его поездках по Европе и США. В 1961 г. Шолохов стал членом ЦК КПСС.
В 1922 г., когда большевики окончательно взяли власть в свои руки, Шолохов приехал в Москву. Здесь он принимал участие в работе литературной группы 'Молодая гвардия', работал грузчиком, разнорабочим, делопроизводителем. В 1923 г. в газете 'Юношеская правда' были напечатаны его первые фельетоны, а в 1924 г., в той же газете, - первый рассказ 'Родинка'.
Летом 1924 г. Шолохов вернулся в станицу Вешенская, где и жил, почти безвыездно, всю оставшуюся жизнь. В 1925 г. в Москве вышел сборник фельетонов и рассказов писателя о гражданской войне под заглавием 'Донские рассказы'. В 'Истории советской литературы' критик Вера Александрова пишет, что рассказы этого сборника впечатляют 'сочными описаниями природы, богатыми речевыми характеристиками персонажей, живыми диалогами', отмечая, однако, что 'уже в этих ранних произведениях чувствуется, что 'эпический талант Шолохова' не вмещается в узкие рамки рассказа'.
С 1926 по 1940 г. Шолохов работает над 'Тихим Доном', романом, принесшим писателю мировую известность. 'Тихий Дон' печатался в Советском Союзе частями: первый и второй том вышли в 1928...1929 гг., третий - в 1932...1933 гг., а четвертый - в 1937...1940 гг. На Западе два первых тома появились в 1934 г., а следующие два - в 1940 г.
Главный, наиболее известный роман Шолохова 'Тихий Дон' представляет собой эпическое повествование о первой мировой войне, революции, гражданской войне, об отношении к этим событиями казачества. Один из главных героев романа Григорий Мелехов - вспыльчивый, независимо мыслящий казак, храбро воевавший с немцами на фронтах первой мировой войны, а затем, после свержения самодержавия, оказавшийся перед необходимостью выбора, - сражается сначала на стороне белых, потом - на стороне красных и, в конце концов, оказывается в отряде 'зеленых'. После нескольких лет войны Григорий, подобно миллионам русских людей, оказался духовно опустошенным. Двойственность Мелехова, его противоречивость, душевные метания делают его одним из самых известных трагических героев советской литературы.
Первоначально советская критика отнеслась к роману довольно сдержанно. Первый том 'Тихого Дона' вызвал нарекания тем, что в нем описывались события дореволюционной жизни с 'чуждых', как тогда выражались, позиций; второй том не устраивал официальных критиков, поскольку отличался, по их мнению, антибольшевистской направленностью. В письме к Шолохову Сталин писал, что не согласен с трактовкой в романе образов двух коммунистов. Однако, несмотря на все эти критические замечания, ряд известных деятелей советской культуры, горячо поддержали молодого писателя, всячески способствовали завершению эпопеи.
В 30-е гг. Шолохов прерывает работу над 'Тихим Доном' и пишет роман о сопротивлении русского крестьянства принудительной коллективизации, проводившейся в соответствии с первым пятилетним планом (1928...1933). Озаглавленный 'Поднятая целина', этот роман, как и 'Тихий Дон', начал выходить частями в периодике, когда первый том еще не был закончен. Подобно 'Тихому Дону', 'Поднятая целина' была встречена официальной критикой в штыки, однако члены Центрального Комитета партии сочли, что в романе дается объективная оценка коллективизации, и всячески способствовали публикации романа (1932). В 40...50-е гг. писатель подверг первый том существенной переработке, а в 1960 г. завершил работу над вторым томом.
Во время второй мировой войны Шолохов - военный корреспондент 'Правды', автор статей и репортажей о героизме советского народа; после Сталинградской битвы писатель начинает работу над третьим романом - трилогией 'Они сражались за Родину'. Первые главы романа увидели свет на страницах 'Правды' уже в 1943...1944 гг., а также в 1949 и 1954 гг., однако отдельным изданием первый том трилогии выходит только в 1958 г. Трилогия так и осталась незаконченной - в послевоенные годы писатель значительно перерабатывает 'Тихий Дон', смягчает свой сочный язык, пытается 'обелить' носителей коммунистической идеи.
В 70-е гг. Александр Солженицын, осуждаемый членами партии (в т. ч. и Шолоховы) за критику социалистической системы, обвинил Шолохова в плагиате, в присвоении произведений другого казачьего писателя, Федора Крюкова, умершего в 1920 г. Тем самым Солженицын дал ход обвинениям, имевшим место еще в 20-е гг. и широко распространившимся в 70-е гг. На сегодняшний день, доказано авторство М. А. Шолохова, доказательством являются найденные рукописи, а также «Словарь языка М. А. Шолохова», вышедший к 100-летию со дня рождения писателя.
Произведения Шолохова остаются по-прежнему популярными у читателей. Переработав 'Тихий Дон', он заслужил одобрение советской официальной критики; что же касается западных специалистов, то они считают первоначальную версию романа более удачной. Так, американский критик, выходец из России, Марк Слоним сравнивает 'Тихий Дон' с эпопеей Толстого 'Война и мир', признавая, правда, что книга Шолохова 'уступает гениальному творению своего великого предшественника'. 'Шолохов, идя по стопам своего учителя, совмещает биографию с историей, батальные сцены - с бытовыми, движение масс с индивидуальной психологией, - пишет Слоним, - он показывает, как социальные катаклизмы влияют на судьбы людей, как политическая борьба ведет к счастью или краху'.
По мнению американского исследователя Эрнеста Симмонса, первоначальный вариант 'Тихого Дона' - это не политический трактат. 'Это роман не о политике, хотя и перенасыщен политикой, - писал Симмонс, - а о любви. 'Тихий Дон' - это великая и вместе с тем трогательная история любви, быть может, единственный настоящий любовный роман в советской литературе'. Отмечая, что герои переработанного варианта романа 'реагируют на события 1917...1922 гг. в духе коммунистов 50-х', Симмонс высказывает мнение, что 'тенденциозность окончательного варианта романа вступает в противоречие с его художественной целостностью'.
Слоним утверждал, что 'Поднятая целина', считавшаяся слабее 'Тихого Дона', 'не идеологическое произведение... это живо написанный, традиционный по манере роман, в котором отсутствует элемент назидательности'. Симмонс с этим не соглашается, называя 'Поднятую целину' 'искусной советской пропагандой, тщательно замаскированной в художественном повествовании'. Указывая на роль Ш. как пропагандиста и апологета социализма, американский литературовед Эдвард Браун, как и другие современные критики, отдает должное незаурядному мастерству Ш. - прозаика, автора 'Тихого Дона' в его первоначальном варианте. В то же время Браун разделяет распространенную точку зрения, в соответствии с которой Ш. 'нельзя отнести к числу крупнейших писателей, поскольку он написал слишком мало и немногое из им написанного достигает высокого уровня'.
Первое упоминание о рукописи начальной книги «Тихого Дона» относится к 1927 году, когда Шолохов, приезжая в Москву, читал своим друзьям некоторые главы романа. Первоначальный замысел охватывал только корниловский мятеж и назывался «Донщина». Однако объяснить причины неудачи восстания без предыстории казачества оказалось «не под силу» правдивому летописцу Шолохову. Он делился со своими друзьями замыслом романа, советовался, как справиться с бесчисленными трудностями. Одним из основных доказательств претензий было убеждение, что 23-летний писатель не мог овладеть самим материалом, положенным в основу событий «Тихого Дона». Первая книга увидела свет в 1927 году благодаря вмешательства редактора журнала Серафимовича. Немного позже, в 1928 году, с рукописью романа познакомилась Евгения Григорьевна Левицкая, и именно ей было суждено стать верным другом и помощником Шолохова на долгие годы. Именно она первой встала на защиту молодого автора сразу после выхода в свет первой книги романа. В 1928 году в журнале «Октябрь» печатается вторая книга «Т.Дона», в которую вошли главы отложенной когда – то «Донщины» Писатель включает в роман многочисленные документы, подробные военные сводки, а наряду с вымышленными персонажами вводит в действие реальные исторические лица. Особенно драматичной оказалась судьба третьей книги. Это видно из хроники её публикации:1929 год, журнал «Октябрь» №1 – 3; повествование доходит до 12 главы и вдруг обрывается – без всякого объяснения редакции. В 1930 – 31 гг. появляются лишь отдельные отрывки из третьей книги, и только в 1932 году «Октябрь» без всяких объяснений возобновил публикацию романа, подвергнув его жестокой цензуре (были вырезаны главы, по мнению редакции журнала, крамольные) После угрозы Шолохова забрать роман совсем, некоторые главы были допечатаны, но в каком виде!.. Однако несмотря ни на что работа над книгой продолжалась, Шолохов закончил её в 1930 году, но тут возникла проблема с печатанием. Шолохов обращается за помощью к Сталину, убеждает его, что роман антибелогвардейский, т. к. заканчивается полным разгромом Добровольческой армии. И Сталин дал разрешение на печатание. В 1934 году Шолохов заканчивает 4 книгу, но решает её переписать, однако смог окончательно доделать только в 1938 году, заключительная 8 часть четвёртой книги появляется только в 1940 г. В 1953 году выходит четырёхтомник под редакцией Потапова, внёсшего в роман множество исправлений. И только в 1980 году Шолохов увидел не искажённый цензорскими и редакторскими вмешательствами полный текст своего произведения – через 50 лет после его написания и за 4 года до конца жизни.
Шолохов погружает читателя в глубины народной жизни, обращает его внимание к истокам, с тем, чтобы понять изменения, происходящие в бытии народа и человека. Классовый конфликт перестаёт быть главным для автора. Не только и не столько борьба белых и красных интересуют его теперь, как было в «Донских рассказах», а судьба традиционного уклада народной жизни на переломе истории. Так складывается особый жанр произведения – жанр эпопеи. Каковы же особенности этого жанра?
1. Произведение показывает жизнь народа в переломный период исторического развития. Подобно древней эпопее, роман Шолохова запечатлел жизнь казачества в ситуации «начала времён», т.е. не просто в сложных исторических испытаниях, но в период начала новой истории, нового устройства мира, нового государства, попыток создания «нового человека». Героические события, представляющие общенациональный интерес, находятся в центре изображения. Автор стремился не только «захватить всё», Но и «дойти до корня» в изображении и осмыслении жизни.
2. Отсюда масштабность и глубина изображения жизни, пространственно – временная и социальная многоаспектность (события охватывают более 10 лет, в рассказах об истории героев – ещё более протяжённый период времени). Место действия – Дон, Австрия, Петербург и т.д. – вся Россия, а странствия по ней – это процесс познания родины. Представлены основные слои населения, важнейшие идейные течения, в частности, разные планы решения судьбы Дона. Исторические и семейно – бытовые коллизии (столкновение, борьба действующих сил и лиц, вовлечённых в конфликт между собой).
3. Судьба народа – в центре изображения. Важную роль в этом играют массовые сцены, автор опирается на традиции фольклора, начиная с эпиграфов.
4. Писатель показывает, как исторические события разрушают традиционные основы бытия человека на земле, как происходит разлом патриархально – семейной жизни и связей людей по родству, землячеству, совместному труду, которые вытесняются иным типом общности – на классовых, идейных началах. Герои действуют, не только своими личными убеждениями, но и общей идеей, которая проводит новый водораздел между ними.
5. «Мысль народная» составляет основу авторской позиции. В романе выражено многообразие точек зрения, согласие и несогласие с происходящим, философские раздумья над человеческой судьбой. В задачу автора входит изображение трагического в революции и гражданской войне, противоречий героев и самой жизни.
6. В центре повествования эпический герой – Григорий Мелехов, в индивидуальной судьбе которого автор сумел воссоздать всю гамму противоречий, метаний, конфликтов, пережитых народом.
7. Роману присущи черты различных жанров: исторического романа (точная датировка событий, реальные исторические лица, введение документов), семейно – бытового романа (сцены мирной жизни), черты публицистического романа, психологического, философского; введены элементы трагедии, драмы, лирического начала.
8. Судьба человека «вписана» в историю, в судьбу народа, страны. История касается людей, принадлежащих к разным социальным слоям, и судьба каждого вливается в общую судьбу. Это соотношение передаёт и композиция романа, которая помогает показать взаимосвязь всего и утверждать вечные ценности жизни: дом, семья, сын.
III Основная часть.
Война – всенародное бедствие.
Не сохами – то славная землюшка наша распахана…
Распахана наша землюшка лошадиными копытами.
А засеяна славная землюшка казацкими головами,
Украшен – то наш тихий Дон молодыми вдовами,
Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,
Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.
1. Изображение войны в литературе.
Войны были разные, ими полна история народов с древности. По-разному они отражены и в литературе, живописи. Картины войны и военной среды — называем лишь некоторых писателей — есть в «Капитанской дочке» А. Пушкина, в «Тарасе Бульбе» Н. Гоголя, в произведениях М. Лермонтова, Л. Толстого, в рассказах В. Гаршина и К. Станюковича, «Поединке» А. Куприна, «Красном смехе» Л. Андреева, в «Рассказах о войне» и записках «На войне» В. Вересаева и т. д.
После 1914 года тема войны становится одной из главных у нас и в других странах.
Войны, как известно, делятся на справедливые, оборонительные, поднимающие весь народ на защиту своей Родины, рождающие массовый героизм, и несправедливые, захватнические. По мере развития гуманистических идей агрессивные войны признавались как явление противочеловечное, несовместимое с нормами морали, как пережиток варварства. Они калечат и уничтожают людей, приносят неисчислимые беды и страдания, огрубляют нравы. Правдой подобных войн, их «апофеозом» стали не парады, марши, генералы, гарцующие на красивых нетерпеливых конях, трубные звуки, а кровь и муки истерзанных людей. К примеру, Л. Толстой, В. Верещагин, про патриотизм и доблесть русского солдата, в то же время развенчивали политику насильственного вторжения в чужие страны, стремление подчинить силой оружия волю народов, разоблачали культ величия, воздвигаемого на трупах, романтику истребления людей.
Поскольку именно это все больше выдвигалось па первый план, то произведения о войне становились резко разоблачительными и подводили к проблемам социальным. В них правдиво показывалось не только то, что творилось на полях сражения, в лазаретах, на операционных столах и в семьях, потерявших близких,— но и то, что происходило в жизни общества, какие мощные катаклизмы созревали в его глубинах.
Толстовский метод— воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего — судьба человека — воспринимается как новый прогрессивный шаг в развитии реализма. Шолохов, унаследовав эту традицию, развил ее, обогатил новыми достижениями.
2. Первая мировая война в «Тихом Доне» М. А. Шолохова.
У Шолохова концепция войны точна и определенна. Причины войны — социальные. Война преступна от начала до конца, она растаптывает принципы гуманизма. Он смотрит на военные события глазами трудового народа, к нелегкой судьбе которого прибавились новые страдания.
Если героем военного романа был чаще всего интеллигент — честный, страдающий, растерявший всего себя в боях, то у Шолохова миллионное население страны, которое обладает силой, способной решить свою судьбу, это сыны «всевыносящего русского племени» из станиц и хуторов. Война у Шолохова – всенародное бедствие, поэтому ее картинам соответствует мрачная символика: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетел на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами.
-Худому быть, - пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски...
-Война пристигнет».
«Война пристигла» как раз как раз в то время, когда народ был занят уборкой хлеба и дорожил каждым часом. Но примчался вестовой, и пришлось выпрягать коней из косилок и мчаться в хутор. Надвигалось роковое.
«Хуторской атаман лил масло радостных слов толпившимся вокруг него казакам:
-Война? Нет, не будет. Их благородие военный пристав говорил, что это для наглядности. Могите быть спокойными.
-Добриша! Как возвернусь домой, зараз же на поля.
-Да ить дело стоит!
-Скажи на милость, что начальство думает?..»
Захлебываются газеты. Торжественно говорят ораторы, а у мобилизованных казаков на митинге – «округленные глаза и квадратная чернота раскрытых ртов». Слова до них не доходят. Их думы – о другом:
«Полковник говорил еще, расстанавливая в необходимом порядке слова, пытался подпалить чувство национальной гордости, но перед глазами тысячи казаков - не шик чужих знамен, шурша, клонился к ногам, а свое буднее, кровное, разметавшись, кликало, голосило: жены, дети, любушки, не убранные хлеба, осиротелые хутора, станицы…»
«Через два часа погрузка в эшелоны. Единственное, что ворвалось в память каждому».
Шолоховские страницы резко обличены, их тон тревожен и не предвещает ничего, кроме страшного ожидания смерти: «Эшелоны…Эшелоны…Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серо-шинельную кровь».
Передовая фронта – сплошной ад. И всюду в произведении Шолохова проступает боль за землю: «вызревшие хлеба – топтала конница», «Там, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды: ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна и стали». А еще мучительнее была боль за людей. Русские волны трупами повисают на проволочных заграждениях. Немецкая артиллерия до корня выкашивает целые полка. Раненные ползают по жнивью. Глухо охает земля, «распятая множеством копыт», когда обезумевшие люди устремляются в кавалерийские атаки и плашмя падают вместе с конями. Не помогает казаку ни молитва от ружья, ни молитва при набеге. «Крепили их к гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собой молитвы».
Первые удары шашки, первые выстрелы – все это остается в памяти у тех, кто совершал убийства.
Всего лишь месяц войны, а как изменились люди: Егорка Жарков грязно ругался, похабничал, все проклинал, Григорий Мелехов «весь как–то обуглился, почернел». Война калечит души, опустошает до самого дна. Фронтовики грубеют, опускаются. «В головной колонне наяривали похабную песню; толстозадый, похожий на бабу солдат шел сбочь колонны задом, щелкая ладонями по куцым голенищам. Офицеры посмеивались».
Жители прифронтовых мест мечутся, бегут с домашним скарбом. «Беженцы, беженцы, беженцы…»
Казаки познают ту самую черту неизвестности между двумя неприятельскими войсками, о которой говорил Толстой и вспоминает в романе Шолохов, - черту, отделявшую живых от мертвых. Один из казаков записывает в своем дневнике, как он в то мгновение «слышал отчетливый хрипловатый шлепок немецких пулеметов, перерабатывающих этих живых людей в трупы. Два полка были сметены и бежали, бросая оружие. На плечах их шел полк немецких гусар».
Поле недавней сечи. На прогалине в лесу – длинная стежка трупов. «Лежали в накат, плечом к плечу, в различных позах, зачастую непристойных».
Пролетел самолет – сбросил бомбу. Из–под развороченного крыльца выползает Егорка Жарков – «дымились, отливая нежно розовым и голубым, выпущенные кишки».
На Владимиро-Волынском и Ковельском направлениях в сентябре 1916 года применили французский способ наступления — волнами. «Шестнадцать волн выплеснули русские окопы. Колыхаясь, редея, закипая у безобразных комьев смявшейся колючей проволоки, накатывались серые волны людского прибоя... Из шестнадцати волн докатились три…».
Такова страшная правда о войне. И каким кощунством над моралью, разумом, сущностью человечности казалось прославление подвига. Потребовался герой — и он появился. Кузьма Крючков якобы один убил одиннадцать немцев.
Герой нужен штабу дивизии, влиятельным дама и господам офицерам, императору. О Крючкове писали газеты и журналы. Его портрет был на пачке папирос.
Шолохов пишет:
«А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченные.
Это назвали подвигом».
Критики говорили, что здесь подражание Толстому по мысли (антитеза) и синтаксису («разоблачительная» фраза, оформленная как периодическая речь). Да, сходство, несомненно, но шло оно не от внешнего подражания, а от совпадения во взглядах на ужасы, ложь, маскировку, парадные представления о войне. Но в то же время нельзя дело представлять себе так, будто, по мысли писателя, в той войне вообще не было подвигов. Они были. Значительной части народа казалось, что дело идет действительно о спасении Родины, славянства, что цель России — оказать помощь Сербии, укротить притязания германских милитаристов. Это вдохновляло фронтовиков и ставило их в очень противоречивое положение.
Главное внимание Шолохова сосредоточено на изображении неурядиц, которые принесла война России. Полуфеодальный режим, существовавший в стране, за время войны еще больше усилился, особенно в армии. Дикое обращение с солдатом, зуботычины, слежка... Фронтовиков кормят, чем придется. Грязь, вши... Бессилие генералов поправить дело. Бездарность и безответственность многих из командования. Стремление союзников выиграть кампанию за счет людских резервов России, на что охотно шло царское правительство.
Разваливался тыл. «Вместе со второй очередью ушла и третья. Станицы и хутора обезлюдели, будто на покое, на страду вышла вся Донщина».
Не лень, якобы свойственна русским, не анархизм, не безразличие к судьбе Родины, а более чуткое восприятие интернационалистических лозунгов, недоверие к правительству, протест против внутренней анархии, порожденной господствующими классами, вот что руководило русскими, когда они шли на братание, отказывались воевать.
«Близкий дыбился фронт. Армия дышала смертной лихорадкой, не хватало боевых припасов, продовольствия; армии многоруко тянулись к призрачному слову «мир»; армии по-разному встречали временного правителя республики Керенского и, понукаемые его истерическими криками, спотыкались в июньском наступление; в армиях вызревший гнев плавился и вскипал как вода в роднике, выметываемая глубинными ключами...»
С исключительной выразительностью нарисованы картины народного бедствия в «Тихом Доне». Осенью 1917 года казаки стали возвращаться с фронтов империалистической войны. Радостно встречали их в семьях. Но это еще безжалостнее подчеркивало горе тех, кто потерял родных.
Надо было очень близко к сердцу принимать боль, муку мученическую всей земли русской, чтоб вот так торжественно-скорбно об этом:
«Многих недосчитывались казаков,— растеряли их на полях Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии, трупами легли они и истлели под орудийную панихиду, и теперь позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавило их дождями, позамело сыпучим снегом. И сколько ни будут простоволосые казачки выбегать на проулки и глядеть из-под ладоней,— не дождаться милых сердцу! Сколько ни будут из опухших и выцветших глаз ручьиться слез,— не замыть тоски! Сколько ни голосить в дни годовщины и поминок,— не донесет восточный ветер криков их до Галиции и Восточной Пруссии, до осевших холмиков братских могил!..
Травой зарастают могилы — давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших,— время залижет и кровяную боль и память тех, кто не дождался родимых и не дождется, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы...
Билась головой о жесткую землю жена Прохора Шамиля, грызла земляной пол зубами, наглядевшись, как ласкает вернувшийся брат покойного мужа, Мартин Шамиль, свою беременную жену, нянчит детей и раздает им подарки. Билась баба и ползала в корчах по земле, а около в овечью кучу гуртились дети, выли, глядя на мать захлебнувшимися в страхе глазами.
Рви, родимая, на себе ворот последней рубахи! Рви жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы, кусай свои в кровь покусанные губы, ломай изуродованные работой руки и бейся на земле у порога пустого куреня! Нет у твоего куреня хозяина, нет у тебя мужа, у детишек твоих — отца, помни, что никто не приласкает ни тебя, ни твоих сирот, никто не избавит тебя от непосильной работы и нищеты, никто не прижмет к груди твою голову ночью, когда упадешь ты, раздавленная усталью, и ни кто не скажет тебе, как когда-то говорил он: «Не горюй, Аниська! Проживем!»
Строгие параллелизмы с единоначатием («И сколько ни будут...»), с нагнетанием отрицаний («не дождаться», «не замыть тоски») и идущие следом поэтические сопоставления («Травой зарастают могилы — давностью зарастает боль») придают повествованию траурную величавость. Это реквием.
Подчеркнуты интонационно глаголы («билась головой», «билась баба», «ползала в корчах», «гуртились детишки», «выли») которые сменяются потом рядом экспрессивных обращений («Рви ворот... Рви волосы... кусай свои в кровь искусанные губы...») и снова повторы с этими беспощадными «нет» и «никто» — все это возвышает тон повествования до трагического пафоса. В каждом слове— жестокая обнаженность правды: «простоволосые казачки», «ворот последней рубахи», «жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы...», «раздавленные уста лью...». Только писатель, переболевший болью за трудовой люд, мог так вот просто и выразительно сказать о страшном.
Войны обычно связаны в памяти народа с именами городов, сел, полей, рек. В древности были Дон, Куликово поле. Потом Бородино, Шипка, Цусима. Мировая война — это обагренные кровью трудового люда поля Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии. Все эти географические обозначения обросли новым страшным смыслом.
Галиция — символ неисчислимых народных бед, бессмысленно пролитой крови, это осевшие холмы могил, простоволосые казачка, выбегающие на проулки, раздирающий вопль матерей и детишек.
«Трупами легли». Из каких же далеких времен пришли эти слова! «Полегоша на землю русскую». Но тогда клали головы за свою землю, и утрата переносилась легче. А тут за что?..
Шолохов создал величественный скорбный плач о погибших под орудийный гул, проклял преступные войны. Всем памятен эпический образ: «Позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавало их дождями, позамело сыпучим снегом...»
Разоблачая карьеристов, а авантюристов, привыкших распоряжаться чужими судьбами, всех тех, кто во имя грабежа гонит свой народ на другие народы — прямо на минные поля и колючие заграждения, в сырые окопы, под пулеметный огонь, и страшные кавалерийские и штыковые атаки, решительно протестуя против любого посягательства на право человека жить свободно и радостно, Шолохов противопоставил преступлениям перед народом красоту человеческих чувств, счастье земного бытия, гуманизм, победное шествие нарождающейся жизни. Страницы романа, посвященные дружбе, родственным чувствам, любви, состраданию всему истинно человеческому, поразительны.
…Мелеховы получили известие с фронта, что Григорий «пал смертью храбрых». Эта весть сразила всю семью. Но вот на двенадцатый день после этого получили два письма от Петра. «Дуняшка еще на почте прочитала их и понеслась к дому, как былинка, захваченная вихрем, то, качаясь, прислонялась к плетням. Немало переполоху наделала она по хутору, и неописуемое волнение внесла в дом.
— Живой Гришка!.. Живой наш родненький!..— рыдающим голосом вопила она еще издали.— Петр пишет!.. Раненый Гриша, а не убитый!.. Живой, живой!..»
И трудно сказать, где Шолохов добивается большей художественной силы: в описаниях фронтовых зрелищ ила этих эмоций, волнующих своей искренностью и человечностью.
Убивают друг друга люди на фронте. И что с Григорием — никто не знает. А в доме Мелеховых берет свои права неискоренимая жизнь. «Пантелей Прокофьевич, услышав на базу о том, что сноха разрешилась двойней, вначале руками развел, потом обрадовано, потурсучив бороду, заплакал и ни с того ни с сего накричал на подоспевшую бабку-повитуху:
— Брешешь, канунница! - он тряс перед носом старухи когтистым пальцем.— Брешешь! II не зараз переведется мелеховская порода! Казака с девкой подарила сноха. Вот сноха — так сноха! Господи, бож-же мой! За такую-то милость, чем я ей, душечке, отхвитаю?»
Неудержимо зрели в народе внутренние силы протеста, которые умножались со дня на день и нависли над царским строем грозовой тучей. Народ не хотел войны.
Гаранжа разъясняет: «Трэба, нэ лякаясь, повернуть винтовки. Трэба у того загнать пулю, кто посылае людэй’ у пекло».
Фронтовики стали смелее разговаривать с офицерами. Накалялся гнев. К концу 1916 года «коренным образом изменились казаки по сравнению с прошлыми годами»,— пишет Шолохов.
Когда есаул Листницкий запретил солдатам разводить костры, «во влажном взгляде бородатого дрожали огневые светлячки.
— Обидел, сука!
— Э-э-эх!..— протяжно вздохнул один, вскидывая на плечо ремень винтовки».
Валет отпускает пленного: «Беги, немец, у меня к тебе злобы нету». Дозорные на дорогах, вместо того чтоб задерживать беглецов, отпускают их.
Война обнажила классовые противоречия, еще больше отделила солдат от реакционных офицеров, а в деревне — трудовой народ от верхушки.
В «Тихом Доне» показан процесс постепенного пробуждения и роста народного сознания, движение масс, определившее весь ход истории. Царизм свергнут. События развиваются дальше. Разгорается классовая борьба. Идея мира, свободы, равенства овладевает всеми трудящимися, их невозможно повернуть назад. «Раз превзошла революция, к всему народу дадена свобода,— говорит казак Манжулов,— значится, должны войну прикончить, затем что народ и мы войну не хотим!» И станичники дружно поддерживают его.
Идея революции выношена и выстрадана «низами». Лагутин говорит Листницкому, что у его отца четыре тысячи десятины земли, а у других — нет ничего. Есаул озлился:
«— Вот чем начиняют тебя большевики из совдепа... Оказывается, недаром ты с ними якшаешься.
— Эх, господин есаул, пас, терпеливых, сама жизня начинила, а большевики только фитиль подожгут...»
Так народ искал и находил выход из трагического тупика истории, вставая под большевистское знамя. «Тихий Дон» резко отличается от тех книг о мировой войне, герои которых, проклиная действительность, не в силах найти выход и впадают в отчаяние или примиряются. Роман и по сей день остается непревзойденной книгой о той страшной мировой катастрофе.
3. Гражданская война.
Ой ты, наш батюшка тихий Дон!
Ой, что же ты, тихий Дон, мутнехонек течешь?
Ах, как мне, тиху Дону, не мутну течи!
Со дна меня. Тиха Дона, студены ключи бьют,
Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит.
Вооруженное сопротивление свергнутых эксплуататорских классов привело к длительной и упорной гражданской войне. Ее сущность и причины опред