Понятие комического в пьесе Островского

Глава 1. Понятие комического в литературе XIX века

1.1 Комическое как литературная и эстетическая категория

1.2 Комическое в русской литературе - основы и развитие

Выводы

Глава 2. Понятие комического в пьесе А.Н. Островского "Не в свои сани не садись"

2.1 Комизм и мораль в пьесах А.Н. Островского

2.2 Комические персонажи в пьесе "Не в свои сани не садись"

2.3 Комический фон как контраст для трагически окрашенных ситуаций в пьесе

Выводы

Заключение

Библиография

Введение

Данная работа посвящена исследованию понятия комического в пьесе А.Н. Островского "Не в свои сани не садись".

Актуальность данного исследования заключается в том, что в настоящей работе будут рассмотрено понятие комического как литературная и эстетическая категория; комизм как мораль в пьесах А.Н. Островского.

Основной целью данной работы является раскрытие понятия комического в пьесе А.Н. Островского "Не в свои сани не садись".

Достижение поставленной цели требует решения следующих частных задач:

раскрыть понятие комического как литературную категорию

рассмотреть персонажей пьесы, выделяя в них черты комического;

Основная цель и задачи работы определили структуру данного исследования. Работа состоит из введения, двух глав и заключения.

В качестве материала исследования использовались произведение А.Н. Островского "Не в свои сани не садись", критические статьи.

Во введении определяется общее направление работы, формулируются основная цель и задачи исследования, устанавливается научная новизна и практическая значимость работы.

В первой главе понятие комического рассматривается в литературе XIX века и раскрывается как литературная и эстетическая категория. Центральной проблемой второй главы понятие комического в пьесе А.Н. Островского "Не в свои сани не садись".

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Над комедией "Не в свои сани не садись", которая первоначально называлась "От добра добра не ищут", Островский работал в 1852 году.6 октября этого года М.П. Погодин отметил в своем дневнике, что "прослушал" ее (в чтении самого драматурга), а 19 ноября Островский уведомлял Погодина, что "новая пиэса" уже отправлена в театральную цензуру (письмо к М.П. Погодину от 19 ноября 1852 г., Сб. Библиотеки им.В.И. Ленина, 1939, IV, стр.16).

Раскрывая идейный замысел пьесы "Не в свои сани не садись", Добролюбов писал: "Смысл его тот, что самодурство, в каких бы умеренных формах ни выражалось, в какую бы кроткую опеку ни переходило, все-таки ведет, по малой мере, к обезличению людей, подвергшихся его влиянию; а обезличение совершенно противоположно всякой свободной и разумной деятельности; следовательно, человек обезличенный, под влиянием тяготевшего над ним самодурства, может нехотя, бессознательно, совершить какое угодно преступление и погибнуть - просто по глупости и недостатку самобытности" (Н.

А. Добролюбов, "Темное царство"). Вместе с тем критик-демократ указывал на славянофильские тенденции пьесы, отразившиеся, в частности, на идеализированном образе патриархального купца Русакова.

Комедия "Не в свои сани не садись" была поставлена впервые на сцене Московского Малого театра 14 января 1853 года. Роли исполняли: Русакова - П.М. Садовский, Авдотьи Максимовны - Никулина-Косицкая, Арины Федотовны - Акимова, Маломальского - Степанов, Анны Антоновны - Сабурова 1-я, Бородкина - С.В. Васильев, Вихорева - Шуйский, Баранчевского - Колосов, Степана - Кремнев, Полового - Черневский. "Моя пьесы, - писал А.Н. Островский, - долго не появлялись на сцене. В бенефис Л.П. Косицкой 14 января 1853 года я испытал первые авторские тревоги и первый успех. Шла моя комедия "Не в свои сани не садись": она первая из всех моих пьес удостоилась попасть на театральные подмостки..." Успех постановки пьесы в Малом театре был исключительным.

Не меньшим успехом пользовалась она и в Петербурге. Пьеса была поставлена 19 февраля 1853 года на Александрийской сцене. Роли исполняли: Русакова - Григорьев 2-й, Авдотьи Максимовны - Читау, Арины Федотовны - Орлова, Маломальского - Мартынов 1-й, Анны Антоновны - Громова, Бородкина - Бурдин, Вихорева - Марковецкий, Баранчевского - Каратыгин 2-й, Степана - Фалеев, Полового - Рассказов.

Постановка этой комедии помогла раскрыть свое дарование многим тогдашним превосходным артистам Москвы и Петербурга. Так, "колоссальный Талант П.М. Садовского после исполнения им купца Русакова в "Не в свои сани не садись" Островского, - как свидетельствовал И.Ф. Горбунов, - вырос во всю меру... Л.П. Никулину-Косицкую, артистку Малого театра, Островский называл своей ученицей, исполненную же ею под его непосредственным руководством роль Авдотьи Максимовны по праву считал наполовину своим созданием".

Пьеса "Не в свои сани не садись" отражает основные принципы творчества А.Н. Островского, прежде всего своей реалистичностью и драматичностью. Её одновременно можно считать комедийным, нравственно-поучительным и драматическим произведением, которое в полной мере отражает авторские взгляды, и требования драматического искусства своего времени. Каждая пьеса Александра Николаевича Островского представляет отдельный объект для изучения и по-своему интересна в контексте культуры того времени. Предметом нашего исследования стала пьеса "Не в свои сани не садись", первоначальное название которой было "От добра добра не ищут".

Широкое знакомство русского народа с творчеством А.Н. Островского началось именно с этой пьесы. Она точно отражала настроения и взгляды середины того времени, показывая характерные для середины XIX века образы купеческой среды и дворянства. Эти персонажи можно смело назвать типическими, так как они соответствуют наиболее часто встречающимся типам характеров. Зажиточный купец, его единственная дочь, воспитанная в строгих традициях и красавец кавалерист - вот три главных персонажа, на которых строится пьеса. Конфликт, возникший между ними, отражает конфликтность взаимоотношений двух главных на тот момент слоев общества, их непонимание и непохожесть. Дворянское и купеческое сословие издревле считались на Руси, если не противоположными, то как минимум очень разными, поэтому отношения представителей этих сословий всегда находись в определенных рамках. В пьесе, наравне с конфликтом двух слоев общества, существует конфликт человеческих отношений, отношений дочери и отца, отношений мужчины и женщины.

"Не в свои сани не садись" - первое произведение Островского, пробившееся на сцену. Новизна комедии была очевидна. Ее естественность и простота, умение автора понять и раскрыть душу непросвещенного человека, драматизм положений и комедийность ситуаций - это обеспечило Островскому успех, сделав его, наконец, театральным писателем.

Островский в москвитянинских пьесах взглянул на изображаемый мир изнутри, из глубины народной жизни. Все, что разрушает его, вызывает у драматурга отрицательную оценку. Он понял и принял народные эстетические и этические представления, потому столь органично в этих комедиях современные бытовые коллизии соединились с народно-поэтической стихией. Комическое постоянно привлекало внимание исследователей, начиная еще с древности. К осмыслению этой эстетической категории обращались такие известные мыслители, как Аристотель, Платон, Спиноза, Кант, Гегель, Шеллинг, Жан-Поль, Белинский, Чернышевский, Кьеркегор, Шопенгауэр, Ницше, Фрейд, Бергсон и т.д.

Одним из первых свое определение комическому дал Аристотель, понимавший его как "некоторую ошибку и уродство, но безболезненное и безвредное". Предложенная концепция пояснялась древнегреческим ученым примером, который соотносил комическое со "смешной маской", "безобразной и искаженной, но без боли". По мнению литературоведов, комическое проявляется и в использовании различных оттенков смеха: от веселого, озорного, дружелюбного до бичующего, изобличающего, отрицающего. С развитием историко-литературного процесса усиливается и дифференциация юмора и сатиры. Такое разделение зафиксировано исследователями уже у древнегреческих поэтов (Архилох, Гиппонакт), с которых и начинается история сатиры.

Глава 1. Понятие комического в литературе XIX века

1.1 Комическое как литературная и эстетическая категория

Комическое принадлежит к числу основных эстетических категорий. Существуют различные трактовки его места в системе эстетических категорий. Иногда его понимают как категорию полярную трагическому или возвышенному, например, немецкий писатель и теоретик искусства Жан-Поль определил комическое как "оборотную сторону возвышенного". Но многие авторы считают его категорией эстетики имеющей такое же значение, как и все остальные. Сфера комического чрезвычайно многообразна, в нем выделяются различные стороны и оттенки от мягкого юмора до устрашающего гротеска. Комическое во всех своих модификациях обладает огромным воздействием, элементы комического входили как составные части в произведения художественного творчества от самых примитивных до наиболее развитых. Элементы комического включает даже поэмы Гомера.

Теоретическое осмысление категории комического начинается с Платона и Аристотеля. В диалогах Платона содержатся рассуждения об эмоциональном воздействии комедии, о смехе, шутках и иронии. В "Филебе" Платон определяет комическое как душевное состояние являющееся смесью печали и удовольствия. В диалоге Платона "Пир" Сократ проводит идею связи трагического и комического. В "Поэтике" Аристотеля раздел который должен был быть посвящен комедии либо не был написан, либо не сохранился. Остались только отдельные замечания позволяющие реконструировать представления Аристотеля о комическом и его формах. Аристотель говорит о комедии как "насмешливых песнях, которые изображают действия людей негодных". Аристотель первым отчетливо связал комическое с категорией смешного, когда написал, что Гомер первым показал основную форму комедии придав драматическую форму не насмешке, но смешному". Некоторые последователи Аристотеля предлагали рассматривать комическое по аналогии с трагическим, причем источником катарсиса здесь будет не страх и сострадание, а смех. В Средние века комическое было изгнано из официального искусства.

Возрождение снова обратило к комедии как жанру, ее развитие порождало интерес к теории комического. В XVII веке теория комедии постепенно выделяется из теории драмы, она становится предметом исследования философии, которая рассматривала ее на основе господствовавшей в то время теории аффектов. Декарт предлагал рассматривать смех как физиологический аффект, Гоббс видел в смехе один из видов страсти. Он считал, что в основе смеха как страсти лежит представление о собственном превосходстве, смех, по его мнению, выражает радость. Условиями возникновения этого аффекта являются ясность ощущения собственного превосходства и неожиданность. Спиноза считал смех следствием аффекта удовольствия, возникающего из усмотрения в неприятной нам вещи чего-то достойного пренебрежения. Спиноза очень высоко ставил значение смеха для духовной жизни человека, по его словам веселость не может быть чрезмерна.

В эпоху Просвещения Лессинг обосновал широкое эстетическое значение смеха, не сводимое к высмеиванию нравственных или социальных недостатков. Истинную пользу комедии он видел в развитии общечеловеческой способности подмечать смешное. Очень интересное психологическое истолкование феномена смешного дает И. Кант, как "аффекта от внезапного превращения напряженного ожидания в ничто". Шеллинг определял комическое как форму эстетизации безобразного и превращения его в предмет искусства: "Изящное искусство может обратиться к сфере низкого, лишь постольку поскольку и в ней достигает идеала и его совершенно переворачивает. Это переворачивание и есть сущность комического". У Ницше природа смеха обуславливается атавизмом страха. Человек на протяжении многих веков был животным подвластным страху, и до сих пор если какая-то неожиданность разрешается без опасности для нашей жизни, это само по себе становится источником положительных эмоций. Этот переход от мгновенного страха к краткому веселью называется комическим. В ХХ веке новую трактовку комического дал Фрейд. По его мнению комическое, которое проявляется в смехе и остроумии является обнаружением подсознательного.

Комическое выступает обличителем сил зла, отсталости и лени, невежества и самовлюбленности, самодурства и насилия; оно - мера нравственного превосходства человека.

Комическое порождено природой человека; оно присуще народному духу, оно в крови народа. Великие мастера учились ему у народа, по его устному творчеству. Отшлифовав его формы, они вновь возвращали его народу.

Народ всегда высоко ценил остроумных людей, мастеров юмора, умело использующих оружие сатиры. Комическое искусство подлинных мастеров смеха - это сила, постоянно зовущая к прогресс.

Комическое имеет отношение ко всем видам искусства (за исключением разве архитектуры). Трудно найти художника, не пытавшегося использовать возможности комического, не стремившегося обогатиться за счет этого неиссякаемого источника народного духа. Это относится и к художественной литературе, и к киноискусству, к музыке и живописи. .

Комическое, наряду с прекрасным, возвышенным, трагическим и героическим, представляет собой одну из наиболее значительных и в то же время весьма сложных категорий эстетики. Под "комическим" подразумеваются как естественные события, объекты и возникающие между ними отношения, так и определенный вид творчества, суть которого сводится к сознательному конструированию некой системы явлений или понятий, а также системы слов с целью вызывать эффект комического.

Однако не все смешное комично, хотя комическое всегда смешно. Комическое - прекрасная сестра смешного, порождающая социально значимый, одухотворенный эстетическими идеалами, светлый, высокий смех, отрицающий одни человеческие качества и общественные явления и утверждающий другие. В зависимости от обстоятельств явление может быть или смешно, или комично.

Комизм социален своей объективной (особенности предмета) и своей субъективной (характер восприятия) стороной. Восприятие комического всегда социально обусловлено. То, что смешно одному, другому может представляться печальным. Историческое, национальное, классовое и общечеловеческое находятся в комическом в сложном диалектическом единстве.

Комедия - плод развившейся цивилизации. Смех по своей природе демократичен. Он враждебен иерархичности, преклонению перед чинами и дутыми авторитетами. Он выступает как сила, враждебная всем формам неравноправия, насилия, самовластия, фюрерства. На этой особенности смеха основана сатира чудесной сказки Андерсена о голом короле. Ведь король лишь до тех пор король, пока окружающие относятся к нему как подданные. Но стоило людям поверить глазам своим, понять, что король голый, народ засмеялся - и прощай чинопочитание, преклонение.

Комичность врага - его ахиллесова пята. Вскрыть комичность противника - значит одержать первую победу, мобилизовать силы на борьбу с ним, преодолеть страх и растерянность.

Комическое - критика современности. Смех современен, его мишень всегда конкретна и определенна. Даже если сатирик пишет о давно минувшем, его смех злободневен. В истории села Горюхина, или города Глупова, или в "Пошехонской старине" цель и адрес сатиры - современность.

Сущность комического - в противоречии. Комизм - результат контраста, разлада, противостояния: безобразного - прекрасному (Аристотель), ничтожного - возвышенному (И. Кант), нелепого - рассудительному (Жан Поль, А. Шопенгауэр), бесконечной предопределенности - бесконечному произволу (Ф. Шеллинг), автоматического - живому (А. Бергсон), ложного, мнимо основательного - значительному, прочному и истинному (Гегель), внутренней пустоты - внешности, притязающей на значительность (Н.Г. Чернышевский), нижесреднего - вышесреднему (Н. Гартман) и т.д. Каждое из этих определений, выработанных в истории эстетической мысли, выявляет и абсолютизирует один из типов комедийного противоречия. Однако формы комического противоречия разнообразны. В нем всегда присутствуют два противоложных начала, первое из которых кажется положительным и привлекает к себе внимание, но на деле оборачивается отрицательным свойством. И. Кант видел сущность комического во внезапном разрешении напряженного ожидания в ничто. Французский философ - просветитель 18 в.Ш. Монтескье писал: "Когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех".

Для противоречий, порождающих комическое, характерно то, что первая по времени восприятия сторона противоречия выглядит значительной и производит на нас большое впечатление, вторая же сторона, которую мы воспринимаем по времени позже, разочаровывает своей несостоятельностью.

Психологический механизм комедийного смеха, как ни странно, сродни механизму испуга, изумления. Эти разные проявления духовной деятельности роднит то, что это переживания, не подготовленные предшествующими событиями. Человек настроился на восприятие значительного, существенного, а перед ним вдруг предстало незначительное, пустышка; он ожидал увидеть прекрасное, человеческое, а перед ним - безобразное, бездушный манекен, живая кукла.

Наиболее значительным показателем и результатом естественной комической ситуации является смех, спектр которого распространяется от беззлобно-добродушного подтрунивания до беспощадного бичевания. Поэтому комизм непременно требует разграничения оттенков смеха, проявлений гаммы смеха в различных тональностях. Полярными показателями смеха с внешней точки зрения выступают улыбка и гомерический хохот. Устоявшимися в эстетической и филологической литературе терминами являются выражения типа "злой смех", "грозный смех", "гневный смех", "саркастический смех", "веселый смех", "хохот". Эти термины призваны обозначать градацию диапазона смеха.

В ряде случаев смех имеет чисто физиологический характер, когда сигнализирует о врожденной реакции мозга на определенные стимулы. Например, улыбка и смех новорожденного рассматриваются как результат простого физического комфорта. Однако смех как явление эстетическое по своей сути коренным образом отличается от смеха как явления физиологического. Смешное не всегда комично. Комическое - прекрасная сестра смешного. Комическое порождает "высокое". Иными словами, обладая всеми признаками смешного, комическое обладает еще каким-то дополнительным признаком. Это признак общественной значимости". Смех выражает естественную, физиологическую реакцию индивида, его субъективное отношение к полученному впечатлению. Комизм же имеет более общее, объективное содержание. Он представляет собой наивысшую ступень смеха".

В произведениях, лишенных подлинного комизма, сюжет оказывается незатейливым, образы незначительными, подлинно сатирический гневный смех подменяется пошлым хихиканьем.

В филологической и эстетической литературе нередко наблюдается отождествление и смешение форм и приемов комического.

Существуют две отличные друг от друга формы комического: юмор и сатира. Это традиционные формы, и правомерность их разграничения ни у кого не вызывает сомнений.

Некоторые исследователи рассматривают иронию в качестве самостоятельной формы комического. В силу своей интеллектуальной обусловленности и критической направленности ирония сближается с сатирой; вместе с тем между ними проводится грань, и ирония рассматривается как переходная форма между сатирой и юмором. Согласно этому положению, объектом иронии является преимущественно невежество, в то время как сатира обладает уничтожающим характером, создает нетерпимость к объекту смеха, общественной несправедливости. Ирония - средство невозмутимой холодной критики.

Термин "комическое" принят в эстетической литературе в качестве слова, обозначающего общее и широкое понятие; сатира и юмор, как уже отмечалось, считаются формами комизма. Иногда говорят о видах комического - таких, как юмор, сатира, гротеск, ирония, карикатура, пародия и т.д. Подобное выделение видов комического проистекает от смешения форм и приемов комического. Гротеск, карикатура, пародия входят в технику гиперболы и в совокупности составляют прием деформации явлений, характеров. Вот почему их нельзя считать формами комического. Они в одинаковой степени служат и сатире и юмору.

В филологической и эстетической литературе чаще всего включают в одно и то же множество средства и приемы комического, средства комического растворяют в его приемах; лишь иногда эти понятия рассматриваются как равноправные и пересекающиеся.

Подлинно сатирическое произведение обладает значительной силой воздействия на внутренний мир человека, оно создает яркое и незабываемое впечатление. Что же способствует созданию подобного впечатления? Хотя "изучение языка (или "стиля") художественной литературы как специфическая задача филологии и эстетики распространяется все шире и шире"1, однако эти вопросы до сих пор не нашли конкретного и точного ответа в работах, посвященных теории комического.

Вообще вопрос о средствах комического, в особенности языковых, не был всесторонне исследован. Филологи и искусствоведы больше интересовались приемами комического, нежели его средствами.

Средства и приемы комического обычно рассматриваются на материале художественной литературы на фоне исследования манеры письма отдельных мастеров. Исследователь нередко находится под впечатлением индивидуальной творческой манеры выдающегося писателя, что в определенной степени препятствует выведению обобщений. Попытки подобных обобщений наблюдаются лишь в некоторой части эстетической литературы, посвященной вопросам теории комического.

Языковые средства комического охватывают все выразительные средства языка, они идентичны со средствами, используемыми в лирических, эпических и драматических произведениях, и по материальной оболочке не отличаются от них. Фонетические, лексические, фразеологические и грамматические средства языка являются материалом для любого произведения. Эти средства используются всеми писателями. Однако основной задачей мастера комизма является использование языковых средств в комическом плане; мастер сатиры, создатель юмора должен уметь придавать используемым средствам сатирическую или юмористическую окраску, выбирать те единицы, которые в самом языке имеют комическое качество, окрашивать свое произведение комической интонацией и комическими речевыми средствами.

Таким образом, средства комического определяются двумя существенными чертами: интонацией и комическим качеством, формируемым в самом языке. Интонация способна любым словам, группам слов, выражениям и предложениям, отличающимся особенностями значения и структуры, придавать ироническое, сатирическое звучание.

В зависимости от интонации в ироническом, насмешливом, издевательском смысле могут употребляться обычные общеупотребительные слова, заимствования, имена и прозвища, слова с религиозным содержанием. Между фонетическими, лексическими, фразеологическими средствами, используемыми в комических произведениях, с одной стороны, и в произведениях лирических, эпических и драматических-с другой, нет различий в формальном плане. Однако это не распространяется на все приемы комического. Комическая окраска языковых средств, достигаемая интонацией, используется главным образом при иносказании, в комических контрастах и эзоповской манере. В других приемах комического интонация не играет подобной ведущей роли.

Придавание словам, выражениям, грамматическим средствам посредством интонации иронического, насмешливого звучания - один из основных методов сатирического описания. Наряду с этим в языке функционирует немало слов, выражений, сравнений и уподоблений, пословиц и поговорок, афоризмов, которые независимо от интонации в силу своих семантических особенностей вызывают улыбку, смех. Интонация в зависимости от ситуации, обстоятельств и условий может придавать языковым единицам ироничность, шутливость, в то время как упомянутые языковые единицы обладают комическим свойством сами по себе - без того или иного интонационного вмешательства.

Здесь сразу следует заметить, что, строго говоря, комических характеров как таковых, собственно, не бывает. Любая отрицательная черта характера может быть представлена в смешном виде такими же способами, какими вообще создается комический эффект.

1.2 Комическое в русской литературе - основы и развитие

Еще Аристотель сказал, что комедия изображает людей "худших, нежели ныне существующие". Иначе говоря, для создания комического характера требуется некоторое преувеличение. Изучая комические характеры в русской литературе XIX в., легко можно заметить, что они создаются по принципу карикатуры. Карикатура, как мы уже знаем, состоит в том, что берется одна какая-нибудь частность, эта частность увеличивается и тем становится видимой для всех. В обрисовке комических характеров берется одно какое-нибудь отрицательное свойство характера, преувеличивается, и тем на него обращается основное внимание читателя или зрителя.

Гегель определяет карикатуру на характер так: "В карикатуре определенный характер необычайно преувеличен и представляет собой как бы характерное, доведенное до излишества".

Именно таким путем созданы комические персонажи литературы XIX в, к примеру, Н.В. Гоголя. Манилов представляет собой воплощение слащавости, Собакевич - грубости, Ноздрев - распущенности, Плюшкин - скупости и т.д. Но преувеличение - не единственное условие комизма характера. Аристотель указал не только на то, что в комедии отрицательные свойства преувеличиваются, но и на то, что это преувеличение требует известных границ, известной меры. Отрицательные качества не должны доходить до порочности; они не должны вызывать в зрителе страданий, говорит он, и мы бы еще прибавили - не должны вызвать отвращения или омерзения. Комичны мелкие недостатки. Комичными могут оказаться трусы в быту (но не на войне), хвастуны, подхалимы, карьеристы, мелкие плуты, педанты и формалисты всех видов, скопидомы и стяжатели, люди тщеславные и самонадеянные, молодящиеся старики и старухи, деспотические жены и мужья под башмаком и т.д.

Если идти этим путем, то придется составить полный каталог человеческих недостатков и иллюстрировать их примерами из литературы. Такие попытки, как уже указывалось, действительно были. Пороки, недостатки, доведенные до размеров гибельных страстей, составляют предмет не комедий, а трагедий. Впрочем, граница здесь не всегда соблюдается точно. Где граница между порочностью, составляющей узел трагедии, и недостатками, которые возможны в комедии, - это логически установить невозможно, это устанавливается талантом и тактом писателя. Одно и то же свойство, если оно преувеличено умеренно, может оказаться комическим, если же оно доведено до степени порока - трагическим. Это хорошо видно на сравнении, например, двух скупцов - Плюшкина в "Мертвых душах" Гоголя и барона в "Скупом рыцаре" Пушкина. Скупость барона достигает грандиозных размеров. У барона, кроме скупости, есть мрачная философия власти золота, есть сознание своей собственной потенциальной власти над миром. У него есть своеобразное честолюбие. Кроме того, он - злодей. Его скупость - порок, связанный с ужаснейшими преступлениями.

В противоположность барону Плюшкин мелочен. Гоголь не наделяет его никакими другими свойствами, кроме скупости. Это дань комическому преувеличению в изображении характера. У него нет никакой философии, нет ни властолюбия, ни честолюбия, он накапливает не золото, а продукты земледелия, и собирает он не драгоценности, а ненужные вещи. Из всех гоголевских персонажей фигура Плюшкина, может быть, наименее комическая и наиболее жалкая.

Но Гоголь всегда знает чувство меры. Еще немного - и эта фигура была бы уже не смешна. Интересно отметить, что Гоголь иногда смягчает нарисованную им карикатурную картину человеческих образов. Так, Петр Петрович Петух изображен как чревоугодник. Это его основное качество. Но он еще гостеприимен, что не отменяет его отрицательных качеств, а создает для них правдивый и правдоподобный жизненный фон. Это же касается и некоторых других героев "Мертвых душ". Смягченный образ снижает карикатурность и делает изображаемые типы правдоподобными. Это смягчение также требует чувства меры, как и комическое преувеличение. Смех - всегда радостный "испуг", радостное "разочарование - изумление", которое прямо противоположно восторгу и восхищению. Воспринимая комедию Н.В. Гоголя "Ревизор", мы, выходит, обманываемся, думая, что городничий правильно принимает Хлестакова за ревизора, и заблуждаемся, предполагая, что человек, которого принимают за ревизора, должен быть если не мало-мальски солидным и положительным, то хотя бы персоной, которую действительно стоит бояться. Оказывается, перед нами фитюлька. …Существует огромное, кричащее несоответствие между тем, кто есть на самом деле Хлестаков, и тем, за кого его принимают, между тем, каким должен быть государственный чиновник, и тем, каков он на самом деле. Самое главное схватить это противоречие: за внешним увидеть внутреннее, за частным - общее, за явлением - сущность. Радостно сознавать, что все опасное для общества не только грозно, но и внутренне несостоятельно, комично. Страшен мир фитюлек и мертвых душ, но он и комичен: он ниже совершенства, он не соответствует высоким идеалам. Осознав это, мы поднимаемся над опасностью. Даже самая грозная опасность не победит нас. Она может принести нам гибель, но трагедию можно пережить, однако наши идеалы должны быть выше и потому сильнее, а значит, и непобедимы, и поэтому мы смеемся над мертвыми душами, над городничими, над породившей их действительностью.

Говоря о Хлестакове, Гоголь пишет, что Хлестаков, "говоря ложь, высказывает именно в ней себя таким, как есть". Эти слова более точны, чем многие длинные рассуждения эстетиков, Лжец, высказывая себя, раскрывает свое нутро, делая очевидным для всех свой обман, причем сам этого не замечает и думает, что и другие этого не замечают. Все это можно '-понимать как частный случай общей закономерности комического. Но этим дело не ограничивается. Комизм лжи Хлестакова состоит не только в непроизвольном саморазоблачении. Гоголь продолжает: "Лгать - значит говорить ложь тоном так близким к истине, так естественно, так наивно, как можно только говорить одну истину, - и здесь-то заключается именно все комическое лжи". Этим Гоголь определяет специфическую сущность комизма лжи, Ложь корыстная, по Гоголю, не была бы смешной. Чем корыстнее ложь, тем менее она смешна. Поэтому высшая ступень комизма лжи есть вместе с тем ложь совершенно бескорыстная, при которой, однако, лжец себя изобличает ("высказывает себя таким, как есть).

При соблюдении последнего условия (если опять-таки не: предвидится серьезных последствий) может быть комична и корыстная ложь. Так, Собакевич, не моргнув, лжет, что проданные им мертвые крестьяне - живые. Городничий расписывает мнимому ревизору, как он, заботится о порядках в городе. Кочкарев врет женихам про Агафью Тихоновну, а Агафье Тихоновне про женихов и, таким образом, всех их выживает и завоевывает поле сражения. Во всех этих случаях лжец остается в глазах участников действия неразоблаченным. Это специфично для художественных произведений. Рассказчик или драматург изобличает лжеца перед зрителем в театре или читателем рассказа.

Н.В. Гоголь не знает выхода из тех противоречий, которые он раскрывает в своих произведениях, и потому его смех - это смех сквозь слезы. Но у него есть огромное моральное и эстетическое превосходство над изображаемым им миром фитюлек и держиморд. Вот почему из души художника и его читателей излетает светлый смех.

О положительных качествах комических персонажей Гоголь упоминает далеко не всегда и если упоминает, то только вскользь, мимоходом. Собакевич - прекрасный хозяин, и его мужики благоденствуют, обхождение Манилова не лишено приятности, Плюшкин когда-то был совсем другой. Коробочка представляет собой смесь различных черт характера, объединенных преимущественно, но не исключительно бестолковостью и скопидомством. Техника ее изображения несколько отличается от техники изображения других помещиков в "Мертвых душах".

Такое несколько смягченное изображение отрицательных персонажей характерно не только для Гоголя. Фамусов, например, это тип московского русского барина начала XIX в., но сам по себе он, может быть, вовсе не изверг; и потому художественно он вполне убедителен, и образ его воспринимается как образ жизненный и правдивый. В тех же случаях, когда потенциальных положительных качеств в изображении комических героев нет совсем, художественность и убедительность этих образов значительно ниже, чем у тех, которые обрисованы мягче. Таков, например, Скалозуб, представляющий собой, так сказать, химически чистый образец карикатуры. Таковы же многие из героев Салтыкова-Щедрина. Это очень яркие, но все же односторонние карикатуры. В комедиях Фонвизина же персонажи воспринимаются как показатель русского невежества, непросвещенности и неразвитости, отражавшихся во всех сферах жизни.

Пьесы Фонвизина наполнены юмором, в них много веселых сцен, вызывающих здоровый смех. Комедийность положений и характеров, созданных Фонвизиным, открыли дорогу для подлинно национальной комедии. Их влияние на русскую драматургию стало очевидным. Едва ли не в каждой комедии более позднего времени можно заметить перекличку с "Бригадиром" и еще в большей степени с "Недорослем" и на тематическом уровне, и в психологии персонажей, и в решении задач художественного плана. К примеру, в противопоставлении инфантильных и безнравственных дворянских сынков людям честным и деятельным намечается очевидное типологическое сходство драматургии Фонвизина и Островского. Однако, сюжеты комедий Фонвизина развиваются таким образом, что счастливая развязка неминуема - торжествует добродетель, глупость и жестокость наказываются, молодые люди обретают друг в друге достойного спутника жизни. Островский видит мир иначе. В нем находится место для людей достойных и недостойных.

Но есть и еще одно условие, еще одна возможность усилить комизм характера. В комедии все действующие лица всегда втянуты в некоторую интригу, и у больших художников интрига может служить средством обрисовки характера. У Гоголя Хлестаков не только герой комедии интриги, но и ярко выраженный, очень определенный характер или психологический тип, так же, как городничий и другие действующие лица. Совершенно очевидно это и для "Женитьбы", где действие держится на противоположности двух характеров: вялого, рыхлого, нерешительного Подколесина и предприимчивого и энергичного Кочкарева. Интрига и характер в этих случаях составляют одно целое.

Однако, всматриваясь в жизнь, а также вчитываясь в талантливые литературные произведения, легко обнаружить, что есть комические персонажи, которые как будто не обладают отрицательными свойствами, но которые, тем не менее, комичны. Мы смеемся над ними, но вместе с тем чувствуем к ним несомненную симпатию. Короче говоря, есть комические персонажи не только отрицательные, но и положительные.

В чем здесь дело? Не противоречит ли это выдвигаемой теории, что смех вызывается раскрытием отрицательных качеств? Или, может быть, здесь другой вид смеха - не насмешливый? На первый взгляд может казаться, что положительные типы не могут быть отрицательными ни с точки зрения теоретической, ни в художественной практике. У Фонвизина все действующие персонажи резко делятся на положительных и отрицательных. В "Ревизоре" у Гоголя ни одного положительного лица нет. У Островского большинство героев отрицател