Сказки и их значение

В отчете о деятельности Отделения этнографии и состоящих при нем комиссий Императорского Русского Географического общества за 1914 год в числе награжденных состоит имя Иосифа Федоровича Каллиникова: «Серебряная медаль Общества: Иосифу Федоровичу Каллиникову за собирание этнографических материалов в Орловской губернии, в частности за собирание сказок (отзыв дан академиком А. А. Шахматовым)».

Писатель, поэт, переводчик и этнограф И. Ф. Каллиников, уроженец Орла / 1890 г. - 1934 г. /, явился продолжателем традиций своих земляков П. В. Киреевского и П. И. Якушкина в деле собирания устно-поэтического творчества родного края.

Еще будучи студентом Петербургского политехнического института им. Петра Великого Каллиников, интересуясь народным творчеством, записал на Орловщине тексты народных песен и сказок. Тетрадь собранных материалов он принес в редакцию журнала «Русское богатство», где служил редактором литературного отдела его бывший учитель Орловской гимназии, писатель Ф. Д. Крюков. Тот и посоветовал начинающему этнографу показать записи академику А. А. Шахматову.

В эти годы при поддержке Шахматова предпринимались экспедиции и командировки по России и за границу для пополнения сведений по диалектологии, истории русской письменности, бытовой поэзии и фольклору, для составления словарей. Известно также, что в 1910-е годы Географическое общество берет на себя инициативу в деле собирания и издания сказок. Очевидно, Шахматова привлекли материалы Каллиникова, интересна была и география мест.

Первые поездки по Орловщине для сбора этнографии и фольклора были осуществлены П. И. Якушкиным в начале 19 века; немногочисленные сказки, собранные им, вошли в собрания А. Н. Афанасьева. В дальнейшем богатейший сказочный фольклор Орловщины целенаправленно не собирался и не изучался. «Собирайте в деревне сказки», - таков был ответ Шахматова.

Получив от Императорского Географического общества легитимацию отделения русского языка и словесности, фонограф и денежное пособие, Каллиников едет в свою первую экспедицию по Орловщине.

Сказки Калинникова и его доклады, сделанные на заседаниях сказочной комиссии Русского географического общества, были опубликованы в журнале «Живая старина» /1913г. -1915/,а основные работы - «О собирании сказок в Орловской губернии» и «Сказочники и их сказки» - выпущены отдельными оттисками. Работа молодого этнографа была по достоинству оценена академиком А. А. Шахматовым, который дал отзыв для представления Каллиникова к серебряной медали.

4 марта 1915 года академик Шахматов от имени Российской Императорской Академии наук извещал Каллиникова: «Имею честь уведомить Вас, что Отделение русского языка словесности, заслушав записку Вашу от 7 февраля сего года, постановила ассигновать Вам на издание записанных вами сказок в течение 1915, 1916 и 1917 годов по пятисот рублей, предоставив Вам выбор типографии».

В 1916 г. Орловская типография преступила к печатанию Каллиниковских сказок - «Народные сказки Орловской губернии», но с перерывами / издание было приостановлено в 1919 году / удалось напечатать лишь первые семь с половиной печатных листов.

Сам Каллиников высоко оценивал значение фольклорных экспедиций по Орловской губернии для дальнейшей писательской деятельности. В автобиографии /1932/ он писал: «Каждая мелочь в деревенской избе запечатлелась у меня в памяти. Фольклор является школой жизни для писателя. Записи и разговоры углубили знание языка и обогатили запас выражений. Источником моих изучений была орловская губерния, где собирали фольклорные материалы мои земляки Якушкин и братья Киреевские, которые давали орловские сказки Пушкину. Из того же источника черпали свои запасы языка Тургенев, Лесков, Андреев, Бунин и иные писатели-земляки... Это была Россия Гоголя, Замятина, Лескова и отчасти Печерского, Россия помещиков, феодальная мещанская и монастырская». В письме к однокашнику-орловцу Е. Соколу Каллиников в последние годы жизни признавался: «...Если бы не было России, деревни, раздольных песен ее и того, что она вдохнула в меня, когда я бродил за сказками, за ее песнями - не стоило бы жить».

При всем разнообразии приемов и подходов могучим и всеопределяющим в народном творчестве всегда было слово. Его не знающее преград действие ощутимо уже в самых простейших видах сказок! Ребенка знакомят с ними, как только он обретает способность понимать слова, связывать понятия угодами роль сказки в жизни ребенка возрастает, пока не наступает пик такого его влечения к ней, что взрослые даже испытывают неудобство от требований детей поведать новые сказочные истории или бесконечно повторять уже известные. 'Родители нередко рассказывают ребенку и не детские сказки, при

Нет сказки без вымысла. В равной степени это относится к любой сказке -сказкам взрослых и детским сказкам, но в детской сказке вымысел существует только ради дидактики, наставления, пусть даже самого ценного. У вымысла детской сказки иное значение.? Сказка прежде всего воссоздает в воображении картины и сцены, которые сами по себе делают ребенка сопереживателем всего того, о чем идет речь. Ребенок следит за ходом действия в сказке, радостно принимает благополучное окончание. В эмоциональном опыте сочувствия персонажам, в приобщении ребенка к борьбе за победу и состоит самая важная ценность сказочного вымысла - в особенности волшебного.

1. Исследование и изучение сказок

Главной стороной сложной проблемы происхождения сказочного вымысла в волшебных сказках - установление связи волшебного вымысла с обрядом — значит разъяснить многое в происхождении сказочной фантастики. Однако это не означает, что понята ее природа.

По убеждению первобытного человека, в поле, в лесу, на водах и в жилище — всюду и постоянно он сталкивается с враждебной себе живой, сознательной силой, ищущей случая наслать неудачу, болезнь, несчастье, пожары, разорение. Люди стремились уйти из-под власти таинственной, мстительной и жестокой силы, обставив свою жизнь и быт сложнейшей системой запретов — так называемых табу (полинезийское слово, обозначающее «нельзя»). Запрещение (табу) накладывалось на отдельные действия человека, на прикосновения его к отдельным предметам и пр. При известных обстоятельствах нарушение запрета влекло за собой, по мнению первобытных людей, опасные последствия: человек лишался защиты, становился жертвой внешнего мира. Эти представления и понятия людей породили многочисленные рассказы о том, как человек нарушает какой-либо из бытовых запретов и попадает под власть враждебных себе сил. Волшебные сказки отчетливо передают ощущение постоянной опасности, которой подвергается человек перед лицом незримых и всегда мо­гущественных таинственных сил, владычествующих в окружающем мире.

Сказочный вымысел — свидетельство могучего размаха живой мысли человека, попытавшегося еще в древности выйти за пределы практики, сурово ограниченной возможностью исторического времени.

Существует несколько видов магии: парциальная магия характерна и для сказочного повествования о смерти Кощея. Смерть Кощея, говорится в сказке, на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на высоком дубе. Герой валит дуб, разбивает сундук, ловит зайца, а затем выпорхнувшую из зайца утку, добывает скрытое в ней яйцо и, наконец, берет в руки иглу, ломает кончик — и вот «сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть».

Магия соприкосновения нашла отражение в эпизоде сказки о волшебном зеркальце: рассказывается, как девица повязала на шею ленту и тут же заснула. Злое чудовище пожирает сердце убитого змея, чтобы сравняться с ним в силе и побить того богатыря, который одолел самого змея. Соприкосновение с вещами в ряде магических обычаев влечет за собой достижение чаемого результата. Это контактная магия.

Разнообразны в сказках виды вербальной, т. е. словесной, магии. По слову отворяются подземелья — только скажи: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» Свистнул-гаркнул Иван молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой».

Сказка  воспроизводит  чудо   как  явление,   возникающее   в  результате выполнения обрядово-магических действий.

Ковер-самолет, скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, чудесные пяльцы, волшебная мельница, деревянный орел, какой-нибудь чудесный ящичек, в котором скрыт целый город с дворцами, слободами и окрестными селами, не содержат в себе ничего магического. Это художественный вымысел. Сказочный вымысел, связанный с древнейшей хозяйственной магией, сохранился лишь как отголосок каких-то обычаев, которым первобытные люди приписывали магические    последствия.   

Хорошо передает волшебная сказка разнообразные виды любовной магии.

Любовная магия знает «наговоренное» питье и еду, вкусив которых человек «приворожится».

В сказке о Василисе Премудрой героиня так возвращает любовь своего суженого: взяла да и пустила каплю своей крови в тесто для пирога, предназначенного на свадебный стол. Сделали пирожок и посадили в печь. Когда отрезали кусок пирога, из него вылетели голубь с голубкой. Голубь заворковал, а голубка говорит ему: «Воркуй, воркуй, голубок! Не забудь ты свою голубку, как Иван свою позабыл!»

Порча, сглаз, насылка, напускание вреда — словом, разнообразные виды вредоносной магии также полно отражены в сказках. Порча в сказочном повествовании обычно осуществляется через непосредственное соприкосновение: достаточно лишь напиться какого-нибудь зелья, принять внутрь какую-нибудь наговоренную еду, дотронуться до наговоренного предмета. Сказки рассказывают о какой-то чудесной воде, глоток которой превращает человека в животное. В знойный день брели сироты Аленушка с братцем в далеких краях: Напился братец воды из лужи и стал козленком («Сестрица Аленушка и братец Иванушка»).

Характер волшебных действий в сказке совпадает с видами и типами народной магии. В науке выделены следующие виды магии: лечебная, вредоносная (порча), любовная, хозяйственная. Среди второстепенных видов магических обрядов надо, обратить особое внимание на магию беременности и рождения. В сказках встречаются все виды этих магических обрядовых действий.

2. Что такое сказка?

Три фактора влияли на поэтический стиль сказок о животных: связь с древними поверьями о животных, воздействие социальной иносказательности и, наконец, возобладавшее детское начало.

То, что сказкам о животных исторически предшествовали предания и рассказы о животных, привело к верному и точному воспроизведению в них некоторых существенных повадок зверей даже после того, как действия животных стали восприниматься как людские действия. Сказочная лиса, как и настоящая лиса, любит наведываться в курятник. Она живет в норе. Попав в глубокую и узкую яму, не может выскочить из нее. Лиса не может просунуть голову в узкий кувшин.

Каждая из сказок о животных воссоздает богатые подробностями бытовые истории. Речь зверей и птиц, внутренние мотивы их поступков, действия, самая житейская обстановка — все свидетельствует об обыденном и привычном. Сказочные герои живут жизнью обыкновенных людей.

Комическое содержание сказок о животных развивает у ребенка чувство реального и просто веселит, активизируя душевные силы ребенка. Однако сказки ведают и печаль. Как контрастны в них переходы от печального к веселому! Чувства, высказываемые сказкой, столь же ярки, как и эмоции у ребенка. Ребенка может огорчить, пустяк, но столь же легко его утешить. Плачет зайчик у порога своей избушки. Его выгнала коза-дереза. Неутешен он в горе. Пришел петух с косой:

Я иду в сапожках, В золотых сережках,

Несу косу — Твою голову снесу По самые плечи,

Полезай с печи!

Коза  кинулась  вон  из  избы.   Радостям   зайца  нет  конца.   Весело  и слушателю («Коза-дереза»).

Отличить волшебную сказку от других видов не всегда легко. Была попытка принять за главное в волшебных сказках то, что «центральным субъектом повествования» в них сделан человек, а не животное. Но этим признаком как критерием пользоваться оказалось затруднительно, так как не выявлена специфика волшебных сказок. Ни одна волшебная сказка не обходится без чудесного действия: в жизнь человека вмешивается то злая и губительная, то добрая и благоприятная сверхъестественная сила. Волшебная сказка изобилует чудесами. Здесь и страшные чудовища: Баба Яга, Кощей, огненный змей; и чудесные предметы: ковер-самолет, шапка-невидимка, сапоги-скороходы; чудесные события: воскрешение из мертвых, обращение человека в зверя, птицу, в какой-нибудь предмет, путешествие в иное, далекое царство. Чудесный вымысел лежит в основах этого вида сказки.

Сказки — прекрасное творение искусства. Наша память неразлучна с ними. В простодушных и нехитрых историях о лисе и волке, цапле и журавле, дурачке Емеле, чудесах царевны-лягушки нас привлекает острота социального смысла, неистощимость выдумки, мудрость жизненных наблюдений. С необычайной щедростью, во всем великолепии явлены в сказках сокровища народной разговорной речи. Гибкостью, тонкостью смысла, многообразием и обилием оттенков слово в сказке удивляло даже самых взыскательных художников.

В сказках неизменно осуждаются насилие, разбой, коварство, черное деяние. Сказка помогает укрепиться в самых важных понятиях о том, как жить, на чем основывать отношение к своим и чужим поступкам. Сказочная фантастика утверждает человека в светлом приятии жизни, полной забот и свершений. Преследуя социальное зло, преодолевая жизненные препятствия,

Ученые по-разному толковали сказку. Одни из них с безусловной очевидностью стремились охарактеризовать сказочный вымысел как независимый от реальности, а другие желали понять, как в фантазии сказок преломилось отношение народных рассказчиков к окружающей действительности. Считать ли сказкой вообще любой фантастический рассказ или выделять в устной народной прозе и другие ее виды — несказочную прозу? Как понимать фантастический вымысел, без которого не обходится ни одна из сказок? Вот проблемы, которые издавна волновали

Без фантастики немыслима ни одна сказка. Такое понимание близко нашим обиходным понятиям о сказке. Мы и сегодня, желая указать на несоответствие какой-нибудь речи истине, говорим, что она — сказка.

Афанасьев сделал следующий вывод: «Нет, сказка не пустая складка, в ней, как и вообще во всех созданиях целого народа, не могло быть и в самом деле нет ни нарочно сочиненной лжи, ни намеренного уклонения от действительного мира». Афанасьев был прав, хотя и исходил из особого, мифологического понимания генезиса сказки.

Народной сказке свойственны все особенности фольклора. Сказочник зависит от традиций, в форме которых коллективная художественная работа других сказочников доходит до него. Традиции как бы диктуют сказочнику содержание и форму его творения, основные поэтические приемы, особый выработанный и развитый на протяжении веков сказочный стиль. Эти традиции властно вмешиваются в творческий процесс народного мастера-сказочника. Устные сказки, записанные от сказителей, — творения многих поколений людей, а не только этих отдельных мастеров.

Сказка, ее образы, сюжеты, поэтика — это исторически сложившееся явление фольклора со всеми чертами, присущими массовому коллективному народному творчеству.

3. Основные принципы сказок

Сказка имеет свои разновидности. Существуют сказки о животных, волшебные, новеллистические. У каждой жанровой разновидности сказки есть свои особенности, но и специфические черты, отличающие одну разновидность сказок от другой, сложились в результате творчества народных масс, их многовековой художественной практики.

Сказке как жанру фольклора свойственны черты искусства, традиционно сообща творимого народом. Это есть то общее, что объединяет сказку с любым видом фольклора.

Сказки   убеждают   нас   в   том,   что   в них   преобладает   стремление сказочников изложить задуманную мысль.

В волшебных сказках создан целый мир фантастических предметов, вещей и явлений. В медном, серебряном и золотом царствах, разумеется, свои законы и порядки, не похожие на известные нам. Здесь все необычно. Недаром волшебные сказки предупреждают слушателя уже в самом начале словами о неведомом тридевятом царстве и незнаемом тридесятом государстве, в котором произойдут «неправдошние» события и будет поведана затейливая и занятная история удачливого героя.

Сказка пробуждала и воспитывала лучшие качества в людях.

Сказка ложь, да в ней намек

Добрым молодцам урок.

Сказки — своеобразный идейно-эстетический и этический кодекс народа, здесь воплощены нравственные и эстетические понятия и представления трудового   народа,   его   чаяния   и   ожидания.   В   сказочной   фантастике отражаются черты народа, ее создавшего.

Сказка вышла из народного быта: в ней говорится о сватовстве, она смеется над спесью и т. д. В ней передано много верных реальности истин.

Каждая сказка несет в себе обобщенную мысль. Каким бы множеством правильных наблюдений над повадками зверей и птиц ни были наполнены сказки, они всегда говорят об общем. Условность вымысла и здесь соответствует широте художественных обобщении.

Общий иронический замысел сказки иногда сопровождается ритмизацией повествования. Таковы «Ерш Ершевич», «Курочка ряба», «Колобок», сказка «Бобовое зернышко» о том, как петух подавился зерном, сказка «Нет козы с орехами». Иронический стиль таких сказок выражается в нарочито подчеркнутых рифмовках и созвучиях слов по ходу рассказа. Простые рифмы звучат насмешливо и комически: «В старые годы, в старопрежние, в красну весну, в теплые лета сделалась такая соморота, в мире тягота: стали появляться комары да мошки, людей кусать, горячую кровь пропускать» («Мизгирь»).

В большинстве сказок используется богатство образности, скрытое в разговорной речи. Ведь сказка — это прежде всего проза. В сказках встречаются и стилевые ритмические клише: зачины вроде «жил-был», концовки типа «стали жить-поживать и добра наживать», типичные формулы с характерными инверсиями: «Прибежала лиса и говорит»; «Вот идет лиса и говорит мужику» и т. д. Правда, эти свойства сказочного стиля в природе повествовательной речи.

Речь точно передает душевное и психологическое состояние говорящего.

Слово в сказке полностью передает устно-исполнительскую игру.

Образ раскрывается целиком лишь во всем словесном тексте и, только исходя из него всего, можно понять устно-исполнительскую игру сказочника-актера. Игра и слово в сказке связаны столь прочно, что рассматривать их как взаимно дополняющие начала можно, лишь признавая при этом определяющую роль словесного текста, в котором заключается все богатство сказочного повествования.

4. Значение сказок в жизни человека

Большое количество образов волшебной сказки сложилось в глубокой древности, в ту самую эпоху, когда возникали первые представления и понятия человека о мире. Разумеется, это не означает, что всякий волшебный вымысел берет свое начало из глубины веков. Многие образы волшебной сказки сложились в относительно недалеком прошлом. В каждую новую эпоху волшебная сказка располагала определенным фантастическим материалом, который поколения передавали от старых людей, храня и развивая прежние устно-поэтические традиции.

Русским народом создано около ста пятидесяти оригинальных волшебных сказок, но еще нет их строгой классификации.

Волшебные сказки — конкретные художественные произведения народного искусства. В каждой из них есть своя идея, которая ясно выражена во всех вариантах одного и того же сказочного сюжета.

Сказки как отдельные явления искусства можно сравнивать лишь по существенным историко-фольклорным, идейно-образным признакам.

Народ понимал, что не чудесами добиваются справедливости, что необходимо реальное действие, но вот вопрос — какое? Сказки не дают ответа на этот вопрос. Сказочники волшебным повествованием хотели поддержать само стремление народа к справедливости. Благополучный исход сказок несомненно носит утопический характер. Он свидетельствовал о том времени, когда народ мучительно искал выхода из трагических социальных условий.

В волшебной сказке утвердились и свои поэтические формы, определенная композиция, стиль. Эстетика прекрасного и пафос социальной правды обусловили стилистический характер волшебной сказки.

В волшебной сказке нет развивающихся характеров. В ней воспроизводятся прежде всего действия героев и только через них — характеры. Поражает статичность изображаемых характеров: трус всегда трус, храбрец всюду храбр, коварная жена постоянна в коварных замыслах. Герой появляется в сказке с определенными добродетелями. Таким он остается до конца повествования.

Русская красота и нарядность отличают язык волшебной сказки. Это не полутона, это глубокие, густые цвета, подчеркнуто определенные и резкие. В сказке идет речь о темной ночи, о белом свете, о красном солнышке, о синем море, о белых лебедях, о черном вороне, о зеленых лугах. Вещи в сказках пахнут, имеют вкус, яркий цвет, отчетливые формы, известен ма­териал, из которого они сделаны. Доспехи на герое словно жар горят, вынул, говорится в сказке, он свой острый меч, натянул тугой лук.

Волшебная сказка — образец национального русского искусства. Она уходит своими глубочайшими корнями в психику, в восприятие, культуру и язык народа.

Фантастика сказок создана коллективными творческими усилиями народа. Как в зеркале, в ней отразились жизнь народа, его характер. Через сказку перед нами раскрывается его тысячелетняя история.

Сказочная фантастика имела реальное основание. Всякое изменение в жизни народа неизбежно приводило к изменению содержания фантастических образов и их форм. Однажды возникнув, сказочный вымысел развивался в связи со всей совокупностью существующих народных представлений и понятий, подвергаясь новой переработке. Генезис и изменения на протяжении веков объясняют особенности и свойства вымысла в народной сказке.

Складывавшаяся веками в тесной связи с бытом и всей жизнью народа, сказочная фантастика самобытна, и неповторима. Эта самобытность и неповторимость объясняются качествами народа, которому принадлежит вымысел, обстоятельствами происхождения и той ролью, какую играет сказка в  народной жизни.

Так что же такое сказка?

Сказки — это коллективно созданные и традиционно хранимые народом устные прозаические художест­венные повествования такого реального содержания, которое по необходимости требует использования приемов неправдоподобного изображения реальности. Они не повторяются больше ни в каком другом жанре фольклора.

Отличие сказочного вымысла от вымысла, который встречается в других фольклорных произведениях, — изначальное, генетическое. Отличие выражается в особой функции и в мере использования вымысла.

Своеобразие вымысла у сказок любого типа коренится в их особенном содержании.

Обусловленность художественных форм жизненным содержанием — главное для понимания любого поэтического жанра. Своеобразие сказки невозможно уловить, если обращать внимание только на формальные ее свойства.

Попытавшись понять и изучить сказочный фольклор я убедилась в том, что народные сказки никогда не были беспочвенной фантазией. Действительность представала в сказке как сложная система связей и отношений. Воспроизведение реальности сочетается в сказке с мыслью ее творцов. Мир действительности всегда покорен воле и фантазии сказочника, и именно это волевое, активное начало всего привлекательнее в сказке. И теперь, в век, переступивший порог самых смелых мечтаний, древняя тысячелетняя сказка не потеряла своей власти над людьми. Душа человека, как и прежде, в прошлом, открыта для поэтических очарований. Чем поразительнее технические открытия, тем сильнее чувства, утверждающие людей в ощущении величия жизни, бесконечности ее вечной красоты. В сопровождении вереницы сказочных героев вступит человек в грядущие столетия. И тогда люди будут восхищаться искусством сказок о лисе и волке, медведе и зайце, колобке, гу­сях-лебедях, Кощее, огнедышащих змеях, Иванушке-дурачке, плутоватом солдате и о многих других героях, которые стали вечными спутниками народа.