Синарский трубный завод

Каменск-Уральский – старейший металлургический центр на Урале и в России. Более трехсот лет тому назад здесь был получен первый уральский чугун. Замечательные трудовые традиции Каменска родились именно тогда, в 1701 году. А 120 лет назад в цехах Каменского казенного завода были отлиты первые в здешних краях чугунные трубы, необходимые для строительства железной дороги Екатеринбург – Тюмень. Вот почему полноправным наследником Каменских литейщиков можно смело считать Синарский трубный, которому в этом году исполняется 75 лет.

С момента создания труболитейного производства в 1934 году завод совершил серьезный прорыв, став современным предприятием, вошедшим в семерку крупнейших трубных заводов России. Героически пройдя лихолетье 40-х годов, во время Великой Отечественной войны предприятие увеличило выпуск продукции почти в семь раз(1). Завод принимал оборудование эвакуированных заводов, монтировал цеха, осваивал новую продукцию. В 1970-е годы на заводе развернулась Всесоюзная ударная стройка, главной целью которой была организация производства труб нефтяного сортамента для освоения богатых месторождений Западной Сибири.

За последние 10 лет завод пережил, может быть, самый серьезный период в своей истории. За это время коллектив завода не просто вошел в новый век, в новое тысячелетие, но в очередной раз прошел времена великих преобразований и перемен.

Книги о Синарском трубном заводе – сегодняшнем флагмане металлургической отрасли – публиковались не раз и всегда вызывали искренний читательский интерес.

Первая из них вышла в свет в год рождения завода – в 1934-м – и называлась предельно просто: «Синарстрой». Ее автор – А.С. Рыжиков – писал в кратком предисловии к «брошюре», как он скромно именует свой весьма обстоятельный труд с многочисленными фотографиями и чертежами. Что «общественность должна не только знать об этом заводе, но и следить за ходом его строительства, так как это ее детище, встречный завод в «жемчужной» цепи заводов угольно-металлургической базы ССС на Востоке»(2). Сейчас эта публикация – уникальный сборник материалов по истории индустриализации – сохранилась лишь в единичных экземплярах.

Стала библиографической редкостью и книга А.М. Бобровского, вдумчивого и дотошного собирателя фактов заводской биографии – «Синарский трубный: страницы истории»(3). Год издания – 1994, шестидесятилетие предприятия.

При сборе материалов использованы воспоминания директоров завода С.П. Корепанова, И.А. Грехова, главного инженера завода З.А. Соминского, работника ООТ ветерана В.И. Осипова(4), рабочих, ИТР, беседы с заводскими ветеранами труда и Великой Отечественной войны, с членами династий, материалы заводского архива, редакций газет «Каменский рабочий», «Новый компас», «Синарский трубник». Вряд ли можно найти в продаже и опубликованные в 2002г. «Записки заводского инженера» В.Б. Славина – острые публицистические размышления о стиле и методах руководства производством на Синарском заводе в 50-90-е годы минувшего века(5).

Нельзя не отметить книгу А.И. Грамолина и Э.А. Коридорова «Синара:

судьба и слава: документальное повествование в исторических узлах»,

изданную в 2004 году, к семидесятилетию завода(6). Авторы детально раскрывают историю металлургического завода, начиная со времен Петра 1.

Неоценимую помощь в создании настоящей работы автору оказала Р.П. Заварыкина. Раиса Петровна Заварыкина в 1973 году закончила Омский институт инженеров железнодорожного транспорта и по распределению приехала работать на Синарский трубный завод. С 1986г. она работает в профкоме ОАО «СинТЗ». Историей завода увлеклась с 1997г. Работает в архивах города и области. В ее личном архиве хранится множество тщательно собранных и бережно хранимых документов о становлении и развитии Синарского трубного. Раиса Петровна – автор множества публикаций об истории завода(7).

Таким образом, в целом привлеченная источниковая база позволяет решить намеченную автором цель исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы дать целостную картину строительства и развития Синарского трубного завода в довоенный период, ее экономическую и социальную составляющие.

В соответствии с этой целью автор ставит следующие задачи исследования:

- рассмотреть начало строительства завода;

- проанализировать проблемы становления и развития предприятия в довоенный период.

- рассказать о первых строителях завода, их кадровом составе.

Цель и задачи исследования предопределили его структуру. Работа выстроена по хронологическому принципу и включает в себя введение, три главы, заключение и Приложение. Первая глава охватывает период с 1930 по 1934 год и рассказывает о начальном этапе строительства завода. Во второй главе изучаются события 1934-1939 гг., т.е. период выпуска первой продукции и становления завода как промышленного предприятия. В третьей главе рассматривается предвоенный период в истории завода (1938-1941гг.). В приложении даны таблицы производственных показателей предприятия в рассматриваемый период.

1. Начало строительства завода

Еще в начале третьего десятилетия прошлого века Каменский поселок являл собою зрелище вполне патриархальное. А в чем-то даже и трагическое: остановилось его сердце – чугунно-литейный завод. Но уже к весне 1931 года стало ясно: скоро здесь все изменится.

Споры о будущем Каменска не утихали с тех пор, как был признан бесперспективным старый чугунолитейный завод. Местный райком партии настаивал на возрождении металлургического производства. На Разгуляевском, Синарском, Мартюшевском рудниках не прекращалась добыча железной руды: в 1929 году шахтеры подняли «на-гора» 70 тысяч тонн железняка, в 1931 – 250 тысяч тонн. В ту же пору специально, чтобы уточнить запасы бурого железняка, в Каменский поселок прибыла геологическая партия «КРАВСУ» - краеведческой разведки восточного склона Урала. 15 мая 1930 года ЦК ВКП(б) в своем постановлении вынес вердикт: «Запасы уральских железных руд, сочетание их с сибирскими углями и лесными массивами, благоприятное географическое положение создают все необходимые предпосылки для развития на Урале тезнически передового, крупного комбинированного хозяйства, для превращения Урала в новый крупный металлургический центр»(8).

Эти слова воспринимались как руководство к действию. Тем более, что еще в апреле 1929 года в стране был принят первый пятилетний план, который предусматривал строительство Магнитогорского металлургического, Челябинского тракторного заводов, Уралмаша.

Будущий Синарский завод не значился среди объектов пятилетки. По этой причине в 1930 году Госплан отказался удовлетворить ходатайство Уралобкома о строительстве. Однако у обкома оказался «пробивной», настойчивый секретарь – Иван Дмитриевич Кабаков. Во многом благодаря Его энергии 28 февраля 1931 года Совет Народных Комиссаров постановил наряду с Липецким и Тульским строить и Синарский комбинат. 3 апреля того года Уралобком принял резолюцию, ставшую поистине исторической: «В порядке встречного плана путем изыскания ресурсов внутри области построить еще один гигант, который бы явился вкладом уральских большевиков в индустриальную цепь заводов Урало-Кузбасса».

Поначалу мыслилось, что новый гигант объединит все металлургические переделы: на входе – железнорудное сырье, на выходе – трубы, литье, прокат. Возведением Каменско-Синарского металлургического комбината должна была непосредственно заняться организация «Синарстрой», структурно входившая в Государственное всесоюзное объединение металлургической, железнорудной и марганцовой промышленности восточной части СССР – «Востокосталь». В апреле 1931 года образовался штаб стройки, а пуск завода правление треста запланировало на 1933 год.

Первым начальником строительства в конце мая 1931 года был назначен Леон Оттович Траутман. Но уже в июле этого же года он был отозван на другую работу. Его заменил Николай Иванович Шмидт. Главным инженером строительства был назначен Григорий Николаевич Чистяков. Начальником промышленной площадки был назначен Максим Тихонович Омегов, а главным инженером промплощадки – Алексей Михайлович Кораблинов.

Мощнейшие силы, поставившие страну на дыбы, начали гнать эшелоны с людьми и стройматериалами к станции Синарская, близ которой, на хорошо знакомых местным жителям грибных и ягодных местах, за два года должен был подняться завод. Цель была труднодостижимая, нереальная, фантастическая. В те годы она оправдывала любые средства.

Строительство началось под зажигательные речи вождей, под рапорты о первых стахановских достижениях, под слезы спецпереселенцев.

Из молодежи окружающих сел была сформирована первая группа в сто человек: крестьянских сыновей направили в школу ФЗУ в Верхний Уфалей, чтобы сделать из них рабочих доменных профессий. Для литейных цехов кадры готовились в Сталинграде, Люберцах и других городах.

На Синарстрое все приходилось начинать «с нуля», и все – одновременно. Рыли котлованы для будущих цехов, учились строительным и рабочим профессиям, строили «времянки» и бараки, резали торф, валили лес, организовывали подсобные хозяйства, прокладывали железнодорожные пути, работали в колхозе… Возводятся временная электростанция, лесопильный завод, котельно-кузнечный цех, водовод, поселки Технический, Саманный. Только в 1932 году на Синарстрое появились первые четыре рубленых двухэтажных дома.

Это был огромный муравейник, в сутолоке которого чьи-то судьбы ломались, а чьи-то – наоборот, определялись на десятилетия вперед. В общем и целом, цена человеческой жизни здесь была невелика. Но были среди строителей и те, на ком государство заранее поставило жирный крест, - раскулаченные и члены их семей. Впрочем, многие годы спустя дети спецпереселенцев скажут, что им еще повезло оказаться на Синарстрое, и назовут своим спасителем секретаря Уралобкома И.Д. Кабакова, перехватившего эшелоны с «живым грузом» на Волге и направившего их на более-менее обустроенный Урал, а не в Казахстан, как предписывалось.

Раскулаченные умирали в дороге от голода, жажды и болезней, очень часто по прибытии в пункт назначения их просто оставляли в чистом поле – как хотите, так и выживайте.

На Синарстрое «врагам народа», их детям и близким выживать удавалось. Они являлись основной рабочей силой строительства – хотя бы потому, что, в отличие от вольных кадровых работников, были лишены свободы передвижения, не имели права уволиться или отказаться от работы…

Партийный руководитель Урала, идейный вдохновитель и организатор широкого промышленного строительства Иван Дмитриевич Кабаков, приложивший руку к переселению на уральские земли сотен тысяч раскулаченных в 1937-м сам попал под молох репрессий. Его имя прозвучало потом в знаменитом хрущевском докладе 20 съезда партии, развенчавшем и разоблачившем сталинизм.

В начале строительства завода резко ощущалась нехватка рабочих рук. На месте взять их было неоткуда. Но правительство Сталина выработало уже технологию кадрового обеспечения индустриализации. 8 июля 1931 года в так называемом «протоколе заседания комиссии тов. Андреева по кулакам» были написаны зловещие строки: «Удовлетворить заявки Востокстали на 18.200 семей спецпереселенцев». Из них тысяча семей из Центрального Черноземья – всего около семи тысяч человек – предназначалась специально для Синарстроя. Людей собрали, лишили имущества, осудили и поставили под конвой всего за три дня – с 9 по 11 июля.

До и после этого эшелоны везли репрессированных в Каменск. Из справки об обслуживании спецпереселенцев в Уральской области, направленной в Наркомздрав 10 февраля 1932 года, следует, что к тому времени в ведении треста «Востокосталь» находилось всего около 500 тыс. человек, из них 16000 спецпереселенцев(9). Их жизнь, быт, работа и зарплата были строго регламентированы.

Горек был путь на Урал для этих людей. Многого мы, живущие в 21 веке, уже не узнаем никогда: несколько поколений спецпереселенцев вынуждены были молчать обо всем, опасаясь новых репрессий. До нас доносятся голоса тех немногих, кто решился нарушить невольный обет молчания. Из песни слова не выкинешь, из истории завода не вычеркнуть страданий и боли многих тысяч невинных людей, которые в результате обрели здесь, на Урале, свою вторую родину.

Вот несколько коротких свидетельств – коротких потому, что судьба уральских спецпереселенцев достойна отдельного подробного исследования. Здесь мы можем дать лишь самое общее представление о тех, чьими руками строился Синарский завод.

Из воспоминаний ветерана завода Ивана Семеновича Калгина: «Детям давали паек на день. Кто не мог удержаться и съедал сразу же, а потом попивал только водичку, постепенно распухал и сваливался. Там много погибло детей. Не знаю, как мы остались живы…»

Нина Михайловна Черных: «С1931 по 1933 годы (две зимы) строителей будущего гиганта черной металлургии приютили 25 длинных, крытых дерном, коммунальных земляных барака, вырытых самими же бедолагами в течении июля. Внутри каждый барак был разделен деревянным полутораметровым заборчиком на отдельные стойла, в каждое из которых заселялась семья спецпереселенца. Стойло было крохотным, примерно 2,5 на 4 метра, даже на земляном полу всем места не хватало, ведь некоторые семьи насчитывали по 8-12 человек. Поэтому на уровне заборчика выстилали полати, на которых спали дети. Выше располагался дощатый потолок со щелями. Летом нашу обитель заливал дождь, а зимой припорашивало снежком…

С 1934 по 36 годы все обитатели земляных бараков были переселены в 12 кварталов саманных коммунальных бараков, в которых были электричество. Теперь на спецпоселке была настоящая баня с мужским и женским отделениями, правда, чтобы воспользоваться ее услугами, надо было высидеть очередь».

Людям, принадлежавших к касте отверженных, не было хода в общественной жизни. Заработать отпущение несуществующих грехов, вернее, надежду на него, «враги народа» могли только одним способом – добросовестным и учитывая нечеловеческие условия – титаническим трудом. На это и был расчет у тех, кто вершил судьбы страны.

Спецпереселенцы, которых судьба забросила на не слишком щедрую, чаще – скудную. Уральскую землю, всеми силами старались пустить в нее корни. Семьи отверженных роднились друг с другом, их генеалогические древа переплетались, сливались в одно, могучее, давшее заводу целую плеяду больших трудовых династий. Крепнувшее несмотря ни на что братство репрессированных становилось. Если вдуматься, смыслом жизни, спасательным кругом в океане враждебных обстоятельств. Это братство выросло в символ общей судьбы, общего преодоления, общего движения вперед.

Романтика большой стройки захватывала многих. Но не многие выдерживали ее ритм и лишения. На 1 января 1932 года на строительстве Синарского трубного завода работали 1902 человека, из них первого разряда (самого низшего) – 160 человек, восьмого (высшего) – ноль. Средний коэффициент квалификации составлял 1,4. Это серьезно тормозило работы.

С кадрами дела обстояли гораздо хуже, чем с оборудованием. За шесть месяцев 1932 года на стройку прибыло 8000 человек, убыло 6000: текучесть кадров, равно как их обучение, оставались проблемой номер один(10). Помощи ждать было неоткуда: на Синарстрое открылись школы для рабочих, мастеров и даже руководителей рангом выше.

Всячески, в том числе и материально, поощрялись новаторство, ударничество, передовые методы, повышающие производительность труда. Легендарным стал на заводе каменщик Григорий Устинович Шестаков, приехавший по зову сердца. Лучшие каменщики Синарстроя укладывали тогда за смену не более 900 кирпичей, а московский рекорд Шестакова составлял 19 тысяч кирпичей за рабочую смену.

В первый же рабочий день ударник перекрыл норму в 11 раз. Затем Шестаков ставил новые рекорды – выполнял по 20 и 30 дневных норм.

25 июня 1932 года в газете «За большой Урал» появилось «Письмо ударника тов. Шестакова»: «Ударные темпы работы каменщиков по-новому, по-сталински заставили перестроиться и чернорабочих. Если первые дни транспортерная лента приносила кирпич на расстоянии полутора-двух метров один от другого, то за последнее время Токарева Мария стала подавать кирпич за кирпичом на расстоянии 30-35 сантиметров, увеличив в пять раз производительность транспортера, а подносящие к каменщикам кирпич стали выполнять свои задания на 276%. Достигнуто это было тем, что среди работающих широко развернулось социалистическое соревнование на лучшие показатели и подействовала большевистская борьба каменщиков за новые методы, формы труда, без наличия которых строить гиганты ударными темпами нельзя» (11).

Почин ударника тут же подхватили на всех участках стройки. Выяснилось, что рациональная организация труда резко, в разы превышает его производительность. Основной промышленной площадкой было тогда строительство фасонно-литейного цеха.

Еще 22 марта 1932 года на Синарстрое были организованы бюро рабочего изобретательства и отдел рационализации. Рабочая смекалка требовалась всюду и ежечасно.

При всем том строительство продвигалось медленно. Росло число прогулов – в иные дни на работу не выходило до половины синарстроевцев! Их вопиющая несознательность поставила парторганизацию стройки и постройком (построечный профсоюзный комитет) под огонь критики вышестоящих инстанций. «Сознательных» действительно было мало: на 1мая 1932 года на Синарстрое числилось 3654 работника, из них лишь 29 человек были членами партии, 80 – комсомольцами, 743 человека – членами профсоюзной организации(12).

На участке временного жилищного строительства обеспеченность рабочей силой составляла 152%, однако план не выполнялся. В начале второго полугодия 1932 года готовность строящихся объектов составляла: фасонно-литейный цех – 21%; труболитейный – 11%; механический – 75%; модельно-столярный – 80%; заводоуправление – 65%(13).

И тем не менее, в том же 1932 году на строительную площадку проложили четырехкилометровый водовод, подававший воду из реки Каменки на высоту в 60 и более метров. Весной была пущена временная электростанция № 1 мощностью 600 кВт, в Каменский завод пришел электрический свет. Кроме того, тогда же построены 13 саманных бараков, 2 восьмиквартирных дома, амбулатория, баня, универмаг, детские ясли, школа, клуб, фабрика-кухня. В этом же году родилась заводскаи многотиражка, называлась она сначала «Встречный Урало-Кузбасса», а позднее была переименована в «Синарский трубник».

1 мая 1933 года дежурный электрощита Александр Михайлович Григорьев впервые подал промышленный электрический ток от дизель-генератора новой временной электростанции №2 на строительные площадки Красногорской ТЭЦ и Синарстроя – на вагранку и в конвейерное отделение строящегося фасонно-литейного цеха. Этот день стал переломным для Синарстроя: теперь завод окончательно был готов к поэтапной сдаче в эксплуатацию.

2. Выпуск первой продукции

Пуск фасонно-литейного цеха состоялся весной 1934 года. Он был рассчитан на производство 22 тысяч тонн соединительных деталей к водопроводным и канализационным трубам в год. Цех оснастили по тем временам немецким оборудованием. Особенно много хлопот доставляло конвейерное отделение. Недочетов в проекте фасонно-литейного цеха хватало. Например, некуда оказалось складировать крупные стержни, отсутствовали специальные подъемно-транспортные устройства для обслуживания пневматических формовочных машин, неудобным было расположение вагранок в торцевой части литейного вала – оно вызывало лишние пробеги ковшей с жидким чугуном. И тем не менее уже через год фасонно-литейный цех вышел на проектную мощность.

Синарский трубный завод встал в один ряд с другими первенцами пятилетки. К началу 1934 года, за пять лет, на Урале было построено и пущено 200 предприятий, созданы 23 новые отрасли промышленности(14).

Рядом с пущенным цехом в строительных лесах стоял труболитейный – здесь достраивался корпус плавильного отделения и шихтарника, шел монтаж труболитейных установок.

Как и повсюду в стране, в ту пору на Синарстрое широко развернулось стахановское движение. Одним из первых синарских стахановцев стал кузнец Арсентий Владимирович Буйносов. Энтузиазм ударников заражал весь трудовой коллектив, их число постоянно росло. Лучшие рабочие делились своим опытом в различных школах трудового мастерства. Тот же Буйносов вел школу передового опыта и сам посещал курсы техминимума. В 1935 году добрая половина заводского коллектива села за учебники, а в следующем году учился почти весь завод. Для всех рабочих, сдавших государственный технический экзамен, в 1935 году были организованы курсы техминимума повышенного типа для практического овладения стахановскими методами работы. Срок обучения составлял 3-4 месяца. Лучших стахановцев направляли на курсы мастеров социалистического труда, сроком на два года. За 1936 год было обучено около 1,5 тысячи рабочих(15).

В три раза перекрыл технически обоснованные нормы по добыче камня забойщик каменного карьера И.С. Серебряков. Свыше трех норм в день давал делегат первого областного слета стахановцев кровельщик Е.Ф. Проскуряков. Бетонщик И.П. Загвоздин выполнял производственные задания на 300-370 процентов. С.Ф. Рогозин, приехавший на Синарстрой в 1931 году из колхоза и начавший трудовую карьеру разнорабочим, во время стахановских декад, приуроченных к пуску труболитейного цеха, выполнял норму на 300-395 процентов. Г.Ф. Курилов со своей бригадой обмуровщиков довел выполнение норм до 600 процентов.

Объявлялись стахановские смены, сутки, дни массовой стахановской работы всем строительством. К примеру, 30 декабря 1935 года каждый синарстроевец должен был выполнить не менее двойной суточной программы…

Особенно горячо откликалась на стахановские лозунги молодежь. Во всех цехах юноши и девушки взяли на себя повышенные обязательства, и вскоре появились люди с красными треугольниками на рукаве. Это отмечало их работу в бригаде, получившей стахановское звание. Вскоре в фасонном цехе стало пять таких бригад, в литейном шесть, в механическом три бригады.

К 1933 году синарстроевцы сдали в эксплуатацию ремонтно-механический цех, кузнечную мастерскую, возле заводского клуба вовсю шло строительство стадиона, который был открыт в июле следующего года. А еще в октябре 1934-го впервые прошел межцеховой конкурс металлургов – прообраз будущего соцсоревнования. В 1934 году перед читателями распахнулись двери заводской библиотеки.

Приближался день, который ждали давно, - день отливки первых синарских труб.

Год 1935 оказался поворотным и в судьбе Каменска, и в деле строительства Синарского трубного. 20 апреля президиум ВЦИК принимает постановление, которым Каменский поселок преобразован в город. На следующий день у клуба синарских трубников торжественно открывается первый в городе памятник – В.И. Ленину.

Что представлял из себя тогда Каменск-Уральский? Он строился, рос, обустраивался, но все равно уровень жизни людей был очень низок. В домах на одного проживающего приходилось 4.5 кв. м. площади, в бараках- 5,1 кв.м. Все жилье было электрифицировано, зато отсутствовали водопровод и канализация, центральным отоплением могли похвастаться лишь несколько домов, где проживали руководящие работники. Но – уже построены двое детских яслей и два детских садика, работают две школы, семь столовых, 11 магазинов, две бани, два клуба, амбулатория… В 1935 году сдана вторая городская больница, открыта гостиница – это первое кирпичное здание, которое строилось в соцгороде трубников три года.

К тому времени на заводе действовали фасонно-литейный, механический, модельный, электросиловой цехи, временный карьер формовочных песков. 30 июня 1935 года заводское партийное собрание поспешило взять обязательство: дать стране чугунные трубы через два месяца. Увы, это обязательство оказалось невыполнимым. Мало того, директор строящегося завода Андроник Евстигнеевич Извеков, сменивший в 1935-м на посту Николая Ивановича Шмидта, отмечал, что «был момент, когда решением треста «Востоксталь» строительство остановилось на консервацию. Но благодаря вмешательству секретаря Челябобкома ВКП(б) т. Рындина и лично наркома тов. Орджоникижзе стройка получила нужные лимиты финансирования и с августа 1935 года строительство развернулось форсированными темпами»(16).

Долгожданный пуск труболитейного цеха приближали не только директорские громы и молнии, но и рост стахановского движения. Руководство Синарстроя делало все, чтобы воодушевить работников на новые трудовые подвиги. Так, на заводе состоялось торжественное заседание, посвященное Дню ударника.

И вот наступил март 1936-го. 18 марта газета «Правда» оповестила страну: «Закончено строительство Синарского трубного завода. Пока пускается первая очередь завода производительностью до 10 тысяч тонн труб в год. Сейчас идет опробование механизмов».

В ночь на 20 марта 1936 года новый цех дал первые 18 труб. В первый же день работы труболитейного цеха было залито 63 штуки труб, из них 44 были признаны годными. А 21 марта отлито 100 труб, из них только 4 оказались забракованы. К слову, сразу же встал вопрос об организации на заводе службы ОТК, и одним из первых ее работников стал В.М. Кучеренко.

«Сердце» труболитейного цеха – карусельное отделение – занимало площадь в 3,5 тысячи квадратных метров. Для того времени все эти процессы были максимально механизированы, и этим новый труболитейный цех разительно отличался от «литейки» дореволюционного Каменского завода.

За первый год работы нового труболитейного цеха здесь отлили более 270 тысяч штук труб – это было почти 900 километров водопровода, чрезвычайно необходимого стране, во всех концах которой шло большое строительство.

Для того, чтобы осуществить пуск труболитейного цеха – первые две его карусели вступили в строй 20 марта, следующие две – 1 апреля и наконец еще две – 24 августа 1936 года, - потребовалось становление многих других служб и производственных участков.

Трубное производство, рассчитанное на 120 тысяч тонн труб в год, нужно было обеспечить электроэнергией: для этого, дополнительно к уже работающим дизелям и локомобилям, были пущены два турбогенератора мощностью 1000 киловатт каждый. Общая мощность силовых установок составила 3200 киловатт.

Вступила в строй газостанция из семи генераторов с суточной производительностью 80000 кубических метров газа в сутки каждый. Работу газовиков в те годы можно смело назвать адовой. Загазованность помещений станции в десятки раз превышала норму предельно допустимой концентрации, возле цеха постоянно дежурила «Скорая помощь». Самые большие трудности становления станции легли на плечи И. Загвоздина, Е. Соболева, Д. Чистякова.

Начал работать склад формовочных материалов с крановым хозяйством и сушильными печами для предварительного обогащения 100 тысяч тонн формовочных земель. В стружкокрутной мастерской 18 станков изготавливали древесный жгут для труболитейного цеха.

«Сердцем» завода и города оставался электросиловой цех. Один из начальников электростанции, Старунский, застал цех в 1937 году таким. В его ведении находились, кроме заводских теплосетей и водоснабжения, две временных электрических станции. ВЭС-1 представляла собой паровой двигатель с генератором переменного тока мощностью не более 300 кВт, напряжением 220 В; ВЭС-2 – два немецких дизель-генератора мощностью по 500 кВт каждый, напряжением 220 В с повысительными трансформаторами до 6000 В, два немецких турбогенератора мощностью по 1000 кВт каждый, напряжением 6000 В, примитивное распредустройство, сюда же относились котельная с тремя паросиловыми котлами мощностью давления 6 атмосфер, угольный склад.

Важным и трудным участком был железнодорожный цех.

После того как были отлиты первые трубы, завод еще долго не мог наладить стабильный рабочий ритм. Первый годовой план по производству труб не сумели выполнить даже наполовину из-за частых поломок оборудования, нехватки топлива, чугуна, спецодежды, запчастей, электроэнергии. Задержка с пуском двух последних каруселей труболитейного цеха объяснялась, например, еще и тем, что некуда было поселить две с половиной сотни рабочих.

По распоряжению наркома синарстроевцы, кроме всего прочего, должны были оказывать всемерную помощь строительству, развернувшемуся неподалеку, - возводился Уральский алюминиевый завод. При этом несколько раз сам Синарский трубный был на грани остановки. В феврале 1936 года правительственная комиссия отказалась подписать акт о приемке в эксплуатацию кузницы, электростанции и ряда цехов, в том числе – фасонно-литейного, одного из основных.

И конечно, нельзя обойти вниманием еще одну примету времени, на фоне которой разворачивались все события на Синарстрое: повсюду усиленно искали врагов народа, начиналась кампания борьбы с вредителями. Доносы и наветы еженедельно обсуждались на партийных и комсомольских собраниях. И вскоре очередная волна репрессий накрыла завод.

В конце 30-х годов прошлого века жизнь Синарского трубного складывалась особенно противоречиво. С одной стороны – продолжает бурными темпами развиваться ударничество, ширится стахановское движение: на 1 января 1937 года на заводе насчитывалось 1064 стахановца, 829 ударников. В 1938 году на 200-300 процентов выполнили нормы выработки свыше 300 трубников(17). А с другой стороны, трудовая дисциплина хромала, что называется на обе ноги, строительство завода шло медленно и трудно.

В самом начале 1937-го в должность вступил новый директор завода – Федор Карпович Логийко. Организованные им тотальные проверки использования рабочего времени вскрыли массу недостатков. Логийко сразу начал «закручивать гайки»: обязал начальников цехов и отделов являться на работу заранее и лично встречать своих подчиненных. Были запрещены хождение рабочих в другие цеха, появление на заводе не в свою смену.

Каковы истинные причины трудностей и недоработок на Синарстрое, подсказали показательные процессы над «троцкистами и вредителями», развернувшиеся в столице. В феврале 1937 года и на Синарском трубном заводе состоялось закрытое партсобрание, на котором скрытых вредителей искали в цехах завода. Признаков их деятельности обнаружилось предостаточно.

Почему отказались от строительства домен на заводе? Кто придумал изготавливать модели для фасонов из сырой древесины – так, что они быстро выходят из строя? Кто подложил в выбивную решетку конвейера наждак, чтобы вывести конвейер из строя? Кто виноват в том, что цеха расположены неудобно, не хватает подсобных помещений и складов, уголь, чугун и другие материалы разгружаются вдоль железнодорожных путей по всей территории завода?

Ответ звучал один – виноваты вредители, враги народа.

Участники партсобрания припомнили и то, что именно по распоряжению Г.Л. Пятакова, заместителя наркома тяжелой промышленности, «разоблаченного» чекистами, прекратились поставки на Синару магнитогорского чугуна, металл, более дорогой по цене, стала поставлять Тула, срывая при этом график.

Вредителей на заводе отыскали быстро. Ими были «назначены» начальство и спецпереселенцы. Собрание синарских партийцев постановило тогда: «Закончившийся процесс антисоветского троцкистского параллельного центра вскрыл чудовищные преступления изменников родины Пятакова, Радека и их компании. Благодаря НКВД во главе с Н.И.Ежовым враг разоблачен и раздавлен. Партийной организации завода поставить перед собой задачу – изучить методы разрушительных действий врагов, вооружить этим знанием всех рабочих, воспитывая революционную бдительность»(18).

Волна арестов, страха и всеобщей подозрительности накрыла завод и город. Местные органы НКВД с огоньком взялись за дело. «Уже вскрыты и ликвидированы вредительские гнезда, - говорилось в одном из рапортов тех лет, - группа церковников во главе с благочинным Зыковым, которая готовила выборы кандидатов в Совет из церковников; на строительстве УАЗа арестованы несколько человек – перебежчиков из-за границы – разведывательных органов иностранных государств: контрреволюционная троцкистская группа среди работников на СТЗ»(19).

Жертвами репрессий стали и большие руководители. К ноябрю 1937 года были «разоблачены» и арестованы первые секретари Уральского и Челябинского обкомов партии Иван Дмитриевич Кабаков и Кузьма Васильевич Рындин, незадолго до того награжденные орденами Ленина за заслуги перед страной. Объявлен вредителем секретарь Каменского райкома партии Юрин. В конце ноября директор Синарского трубного Ф.К. Логийко обличает как вредителя секретаря заводского парткома С.А. Рачкова, но не прошло и нескольких недель, как жертвой наветов стал сам Логийко. Его обвиняют «в колоссальном разрыве между производственными и вспомогательными цехами, в отсутствии складских помещений, водопровода, канализации, неслыханном отставании строительства жилья от промышленных объектов». Никто не берет в расчет, что Логийко на заводе – без году неделя, хотя по его делу был арестован и предыдущий директор Синарского трубного А. Е. Извеков. Показания против Логийко дали 16 его коллег и подчиненных. Суд над директором Синарского трубного длился считанные минуты, 19 июля 1938 года Логийко расстреляли, в 1958 году он был посмертно реабилитирован.

Под каток репрессий попали более 120 человек, большинство из них – руководители разных рангов. Разоблачать вредителей становилось все легче: производство буксовало, в первом полугодии 1938 года завод не раз останавливался. В этой ситуации «Главтрубосталь», к ведению которой относился тогда СТЗ, рекомендовала трубникам «изыскать в своей среде нужных руководителей и специалистов». Рабочие и служащие – всего 32 человека – заняли руководящие посты, которые можно было считать в полном смысле слова «расстрельными». Так, начальник спецотдела Иван Иванович Черкасов был назначен коммерческим директором завода, мастера Грознов и Логинов – начальниками механического и модельно-инструментального цехов, инженер Аггей Игнатьевич Черданцев и мастер Петр Александрович Федоров – начальниками труболитейного и фасонно-литейного цехов, рабочий электростанции Калистратов – начальником жилищно-коммунального отдела, рабочий Александр Николаевич Косяков – начальником складского хозяйства, рабочий Виктор Константинович Буйносов – начальником отдела сбыта, рабочий Арсентий Владимирович Буйносов – начальником организации труда.

Этих людей, не имевших управленческого опыта, ждали суровые испытания: заводу, который сильно лихорадило в конце тридцатых, вместе со всей страной предстояло еще пережить четыре военных года.

3. История завода в 1938-1941 гг.

В предвоенную пору дела на заводе обстояли не слишком радужно. Три месяца в начале 1938 года Синарский трубный не работал по причине отсутствия чугуна, угля и кокса. До конца года труболитейный цех был загружен лишь на половину своей мощности, цех фасон-литейный давал продукцию только в течении восьми месяцев. Из-за вынужденных простоев прежде всего страдали конечно же рабочие. Многие, отчаявшись, увольнялись, а те, кому путь с синары был заказан. Зачастую просто голодали. Один за другим менялись и директора завода: место расстрелянного Ф.К. Логийко занял Н.А. Иванов, через год, в марте 1939 года – А.Н. Бобров, работавший до этого начальником листопрокатного цеха Выксунского металлургического завода.

Напряженная ситуация возникла сразу на нескольких заводов «Главтрубостали», и объяснялась она тем, что катострофически плохо сработали угледобывающие и металлургические предприятия на востоке страны. Ставшие д