Разработка авторской коррекционной программы для снижения предэкзаменационной тревожности

Обоснование темы и её актуальность

Данная тема является актуальной, так как у студентов-психологов ЧОУ ВПО «СПБ институт психологии и акмеологии» наблюдается высокий уровень предэкзаменационной тревожности. Активно разрабатывается проблема саморегуляции студентов в период экзаменационной сессии (А.К. Осницкий, В.И. Моросанова и др.), в частности, исследуется необходимость регуляции собственных эмоций. Поскольку тревога – эмоция, наиболее часто возникающая перед экзаменом, для высоко тревожных студентов требуется научиться управлять ею, для чего и может быть использована коррекционная программа. Проблема состоит в том, можно ли разработать коррекционную программу для снижения уровеня предэкзаменационной тревожности. Считаю целесообразным разработать и обосновать коррекционную программу для студентов-психологов ЧОУ ВПО «СПБ институт психологии и акмеологии».

Цель

Разработка коррекционной программы для снижения предэкзаменационной тревожности, студентов-психологов ЧОУ ВПО «СПБ институт психологии и акмеологии»

Объект

Учебно-методическая литература по теме «Снижение предэкзаменационной тревожности с помощью коррекционной программы».

Предмет

Методические средства тренинга

Гипотеза

Возможность разработки коррекционной программы для снижения предэкзаменационной тревожности студентов-психологов ЧОУ ВПО «СПБ институт психологии и акмеологии»

Задачи

1) Обзор и изучение: информации в психологической литературе, по вопросу экзаменационной тревожности; коррекционных программ для снижения уровня предэкзаменационной тревожности.

2) Разработка и обоснование коррекционной программы.

Метод

Теоретический анализ литературы.

1. Теоретическая основа тренинга снижения предэкзаменационной тревожности

1.1 Основные подходы к исследованию тревожности в психологии

Тревожность – личностная черта, отражающая уменьшение порога чувствительности к различным стрессорным агентам. Тревожность выражается в постоянном ощущении угрозы собственному «я» в любых ситуациях; тревожность – это склонность индивида к переживанию тревоги, характеризующаяся низким порогом возникновения реакции тревоги: один из основных параметров индивидуальных различий.

Образно тревожность описал основатель гештальттерапии Ф. Перлз: «…формула тревоги очень проста: тревога – это брешь между сейчас и тогда».

Традиционно отсчет исследований тревожности начинается с работ З. Фрейда. В ранних работах З. Фрейда обнаруживается два варианта объяснения тревожности:

1) как результат разрядки подавленного сексуального влечения;

2) как сигнала о наличии опасной ситуации, что требует от индивида адекватного приспособления. Тем самым, по З. Фрейду, неприятное состояние тревоги является полезным адаптивным механизмом, побуждающим индивида к защитному поведению по преодолению опасности. При этом важно отметить указания З. Фрейда на два источника угрозы – внешний мир и внутренние импульсы. При первом источнике возникает объективная реакция тревоги, которую он считал синонимом страха. В этом случае речь идет о достаточно адекватном восприятии внешней угрозы и эмоциональная реакция пропорциональна величине внешней угрозы. Это выражается в виде простой схемы из трех взаимосвязанных основных компонентов.

Объективная опасность – воспринимаемая угроза = Тревога

Впоследствии Анна Фрейд трактует тревожность как беспредметное состояние ожидания неопределенной угрозы, а Карен Хорни говорит об очевидной иррациональности тревоги и ощущении беспомощности тревожности. «Как страх, так и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна. Иначе говоря, интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация. Причины же его тревоги, в сущности, ему не известны». Гарри Саливан считает это состоянием напряжения, но противоположным напряжению потребностей и активности, направленной на их удовлетворение.

Альберт Эллис с коллегами различают у детей два вида страхов: страхи внешних объектов и страх собственной неадекватности. Второй вид страхов они и обозначают как тревожность. В последующих работах А. Эллис различает тревожность как состояние, основанное негативной самооценкой и ведущее к неадекватному поведению. При этом различаются два вида тревожности: тревожность дискомфорта и «Я – тревожность», причем последняя связана с предвосхищением недостаточного уважения и самоуважения.

В последние годы предпочитают описывать тревожность как длящийся страх, когда ситуация опасности не снимается, или как совокупность трёх компонентов:

1) субъективное переживание «невыразимого и неприятного предчувствия»;

2) восприятие телесных реакций (потение, учащение дыхания и т.п.);

3) поведение, связанное с отстранением или избеганием.

Социальная школа научения отводит тревожности центральную роль в социализации индивида. В основе этих взглядов лежит представление о том, что исходно нейтральные стимулы могут через подкрепление и научение становится эмоциогенными и приобретать вызывающие тревожность свойства. В результате исследований было установлено, что тревожность, относительно легко возникая, в дальнейшем становится очень стойким образованием, с большим трудом поддающееся переучиванию. Причем она может способствовать выработке, как положительных качеств, так и отрицательных, таких, например, как агрессия или чрезмерная зависимость.

По мнению О.Х. Маурера, тревожность наряду с другими предвосхищающими эмоциями (надеждой, разочарованием и облегчением) оказывает решающее влияние на выбор, следовательно, на дальнейшее закрепление способов поведения. При этом основные эмоции подкрепления – тревожность и надежда.

Исходя из представлений о центральной роли эмоционального обусловливания в научении и о том, что эмоции вызывают тенденции к определенному поведению, действуя как мотив, О.Х. Маурер считал, что основная функция тревожности – сигнализирующая, она ведет к тому, что подкрепляются такие реакции, такие формы поведения, которые способствуют предотвращению переживания более интенсивного страха или уменьшают уже возникший страх.

Б.Ф. Скиннер считает тревогу как негативное побочное явление, связанное с использованием наказания. Из-за своей угрожающей природы тактика наказания нежелательного поведения может вызвать – «эмоциональные эффекты». Если человек приобрел неправильные навыки и ошибочные паттерны поведения, которые сохраняются с помощью кого-то подкрепления и не знают, как быть дружелюбными, как вести разговор, как выразить соответствующим образом гнев, как отклонить неразумные просьбы. Данное социальное несоответствие может привести к тревоге.

В отечественной психологии исследования по данной проблеме достаточно редки и носят разрозненный и фрагментарный характер. В последнее время интерес российских психологов к изучению тревожности существенно усилился в связи с резкими изменениями в жизни общества, порождающими неопределенность и непредсказуемость будущего и, как следствие, переживания эмоциональной напряженности, тревогу и тревожность.

Российский исследователь М. Литвак считает, тревога – это эмоция, возникающая при общей оценке ситуации как неблагоприятной. Если источник тревоги ликвидировать нельзя, тревога переходит в страх. В то же время крупнейший специалист в области психологии эмоции Кэрролл Изард полагает, что тревога представляет собой комбинацию нескольких эмоций, одной из которых является страх, а другими её компонентами, по мнению этого ученого, являются чувства печали, вины и стыда. Большинство авторов склонны рассматривать тревогу как реакцию на неопределенный, часто неизвестный сигнал, тревога чаще возникает задолго до наступления опасности. Истоки тревоги часто не осознаются или не поддаются логическому объяснению.

По мнению А. Прихожан, на психологическом уровне тревожность ощущается как напряжение, озабоченность, беспокойство, нервозность и переживания в виде чувств неопределенности, беспомощности, бессилия, незащищенности, одиночества, грозящей неудачи, невозможности принять решение.

Тревожность как сигнал об опасности привлекает внимание к возможным трудностям, препятствиям для достижения цели, содержащимся в ситуации, позволяет мобилизировать силы и тем самым достичь наилучшего результата. Поэтому нормальный (оптимальный) уровень тревожности рассматривается как необходимый для эффективного приспособления к действительности (адаптивная тревога).

Существует предположение, что тревога определятся левой, рассудочной частью нашего мозга и, наконец, тревога носит социально обусловленный характер.

Достаточно выраженная тревога включает два компонента: осознание физиологических ощущений (сердцебиение, тошнота, потливость и др.) и психологическое осознание факта тревоги. Тревожность иногда усиливается чувством стыда («Другие увидят, что я боюсь») Важным аспектом «тревожного» мышления является его селективность: субъект склонен выбирать определенны темы из окружающей жизни и игнорировать остальные, чтобы доказать, что он прав, рассматривая ситуацию как устрашающую, или напротив, что его тревога напрасна и неоправданна. Тревожность может вызывать спутанность и расстройства восприятия не только времени и пространства, но и людей, и значений событий.

В дальнейшем было установлено, что тревожность как таковая не является лишь негативной чертой личности, провоцирующей более частое по сравнению с нормой проживание эмоции страха, а в определенных ситуациях даже может быть полезной для индивидуума и выполнения его социальных функций. Оказалось, что «высокотревожные» люди лучше справляются с выполнением не очень сложных логических заданий, а вот трудные задачи лучше решают «нетревожные» испытуемые. Как показали исследования Б.

Вейнера и К. Шнайдера, успешность деятельности у «тревожных» и «нетревожные» индивидуалов меняется в зависимости от разных условий. У

тревожных личностей эффективность деятельности увеличивалась в большей степени, после сообщений об успехе их работы, в то время как «нетревожных» испытуемых гораздо больше стимулировало сообщение о неудаче в пробных экспериментах, особенно когда дело касалось трудных заданий. Из этих экспериментов авторы делают вывод, что лиц, опасающихся возможной неудачи, желательно стимулировать сообщениями об успехах на промежуточных этапах работы, в то время как лиц, изначально нацеленных на успех, сильнее мотивирует информация о неудачах в ходе выполнения задания.

Люди значительно различаются между собой по уровню своей тревожности. Для измерения подобных индивидуальных различий в 1953 году американский ученый Дж. Тейлор разработала тест, состоящий из ряда утверждений типа «Мне часто снятся кошмары» или «Меня легко смутить». Со временем исследователям стало ясно, что существует два вида тревожности: один – как более или менее устойчивая черта личности, и второй – как реакция индивидуума на угрожающую ситуацию. Хотя эти два типа тревожности представляют собой вполне самостоятельные категории, между ними имеется определенная связь. Как указывает Х. Хекхаузен под воздействием беспокоящих и угрожающих человеку обстоятельств (боль, стресс, угроза социальному статусу и пр.) различия между высоко- и слаботревожными людьми проявляются резче. Особенно сильное влияние на поведение склонных к повышенной тревожности людей оказывает боязнь неудач, поэтому такие индивидуумы особенно чувствительны к сообщениям о неуспехе их деятельности, ухудшающие показатели их работ. Напротив, обратная связь с информацией об успехе (даже вымышленном) стимулирует таких людей, повышая их деятельность.

Для лучшего различия личностной и ситуативной тревожности Спилбергер обозначил первую как «Т – свойство», а вторую – как «Т – состояние». Личностная тревожность является более постоянной категорией и определяется типом высшей нервной системы, темпераметром, характером, воспитанием и приобретенными стратегиями реагирования на внешние факторы. Ситуативная тревожность больше зависит от текущих проблем и переживаний – так, перед ответственным событием у большинства людей она значительно выше, чем во время обычной жизни. Как правило, показатели личной и ситуативной тревожности связаны между собой: у людей с высокими показателями личной тревожности ситуативная тревожность в схожих ситуациях проявляется в большей степени. Особенно выражена такая взаимосвязь в ситуациях, угрожающих самооценке личности. С другой стороны, в ситуациях, которые вызывают боль или содержат другую физическую угрозу, индивидуумы, обладающие высокими показателями личностной тревожности, не проявляют какую-то особо выраженную ситуативную тревожность. Исследователи показали, что чем настойчивее подчеркивается связь выполняемого задания с проверкой способности индивидуума, тем хуже справляется с ним «высокотревожные» испытуемые и тем лучше его выполняют «слаботревожные». Таким образом, повышенная тревожность, обусловленная страхом возможной неудачи, является приспособительным механизмом, повышающим ответственность индивидуума перед лицом общественных требований и установок. Это лишний раз подчеркивает социальную природу явления «тревожности». При этом отрицательные негативные эмоции, сопровождающие тревожность, являются той «ценой», которую вынужден платить человек за повышенную способность чутко откликаться и, в конечном счете, лучше приспосабливается к социальным требованиям и нормам.

Ролло Мэй считает тревогу мрачным предчувствием, вызванное угрозой, какой-либо ценности, которую индивид считает необходимой для своего существования как личности. Угроза может быть направлена на физическую или психическую, или на какую-либо другую ценность, которую индивид связывает со своим существованием (патриотизм, любовь другого человека, «достижение успеха» и пр.). Поводы для тревоги у различных людей могут быть настолько же разными, как и ценности, от которых эти поводы зависят.

Р. Мэй различает два вида тревожности: нормальную и невротическую. Нормальная тревога отличается тем, что: 1) не является непропорциональной объективной угрозе; 2) не связана с подавлением или другими механизмами интрапсихического конфликта; 3) ею не управляют невротические защитные механизмы, и поэтому ей можно конструктивно противостоять на уровне сознания; кроме того, она прекращает действовать, если объективная ситуация меняется.

Таким образом, мы видим, что проблемой тревожности занимались многие психологи. Это такие как З. Фрейд, К. Хорни, Р. Мэй, А. Прихожан и др. Обобщая взгляды ученых можно предположить, что тревога – это неопределенное предчувствие, она неконкретна, «неуловима», «беспредметна», может быть следствием не правильных навыков общения; особые свойства тревоги – чувства неуверенности и беспомощности перед лицом опасности. В самом общем виде тревожность понимается как отрицательное эмоциональное переживание, связанное с предчувствием опасности. То, что тревога наряду со страхом и надеждой – особая, предвосхищающая эмоция, объясняет ее особое положение среди других эмоциональных явлений.

1.2 Общее представление о психологическом тренинге

Групповой психологический тренинг представляет собой совокупность активных методов практической психологии, которые используются:

1) в рамках клинической психотерапии при лечении неврозов, алкоголизма и ряда соматических заболеваний;

2) для работы с психически здоровыми людьми, имеющими психологические проблемы, в целях оказания им помощи в саморазвитии. Мы в большей степени уделяем внимание рассмотрению группового тренинга в его втором значении.

В «Психологическом словаре» (1990) социально-психологический тренинг определяется как «область практической психологии, ориентированная на использование активных методов групповой психологической работы с целью развития компетентности в общении». Групповой психологический тренинг не сводится только к социально-психологическому. Область его применения значительно шире, чем у последнего, и отнюдь не ограничивается развитием навыков эффективного общения и повышением коммуникативной компетентности.

Один из ведущих специалистов по тренингам в нашей стране Ю.Н. Емельянов отмечает: «При этом термин «тренинг», по нашему мнению, в структуре русской психологической речи должен использоваться не для обозначения методов обучения, а для обозначения методов развития способностей к обучению или овладению любым сложным видом деятельности, в частности общением» (1985, с. 89). Следуя этому подходу, он предлагает четко разграничивать учебный и тренировочный аспекты в работе группы. Можно согласиться с подобным взглядом, добавив, что тренинг – это не только метод развития способностей, но и метод развития разнообразных психических структур и личности в целом.

В настоящее время в литературе и практической работе термин «тренинг» трактуется гораздо шире, чем он понимался всего лишь несколько лет назад. Так, известный специалист в области нейролингвистического программирования и акмеологии А.П. Ситников дает такое определение тренинга: «Тренинги (обучающие игры) являются синтетической антропотехникой, сочетающей в себе учебную и игровую деятельность, проходящей в условиях моделирования различных игровых ситуаций…» (1996, с. 144). При этом под антропотехникой он понимает такую составляющую акмеологической практики, которая направлена на преобразование «естественно данных человеку способностей» (М.К. Мамардашвили) и формирование на их основе культурного феномена профессионального мастерства. Он выделяет три основные антропотехники: научение, учение и игру.

Расширение границ использования понятия «тренинг» связано, прежде всего, с увеличением диапазона целей, значительно более широкого по сравнению с ранее определявшимися целями (развитие компетентности в общении). Так, целями специально организованных тренингов становятся личностный рост, обучение новым психологическим технологиям или отработка новых поведенческих паттернов. А.П. Ситников, например, понимает программно-целевую направленность разработанного им акмеологического тренинга «как ориентированность тренинга как системы обучения и подготовки профессиональных кадров на воссоздание целостного феномена профессионального мастерства, характерного для конкретного вида профессиональной деятельности» (1996, с. 172).

Нам представляется, что в нынешней ситуации термином «тренинг» охватывается настолько широкая область практической психологии, пересекающаяся с групповой психотерапией, психокоррекцией и обучением, что было бы неправомерным сужать диапазон применения этого термина, отказывая целому ряду психологических методов вправе называться тренинговыми.

Специфические черты и основные парадигмы тренинга

Специфическими чертами тренингов, совокупность которых позволяет выделять их среди других методов практической психологии, являются:

соблюдение ряда принципов групповой работы;

нацеленность на психологическую помощь участникам группы в саморазвитии, при этом такая помощь исходит не только (а порой и не столько) от ведущего, сколько от самих участников;

наличие более или менее постоянной группы (обычно от 7 до 15 человек), периодически собирающейся на встречи или работающей непрерывно в течение двух-пяти дней (так называемые группы-марафоны);

определенная пространственная организация (чаще всего – работа в удобном изолированном помещении, участники большую часть времени сидят в кругу);

акцент па взаимоотношениях между участниками группы, которые развиваются и анализируются в ситуации «здесь и теперь»;

применение активных методов групповой работы;

объективация субъективных чувств и эмоций участников группы относительно друг друга и происходящего в группе, вербализованная рефлексия;

атмосфера раскованности и свободы общения между участниками, климат психологической безопасности.

В рамках этих черт существует огромное количество модификаций конкретных форм тренингов, сильно разнящихся между собой по целому ряду признаков. Особенно большой разброс имеется во времени работы групп: от двух дней до пяти и более лет с еженедельными встречами (например, в групп-анализе). Важной общей чертой тренингов является их стадийность, обусловленная социально-психологическими закономерностями развития малой группы. Как правило, в процессе любого тренинга можно выделить три основные стадии: начальную, рабочую и конечную. Иногда эти стадии характеризуют как этапы «оттаивания», «изменения», «замораживания».

Тренинга, будучи формой практической психологической работы, всегда отражают своим содержанием определенную парадигму того направления, взглядов которого придерживается психолог, проводящий тренинговые занятия. Таких парадигм можно выделить несколько:

тренинг как своеобразная форма дрессуры, при которой жесткими манипулятивными приемами при помощи положительного подкрепления формируются нужные паттерны поведения, а при помощи отрицательного подкрепления «стираются» вредные, ненужные, по мнению ведущего;

тренинг как тренировка, в результате которой происходит формирование и отработка умений и навыков эффективного поведения;

тренинг как форма активного обучения, целью которого является, прежде всего, передача психологических знаний, а также развитие некоторых умений и навыков;

тренинг как метод создания условий для самораскрытия участников и самостоятельного поиска ими способов решения собственных психологических проблем.

Парадигмы расположены в списке по степени уменьшения уровня манипулятивности ведущего и возрастания ответственности за происходящее на тренинге и осознанности участников группы. «Дрессировщик» полностью берет ответственность на себя за изменения, происходящие в участниках, и абсолютно не интересуется уровнем осознанности групповых и внутриличностных процессов. «Тренер» делегирует «тренируемым» только малую часть ответственности и занимается «натаскиванием» для развития необходимых умений и навыков. «Учитель» способен осуществлять сотрудничество с участниками, однако занимает обычно позицию «сверху» и не рискует полностью отдавать членам группы ответственность за них. «Ведущий» берет на себя ответственность только за создание для участников благоприятных и безопасных условий, в которых возможен старт самоизменений.

Разное понимание психологического смысла тренинга находит свое отражение и в разнообразии названий специалиста, проводящего тренинг: ведущий, руководитель, директор группы, тренер, эксперт, фасилитатор и др. Разумеется, далеко не каждый проводимый тренинг можно уверенно отнести к какому-либо одному из выделенных видов, поскольку обычно перед тренингом ставится не одна, а несколько частных задач, решение которых может осуществляться сквозными методами разных направлений. Кроме того, в литературе не раз подчеркивалась значительная роль личности ведущего тренинговой группы, индивидуальный стиль и особенности которого могут порой идти вразрез с парадигмой того психологического направления, в котором он работает, и иметь большее значение, чем применяемые им методики и приемы.

Упражнения и приемы, характерные для той или иной психологической школы тренинга, являются не более чем инструментом, результат применения которого зависит не столько от качества этого инструмента, сколько от личности мастера, с ним работающего. Вследствие этого мы считаем, что даже жестко манипулятивные внешне приемы нейролингвистического программирования могут быть использованы не в целях манипуляции, а в целях облегчения процессов самораскрытия и самоактуализации участников группы.

1.3 Взаимосвязь тревожности и неуверенности

Определенный уровень тревожности – естественная и обязательная особенность активной деятельности личности. У каждого человека существует свой оптимальный или желательный уровень тревожности – это так называемая полезная тревожность. Оценка человека своего состояния в этом отношении является для него существенным компонентом самоконтроля и самовоспитания. Однако повышенный уровень тревожности является субъективным проявлением неблагополучия личности.   

Высокотревожные студенты склонны воспринимать угрозу своей самооценке и жизнедеятельности в обширном диапазоне ситуаций и реагировать весьма напряженно, выраженным состоянием тревожности.

Поведение тревожных людей в деятельности направленной на достижения успехов, имеет следующие особенности:

Острота эмоционального реагирования на сообщение о неудачи.

Хуже работают в стрессовых ситуациях или условиях дефицита времени, отведенного на решение задачи.

Боязнь не удачи доминирует над стремлением к достижению успеха.

Обычно тревожные студенты это очень неуверенные в себе люди, с неустойчивой самооценкой. Постоянно испытываемое ими чувство страха перед неизвестным приводит к тому, что они крайне редко проявляют инициативу. Предпочитают не обращать на себя внимания окружающих, ведут себя примерно, стараются точно выполнять требование – не нарушают дисциплину. Таких людей называют скромными, застенчивыми.

Тревожность во многом обуславливает поведение студента. Существует определённый уровень тревожности – естественная и обязательная особенность активной деятельности личности. Уровень тревожности показывает внутреннее отношение студента к определенному типу ситуации и дает косвенную информацию о характере взаимоотношений со сверстниками и взрослыми.

Когда же этот уровень превышает оптимальный, можно говорить о проявлении повышенной тревожности. Повышенный уровень может свидетельствовать о недостаточной эмоциональной приспособленности к тем иным социальным ситуациям. У студентов с данным уровнем проявляется отношение к себе как к слабому, неумелому. Тревожность окрашивает в мрачные тона отношение к себе, другим людям и действительности.

Тревожные студенты, как правило, не пользуются всеобщим признанием в группе, но и не оказываются в изоляции, они чаще входят в число наименее популярных, так как очень часто неуверенны в себе, замкнутые, малообщительные, или, же напротив, сверхобщительные, назойливые, или озлобленные. Также причиной непопулярности является их безынициативность из – за своей неуверенности в себе, следовательно, эти студенты не всегда могут быть лидерами в межличностных взаимоотношениях.

Результатом безынициативности тревожных студентов является то, что у сверстников появляется стремление доминировать над ним, что ведет к снижению эмоционального фона, к тенденции избегать общения, возникают внутренние конфликты, связанные со сферой общения, усиливается неуверенность в себе.

Неуверенный, тревожный человек всегда мнителен, а мнительность порождает недоверие к другим. Он опасается других, ждет нападения, насмешки, обиды. Способствует образованию реакции психологической защиты в виде агрессии, направленной на других. Так же реакция психологической защиты. Это выражается в отказе от общения и избегания лиц, от которых исходит «угроза». Такие студенты, как правило, одиноки, замкнуты, малоактивны. Это, как правило, сказывается на успешности учебной деятельности и налаживании контактов с окружением.

Выводы: мы видим, что тревожным студентам свойственна заниженные самооценка и самоуважение, они не верят в себя и свои силы и чувствуют себя одинокими в этом мире, закрываются в себе. А это способствует неполноценному развитию личности студента и отражается на его статусном положении в группе.

Общее представление о психосоматической регуляции, медитации в настоящее время должны считаться полноправными тренинговыми методами и ввиду их широкого распространения, и ввиду их эффективности в групповой работе. Впрочем, нельзя не оговориться: в строгом смысле не все «медитативные» техники, применяемые в тренинговых группах различных направлений, являются собственно медитациями. В изначальном своем значении медитация – это система духовной практики, которая позволяет приблизиться к центру своего Я и тем самым принять на себя ответственность за содержание своих мыслей. Шри Бхагаван Раджниш в своей «Оранжевой книге» пишет: «Медитация – это не-деяние, это состояние вне воли. Это расслабление… В медитации не требуется никаких логических операций или выводов, вы не делаете ничего особенного – вы просто есть… Не нужно тащить траву из земли – придет весна, и трава сама вырастет. Медитация это состояние, когда даете жизни идти своим естественным чередом – не направляя ее, не контролируя, не манипулируя, не навязывая ей никакой своей дисциплины. Это состояние естественной спонтанности и есть медитация».

Эта система духовной практики родилась на Востоке и принадлежит Востоку. Европейцы и американцы различными способами пытались «врастить» ее в свою культуру. Не все эти способы оказались удачными. Наиболее успешной «европеизированной» модификацией восточных медитативных и телесных техник, пожалуй, можно считать метод аутотренинга Шульца. Его техника самовнушения базируется на двух основных источниках. Первый – это клинический опыт наблюдения за пациентами, находящимися в состоянии гипноза. Шульц обратил внимание на то, что на начальных стадиях гипноза пациенты обычно испытывали ощущение тяжести в конечностях, сопровождавшееся ощущением тепла. Вторым источником явились медитативные процедуры, содержащиеся в системе йоги. Огромной заслугой Шульца было то, что он очистил упражнения йоги от присущей им мистической интерпретации.

Как правило, аутогенная тренировка проводится с использованием трех различных поз. Наиболее доступна для освоения поза лежа на спине, поэтому обучение обычно начинается с нее. Пациент ложится на твердую кушетку, удобно располагая руки и ноги. Одежда должна быть свободной и не стеснять тело. При желании можно использовать подушку. Поза сидя в некоторых случаях более предпочитаема, так как обеспечивает уменьшение прилива крови к голове. В этой позе тело свободно откидывается либо назад, на спинку кресла, либо вперед.

Первая процедура продолжается от 30 до 60 секунд. Пациент принимает соответствующую позу, полностью расслабляется и закрывает глаза. Тихим голосом лечащий врач произносит суггестивную фразу: «Я спокоен, моя правая рука тяжелая». (Повторяется несколько раз.)

После этого лечащий врач говорит: «Сейчас я возвращаюсь к нормальному состоянию». Пациент поднимает руки, глубоко вдыхает и открывает глаза.

Аналогичным образом любая новая суггестивная фраза вводится лечащим врачом. В дальнейшем аутогенную тренировку пациент проводит самостоятельно, используя те же самые суггестивные фразы.

Аутогенная техника, разработанная Шульцем, состоит из 6 стандартных упражнений, представляющих собой начальный курс, и 7 медитативных упражнений, составляющих так называемый высший курс. Тренировки проводятся ежедневно, обычно спустя некоторое время после приема пищи (два или три раза в течение дня), в подходящем помещении, обеспечивающем хорошую звукоизоляцию и комфортную температуру.

Аутогенная тренировка, по Шульцу, первоначально возникла для применения в медицинской практике в качестве психотерапевтического средства для лечения больных людей в условиях клиники. Этой методикой вполне могут пользоваться и здоровые люди, стремящиеся расширить свои психические и физические возможности. Одна из важных заслуг Шульца состояла в том, что он использовал накопленный веками опыт некоторых йогических систем, очистив их от свойственного им мистицизма. Созданная им школа своей многолетней клинической практикой подтвердила действенность аутогенной тренировки как средства лечения и саморазвития.

Методика аутогенной тренировки, предложенная Шульцем, получила дальнейшее развитие в советской психиатрической и неврологической школе. Советские ученые дифференцировали используемые методы в зависимости от конкретных психических особенностей пациентов и вида заболевания. В модификации метода, предложенной А. Свядощем и А. Роменом, особое внимание обращается на внушение, а в работе К. Мировского и А. Шогама – на мобилизующие упражнения. Аутогенная тренировка эффективно используется в неврологической практике А. Панова. В Болгарии аутогенная тренировка в области психотерапии применяется А. Мариновым.

Аутогенная тренировка утвердилась как эффективное психотерапевтическое средство, которое все больше заменяет гипноз. По нашему мнению, преимущества аутогенной тренировки состоят в следующем:

1. При гипнотерапии больной относится пассивно к лечению, в то время как при аутогенной тренировке он производит целенаправленную волевую деятельность.

2. В гипнотерапии личность лечащего врача доминирует над личностью больного.

3. Гипнотерапия неприменима для пациентов с низкой степенью внушаемости.

В современных психологических тренингах используется большое количество техник, основанных на релаксации, методах «исконной» медитации, элементах аутотренинга, суггестивных и аутосуггестивных приемах. Достаточно часто эти техники обозначают словом «медитативные». Результаты применения подобных техник носят разные названия: трансовые состояния, состояния измененного сознания, суггестивное погружение и пр. Некоторые психотерапевты, не мудрствуя лукаво, говорят просто о психологических упражнениях по визуализации. Мы называем такого рода методы медитациями-визуализациями, поскольку практически всегда они связаны с созданием зрительных образов.

Медитации-визуализации как метод психологического тренинга

Представляется целесообразным заботиться о том, чтобы в тренингах развития самосознания психотехники такого рода не приводили участников группы в гипнотическое состояние – в противном случае мы будем иметь дело не с развивающим тренингом, а с методом директивной психотерапии, которым может заниматься только специалист соответствующего профиля. Практический психолог, не имеющий медицинского образования, по нашему мнению (не претендующему, однако на абсолютную истинность), должен, как черт от ладана, бежать от методов работы, в которых он некомпетентен. А когда дело касается гипнотических техник (в широком смысле применяемых нами постоянно, даже в быту), психолог обязан быть вдвойне осторожным.

В каждой такой психотехнике можно выделить три структурные части: психологические воздействия, направленные на релаксацию участников и переход к спокойному, неконцентрированному состоянию сознания; задаваемые ведущим визуализации; постепенный выход из расслабленного состояния. Термин «медитации-визуализации» в общем-то, нельзя считать очень удачным, поскольку подобные психотехники обычно включают в себя не только зрительные системы, но и аудиальные, и кинестетические; иначе говоря, эффектом такой работы может стать «фильм», в котором участвует сам человек, или даже ощущение погружения в некую новую реальность, нечто вроде яркого сна, задействующего все модальности восприятия (поэтому некоторые психотерапевты называют эти состояния трансовыми – мы избегаем употребления слова «транс», дабы не приводить в трепет непосвященных, мгновенно ассоциирующих «трансовое» с «мистическим»).

Относительно медитаций-визуализаций следует сказать следующее: их применение не требует каких-то особенных профессиональных узкоспециальных навыков, но все же желательным является прохождение хотя бы краткосрочного обучения, дабы не нарушить святую заповедь «Не навреди!».

Общие правила применения медитативных техник

Чтобы не повторяться