Карл Юнг. Аналитическая психология

Одним из ярчайших представителей глубинной психологии по праву считается Карл Густав Юнг. Он внес огромный вклад в развитие психотерапии, психологического и терапевтического консультирования, а также в развитие многих других наук, таких как алхимия, философия, астрономия. По воспоминаниям детей Юнга он ежедневно вел прием пациентов три часа до обеда и три часа после. Лишь в самые последние годы жизни число пациентов пришлось сократить, но до конца своих дней Юнг продолжал заниматься врачеванием. Таким образом, можно сказать, что Юнг был в первую очередь практиком, что и позволило сделать ему множество открытий в психотерапии.

Аналитическая психология помогает достигнуть человеку вершин индивидуального развития, причем это прежде всего помощь словом и лишь в последствии индивидуальный анализ. Важно отметить тот факт, что клиентом в аналитической терапии может быть любой здоровый человек. Особенно показана терапия людям испытывающим чувство одиночества и безисходности. В своих трудах Юнг писал что аналитик должен уклоняться от всякой попытки спора и убеждения пациента, должен выслушивать и принимать к сведению сознательные его конфликты и задачи, но отнюдь не с целью удовлетворить его стремление добиться поддержки или совета относительно своего поведения. Именно эти положения являются основой деятельности психоконсультантов во всем мире. Следовательно, изучение вклада Карла Густава Юнга наряду с другими представителями психоаналитического направления имеет большое значение для более глубокого развития теории и практики психологического консультирования.

I. Биографический очерк. Основные этапы научной деятельности

Карл Густав Юнг родился 26 июля 1875 г. в местечке Кессвил в кантоне Тургау; через полгода семья переехала в Лауфен, а в 1879 г. — в Кляйн-Хюниген, патриархальную деревню. Здесь он ходил вместе с крестьянскими детьми в начальную школу. Семья занимала старый дом, принадлежавший когда-то роду знатных базельских патрициев (но принадлежал он общине, которая предоставила его своему священнику). Материальное положение семьи было нелегким. С 11 лет Карл Густав начал учиться в базельской гимназии. Это было трудное для него время. Не столько с точки зрения учебы — лишь математика вызывала серьезные трудности. Во-первых, он попал из мира патриархальной деревенской школы с крестьянскими детьми в лучшую базельскую гимназию, где учились дети местных патрициев. Эти дети с прекрасными манерами и карманными деньгами, с поездками зимой в Альпы, а летом на море казались ему поначалу чуть ли не «существами из другого мира»: «Тогда я должен был узнать, что мы бедны, что мой отец — бедный сельский священник, а сам я — еще более бедный пасторский сынок с дырявыми башмаками и промокшими носками, сидящий по шесть часов в школе».

Вскоре после завершения учебы в гимназии и поступления в университет умирает его отец, успев выхлопотать бесплатное место сыну на медицинском факультете. Тогда таких мест было мало, их предоставляли исключительно бедным, а бедность и стала реальностью после смерти отца. Семья переезжает в маленький дом в деревню Бистнинген, залезает в долги к родственникам. Юнгу приходится и подрабатывать в анатомическом театре и лаборатории и напряженно учиться. Уже то, что он закончил медицинский факультет за 5 лет, было редкостью по тем временам, обычно учились на пару лет дольше.

В последнем семестре нужно было сдавать психиатрию. Юнг готовился стать специалистом по внутренним болезням и патанатомии, и, хотя он уже прослушал курс психиатрии, она не вызывала у него какого-либо интереса. Большой популярностью в медицинском мире психиатрия не пользовалась, врачи знали о ней, как правило, так же мало, как и все прочие. Взяв в руки учебник Крафт-Эбинга, Юнг прочитал, что психозы — «заболевания личности». «Мое сердце неожиданно резко забилось. Я должен был встать и глубоко вздохнуть. Возбуждение было необычным, потому что мне, как во вспышке просветления, стало ясно, что для меня нет иной цели, кроме психиатрии. Только в ней сливались воедино два потока моих интересов. Здесь было общее для духовных и биологических фактов эмпирическое поле, которое я повсюду искал и нигде не находил. Здесь же столкновение природы и духа было реальностью».

В декабре 1900 г. он занимает место ассистента в Цюрихской клинике Бургхёльцли, руководимой видным психиатром Э.Блейлером.

Первые полгода Юнг вообще провел в клинике затворником. Все свободное время он тратит на 50-годичные тома журнала Allgemeine Zeit-schrift fur Psychiatric, знакомится тем самым с публикациями за полвека с начала современной клинической психиатрии. В автобиографии он подвергает психиатрию того времени самой резкой критике. Во многом эта критика является обоснованной. Для понимания человеческой личности, будь она здоровой или больной, мало формул естествознания, не говоря уж о того сорта психиатрии, которая наклеивает ярлык того или иного «синдрома» на пациента. Никто не признает хирурга в том, кто вызубрил учебники, но не умеет оперировать; психиатры же нередко ограничивались постановкой диагноза, описанием симптомов в наукообразных терминах. Лечить сложные психические расстройства они и не думали, да и средств их лечения не было. Но если брать клинику Бургхёльцли времен Блейлера, то она дала Юнгу очень многое. Блейлер ориентировал молодых психиатров на новые методы лечения, он, пусть с оговорками, принял впоследствии психоанализ (не применимый, правда, к большей части его пациентов-психотиков). Именно Блейлер обратил внимание Юнга на только что вышедшую книгу Фрейда «Толкование сновидений» — Юнг сделал по этой книге доклад на одном из заседаний в Бургхёльцли еще в 1901 г.

Работа Юнга в клинике шла во всех отношениях успешно. В 1902 г. он защищает докторскую диссертацию, быстро идет по иерархической лестнице и в 1905 г. занимает место старшего врача — второе, после Блейлера, место в Бургхёльцли. Он заведует амбулаторией, где занимается психотерапевтической практикой, руководит лабораторией, в которой разрабатывает психологические тесты. В это же время он получает звание приват-доцента и преподает на медицинском факультете местного университета.

В феврале 1907 г. Юнг приезжает в Вену, беседует с Фрейдом тринадцать часов без передышки — с этого начинается активная деятельность Юнга в зарождающемся психоаналитическом движении. Фрейд был необычайно заинтересован в помощи Юнга и ведомых им «швейцарцев». Как он писал в то время своему последователю Абрахаму, без этой поддержки психоанализ может оказаться в гетто, как «еврейская наука»; со стороны Юнга с его воспитанием, его научной и культурной средой требуется немалое мужество, когда он отстаивает психоанализ. Фрейд возлагает на Юнга огромные надежды, провозглашает его «кронпринцем», наделяет всяческими полномочиями. Юнгу приходится заниматься колоссальной организационной работой — он является президентом только что возникшей международной психоаналитической ассоциации, главным редактором ее журнала — и это помимо напряженной врачебной, научной и педагогической деятельности. Так что Фрейд не из лести писал Юнгу, что «другого и лучшего продолжателя и завершителя моего дела я бы себе не желал»¹⁰, а потом озаглавливал письма: «Дорогой друг и наследник». Понятен был и интерес Юнга к Фрейду — мыслителю крупному, смелому, сделавшему к тому времени в одиночку открытия, перевернувшие представления о психологии и психотерапии.

Каковы теоретические итоги этого первого периода научной деятельности Юнга? Можно считать этот период временем формирования, созревания его собственного учения. Уже в диссертации он связывает помраченные состояния сознания у медиумов с бессознательно протекающими процессами. Не «духи», а бессознательно оформившиеся другие «Я», вытеснившие «Я» медиума (или пророка, основателя секты, поэта, вероучителя), говорят из темных глубин. Юнг постепенно подходит к центральному пункту своего учения, которое позже он назовет учением об архетипах коллективного бессознательного:

за порогом сознания лежат вечные проформы, проявляющиеся в разные времена в самых различных культурах. Они как бы хранятся в бессознательном и передаются по наследству от поколения к поколению. Бессознательные процессы автономны, они выходят на поверхность в трансах, видениях, в образах, создаваемых поэтами и художниками. Именно Юнг ввел в психоанализ метод проведения параллелей между сновидениями, фантазиями и религиозно-мифологическими символами (эту его заслугу Фрейд признавал и после разрыва отношений между ними).

Понятие «комплекс» было также введено в психоанализ Юнгом по ходу работы над словесно-ассоциативным тестом. Он послужил отправной точкой для целого ряда проективных тестов и даже созданного впоследствии «детектора лжи».

В работах 20-30-х годов Юнг обращался к чрезвычайно широкому кругу проблем психотерапии, психологии, культурологии, религиоведения. Он ездит по миру, читает лекции в Цюрихской высшей технической школе, ведет семинары для небольшой группы последователей, основывает в 1935 г. Швейцарское общество практической психологии, получает почетные титулы в Гарварде и Оксфорде. Но основной областью его деятельности оставалась врачебная практика, и учение об архетипах коллективного бессознательного сформировалось в результате опыта лечения пациентов. Конечно, значительную роль сыграли самоанализ, столкновение с собственным бессознательным. На основе этого погружения и выхода из него были разработаны психотерапевтическая теория, метод и техника. Центральным понятием его психотерапии является «индивидуация». Речь идет о движении от фрагментарности к целостности души, о переходе от «Я», центра сознания, к «Самости» как центру всей психической системы. Такое движение начинается, как правило, во второй половине жизни. Среди учеников Юнга имеют хождение нигде не записанные его слова: «Естественным завершением жизни является не старческое слабоумие, но мудрость». Он считал достойным сожаления молодечество стариков, ставшее столь характерным для западной культуры. Это столь же неестественно, как старческая усталость молодежи. С момента зрелости и примерно до 35-40 лет ориентация на внешний мир, карьеру, власть, семью, положение вполне естественна. Но в этом переломном возрасте возникают вопросы о смысле всей этой деятельности, религиозные и философские размышления о жизни, и смерти. Большая часть пациентов Юнга принадлежала именно к этой возрастной группе, и невротические симптомы очень часто имели своей причиной именно неразрешенные конфликты мировоззренческого или морального порядка. Понятно, что Юнг, имея дело с более простыми случаями, когда не было нужды в сравнительно долгом анализе, не «палил из пушек по воробьям». Но там, где это было необходимо, с помощью врача осуществлялась «регрессия», т.е. погружение в глубины бессознательного, чтобы затем, после нее, могли вновь осуществиться «прогрессия», движение к внешнему миру, лучшая к нему адаптация.

II. Аналитическая психология. Основные положения

Как известно, глубинная психология есть общее название для обозначения психологических направлений, выдвигающих идею о зависимости психики от сознания и стремящихся обосновать фактическое существование этой независимой от сознания психики и выявить ее содержание. Условно глубинную психологию разделяют на классическую и современную. Классическая глубинная психология представлена концепциями Зигмунда Фрейда, Альфреда Адлера и Карла Юнга.

Современная глубинная психология объединена общей проблемой понимания психического мира человека и его поведения и включает в себя многочисленные школы и направления последователей и учеников названных выше классиков, равно как и независимых исследователей.

Аналитическая психология — одна из школ глубинной психологии, базирующаяся на понятиях и открытиях человеческой психики, сделанных швейцарским психологом Карлом Густавом Юнгом. Юнг предложил досрочно обширную и впечатляющую систему взглядов на природу человеческой психики. Его труды включают глубоко разработанную теорию динамики психического — сознательного и бессознательного, обстоятельную теорию психических типов и что еще важнее, детальное описание универсальных и психических образов, берущих свое начало в глубинных пластах бессознательной психики. Юнг назвал эти изначальные образы архетипами коллективного бессознательного. Понятие архетипов коллективного бессознательного придает аналитической психологии дополнительное измерение по сравнению с другими школами психологии и психотерапии, связывая ее учение со всей историй эволюции человеческой психики во всех ее культурных проявлениях. Аналитическую психологию следует отличать от физиологической или экспериментальной психологии, стремящихся свести целостные психические явления к их составным элементам, равно как и от поведенческой психологии, интерес которой сосредоточен на поведении субъекта как совокупности реакций организма на стимулы внешней среды. Задача аналитической психологии — раскрыть психический мир человека как естественное целостное явление, не ограничиваясь лишь терапией неврозов или изучение его интеллекта или типологических особенностей. Вместе с тем, как неоднократно подчеркивал сам Юнг, аналитическая психология есть практическая дисциплина в том смысле, что наряду с познанием целостной природы психики она оказывается и техникой психического развития, применимой к обычным людям, является вспомогательным средством в области медицинской и педагогической, религиозной и культурной деятельности. В основе всех построений лежит утверждение что целостная психика не может быть познана с помощью одного лишь интеллекта, поскольку в психике, помимо рационального сознательного начала, присутствует еще и иррациональный бессознательный аспект. Подтверждением тому являются многочисленные процессы и переживания в психологическом опыте других людей, не соответствующие нашему интеллектуальному ожиданию. Как правило, наше рациональное сознание тотчас же опровергает эти процессы и переживания.

Соответственно конечной целью психологической концепции Юнга оказывается постижение жизни в ее внешнем и внутреннем проявлениях в психике человека как особой целостной реальности.

Лейтмотивом аналитико-психического подхода можно считать постулат, о том, что психическое расстройство характеризуется разъединенностью личности, тогда как психическое здоровье есть проявление личностного единства.

III. Психотерапия и консультирование в работах Юнга

Юнг считал, что психотерапия есть систематическое освидетельствование, обследование внутренней душевной жизни человека и последующее ее возделывание. Частным случаем сюда входит и психосоматическое врачевание, когда путем воздействия на психику исцеляются телесные недуги человека, снимаются физические симптомы и расстройства. Психотерапия включает психосоматику, но не ограничивается этим, как полагают некоторые. Центральным же полем для психотерапии остается целение души, психического начала в личности. Психотерапия применима не только к неврозам и психическим расстройствам, но также и к вполне нормальной психике, стремящейся направить в нужную сторону свое психическое развитие, так сказать, улучшить его. На сегодняшний день в мире существует множество самых разных уникальных и всеобъемлющих психотерапевтических техник и технологий. По данным американского специалиста в области истории психотерапии Дж. Цайга, свыше трехсот. Но главным в любом психотерапевтическом приеме, методе или технологии есть и остается личность самого психотерапевта.

Первоначальное требование для психотерапевта-аналитика состоит в необходимости прохождения через собственный личностный анализ, который ведет к более высокому уровню психологического развития. Основная аксиома психотерапевтического обучения заключается в том, что аналитик может вести психическое развитие своего клиента не далее того места, до которого дошел он сам. В основе анализа прежде всего лежит чисто человеческая удача для клиента обрести живое общение и диалог с личностью, в нашем случае психоаналитика, с развитым сознанием, что, собственно, и производит исцеляющий эффект.

Юнг считал, что вершин индивидуального развития достигают немногие люди, но это вовсе не означает, что путь индивидуации может быть подвергнут сомнению. Индивидуация означает уход из толпы, отказ от проявлений стадного чувства, что на первых порах усиливает одиночество и может вызвать беспокойство.

Большинство же людей предпочитают безопасное существование внутри толпы, в коллективе, предпочитают подчиняться условностям и представлениям, разделяемым членами семьи, производственного коллектива, партии или церкви. Можно подозревать по крайней мере, что таким людям нет особой необходимости отправляться к аналитику. Юнг был убежден, что носителем духовных ценностей и идеалов является не какая-либо идеология или государство, но только сам человек.

Мы знаем, что есть люди, внутренняя природа которых побуждает искать собственный путь. Часто такие люди преуспевали во внешнем мире, но где-то в середине жизни им открывались застойность и пустота этого мира. Они начинали искать смысл жизни, и рано или поздно некоторые из них оказывались на приеме у аналитика. Целью аналитической психотерапии и является способствовать «развитию и созреванию индивидуальной личности», «развертыванию жизненной полноты в каждом индивиде, так как только в индивиде может жизнь воплотить свой смысл», что в целом необходимо отнести и к психологическому консультированию, отсюда и ориентация аналитика направлена на будущее пациента.

После первоначальной консультации, когда возникает решение о начале работы психотерапевта и клиента, начинается процедура детального анамнеза. Сюда входят история жизни пациента, обсуждение с ним всех более или менее значительных жизненных событий и переживаний, выстроенных в хронологическом порядке, по крайней мере тех, которые пациент способен восстановить в своей памяти. Затем обследуется текущая жизненная ситуация с фокусировкой на отдельных событиях и аспектах жизни, являющихся проблематичными для пациента (составляющих для него проблему). И только когда прошлое и настоящее изучены достаточно полно и адекватно, а именно в той степени, в какой они стали доступны сознанию пациента и аналитика-психотерапевта, следует обратиться к бессознательному. Такой анамнестический подход вовсе не исключает попутного рассмотрения — затрагивания бессознательных аспектов, вопрос заключается в фокусе внимания на разных этапах анализа. Как указывал Юнг, путь к бессознательному может быть проложен по крайней мере четырьмя способами: методом ассоциаций, анализом симптома, непосредственно анализом бессознательного — архетипа и анамнестическим анализом. Все приемы имеют равную логическую силу для реализации основной цели — установлении бессознательного как движущей силы личности. Но какие же бесы управляют душой, какова природа демонов, населяющих внутренний мир, и как научить человека жить с той внутренней драмой, которая не дает ему чувства психического благополучия и равновесия.

Главный подход к бессознательному осуществляется через толкование сновидений. Как в свое время заметил Фрейд, сновидения есть «королевская дорога» к бессознательному. Сон рассматривается как выражение текущих психических состояний, «дневной» психики, описанной символическим языком «самой» природы. Понимание сновидений в этом смысле становится мощным средством в росте сознания человека.

Рассматривая сновидение вне рамок психофизиологической объяснительной модели, можно сказать, что оно есть символ. На современном языке мы могли бы добавить, что оно имеет сигнальную природу, свидетельствует о чем-то. В аналитической психологии понятие «символ» имеет дополнительное значение. Мы знаем, например, что слово или изображение что-то обозначают. Но они могут быть еще и символичны, если подразумевают нечто большее, чем их очевидное и непосредственное значение. Символ не просто знак, выступающий как определенный известный смысл, который можно выразить другим образом. К пониманию символа можно попытаться приблизиться используя метод аналогии, который позволяет вывести неизвестное значение к порогу восприятия, точке видимости смысла. В аналитической психологии расшифровка сновидения осуществляется путем так называемой амплификации. Амплификация дословно переводится как расширение и распространение и в нашем случае определяется как уточнение и прояснение отдельных образов сновидения с помощью прямых ассоциаций. Какие ассоциации вызывает у вас этот образ, с чем он у вас связан в жизни? — такой вопрос обычен в юнгианском консультировании и анализе. Метод постепенного приближения интерпретируемого символа к искомой смысловой точке представлен двумя аспектами: личностной и общей амплификацией.

В личностной амплификации уточняются специфические для пациента наименования, знаки, образы, сновидения. Ассоциации являются спонтанными чувствами, мыслями или воспоминаниями, приходящими на ум по поводу каждого элемента сновидения. Более или менее полный набор таких ассоциаций обеспечивает личностный контекст и часто ведет к разгадке значимого смысла.

Общая амплификация строится психотерапевтом на основе его собственного знания, и ее логика разворачивается в соответствии с мифологическими, фольклорными, религиозными, этническими и другими мотивами коллективного сознания. Общая амплификация обеспечивает коллективные архетипические ассоциации составляющими сновидение элементами и образами. Здесь в первую очередь требуется знание психотерапевтом коллективной и объективной психики. В случае если сновидение содержит архетипический образ или тему, аналитик демонстрирует это, представляя соответствующую образную структуру из мифологии, легенды, сказки или фольклора. Общая амплификация восстанавливает, собственно, коллективный контекст сновидения, дающий возможность взглянуть на сон как на явление, имеющее отношение не только к личной психологической проблеме, но также относящееся и к общей коллективной проблеме, свойственной целостному человеческому опыту. Архетипическая тема, вскрытая анализом, может отражать особенности переживаемого обществом исторического момента или содержать сведения, предсказывающие возможное будущее социального организма как целого. В процессе общей амплификации пациент знакомится с коллективной или объективной психикой и в то же время помогает своему эго отделиться от объективной психики. Пока индивид переживает свои проблемы, и в частности сны, как относящиеся только к его личной психике, он сохраняет свое это отождествленным во многих чертах с объективной коллективной психикой и несет бремя коллективной вины и ответственности в отстраненном, обезличенном виде. В той степени, в какой коллективная вина и ответственность переживаются как личные, парализуется способность к совершению действий, эту вину и ответственность вызывающих.

Юнг писал что, психотерапия была принуждена обратиться к психологическим вопросам, а они быстро взорвали узкие рамки уже сложившейся экспериментальной психологии с ее элементарными определениями. Требования психотерапии вовлекли в поле зрения еще столь молодой науки сложнейшие психические состояния. Чтобы справиться с новыми проблемами, представителям этой науки зачастую недоставало необходимого понятийного арсенала. Неудивительно, что в этой психологии, возникшей, так сказать, под принуждением опыта терапии – психологическом консультировании, заявило о себе ошеломляющее многообразие идей, теорий и точек зрения. Эта путаница была неизбежной, пока не прояснилось, что психику нельзя лечить не рассматривая ее в целом, не дойдя до ее последних и глубочайших оснований так же, как нельзя лечить больное тело без учета целостности его функций, не говоря уж о том, что надо принимать во внимание всего больного человека (как подчеркивает это сегодня и современная медицина в лице отдельных своих представителей), дойти же до этого необходимо по средствам общения лечащего и пациента.

Нет ни малейших сомнений в том, что физиологический фактор представляет собой по меньшей мере один полюс космоса психики. Но если влечения и аффекты, как и вся невротическая симптоматология, проистекающая из психического расстройства, очевидным образом покоятся на физиологическом основании, то и само это расстройство способно ввергнуть в беспорядок физиологическую упорядоченность. Если это расстройство заключается в вытеснении, то этот фактор, а именно вытеснение, принадлежит к «высшему» психическому порядку. Как показывает опыт, это уже не элементарная физиологическая причина, но, как правило, в высшей степени сложное образование. Например, им может быть рациональное, этическое, эстетическое, религиозное или иное как-то связанное с традицией представление, для которого наука не находит физиологического базиса. Эта сфера доминант высокой сложности образует другой полюс психики. У него есть своя энергия, которая в иных случаях многократно превосходит энергию физиологически обусловленной психики.

Уже первые вторжения находившейся в процессе становления психотерапии в собственно психологическую область привели ее в столкновение с глубинной проблемой противоположности.

Для противоречащих Друг другу во всем теорий и особенно для совершенно нереализуемых мировоззренческих предрассудков проблема противоположностей стала самой идеальной ареной для их борьбы.

Таким образом, необходимо отметить, что вклад Густава Юнга в теорию и практику психологического консультирования нельзя недооценивать.

Заключение

Обобщая вышесказанное необходимо отметить большую роль сыгранную Густавом Юнгом в развитии психологии и психотерапии. Подчеркивая личность терапевта в работе с клиентом, Юнг акцентировал внимание на самой личности как целостной системе. Подводя итог многолетним наблюдениям он пришел к концептуально новой идее которая позволила открыть широкие горизонты психики человека.

Аналитическая психотерапия, работа аналитика с клиентом, включает в себя все базовые принципы психологического консультирования.

В идеале аналитик должен развить личность больного или, как минимум облегчить его состояние, конечной целью психологической концепции Юнга оказывается постижение жизни в ее внешнем и внутреннем проявлениях в психике человека как особой целостной реальности, что в некоторой степени отвечает целям консультанта.

Список литературы

1. Аналитическая психология: Прошлое и настоящее / К.Г. Юнг, Э. Сэмюэлс, В. Одайник, Дж. Хаббэк; Сост. В.В. Зеленский, А.М. Руткевич. – М.: Мартис, 1995. – 320с. – (Классики зарубежной психологии).

2. Хьелл Л., Зиглер Д. Теория личности (Основные положения, исследования и применение). – СПб. 1997.

3. Юнг К.Г. Воспоминания сновидения, размышления. Киев:AirLand, 1994.

4. Ярошевский М.Г. История психологии. От античности до середины XX века: Учебное пособие для высших учебных заведений. – 2 – изд. – М.: Издательский центр <<Академия>>, 1997. – 416 с.