Палестино-израильский конфликт: возможности и пути решения

Глава 1. Палестино-израильский конфликт как столкновение политических интересов государств

1.1. Арабо-израильское противостояние в исторической перспективе4

1.2. Ключевые аспекты существующих разногласий

Глава 2. Миротворческий процесс по ближневосточному урегулированию в XXI столетии

2.1. «Дорожная карта» в оценках участников процесса

2.2. Участие в квартете ООН, США, ЕС и РФ: цели, задачи, перспективы взаимодействия

Заключение

Библиографический список используемой литературы

ВВЕДЕНИЕ.

Ближний Восток входит в сферу стратегических интересов России в силу геополитического, экономического, религиозного и других факторов. Как следствие, основная задача на этом направлении состоит в развитии и укреплении взаимовыгодных связей со всеми странами региона. Военно-политическая и экономическая ситуация на Ближнем Востоке в значительной степени влияет на состояние мирового рынка энергоносителей и вооружений, положение дел в межцивилизационных отношениях.

Урегулирование разногласий между Палестиной и Израилем является одним из приоритетных направлений внешней политики Российской Федерации, поскольку только решение этой проблемы позволит приблизиться к достижению основной цели - разработке и внедрению системы региональной безопасности на Ближнем Востоке с участием всех стран региона, которая включала бы обеспечение равных гарантий военной безопасности, учреждение зоны, свободной от ядерного оружия.

Данная работа посвящена исследованию причин и следствий палестино-израильского конфликта; в ней дается общая оценка ситуации на Ближнем Востоке, анализируются основные компоненты конфликтности, рассматриваются возможности и пути решения противоречий. В ней также представлены наиболее существенные характеристики основных документов, принятых в мировом сообществе с целью урегулирования разногласий, в т.ч. и Дорожной карты. Особое внимание уделено разного уровня участникам миротворческого процесса: США, ООН, Евросоюзу, арабским странам, а также Российской Федерации с учетом одобренного президентом РФ В.В.Путиным Обзора внешней политики России.

ГЛАВА 1. Палестино-израильский конфликт как столкновение политических интересов государств.

1.1. Арабо-израильское противостояние в исторической перспективе.

Начало третьего тысячелетия ознаменовалось не только усилением процессов глобализации и интеграции, развитием коммуникативных систем, но и нарастанием международной напряженности, вовлечением все большего числа стран в региональные конфликты. В эпоху третьего передела поделенного мира (считая первыми двумя, соответственно, время I и II мировых войн) происходит ужесточение борьбы за сферы влияния, и одной из наиболее значимых арен столкновения жизненно-важных интересов государств является Ближний Восток. Этот регион расположен на стыке трех частей света, представляет собой емкий рынок вооружений, зону сбыта товаров, характеризуется наличием 2/3 мировых запасов энергоресурсов и является колыбелью трех цивилизаций. По целому ряду причин Ближний Восток - приоритетное направление во внешней политике Российской Федерации, и именно из него исходит главная угроза её южным рубежам. В этой связи ни один конфликт, ни одно государство не должны выпадать и сферы самого пристального влияния Москвы, в т.ч. и палестино-израильский конфликт. Грамотно проводимая политика позволит усилить позиции России в данном регионе в целях реализации собственных национальных интересов и недопущения доминирования третьих стран.

Формирование миротворческой политики в ближневосточном регионе происходило на протяжении почти всего ХХ столетия. Покровительственная политика мировых лидеров предусматривала некоторые правила политического и экономического ограничения не только международной активности региональных субъектов, но и их внутреннего развития. Данная система поддержания мира, созданная еще в конце первой мировой войны, не оправдала себя. Требовались новые формы и принципы обеспечения мира и стабильности в регионе, отказ от одностороннего оказания помощи государствам региона.

Уход с геополитической арены Ближнего Востока Великобритании, образование Израиля, а также периодически возникающие межэтнические и межконфессиональные конфликты внутри региона в комплексе создавали условия для выработки новых вариантов ближневосточного курса как США, так и СССР. Если в начале ХХ в. претензии США на участие в ближневосточных процессах определялись стремлением вытеснить из региональной политики Великобританию и Францию путем установления протекторатами над бывшими владениями Османской империи, то вторая половина века поэтапно демонстрировала отход от конфронтации с Англией в сторону противостояния с СССР. При этом их стратегические интересы неизменно сосредотачивались на двух основных направлениях: средиземноморское направление (Палестина и Турция) и зона Персидского залива (Саудовская Аравия и Иран). Соединенные Штаты принимали участие практически во всех мирных переговорах по Ближнему Востоку и выступали инициаторами большинства планов урегулирования конфликтов. Позиция же советской стороны характеризовалась большей стабильностью в отношениях с арабскими государствами, чем при рассмотрении интересов Израиля. По другим направлениям ближневосточной политики Советский Союз исходил из принципа необходимости «…обеспечить безопасность и суверенитет всех государств этого региона, в том числе Израиля»1.

Распад Советского Союза и фактическое окончание «холодной войны» привели к изменению расстановки сил. Подобные изменения, коснувшиеся и политической позиции России на Ближнем Востоке, во многом неблагоприятно сказались на ситуации в регионе. Фактическое вытеснение российских интересов в конце 80-х и в 90-х годах из ближневосточного геополитического процесса привело к резкому усилению американского присутствия.

Современная позиция Российской Федерации по целому ряду спорных вопросов ближневосточного регулирования имеет двухстороннее значение: с одной стороны, жесткая позиция российского руководства в отношении терроризма, а с другой стороны, продолжающаяся конкуренция в военно-политических и экономических сферах с США и НАТО. Все это в комплексе определяет основные критерии участия России в миротворческих процессах на Ближнем Востоке на рубеже XX-XXI столетий.

Палестино-израильский конфликт представляет собой столкновение двух территориальных образований, этнических общностей за право создания собственной монокультурной страны и её всеобщее признание. В конце XIX – начале XX веков возникли два конфликтующих национальных движения, претендующих на Эрец-Исраэль/Палестину. Одним из них был сионизм. Он возник на основе давних еврейских религиозных и исторических устремлений, а также в качестве реакции на европейский антисемитизм, и развивался под влиянием существовавших в Европе национальных движений. Сионисты призывали евреев иммигрировать в Эрец-Исраэль, чтобы восстановить еврейский национальный очаг через две тысячи лет после разрушения Второго Храма и изгнания евреев римлянами. Вторым движением был арабский национализм, который также возник на базе европейского национализма и был инициирован в Бейруте и Дамаске арабами-христианами. Арабский национализм первоначально противостоял Оттоманской империи, а затем (после первой мировой войны) – английскому и французскому колониализму. Но в Палестине, где арабское присутствие насчитывало около 1400 лет, арабский национализм сразу столкнулся с сионистским движением. Два народа претендовали на одну и ту же землю. Палестинцы требуют «восстановления исторической справедливости» и возвращения миллионов людей, которых они называют беженцами, на те земли, на которых их предки проживали до первой арабо-израильской войны 1947-1949 годов(1). Подавляющее же большинство израильтян убеждены, что подобное развитие события превратит Израиль в двунациональное еврейско-арабское государство, и, учитывая высокую рождаемость в арабском секторе – в преимущественно арабское государство, жизнь в котором еврейского меньшинства будет фактически невозможной. При этом степень ответственности сторон за трагические события, произошедшие в 1947-1949 годах, остается предметом дискуссий.

С учетом исторически возникших противоречий можно выделить три формы отношений между участниками конфликта: крепкий мир, открытая масштабная война, промежуточное состояние, характеризующееся вспышками борьбы и кратковременными попытками сближения противоборствующих сторон для урегулирования разногласий.

Открытая масштабная война с участием значительного числа сил с обеих сторон, направленная на окончательное разрешение противоречий – явление теоретически возможное, но на практике такой исход событий представляется маловероятным. Во-первых, потому, что в сферу противостояния помимо непосредственных участников вовлечены и другие страны, как занимающие приграничную территорию, так и находящиеся на значительном удалении от неё. В последнем случае речь идет, прежде всего, о США и России. Первые заинтересованы в существовании сильного независимого Израиля, развивающего сотрудничество с Турцией, сдерживающего влияние Ирана. Для России же необходимо прервать конфронтационные тенденции, чтобы не допустить превращения арабского мира в силовой полюс. В противном случае Иран будет вынужден свернуть свою активность на севере, что в конечном итоге приведет к крайне нежелательному столкновению интересов Турции и России(2).

Во-вторых, в настоящее время для открытого масштабного выступления против Израиля Палестинская автономия не обладает достаточной степенью консолидации сил. В-третьих, сама цель окончательного разрешения противоречий выглядит недостижимой.

Вторым теоретически возможным вариантом разрешения конфликта является создание крепкого мира, и здесь уместным будет обратиться к истории палестино-израильских взаимоотношений.

В 1947 г. полномочная комиссия ООН предложила план раздела Палестины, принятый еврейской общиной, но отвергнутый палестинскими арабами. Раз за разом условия предлагавшегося мирного соглашения становились менее благоприятными для арабов: в 1937 г. им предлагалось создать государство на более чем 80% территории Палестины, в 1947 г. – на 45%, в 2000 г. (на переговорах в Кемп-Дэвиде и в Табе) – на примерно 21–22%. Палестинские лидеры последовательно отвергали все эти предложения, в результате чего палестинское арабское государство не создано до сих пор. Нежелание политической элиты арабов пойти на компромисс в какой-либо форме, жесткая позиция «все – или ничего» не оставляют шансов мирно урегулировать конфликт.

Для израильтян это была война за независимость. Израиль – единственная страна, когда-либо созданная по решению Организации Объединенных Наций – рассматривал себя как законного преемника прав еврейского народа на самоопределение на своей исторической родине. Для палестинцев война 1948 года стала катастрофой. Арабский мир считал Израиль искусственным образованием, основанным иностранными захватчиками, укравшими Святую арабскую землю.

Все вышеперечисленные обстоятельства убедительно свидетельствуют о том, что ни о каком крепком мире между палестинским и израильским народом не может быть и речи. В такого рода ситуациях заключение мира на длительный срок достигается либо полным истощением сил обеих сторон, что при современной международной в т.ч. финансовой поддержке обеих стран представляется маловероятным, либо уничтожением одного из участников конфликта, что опять же в обозримом будущем невозможно по целому ряду причин. И это заставляет нас обратиться к третьему потенциально возможному и уже существующему варианту состояния отношений двух сторон – промежуточному этапу между миром и войной.

Палестинцы и израильтяне обречены жить на одной земле, но им следует разделить территорию, что потребует целого ряда уступок и компромиссов. В мировой практике приняты документы, позволяющие оказать помощь в урегулировании разногласий. «Дорожная карта» исходит из сугубо западного понимания оптимального политического устройства. Недостаток соглашений Осло, равно как и «Дорожной карты», состоит в том, что в этих документах, изначально определенных как «промежуточные», не предусмотрены механизмы решения наиболее сложных проблем палестино-израильского конфликта. «Декларация принципов» Сари Нуссейбы и Ами Аялона не предусматривает права палестинских беженцев на возвращение в Израиль. Женевское соглашение представляется документом, который едва ли когда-либо будет принят большинством израильского общества. Оно содержит ряд принципиальных уступок с израильской стороны, значительно более серьезных, чем те, на которые правительство Э.Барака пошло в Кэмп-Дэвиде и в Табе. Это соглашение предполагает практически полную эвакуацию всех еврейских населенных пунктов, находящихся за «зеленой чертой», принятие на себя Израилем основной ответственности за возникновение проблемы палестинских беженцев.Израиль движется сегодня, скорее, к плану «кантонизации» Западного берега, по которому он должен построить разделительный забор, проходящий приблизительно по «зеленой черте» с последующем сохранением контроля над всеми еврейскими поселениями и основными шоссейными дорогами на Западном берегу. Единое Палестинское государство не создается, вместо этого каждый из палестинских анклавов продолжает существовать обособленно, в раздробленном состоянии.

Очевидно, что все они обладают рядом существенных недостатков, не решают четыре ключевые проблемы: спор о территориях; будущее еврейских поселений (во многом, следствие проблемы территорий); судьба палестинских беженцев и их потомков; вопрос о религиозных святынях иудаизма, христианства и ислама, в т.ч. вопрос о статусе Иерусалима. Как следствие, до принятия соглашения, учитывающего интересы всех участников конфликта и содержащего реальный способ разрешения перечисленных противоречий, палестино-израильские взаимоотношения обречены на существование между крепким миром и открытой масштабной войной.

1.2. Ключевые аспекты существующих разногласий.

В начале 1948 г. арабы составляли более двух третей населения подмандатной Палестины, в их частной собственности находилась большая часть палестинских земель. Демографическая ситуация кардинально изменилась менее чем за год в результате массовой миграции арабского населения в ходе первой арабо-израильской войны. Одним из ее последствий стала проблема палестинских беженцев, разделенных, проживающих в соседних государствах и лишенных значительной части своего имущества.

Палестинские арабы – не единственные вынужденные переселенцы в результате передела мира в XX веке, но проблема их уникальна. Составляя всего два процента от общего числа беженцев, перемещавшихся по миру после Второй мировой войны, они до сих пор не изменили свой статус. Арабы Палестины стали единственной общиной, чьей судьбой распоряжалась международная общественность, затянув решение их проблемы на долгие десятилетия.

Во всех других случаях беженцам помогали правительства государств, в которых они искали убежища, решение находилось либо в возвращении беженцев на историческую родину, либо в интеграции в сообщества тех стран, в которых они оказались в результате вынужденного переселения. Это произошло с 8,5 млн. индийцев и сикхов, приехавших в Индию из Пакистана; 6,5 млн. мусульман, отправившихся в Пакистан из Индии; 13 млн. немцев, переселившихся из стран Восточной Европы в Германию; тысячами болгарских турок и многими другими беженцами, общее число которых составляло 4 млн(3).

Палестинский парадокс тем более удивителен, поскольку палестинские арабы обладали сходством языка, религии, уровня социального развития и частично – национального самосознания с народами большинства государств, в которые они прибыли. Однако единственной страной, согласившейся обеспечить натурализацию палестинских беженцев, была Иордания. Остальные арабские страны на протяжении десятилетий продолжали держать палестинцев на бесправном положении в лагерях беженцев.

ООН, которая не сумела предотвратить первую арабо-израильскую войну, столкнулась по ее окончании с широкомасштабной гуманитарной и социальной проблемой. Надежды на быстрое урегулирование достаточно скоро развеялись, проблема палестинских беженцев ежегодно со всей остротой вставала в повестку дня, но поиск ее подлинного решения продолжается по сей день. Представители ООН часто выступали посредниками между не желающими идти на уступки сторонами, которые перекладывали друг на друга ответственность за произошедшее и скатывались на позиции взаимных обвинений. Одними из самых острых были вопросы, кто виноват в изгнании палестинцев, по какой причине палестинцы оставили свои дома и кто несет за это ответственность.

Споры велись также и об исторических правах еврейского либо арабского народа на Палестину. Так, согласно мнению арабских лидеров, до окончания Первой мировой войны ее территория была неотделимой частью окружающего арабского мира. Представители Израиля, в свою очередь, утверждали, что никогда не было такого, чтобы евреи не жили в Палестине, которая никогда не управлялась арабами.

«Палестинская национальность» арабских беженцев также стала предметом дискуссий. Требования беженцев (либо арабских лидеров, представляющих их интересы) основывались на том, что они палестинцы. Следовательно, своей целью они ставили возвращение на родину, т.е. в Палестину, как правило, подразумевая свои дома в Израиле. Представители Израиля в ответ на это утверждали, что арабский беженец из израильской Палестины практически «вернулся на родину», если он находится в арабской Палестине (не входящей в Израиль).

Весьма проблематичным был вопрос, каково число «настоящих» беженцев из той части Палестины, которая предназначалась для создания еврейского государства. Так, ЮНРВА (Управление по делам беженцев, созданное по инициативе ООН для оказания помощи беженцам), Израиль и арабские государства приводили противоречивые цифры, отражающие количество беженцев в 1948 г. От этих данных зависели размеры компенсаций. Израиль официально заявляет, что в 1948 г. его территорию покинуло 520 тыс. человек. ЮНРВА зарегистрировало 726 тыс. беженцев, а по оценкам представителей палестинцев, эта цифра достигает 900 тыс(4). Эти данные были подвергнуты сомнению независимыми исследователями. Согласно проведенной англичанами в декабре 1944 г. переписи населения, всего в той части Палестины, на которой было создано Государство Израиль, проживали 525.500 арабов, из них 170.430 человек – в городах, а 355.070 человек – в сельской местности. Учитывая тот факт, что примерно 150 тысяч человек остались в Израиле, а 35 тысяч – вернулись в 1949–1956 гг., общее число беженцев всех возрастов (непосредственно беженцев, не считая их родившихся впоследствии детей) составляет чуть более 340 тысяч человек. Право беженцев на возвращение было самым острым из вопросов, затрагиваемых в обсуждениях. 19 ноября 1948 г. на третьей Генеральной Ассамблее ООН была принята резолюция № 212, в 11 параграфе которой содержались основные принципы, отражающие отношение ООН к вопросу палестинских беженцев. В резолюции говорилось, что «беженцы, желающие вернуться в свои дома и жить в мире со своими соседями»(5), должны получить возможность осуществить свои намерения как можно скорее, а тем, кто решит не возвращаться, будет выплачена компенсация за оставленную собственность и возмещен ущерб «в соответствие с принципами международного права», за что будут отвечать правительства государств, затронутых проблемой.

Интерпретация одиннадцатого параграфа стала постоянным камнем преткновения между сторонами. В резолюции говорилось о беженцах, желающих «жить в мире с соседями», таким образом, возвращение было напрямую связано с установлением мира. Формулировка «беженцам должно быть разрешено вернуться к ближайшему возможному сроку» означала, что только суверенное Государство Израиль может дать разрешение на возвращение и определить его сроки.

Арабы не могли принять такое условие. Так, 14 октября 1955 г. премьер-министр Египта Насер в своем интервью американской газете сказал, что «ненависть арабов очень сильна и нет никакого смысла говорить о мире с Израилем»(6). Арабские лидеры требовали для беженцев абсолютного права на возвращение в покинутые ими дома или права на выбор между возвращением и получением компенсации. В своей полемике с арабскими лидерами А.Эвен, чрезвычайный и полномочный посол Израиля в ООН (а впоследствии – министр иностранных дел) выдвигал следующие аргументы против идеи возвращения (репатриации) палестинских беженцев в Израиль. Во-первых, он подчеркивал, что сам термин «репатриация» (от латинского «patria» – родина) употребляется в этой связи некорректно, так как прибытие арабских беженцев из арабских земель на неарабские не является возвращением на родину. Он говорил: ««Патриа» – не просто географическое понятие. Расселение беженцев в Израиле будет не репатриацией, а отчуждением из арабского общества; только процесс объединения с людьми, которые разделяют национальные чувства, культурное наследие и языковое своеобразие стал бы настоящей репатриацией арабского беженца»(7).

Арабские страны относились к палестинцам не как к людям и представителям своего народа, а лишь как к оружию, с помощью которого можно нанести удар по Израилю. Эта позиция разделялась и представителем Управления ООН по делам беженцев в Иордании Ральфом Галлоуэем, который заявил: «Очевидно, что арабские государства не хотят разрешить проблему беженцев. Они стремятся сохранить ее, как открытую рану, в качестве вызова ООН и оружия против Израиля. Арабским лидерам наплевать, выживут палестинцы или умрут»(8).

В результате Шестидневной войны израильский контроль был установлен над всей бывшей подмандатной Палестиной, над территориями, на которых проживало значительное число беженцев Войны за независимость. К ним относились Иудея и Самария, оккупированные Иорданией в 1948 г., и полоса Газы, находившаяся под контролем Египта. Шестидневная война и ее последствия придали проблеме беженцев новое измерение, создали новые проблемы.

После Шестидневной войны большое число палестинцев оказалось на территориях, контролируемых Израилем. Этот факт вынуждал израильскую администрацию на деле доказать эффективность мер решения проблемы, которые она предлагала применить ранее. Политика израильского руководства по отношению к арабским беженцам, проживающим на контролируемых территориях, была довольно успешной, при этом их положение значительно улучшилось по сравнению с положением палестинцев, проживающих в арабских странах, к тому же число их конфликтов с местной администрацией было гораздо меньшим, чем с руководством арабских стран.

После 1967 г. все чаще начинают говорить не о палестинских беженцах, а о палестинском народе, переходя от требований осуществить их возвращение в Израиль к требованиям создания Палестинского государства.

Проблема беженцев обсуждалась не только в ООН, но и в рамках многосторонних переговоров при посредничестве США между представителями Израиля и арабских государств, а впоследствии и самих палестинцев. Так, вопрос статуса беженцев поднимался на международных конференциях: в 1949 г. в Лозанне, в 1950 г. в Женеве, в 1951 г. в Париже. Обсуждение вопроса возобновилось двадцать лет спустя – в декабре 1973 г. на конференции в Женеве после Войны Судного дня, в ходе израильско-египетских переговоров в сентябре 1978 г. и на Мадридской конференции в октябре-ноябре 1991 г. Если первые три конференции были направлены на достижение некоторого прогресса в решении вопроса о беженцах, то упоминание этой темы на конференциях и переговорах 70-х – 90-х годов имело преимущественно формальное значение, и ни одна из сторон не рассчитывала всерьез на изменение статус-кво. Перелом наступил в ходе переговоров в Кэмп-Дэвиде в июле 2000 г. и в Табе в январе 2001 г., когда правительство Эхуда Барака выразило готовность пойти на беспрецедентные уступки израильской стороны по вопросу о праве палестинских беженцев и их потомков на возвращение. Показательно, что арабские представители отклонили все израильские предложения по этому вопросу – как полвека назад, так и в ходе недавних переговоров.

Принято считать, что конференция в Кэмп-Дэвиде не удалась из-за отсутствия согласия по разделу Иерусалима, но на самом деле по поводу Иерусалима стороны добились определенного прогресса. В своей статье «Проблема беженцев на мирных конференциях, 1949–2000 гг.» Шелли Фрид утверждает, что сосредоточение на вопросе Иерусалима было необходимо, «чтобы избежать заключения, что они не могут достичь прогресса в решении проблемы беженцев»(9).

После неудачи в Кэмп-Дэвиде дополнительная конференция между двумя сторонами без посредничества США состоялась в Табе в январе 2001 г. Основной темой, которая обсуждалась на этой встрече, было декларируемое палестинцами «право на возвращение». Работа подкомитета, возглавляемого Йоси Бейлиным, представляющим Израиль, и Набилем Шаатом от палестинцев, однако, тоже не привела к подписанию соглашения.

На переговорах в Табе был достигнут некоторый прогресс относительно будущего беженцев. Палестинцы показали определенную гибкость в решении проблемы, что могло бы открыть горизонты для серьезных переговоров, которые не подвергались бы влиянию предвыборных интересов представителей обеих сторон. Согласно разным отчетам, в Табе удалось найти такую формулировку, которая позволяла палестинцам не отказываться от права на возвращение вместе с соглашением, что на практике решением станет расселение беженцев не в Израиле. Однако общий провал переговоров в Табе не позволил этому плану пройти проверку.

Палестинские беженцы представляют собой уникальный политический и социальный феномен. Проблема давно вышла за рамки обустройства и расселения людей, лишенных своих домов в ходе военных действий, и затрагивает большую этническую общность, чьи члены являются потомками беженцев, целый народ, не имеющий государства.

Основным препятствием на пути к урегулированию конфликта стало так называемое «право беженцев на возвращение». Если изначально речь велась о «миллионе» палестинцев, то за прошедшие пятьдесят лет их число значительно увеличилось. Очевидно, что сейчас невозможно «возвращение» на территорию Израиля 4 млн. человек, которые к тому же не имеют о нем исторической памяти. Для третьего поколения беженцев, родившихся в лагерях Газы и Восточного берега, Израиль не является родиной. Израилю одному уже не справиться с этой проблемой, а перед мировым сообществом сейчас стоит вопрос статуса целого народа.

Для специалистов, занимающихся проблемами Ближнего Востока, не является секретом тот факт, что вода, а не только нефть является одной из скрытых движущих сил бесконечных конфликтов в регионе. Именно распределение воды, а не земли можно назвать одной из наиболее вероятных причин следующей войны. Предполагается, что к 2025 году приблизительно 2/3 населения мира – около 5,5 миллиардов человек – будет жить в районах, сталкивающихся с нехваткой воды.

Лидеры ближневосточных стран единодушно признают, что проблема водоснабжения по своему воздействию на современное и перспективное развитие региона приобретает приоритетное значение и становится по ряду позиций важнее, чем нефть. По расчетам специалистов, к 2030 году лишь 5 из 19 государств региона будут способны удовлетворять свои потребности в воде. В свете нерешенности арабо-израильского конфликта вопрос о распределении водных ресурсов приобретает одно из ключевых значений1.

Говоря о водных ресурсах, нельзя забывать об одном из самых главных факторов, влияющих на динамику их спроса и предложения, а именно – о росте населения. Следует отметить, что вопрос водообеспечения занимал одно из главных мест в стратегических планах сионистского движения практически с самого начала его зарождения. Еще в 1919 году один из лидеров сионизма Хаим Вейцман в письме английскому премьер-министру Ллойд-Джорджу писал: «Снабжение Палестины водой должно происходить со склонов горы Хермон, из верховьев р. Иордан и реки Литани в Ливане…» В том же 1919 году в послании английским лейбористам Д.Бен-Гурион подчеркнул: «Требуется, чтобы источники воды, на которых зиждется будущее страны, не оказались вне границ еврейского национального очага. Мы настаиваем, чтобы Эрец-Исраэль включал южный берег Литани и Хауранский район. Страна остро нуждается в основных реках этой земли – Ярмуке, Литани и Иордане». Из приведенных высказываний видно, что вопрос водных ресурсов касался не только экономического будущего государства, но и представлялся одним из аспектов национальной безопасности.

Подробное изучение проблемы водных ресурсов в ракурсе ближневосточного конфликта дает основания утверждать, что политика израильского правительства в ходе арабо-израильских войн была направлена на получение доступа к воде, который ранее имели арабские государства. Так, в результате войны 1948г., «шестидневной войны» 1967г., октябрьской войны 1973г. и израильской агрессии против Ливана в 1982г. Израиль получил контроль над значительной частью водных ресурсов реки Иордан, а также над ее подземными и грунтовыми водами. Необходимо отметить, что на оккупированной территории все водные ресурсы были взяты под полный государственный контроль израильских властей и стали рассматриваться в качестве объектов государственной собственности. В результате потребление воды арабским населением резко сократилось. Кроме того, цены на воду, установленные израильскими властями, возросли в 4 раза1. На сирийско-израильском направлении главным стратегическим объектом являются Голанские высоты. С главной высоты Голан горы Хермон берут свое начало основные северные притоки р. Иордан: реки Баниас, Дан и Хасбани. Хотя площадь Голан и составляет всего 1% территории Сирии, на них приходится 14% контролируемых сирийских запасов воды. В результате оккупации Израилем в 1967 г. части Голанских высот ситуация с водопользованием резко изменилась. Начатая израильскими властями активная поселенческая политика привела к возникновению на Голанах израильских поселений, жителей которых было необходимо обеспечить доступом к воде. В результате с первых дней оккупации Израиль установил жесткий контроль над распределением воды. Для арабских жителей Голан был введен запрет на посадку различных видов фруктовых деревьев, их вынудили уничтожить значительное число резервуаров (из существовавших ранее 400 на сегодняшний день сохранилось всего 3–4), они оказались практически полностью отрезаны от крупнейшего естественного водоема Голан – оз. Рам. Нехватка воды привела к тому, что арабское население Голанских высот столкнулось с серьезными ирригационными и санитарными проблемами. Ситуация оказалась настолько бедственной, что многие жители арабских деревень были вынуждены покинуть эту территорию (за 20 лет оккупации число арабских жителей сократилось в 10 раз: со 100 до 10 тыс. человек).

На ливано-израильском направлении жизненно важным водным ресурсом является река Литани. Именно она стала мотивом для израильского вторжения в Ливан в марте 1978 года («Операция Литани») и в июне 1982 г. («Мир Галилее»).

Перечисленные факты свидетельствуют о том, что одной из целей Израиля в его войнах с арабами являлось обеспечение страны водными ресурсами, и эта цель была достигнута. Приблизительно 67% водных ресурсов Израиля поступает с оккупированных с 1967 по 1982 г. арабских земель. Из них 43% приходится на Южный Ливан, 35% – на Западный берег реки Иордан и оставшиеся 22% – на Голанские высоты.

Оккупация Израилем части арабских территорий привела к появлению огромного ряда экономических и политических проблем. Вопрос справедливого перераспределения водных ресурсов в регионе является при этом составной частью любой проблемы, существующей между Израилем и арабскими странами.

«Водный вопрос» на палестино-израильском направлении привел к принятию сторонами ряда соглашений: Декларации о принципах организации временного самоуправления («Осло 1»), подписанной 13 сентября 1993 г., Каирского соглашения («Газа-Иерихон») от 4 мая 1994 г. и Табского соглашения («Осло 2») от 28 сентября 1995 г. В результате было создано палестинское ведомство по водоснабжению, достигнута договоренность по совместному управлению процессом водопользования. По Каирскому соглашению, управление водным хозяйством в секторе Газа и Иерихоне было передано под юрисдикцию Палестинской Национальной Администрации. Тем не менее, далеко не все вопросы, связанные с водопользованием, были решены посредством подписания вышеперечисленных договоров. Предполагалось, что подписание Соглашения об окончательном статусе станет заключительным этапом в области распределения водных ресурсов между Израилем и палестинцами. Однако свертывание Мадридского процесса и новая волна напряженности на палестино-израильском направлении свели на нет достигнутые ранее договоренности, поставили под сомнение эффективность любых попыток мирного урегулирования.

Проблема водных ресурсов в регионе остается камнем преткновения в отношениях между Израилем и арабскими государствами.

По сравнению с другими аспектами арабо-израильских территориальных споров проблема Иерусалима значительно более интернационализирована прежде всего в плане вовлеченности в ситуацию Организации Объединенных Наций. Если формально следовать букве Резолюций 181 и 303 Генеральной Ассамблеи ООН, Иерусалим является территорией, которая должна находиться под управлением институтов ООН. Следовательно, ООН несет (или должна нести) особую ответственность за этот город. Иерусалим является территорией, отчужденной Израилем именно у ООН, и это обстоятельство делает данную организацию не просто наблюдателем и медиатором, а непосредственным участником конфликта. За период с 1947 г. по настоящее время ООН приняла множество документов, создавших вокруг Иерусалима сложное и противоречивое правовое поле, на которое должны ориентироваться составители миротворческих планов и которое – прямо или косвенно – оказывает большое влияние на позицию как Израиля, так и палестинцев.

Принятая 29 ноября 1947 г. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 181 рекомендовала выделить Иерусалим и его окрестности в особую единицу – corpus separatum, находящуюся под управлением институтов ООН. На протяжении всего периода британского мандата в западном христианском мире было очевидным желание сохранить Иерусалим за собой. Это объяснялось, во-первых, восприятием Иерусалима как религиозно-исторической вотчины христианского мира. Во-вторых, опасением, что в случае перехода Иерусалима под контроль какой-либо из ближневосточных стран верующим христианам будет затруднен доступ к святым местам в городе. Выделение Иерусалима в самостоятельную единицу под международным контролем воспринималось как наилучшее решение вопроса после ухода англичан. Кроме того, принцип corpus separatum поддерживался Ватиканом, и великие державы, особенно США, были вынуждены считаться с религиозными чувствами своих собственных католиков, а также с позицией католических государств, в которых они хотели сохранить политическое влияние.

Советская позиция по Палестине заключалась, прежде всего, в требовании скорейшего ухода англичан и передаче решения судьбы Палестины в руки ООН, что должно было стать началом советской экспансии в регионе. Параллельно Москва пыта