Идейно-художественное своеобразие деревенской трилогии А.П. Чехова "Мужики", "В овраге", "Новая дача"

1. Идейно-тематическая основа рассказов А.П. Чехова "Мужики", "Новая дача", "В овраге"

1.1 Русская деревня в рассказах "Мужики", "Новая дача", "В овраге"

1.2 Система персонажей трилогии

2. Художественное своеобразие трилогии Чехова

2.1 Мастерство А.П. Чехова при раскрытии образов произведений

2.2 Язык рассказов А.П. Чехова

Заключение

Библиография

Введение

В девяностые годы Россия переживала подъем революционного движения. Начинался третий – пролетарский – этап освободительного движения в стране.

Уходящий мир дворянско-крепостнических отношений и растущий капитализм, со всеми присущими ему кричащими противоречиями, уживались в России, образуя крайне сложный переплет.

Творчество Чехова второй половины девяностых годов, характерно непосредственным обращением к основной теме демократической русской литературы XIX века — теме: народ и интеллигенция. При этом первоосновой поднятой Чеховым темы, как это было в литературе и до него, оказывалась, в конечном счете, проблема народа. Чехов впервые столкнулся с ней в восьмидесятые годы. Теперь он вновь обращался к той же теме, но на новой основе, обогащенной опытом всей предшествующей творческой деятельности.

Стремление выявить и подчеркнуть некие общечеловеческие черты в людях из народа отходит теперь на второй план. Зато значительно углубляется анализ социальной психологии русского мужика, а вместе с тем и условия его социального бытия.

Судьба русской деревни последней трети XIX века была непосредственно связана с общим вопросом о развитии капитализма в России. Исход буржуазного натиска на крепостнические устои в значительной мере решался в деревне. Вековые обветшалые связи между помещиком и крестьянином разрывались. Полукрепостнические отношения уступали место новым, буржуазным отношениям – кулака и батрака, сельского купца и рабочего.

Новые произведения Чехова оказались произведениями именно девяностых годов, тесно связанными с кругом общественно-политических вопросов. Это такие произведения, как "Мужики", "В овраге", "Новая дача".

Народники всячески изображали деревню как светлый мир патриархальных отношений, которому угрожает капиталистическая зараза. Весь смысл их произведений сводился к тому, чтобы показать, как торжествуют школы и больницы – над кабаками, как побеждают идеальные героические натуры царство тьмы и невежества, как несут они свет и счастье бедным "поселянам".

А Чехов, говоря, что новые времена лишили мужика всяких иллюзий и надежд, подчеркивал жестокую правду жизни русской деревни, втянутой в общий процесс капиталистического развития России. До Чехова к тому же выводу пришел С. Каронин, с исключительной глубиной исследовавший жизнь пореформенной русской деревни. Его "Рассказы о парашкинцах" и "Рассказы о пустяках" рисовали последовательное крушение всех и всяких иллюзий и чаяний русского крестьянина, начавшееся уже на второй день после реформы 1861 года, показывали, как постепенно все больше и больше ошеломляла мужика бесплодная погоня за куском хлеба, пока вся его жизнь не заполнилась до края мелочами и пустяками.

Чехов, стремится, раскрыть как можно полнее всю совокупность социальных отношений крестьянских масс и государственного строя, народа и его эксплуататоров, обостряющиеся социальные противоречия в самой деревне. Именно так и изображена крестьянская жизнь в больших его повестях о деревне, созданных в последний период. Каждая из них освещает одну из сторон этих социальных отношений в качестве ведущей темы произведения.

Таким образом, тема настоящей работы "Идейно-художественное своеобразие деревенской трилогии А.П. Чехова "Мужики", "В овраге", "Новая дача"" раскрывает реализм новых капиталистических отношений в русской деревне.

Актуальность исследования обусловлена тем, что проблема капитала и проблема "богатого и бедного" актуальна во все времена. Особенную остроту она обретает в нынешнее время, в эпоху рыночной экономики. В деревнях стоят такие же проблемы, как и в чеховских произведениях: такая же неграмотность "мужиков", пьянство, голод и т.д.

Цель работы: раскрыть идейное содержание и художественную особенность рассказов А.П. Чехова "Мужики", "Новая дача", "В овраге", а также обнажение в его произведениях острых социальных антагонизмов народа и "господ".

Исходя из цели исследования, поставлены следующие задачи:

- определить место трилогии в творчестве писателя;

- проследить историю создания повестей и определить идейное содержание каждого произведения;

- выявить особенности идейно-художественной структуры трилогии и ее роль в воплощении авторского замысла.

Объект исследования – цикл повестей и рассказов о деревне А.П. Чехова "Мужики", "На даче", "В овраге".

Предмет исследования: идейно-художественное своеобразие трилогии А.П. Чехова "Мужики", "На даче", "В овраге".

В процессе исследования были применены такие методы, как: метод сравнительного анализа, филологический анализ текста, литературно-аналитическая обработка материала, его комментирование, систематизация и классификация.

Методологическую основа исследования. Рассматриваемые произведения исследовались как в теоретическом, так и в историческом плане такими учеными, как Бердников Георгий Петрович (Бердников Г. Идейные и творческие искания. – М., 1984), Гущин Михаил (Гущин М. Творчество А.П. Чехова. Очерки. – Харьков, 1954), Паперный Зинаида (Паперный З. А.П. Чехов. – М., 1954), Екатерина Толстая (Толстая Е. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880-х – начале 1900-х гг. – М., 1994) и т.д. Работы данных литературоведов явились методологической основой исследования.

Апробация. Данная работа апробировалась в ходе учебной педагогической практики в 2008 г. в МОУ СОШ с. Тээли Бай-Тайгинского района в 11 классе.

Новизна работы. В данном исследовании рассмотрены все три повести А.П. Чехова и систематизированы по ведущей идее, по системе образов и т.д.

Практическая значимость. Данная работа может использоваться студентами филологического факультета для подготовки к семинарским занятиям, а также учащимися средних школ.

Структура работы. Работа состоит из Введения, 2 глав, Заключения и Библиографии.

1. Идейно-тематическая основа рассказов А.П. Чехова "Мужики", "Новая дача", "В овраге"

90-е годы – годы напряженного творческого труда Чехова. То была эпоха бурного роста капитализма, углубления общественных противоречий, чудовищного обнищания широких народных масс, расслоения деревни.

1.1 Русская деревня в рассказах "Мужики", "Новая дача", "В овраге"

Это были в то же время предреволюционные годы, годы нарастания общественного подъема. Все более определялись и сплачивались те силы, которые "творили укладку" нового. "Эпоха безвременья", как часто именовались 80-е годы, уходила в прошлое. (14., С. 96).

Чехов был далек от революционной борьбы, он не видел тех социальных сил, которым принадлежало будущее. Но на его мировоззрении и творчестве явственно сказалось животворное влияние революционного подъема, определившего собой весь ход развития русской культуры конца XIX и начала XX века.

В январе 1900 года в печати появилась повесть "В овраге". Она завершала группу произведений о деревне: "Мужики" (1897), "Новая дача" (1899).

Само это тяготение к творческим группам, посвященным важным вопросам времени, - черта чеховского творчества, особенно характерная для его произведенений 90-х – 900-х годов. (27., С. 148). Например, теме губительной власти капитала посвящена трилогия "Бабье царство", "Три года", "Случай из практики". Эта черта творчества Чехова по-своему отражает внутреннюю закономерность его развития как художника. В каждой из таких серий Чехов стремится решить волнующий его вопрос – о жизни, о труде, об искусстве, о любви, о "футляре", о власти денег.

К какой бы стороне современной действительности ни обращался писатель, какую бы проблему ни решал, всюду стояла перед ним, требовательно напоминая о себе, тема народа.

Творческая эволюция писателя, во многом отражавшая движение самой жизни, когда на арену истории выходили труженики города и деревни, все больше выводила писателя за пределы сферы жизни интеллигенции, побуждала его непосредственно обратиться к миру народной жизни.

В этих произведениях 90-х и 900-х годов Чехов не просто рисует отдельные образы и ситуации, связанные с деревней; сама деревня, крестьянство, его общие судьбы – вот что становится теперь предметом художественного изображения.

Произведения "Мужики", "В овраге", "Новая дача" Чехова оказались произведениями именно девяностых годов, тесно связанными с кругом общественно-политических вопросов.

В повести "Новая дача" (1899) Чехов раскрывает лживость и неестественность отношений, создающихся между крестьянами и пытающимися прийти к ним на помощь господами-интеллигентами.

Инженер Кучеров, строящий мост около деревни 0бручановки, и его жена Елена Ивановна поселяются поблизости от этой деревни на Новой даче, искренне желая установить с мужиками дружеские отношения, жить с ними "в мире и согласии".

Но крестьяне начинают относиться к ним враждебно, хотя враждебность эта не имеет как будто бы никаких видимых причин.

Кучеровы — очень хорошие люди: они мягки, искренни, уступчивы, готовы всячески помогать нуждающимся крестьянам; у них самые лучшие побуждения — посвятить свою жизнь облегчению участи народа.

Те же из мужиков, которые, неизвестно почему, с первого взгляда возненавидели Кучеровых — Козлов, Лычковы, Володька — люди вздорные, грубые, пьяницы, охотно готовые поживиться за счет помещиков. Жизнь деревни показана в этой повести с абсолютной правдивостью. Чехову чуждо желание что-либо смягчить, украсить. И тем не менее ясно, что мужики правы в своей вражде к Кучеровым, к их Новой даче. Они правы, не доверяя их попыткам протянуть им руку помощи.

Картина нарисована так, что все полнее и полнее раскрывается вся фальшь и ложь этих добрых намерений Кучеровых. Сами того не осознавая, Кучеровы всем укладом своей жизни, привычками, поведением подчеркивают на каждом шагу разительный контраст между ними и мужиками. Вот идет по деревне Елена Ивановна с маленькой дочкой. Уже один только вид ее, дорогое платье, нарядный кружевной зонтик вызывают у мужиков угрюмое недоумение и злобу. "В этой жизни вам тяжело, зато на том свете вы будете счастливы",— утешает крестьян барыня, а в ответ несутся мрачные, злые слова: "Должно, нет нам счастья ни на том, ни на этом свете. Все счастье богатым досталось".

Великолепные породистые пони, изящные экипажи, изысканные костюмы, барские увеселения — вот жизнь, которую ведут обитатели Новой дачи. В новом имении, по словам кучера, "не будут ни пахать, ни сеять, а будут только жить в свое удовольствие, жить только для того, чтобы дышать чистым воздухом".

Для мужиков Кучеровы — представители паразитического класса. И такое убеждение бессильны были рассеять все самые благие порывы и стремления Кучеровых. Что бы там ни говорила барыня "Кучериха", как бы ни уговаривала их, что ее муж "добрый человек, хороший", что бы ни сулила,— все равно она для мужиков одна из тех, кто отнял у них счастье. Больше того, именно доброта Кучеровых вызывала яростную ненависть крестьян.

Растущая враждебность мужиков заставляет Кучеровых навсегда покинуть Новую дачу.

Всей логикой своего произведения Чехов подводит читателя к выводу, что противоречия между господами и мужиками глубоки и серьезны, и всякие попытки смягчить их лишь усиливают взаимное непонимание и враждебность.

В конце рассказа дача переходит к какому-то чиновнику. Новый владелец не обращает на крестьян никакого внимания, не отвечает на их поклоны. И с ним мужики уживаются лучше, чем с прежними хозяевами. Кучеровы своей добротой, приветливостью вольно или невольно пытались замазать, замаскировать вражду между барином и мужиком, они "лезли в душу" к крестьянину. Эта попытка прикрыть вражду и неравенство добрыми словами только озлобляла крестьян, глубоко убежденных в том, что между ними и барами нет и не может быть ничего общего, никогда не будет мира и согласия.

Так углубляется в творчестве Чехова тема "врагов", тема классовых столкновений и конфликтов.

Веками накоплявшаяся враждебность народа к "господам", которую нельзя погасить никакой барской филантропией, ясно раскрывается в этом рассказе.

Беспощадно правдивое, суровое изображение деревенской жизни в повестях "Мужики", "В овраге" уже само по себе являлось убедительнейшим опровержением интеллигентных иллюзий о деревне и мужике и тех "рецептов", которые предлагались для "залечивания" глубочайших и болезненнейших ран деревенской жизни.

Проблемы, затронутые в повести "Мужики". Чехов задумывал свою повесть как большое эпическое произведение, скорее всего как роман, в котором деревня занимала лишь первую часть, опубликованную в 1987 году. Но вторая часть "Мужиков" не была закончена и не увидела света. (28., С. 155).

Все произведение, если говорить не только о напечатанном тексте, но в том виде, в каком оно задумывалось и писалось, строится так: сначала, в деревенской части, герои мечтают о Москве; затем, оказавшись в городе, у этих "тихих и мирных", но страшных Патриарших прудов, в "ужасных" переулках, они тоскуют по деревне.

Это произведение может служить блестящей иллюстрацией положения дел в "капиталистической" русской деревне. (6., С. 382).

"Заработки" уже давно стали для жуковских, как и соседних с ними крестьян делом необходимым и привычным, так что выработалась даже своя специализация. "Всех жуковских ребят, которые знали грамоту, отвозили в Москву и отдавали там только в официанты или коридорные (как из села, что по ту сторону, отдавали только в булочники), и так повелось давно, еще в крепостное право..." — сообщает нам А. П. Чехов (IX, 198). Легко заметить в Жукове и специфические признаки нового времени. Прежде всего это обезземеливание крестьян. В семье Чикильдеевых Николай уже сызмальства оторвался от земли, его брат Денис ушел в солдаты, между тем третьему брату, Кирьяку, делать дома нечего, и он живет у купца в сторожах, а потом, когда купец прогоняет его, собирается уходить в город. Но и две невестки — основные работницы в семье — работают летом у помещика. Нужно ли удивляться, что своего хлеба Чикильдеевым хватало всего лишь до рождества, а потом муку уже покупали. Земля, следовательно, не прокармливала даже тех, которые еще держались за нее. Кормиться нужно было заработками, и Чикильдеевы работали на дому для ближайшей фабрики — мотали шелк и вырабатывали на нем всей семьей копеек двадцать в неделю. А ведь нужно было еще платить подати. Когда в Жуково приезжает становой пристав, то выясняется, что за Чикильдеевыми накопилось недоимки сто девятнадцать рублей — сумма, если учесть, что семья в месяц зарабатывала менее рубля, воистину обескураживающая. Так оказывается, что ни земля, ни "заработки", действительно превратившиеся в "разнузданную эксплуатацию", не спасают семью Николая от самой лютой, беспросветной нужды. Он понимает это сразу, как только переступает порог избы. Когда все собрались "и когда Николай, войдя в избу, увидел все семейство, все эти большие и маленькие тела, которые шевелились на полатях, в люльках и во всех углах, и когда увидел, с какою жадностью, старик и бабы ели черный хлеб, макая его в воду, то сообразил, что напрасно он сюда приехал, больной, без денег да еще с семьей, — напрасно!" (IX, 194).

Жизнь Чикильдеевых не является исключением. Не лучше живут и другие мужики. Нужда, крайняя, безысходная нужда — вот что прежде всего характеризует чеховскую деревню. При этом безысходность, утрата каких бы то ни было надежд и иллюзий и есть, по Чехову, характерная особенность жизни современной деревни. "Прежде,— пишет Чехов,— лет 15—20 назад и ранее, разговоры в Жукове были гораздо интереснее. Тогда у каждого старика был такой вид, как будто он хранил какую-то тайну, что-то знал и чего-то ждал; говорили о грамоте с золотой печатью, о разделах, о новых землях, о кладах, намекали на что-то; теперь же у жуковцев не было никаких тайн, вся их жизнь была как на ладони, у всех на виду, и могли они говорить только о нужде и кормах, о том, что нет снега..." (IX, 215).

Говоря, что новые времена лишили мужика всяких иллюзий и надежд, Чехов подчеркивал жестокую правду жизни русской деревни, втянутой в общий процесс капиталистического развития России.

Разбирая повесть "Мужики", Михайловский тонко уловил важную особенность произведения: эта повесть не исчерпывалась "мужицкой" проблематикой. (27., С. 202). В нем имеют место разные проблемы, которые будут раскрываться при дальнейшем анализе произведения.

Тема футляра – сквозная, определяющая все его творчество, особенно 90-х – 900-х годов, - касается не только жизни героя интеллигентного сословия, но и людей из народа.

Тема равнодушия развивается у Чехова по двум руслам: перед нами либо образованный человек — душевно успокоившийся, либо человек из народа, забитый, замученный жизнью, доведенный до тупости и безразличия" (чехов и романтизм).

В самом деле — рассказ учителя Буркина о человеке в футляре начинается с разговора о жене старосты Мавре: "Женщина здоровая и не глупая, во всю свою жизнь нигде не была дальше своего родного села..." (IX, 253). Именно в связи с этим Буркин говорит о людях, которые, "как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу", и вспоминает о Беликове: "Да вот, недалеко искать, месяца два назад умер у нас в городе некий Беликов, учитель греческого языка, мой товарищ" (IX, 254).

Проблематика повести "Мужики" и ее продолжения связана с образом этой Мавры, этих людей, уходящих в свою скорлупу. Вот запись к повести (на отдельном листе):

"В городе ни разу не были ни бабы, ни бабка" (XII, 313, л. 19, № 2). Дальше еще придется говорить о героине повести Марье, жене Кирьяка, брата Николая. Эта запись ведет к ней. В повести в ответ на слова Ольги о Москве, о больших каменных домах и красивых приличных господах "Марья сказала, что она никогда не бывала не только в Москве, но даже в своем уездном городе; она была неграмотна, не знала никаких молитв, не знала даже "Отче наш" (IX, 196).

Так же как и понятие "человек в футляре", у Чехова получает широкий, многоохватный смысл представление о "крепостном" человеке; его художественное внимание устремлено к разным формам закрепощенности человека после отмены крепостного права.

Таким образом, повесть "Мужики", посвященная конкретной теме, связана также с большой сферой размышлений писателя — о футлярности, о закрепощенности человека.

Тема духовной и душевной "притерпелости", подчинения жизненным обстоятельствам решается у Чехова не только в нравственно-психологическом плане, она получает различные социальные аспекты. Художник как будто последовательно перебирает людей разных социальных, сословных пластов, непрерывно испытывает своего героя, его способность к противостоянию среде, к пробуждению.

Вот почему мало сказать, что герои "Мужиков" — несхожие индивидуальности. Характер героя повести определяется не просто общим укладом и его, героя, отношением к этому укладу. Он одновременно и живое лицо, и образ, испытуемый автором, который решает проблему человека и футляра.

В судьбе Николая Чикильдеева, приехавшего лечиться, а на деле — умирать в родную деревню, есть свой скрытый сюжет. Николай — не просто лакей. Он, если так можно сказать, предельно залакеен; к нему можно отнести слова учителя Буркина о людях в скорлупе. В сущности, его лакейская профессия исчерпывает всю его натуру. В самом деле, в повести он произносит лишь несколько фраз, и все они — только о "Славянском базаре", о ресторанных делах. Когда они приезжают в деревню, Ольга, крестясь на церковь, восклицает: "Хорошо у вас здесь!.. Раздолье, господи!" Церковный колокол бьет ко всенощной, и Николай мечтательно произносит: "Об эту пору в "Славянском базаре" обеды" (IX, 193). С этой фразой он появляется. А вот его последняя бессловесная "реплика":

"Николай, который не спал всю ночь, слез с печи. Он достал из зеленого сундучка свой фрак, надел его и, подойдя к окну, погладил рукава, подержался за фалдочки — и улыбнулся. Потом осторожно снял фрак, спрятал в сундук и опять лег" (IX, 212).

В этом фраке для него — вся жизнь, самое дорогое, светлое, чуть ли не святое. Николай Чикильдеев — не человек в футляре, а человек во фраке. И в этом важнейшая особенность его характера. Весь его оставшийся путь — от фрака, который он достает из "зеленого сундучка", до "зеленой могилы", о которой будет вспоминать и плакать в городе Ольга.

В повести есть сцена встречи крестьянами "чудотворной" иконы, когда жуковцы, среди них и бабка, предстают перед нами воочию такими, какие они есть на самом деле,— обездоленными, оскорбленными, глубоко несчастными. (26., С. 45).

У Чикильдеевых никто по-настоящему не верил в бога, религиозности не было, ее заменяла привычка к традиционным обрядам. Встреча "чудотворной" поэтому всколыхнула в них не религиозные, а самые простые человеческие чувства — мысли об их бедах и несчастьях. "Девушки еще с утра отправились навстречу иконе в своих ярких нарядных платьях и принесли ее под вечер, с крестным ходом, с пением, и в это время за рекой трезвонили. Громадная толпа своих и чужих запрудила улицу; шум, пыль, давка... И старик, и бабка, и Кирьяк — все протягивали руки к иконе, жадно глядели на нее и говорили, плача:

— Заступница, матушка! Заступница!

Все как будто вдруг поняли, что между землею и небом не пусто, что не все еще захватили богатые и сильные, что есть еще защита от обид, от рабской неволи, от тяжкой, невыносимой нужды, от страшной водки.

— Заступница, матушка! — рыдала Марья.— Матушка!" (IX, 217).

Но отслужили молебен, унесли икону, и все пошло по-старому, и опять послышались из трактира грубые, пьяные голоса" (34., С. 307).

Итак, по мере развития повествования определяется и характер главного конфликта произведения в целом. Он заключается в столкновении двух начал в духовной жизни русского крестьянства рубежа веков: православного христианского чувства правды, красоты, добра и приземленных, суетных соблазнов мира дольнего. Исход этого конфликта не предрешен, финал повести выводит лучших, духовно не омертвевших героинь — Ольгу и Сашу — в большой мир, на просторы проселочных и столбовых дорог России, где есть место не только дурному, но и хорошему, где еще не истощилась христианская совестливость в крестьянине. Не случайно Ольга и Саша останавливаются под окном и своей смиренной песней напоминают "православным христианам", если те населяют этот дом, о Христе, о милостыне неимущим хлеба. Просят о помощи вдовица и сиротка, и в этом случае важна для постижения идейного замысла Чехова не только их судьба, но и нравственное, духовное состояние хозяев дома, за которым ощущается вся необъяснимая мужицкая Русь. Читателям вместе с Ольгой и Сашей остается не без внутреннего напряжения ждать ответной реакции владельцев благополучного крестьянского дома: сотворение милостыни будет свидетельством спасенного в сердце народном христианского чувства любви, милосердия, добра. Финал повести "Мужики" остается открытым для любого варианта крестьянского волеизъявления. Учитывая многозначность нравственно-религиозного контекста всего произведения, выскажем предположение о том, что состояние напряженного ожидания ответа на молитвенную просьбу о подаянии испытывает и сам автор: ведь речь-то идет о духовном здоровье и благополучии уже не отдельной деревни, села, но и всей крестьянской России, о ее грядущей судьбе.

В реализме 40-х годов XIX века среда рассматривалась как фактор, обусловливающий человеческий характер. В русской литературе XIX века этот принцип сохранялся вплоть до появления повестей Чехова из крестьянской жизни. У Чехова в повести "Мужики" болезненное состояние духовного самосознания крестьянства выражено через быт. Все, что в старом реализме понималось как среда, у Чехова является эманацией духовного состояния народной жизни.

"В овраге". В письме к Г. И. Россолимо (21 января 1900 г.) Чехов писал, что его повесть "В овраге" — "последняя из народной жизни". (40., С. 196). Повесть действительно подытожила все изображение крестьянства в творчестве Чехова. Мы ясно видим в ней, как чутко отражал реалии Чехова новые события и веяния в русской деревне, с которыми она вступала в XX век, все более бурля и протестуя. Показывая развитие капитализма в деревне, писатель стремился глубоко понять вызванные им новые явления в жизни деревни.

В этой повести есть нечто существенно новое: в основе изображенной в ней драматической коллизии лежат социальные противоречия в среде крестьянства. Расслоение деревни, дикая разнузданность, произвол, безнаказанность кулаков и безнадежное положение бедноты – вот что показывает Чехов. Пусть Чехов нигде не заявил этого прямо, но вся логика его произведения подводит к выводу о том, что положение в деревне неразрывно связано с проблемой политического и социального устройства в целом.

В изображении деревенских хищников (Цыбукины) повесть Чехова служила как бы связующим звеном между творчеством старых писателей-демократов (развивая далее щедринские типы Колупаевых и Деруновых) и молодым Горьким (предшествуя ему в изображении "свинцовых мерзостей" жизни жадных собственников-мещан).

Обличая хищничество, Чехов в то же время говорил о том, что сам капитализм обостряет протест крестьянской массы, воспитывает силу народного гнева.

С первых страниц повести мы попадаем в темный, недобрый мир, в царство неправды. Григорий Цыбукин держит бакалейную лавочку, но это для вида — он тайно торгует и водкой, и скотом, и хлебом, чем придется. Старик любит порядок, степенность, а еще больше любит похвастать своим богатством — ведь именно оно отличает его от простых людей, мужиков, которых он презирает. Купил себе Цыбукин вороного жеребца за триста рублей и катается с женой Варварой — не для того чтобы просто кататься, а чтобы видели люди, какая у него лошадь. И сын Григория Анисим тоже умеет показать себя. Его письма, писанные чужим, красивым почерком, полны выражений, которых он никогда не употреблял в разговоре: "Любезные папаша и мамаша, посылаю вам фунт цветочного чаю для удовлетворения вашей физической потребности". Нацарапанная уже его собственной рукой, точно испорченным пером, подпись выразительно контрастирует с этими заемно-красивыми, чужими словесными завитушками. Сам он, Анисим, некрасив, приземист, лицо одутловатое и бороденка рыжая, жидкая, но когда ему сообщили, что для него подобрана красивая невеста, он горделиво изрекает: "Ну, да ведь и я тоже не кривой. Наше семейство Цыбукины, надо сказать, все красивые". В невесты ему выбрали простую поденщицу Липу — из-за ее красоты. Цыбукиным нужна работница в доме и нужно еще, чтоб жена Анисима была красивая – это так же необходимо, как красивый почерк писем Анисима, как вороной жеребец в триста рублей.

Алексей Лаптев, нетипический купец, мучился из-за того, что ему, при всем его богатстве, недоступны красота, поэзия, любовь. Цыбукины, "типические купцы", не сомневаются, что деньги – это сила и за свои деньги они достанут все, что нужно. Грустной лаптевской мысли о том, что счастье, очевидно, не в деньгах, противостоит самодовольно-торжествующее цыбукинское: были бы деньги!

Григорий Цыбукин ничем не гнушается – деньги не пахнут. Цыбукин еще не в полном смысле слова капиталист, но и не мещанин.

Обман – главная черта существования Цыбукиных, старика Григория, его сына Анисима, как оказывается дальше – фальшивомонетчика. Разоблачая подлые дела всего семейства, Чехов – и в этом сила повести – все время наводит на мысль о социальной подлости, о бесчеловечности общественного порядка, при котором обман, жульничество, надругательство над личностью остаются безнаказанными, выступают как черты повседневного быта.

Старик Цыбукин, сын Анисим обманывают людей не просто потому, что они "плохие", но прежде всего потому, что весь современный им жизненный порядок построен на обмане народа.

Однако Чехов, правдиво изображая силу темного царства неправды, с замечательным мастерством оттеняет его показную обманчивую нарядность, его внутреннюю непрочность.

Поистине символом этого поддельного, ненастоящего мира кажутся новенькие, как на подбор, сверкающие на солнце фальшивые монеты, привезенные Анисимом. Старик Цыбукин, узнав, что деньги фальшивые, пугается, велит Аксинье бросить их в колодец, но той жалко выбрасывать – хоть и фальшивые, а все же деньги! И она отдает их косарям за работу.

Главный итог повести - кто трудится, тот и старше, тот и главный. Миру неравенства, построенному не на действительных заслугах людей, а на их богатстве, чине, положении, всей этой иерархии Чехов противопоставляет свою демократическую оценку человека – не по деньгам, не по знатности, а по труду.

Обличая хищничество, Чехов в то же время говорил о том, что сам капитализм обостряет протест крестьянской массы, воспитывает силу народного гнева. Хотя в повести сама крестьянская масса не выдвинута на первый план, как в предыдущих произведениях о деревне, но во всем показе жизни Цыбукиных ясно чувствуется и нарастающая враждебность к ним народа. Она резко прорывается в момент семейного празднества, свадьбы у Цыбукиных. Чехов сознательно берет этот момент семейного торжества, который обычно использовался "хозяевами" для демонстрации патриархальной близости к народу, "единения" с ним. Включенные в эту картину гневные слова об "иродах", сосущих кровь народа, взрывают патриархальную "идиллию" и раскрывают истинные отношения "хозяев" и тружеников.

Повесть "В овраге" начинается с описания жизни и быта в селе Уклеевке, в семье Цыбукиных – жизни, освященной законом, укладом, традицией. И рассказывается обо всем внешне, как будто с "цыбукинской" точки зрения. Но затем она все больше оттесняется другими "точками зрения" - тем, как воспринимает мир Липа, Костыль, старик Вавила. И в конце произведения уже не та же самая традиционная жизнь, а иная.

1.2 Система персонажей трилогии

Герои "Мужиков" — несхожие индивидуальности. Характер героя повести определяется не просто общим укладом и его, героя, отношением к этому укладу. Он одновременно и живое лицо, и образ, испытуемый автором, который решает проблему человека и футляра. (44., С. 17).

Чехов обращается к раскрытию социальной психологии обездоленных людей. И как только писатель начинает рассматривать поведение и поступки мужика с учетом его истинного социального положения, они перестают казаться странными и непонятными, получают не только свое объяснение, но и оправдание. За корой внешней дикости, в которой помещики как либерального, так и крепостнического толка видели верные признаки озверения и вырождения, раскрывалась сложная, противоречивая психология человека, являющегося живым воплощением трагедии народной жизни.

Ничуть не смягчая красок, Чехов сумел показывает в "звере" человека. "В течение лета и зимы,— подводит Чехов итоги впечатлению от деревенской жизни,— бывали такие часы и дни, когда казалось, что эти люди живут хуже скотов, жить с нами было страшно; они грубы, не честны, грязны, не трезвы, живут не согласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга. Кто держит кабак и спаивает народ? Мужик. Кто растрачивает и пропивает мирские, школьные, церковные деньги? Мужик. Кто украл у соседа, поджег, ложно показал на суде за бутылку водки? Кто в земских и других собраниях первый ратует против мужиков? Мужик. Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать ее. Те, которые богаче и сильнее их, помочь не могут, так как сами грубы, не честны, не трезвы и сами бранятся так же отвратительно; самый мелкий чиновник или приказчик обходится с мужиками, как с бродягами, и даже старшинам и церковным старостам говорит "ты", и думает, что имеет на это право. Да и может ли быть какая-нибудь помощь или добрый пример от людей корыстолюбивых, жадных, развратных, ленивых, которые наезжают в деревню только затем, чтобы оскорбить, обобрать, напугать?" (IX, 220—221).

Эти общие принципы авторского отношения к мужикам нашли свое проявление в раскрытии человеческих характеров в повести.

Николай Чикильдеев. Духовный мир Николая Чикильдеева беден и жалок, ограничен однообразными воспоминаниями о "Славянском базаре", где он служил лакеем. Сразу по приезде в деревню, осматривая окрестности, Ольга умилилась раздолью и красоте деревенского пейзажа. Николай же ничего не видел, а услышав звон колоколов ко всенощной, мечтательно сказал: "Об эту пору в "Славянском базаре" обеды..." (IX, 193). Как-то вечером у Чикильдеевых пустились в воспоминания, говорил и Николай, но говорил лишь о том, какие готовили раньше и какие теперь готовят блюда, а когда узнал, что прежде котлеты марешаль готовить не умели, отнесся к прошлому неодобрительно. Бедность духовного мира Николая Чехов с потрясающей силой передал в крохотной, мимолетной сцене. После того вечера, когда говорили о настоящей и прошлой жизни, каждый оказался взволнован по-своему. Именно после этого разговора, проснувшись утром, Марья сказала: "Нет, воля лучше!" И Николай, встревоженный воспоминаниями, измученный болезнью, тяжкой деревенской жизнью, не спал всю ночь. Утром он слез с печи, "достал из зеленого сундучка свой фрак, надел его и, подойдя к окну, погладил рукава, подержался за фалдочки — и улыбнулся. Потом осторожно снял фрак, спрятал в сундук и опять лег" (IX, 212).

Сцена эта исполнена глубочайшего драматизма. Нельзя не сочувствовать измученному человеку, его тоске по настоящей жизни. Но как не ужаснуться убогости его мечты, его представления об этой "настоящей" жизни, символом которой оказывается его лакейский фрак.

Ольга, жена Николая, на первый взгляд, ничем на него не похожа. Разница их характеров проступает уже в первый момент приезда в деревню, в репликах — ее о "раздолье", об обедах в "Славянском базаре". Но и в ее характеристике мы ощущаем ту "точку отсчета", которая позволяет соразмерить с другими персонажами характер Николая. Ольга — всегда в состоянии религиозно-возвышенном, ко всему, что ее окружает, относится с умилением. Это она, живя в деревне, восхищается городскими домами и господами, а в городе восторженно думает о деревне, о природе, о покое зеленых могил. В городе, говорит она, господа, "да такие красивые, да