Иконопись

Оглавление.

1. ВВЕДЕНИЕ.

2. У ИСТОКОВ СИБИРСКОЙ ИКОНОПИСИ.

2.1. ПРИВОЗНЫЕ ПИСАНЫЕ ИКОНЫ.

2.2. ИКОНЫ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ.

2.3. ИКОНЫ ДЛЯ ЦЕРКВЕЙ: ЦАРСКИЕ ДАРЫ.

2.4. СТРОГАНОВСКИЕ ИКОНЫ.

2.5. КРЕСТЬЯНСКАЯ ИКОНА.

2.6. ПРИВОЗНЫЕ ЛИТЕЙНЫЕ ИКОНЫ.

3. ИКОНОПИСЬ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ.

3.1. ТОБОЛЬСКАЯ ИКОНОПИСЬ.

3.2. ИКОНОПИСЦЫ И ИКОНОПИСНЫЕ МАСТЕРСКИЕ ТЮМЕНИ.

3.3. ИКОНОПИСНАЯ МАСТЕРСКАЯ РАФАЙЛОВСКОГО ТРОИЦКОГО МОНАСТЫРЯ.

3.4. ИКОНОПИСНЫЕ МАСТЕРА ИШИМА.

3.5. НАРОДНАЯ ИКОНОПИСЬ.

4. ИКОНОПИСНЫЕ ТРАДИЦИИ ЗАУРАЛЬЯ И ЮГО-ЗАПАДНОЙ СИБИРИ.

4.1. РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ В НЕВЬЯНСКЕ.

4.2. ВЕРХОТУРСКИЙ НИКОЛАЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ.

4.3. ДАЛМАТОВСКИЙ УСПЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ.

4.4. РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ В ТУРИНСКЕ.

4.5. РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ В ИРБИТЕ.

4.6. РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ В ШАДРИНСКЕ.

4.7. РАЗВИТИЕ ИКОНОПИСИ В КУРГАНЕ.

5. ИСТОРИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ИКОНОПИСАНИЯ В ТОМСКЕ.

6. ИКОНОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ АЛТАЯ.

7. ИКОНОПИСЬ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ.

7.1. ИКОНОПИСАНИЕ В ПРИЕНИСЕЙСКОМ КРАЕ.

7.2. ИКОНОПИСЬ В ЗЕМЛЕ ИРКУТСКОЙ.

8. ВОЗРОЖДЕНИЕ ТРАДИЦИЙ ИКОНОПИСАНИЯ В ДРЕВНЕЙ СТОЛИЦЕ СИБИРИ – ТОБОЛЬСКЕ, ПРИ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ.

В жизни православного христианина икона занимает важное место. Она стала неотъемлемой частью православной традиции, без нее трудно представить православный храм и богослужение, дом православного христианина и его жизнь. Рождается человек или умирает, отправляется в дальний путь или начинает какое-либо дело – его жизнь сопровождает священный образ – икона.

Значение иконы в православном мире можно сравнить со Священным Писанием и Преданием. Если они содержат богооткровенные истины в словесной форме, то икона свидетельствует о Боге языком линий и красок.

Судьба иконописной традиции в XX веке была непростой – три четверти столетия прошли под знаком борьбы государства с Церковью и ее культурой. Но именно в этом веке икона вновь была открыта. Этому предшествовал серьезный подготовительный процесс, начавшийся еще в XIX веке. Успехи исторической науки, археологии и источниковедения, иконографические исследования, зарождение научной реставрации подготовили почву для открытия иконы.

Несмотря на то, что в последнее время появилось немало работ, посвященных отдельным периодам развития иконописи в Сибири, материалы эти носят отрывочный характер. Поэтому постижение корней, природы иконописных традиций, их существования и особенностей являются актуальными вопросами в настоящее время. Актуальность изучения состоит еще и в том, что не изучена стилистика разноплановой иконописи. Так, в Государственной Третьяковской Галерее иконопись северных регионов особо не выделяется. Иконы же, имеющие северное происхождение, рассматриваются вместе с новгородскими и среднерусскими.(1)

Поэтому материалам реставрационного и комплексного исследования иконописи, иконам из частных коллекций и храмов еще предстоит стать предметами систематического изучения и анализа. Необходимость восстановления и сохранения иконописных традиций региона, формировавшихся на протяжении XVII-XIX веков еще более актуализируют исследование, направленное на решение общей задачи: освещение истории формирования особенностей иконописи в Сибирском регионе. Но при этом необходимо помнить и о том, что икона – это не произведение живописи и искусства, и ее нельзя ставить в один ряд с музейными экспонатами. Для православного человека икона – это образ Благого Бога и святых Его, предназначенный для молитвы. Говоря словами современного иконописца, «икона есть образно выраженная молитва, и понимается она, главным образом, через молитву. Она рассчитана только на молитвенно предстоящего пред ней верующего. Ее назначение – содействовать молитве».(2)

Изучение иконописного наследия и его истории привлекли исследователей еще в XIX веке. Так, в 1856 г. Д.А. Ровинский в своей статье «История русских школ иконописи до конца XVII в.» выделяет специфические черты сибирской иконы. В 60-е годы XIX века были опубликованы статьи краеведов – протоиерея Александра Сулоцкого и Н.А. Абрамова. Они собрали сведения об иконах сибирского письма конца XVII- начала XIX века, находившихся в церквах и монастырях Тобольской губернии, и сообщили имена, отрывочные факты из биографий отдельных иконописцев. Опубликованные данные по истории сибирской иконописи носили сугубо локальный и фрагментарный характер как в территориальном, так и в хронологическом плане. К сожалению, многие из работ вышеупомянутых авторов недоступны широкому кругу читателей, так как они были изданы в дореволюционное время. В настоящее же время они переиздаются малыми тиражами. В трудах же более поздних исследователей, работавших в области сибирской культуры и искусства им уделялось второстепенное значение.

После организации в 1960 году сектора по изучению культуры Сибири при Сибирском отделении Академии наук СССР положение стало меняться. В это время издается книга А.Н. Копылова «Культура русского населения Сибири в XVII-XVIII вв.». Это был обобщающий труд, который выявил много белых пятен в истории культуры Сибири, и, в частности, в разделе о живописи. Эта работа послужила толчком для углубленного изучения малоизвестных сторон истории русской культуры Сибири. Результатом этой работы стала книга, вышедшая в 1974 г. «Очерки культурной жизни Сибири XVII- начала XIX вв.», которая до настоящего времени служит основной источниковедческой базой по данной теме. В разделе «живопись» автор дает сведения и по вопросу становления иконописания в Сибири.

В 70-80-е годы XX в. все активнее начинается изучение историко-культурного наследия Сибири.

В настоящее время, когда после длительного перерыва вновь открываются храмы и многое делается для возрождения церковного искусства, одной из главных задач является воспитание в древних канонических традициях не только мастеров-иконописцев, но и верующих христиан. И здесь важно изучение истории иконописных традиций, особенностей иконописания в том регионе, где проживают верующие, где иконописцы пишут иконы, так как в каждом регионе есть свои стилистические особенности. Неоценимую помощь в деле изучения истории развития иконописи в Сибирском регионе могут оказать посвященные как отдельным, так и общим вопросам публикации светских и церковных исследователей христианского искусства. Значительно расширяют наши познания о сибирской иконе, ее содержании и изобразительном языке вышедшие в последнее время искусствоведческие труды Байдина В.И., Гончарова Ю.А. и Н.А., Голынец С.В., Губкина О.П., Казариновой Н.В., Руневой Т.А., Велижаниной Н.Г., Мануйловой И.А. и многих других.

Большое значение имеет изучение церковного искусства. Практическую пользу несут вновь издаваемые пособия по иконописи. Материал, освещающий историю развития иконографии был собран и систематизирован такими православными исследователями и богословами как Ф.И. Буслаев, Л.А. Успенский, монахиня Иулиания (Соколова), М.М. Дунаев, И.К. Языкова.

Данная работа представляет собой обзор основных этапов формирования иконописания в Сибири и Зауралье в период с XVI по XIX века.

Ввиду чрезвычайной обширности темы автор не имеет возможности подробно рассмотреть периоды развития иконописи в каждом отдельном регионе. Поэтому особое внимание мы уделим истории становления и развития иконописи в Тобольской губернии, а также сделаем краткий обзор иконописания в Сибирском регионе в настоящее время.

2.1. Привозные писаные иконы.

В первые десятилетия со времен Ермака в Сибирь ее строящиеся Церкви, монастыри и жилые дома снабжались иконами, доставленными из европейской части России. Архивные источники о доставке икон в конце 16 начале 17 века в Сибирь практически не сохранились. Но более поздняя переписка местных властей с центральными свидетельствует о том, что в первые годы заселения потребность Сибири в иконах обеспечивалась путем принесения их казаками-первопроходцами, привоза первыми представителями сибирского духовенства, переселенцами и торговцами. Также были царские дары в первые сибирские храмы и монастыри и организованная закупка в Москве органами управления Сибирью.

Известно, что у дружины Ермака во время ее первого похода в Сибирь в 1581 году была с собой походная часовня (илл. 1).(3) Как указывает А.И. Сулоцкий, к шестидесятым годам девятнадцатого столетия «Ермаковых икон в Тобольском соборе, как это видно из описей соборных, сохранилось до настоящего времени до семи, между прочими икона Христа Спасителя с предстоящими в серебряных венцах. Из прочих, как замечательных исторически, преосвященными тобольскими одни были отправлены для поднесения государям императорам по случаю их восшествия на престол или коронования, а другие розданы в благословение важным лицам, например, сибирским губернаторам и воеводам».(4)

Композиция вышеназванной иконы в своей основе представляет Деисус: около Христа слева Богоматерь, справа Иоанн Предтеча в позах предстояния, моления. За ними Николай Чудотворец и Димитрий Солунский, а у краев доски – архангелы Михаил и Гавриил.

Другая достоверная икона из часовни Ермака – образ Николая Чудотворца, который в 1826 году был поднесен в день коронации императору Николаю Павловичу.

Почитание святителя Николая в Сибири было широко распространено благодаря огромному количеству писаных и литых икон. Николай чудотворец является едва ли не главным персонажем неканонического искусства сибиряков: например, в фондах Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника хранится пять больших скульптур, явно предназначенных для храмов, хотя указы церковных властей запрещали резные изображения и они изымались из церквей (илл. 2-3).

Иконы дружины Ермака пользовались особым почитанием: «Древле убо сия Сибирская страна тьмою безверия помрачашеся и кумирослужения и бесования исполнена бе, ныне же благоверием чюдеся божественными сияюща».(5)

В Сибири в конце XVII начале XVIII веков шли и другие отряды казаков-первопроходцев, многие несли с собой иконы. Так в березовском Воскресенском соборе до середины XIX века хранились две иконы, принесенные сюда первыми, пришедшими для постройки города Березова казаками, отправленными в 1592 году из России царем Федором Иоанновичем. Здесь снова представлены образы святителя Николая, а также архистратига Михаила. Особенно важна вторая икона. Она невелика по размеру, но ее иконография чрезвычайно своеобразна. «Архангел Михаил изображен на крылатом коне и в княжеской короне, с трубой в устах, с крестом, кадилом и копьем в правой руке и с Евангелием в левой, в поверженным у ног коня дьяволом в виде крылатого льва и с Господом Иисусом в младенческом возрасте с хлебами предложения и потиром вверху ее».(6) В собрании П.Д. Корина хранится икона архистратига Михаила, атрибутированная В.И. Антоновой как поволжская икона XVII века.(7) В омском музее изобразительных искусств хранится икона архангела Михаила Воеводы со святыми на полях (илл. 4).(8) В изображении архангела сохранены все атрибуты, существующие в коринской иконе.

В новосибирской картинной галерее хранится более двадцати изображений архангела Михаила. Иконографические особенности основной фигуры, всадника на коне, – композиция, цветовой строй, – в них близки.

В европейской России чаще встречаются изображения архангела Михаила другого типа – стоящим в рост или по пояс, в то время как в Сибири их почти нет.

Несколько позже, в XVII веке, когда осваивалась восточная Сибирь, казаки-землепроходцы, построившие Илимск, принесли в эти места хоругвь, на одной стороне которой находится изображение Спаса Нерукотворного, а на другой – Крещение (илл. 5-6). Сейчас она находится в Иркутском художественном музее. Иконы, принесенные в Сибирь казаками-первопроходцами, пользовались большим уважением, и потому оказывали влияние на принципы слагающейся сибирской иконописи, прежде всего в особом почитании определенных сюжетов.

2.2. Иконы священнослужителей.

Сразу после похода Ермака дела сибирской церкви были поручены архиепископу Вологодскому и Великопермскому, «коему поручено было отпускать сюда из своей епархии духовенство».(9)

Так, в конце XVI века из Вологды и Устюга отправлено в Сибирь 10 священников с семействами. Они не могли не везти с собой иконы вологодские и устюжские. Это варианты «северных писем» (илл. 7).(10) Тяжеловатость формы, упрощение композиции и рисунка, локальность цвета – их крестьянская основа – оказались совершенно органичными для складывающихся «иконных» вкусов сибиряков и вошли составляющими в одну из разновидностей иконописания Сибири. Крепкие фигуры святых, устойчиво стоящих на земле; плотные, сдержанные цвета, часто с преобладанием зелени и темной охры; «темновидные» лики, ясность, четкость, лаконичность композиции – иконы объединены как близостью стилистики, так и композицией. Наиболее ярким примером этого направления может служить большая икона красноярской картинной галереи «Иоанн Креститель – ангел пустыни».

Особенно велико было влияние на сложение сибирской иконы новгородцев. Именно из Новгорода прибыл в Тобольск первый сибирский архиепископ Киприан (Старорусенков). Из Новгорода был привезен образ св. Варлаама Хутынского, находившийся в местном ряду Тобольского собора. Но важнее всего были привезенные в Сибирь архиепископом Киприаном иконографические представления и художественные вкусы, а также два иконописца, прибывшие вместе с ним.

2.3. Иконы для церквей: царские дары.

Иконы казаков, создавших форпосты русского населения в Сибири в конце XVI века помещались в церквах и часовнях, однако их было мало, так как уже в восьмидесятые годы, вскоре после похода Ермака, началось активное строительство храмов. Их возведение считалось делом государственным. Пока не было налажено местное иконописание, важное место в убранстве храмов занимали иконы, присланные или привезенные церковными властями, и царские дары. Так, в 1588 г. были присланы от царя Федора Иоанновича для Тобольской Троицкой церкви несколько икон. Абрамов и Сулоцкий приводят сведения о трех из этих икон, сохранившихся до середины XIX века: «Образ Христа Спасителя как Царя Славы, восседающего на престоле с венцом серебряным чеканной работы».(11) «Образ Пресвятой Богородицы Одигитрии с венцами и окладом серебряными под золотом и с убрусом, низанным жемчугом с камнями». «Образ Нерукотворного Спаса в серебряной позолоченной ризе и венце».(12)

Царские дары продолжали поступать в сибирские церкви в конце XVI – XVII вв. По данным Сулоцкого, в 1601 году от царя Бориса Федоровича Годунова прислали в Туринскую церковь местный образ Бориса и Глеба «на празелени» и Деисус из 9 икон, «царские двери со столбцами, запрестольный образ Богоматери и крест, обложенный медью, да в начале 1605 года в Верхотурский Никольский монастырь несколько икон; в 1607 году царь Василий Шуйский в тот же монастырь выслал почти целые иконостасы для Никольской церкви и приделов Борисоглебской; царь Михаил Федорович около 1623 года прислал разные иконы в Кузнецкий Преображенский собор и две в Тарские монастыри».(13)

Известно, что в 1616 году от царя Федора Иоанновича была прислана в Преображенский собор в Тюмени икона «Спаситель на престоле». Позднее царские дары в сибирские церкви становятся редкостью и не имеют значения для их убранства. Снабжение сибирских церквей иконами со второй четверти XVII в. перестало быть государственным делом, - судя по всему, русские цари в нем больше не участвовали, оно стало заботой, главным образом, местного духовенства и местных властей.

Однако, в конце XVI – начале XVII вв., когда в Сибирь систематически присылались царские дары, самые большие и лучшие иконописные мастерские были в Московском Кремле – «Иконные горницы» Оружейной палаты. Именно столичные изографы были подвержены в первую очередь западному влиянию, ибо связи с западом осуществлялись прежде всего через Москву.(14) Именно они осуществляли начальную, еще далекую от итога подготовку реалистического искусства, которое займет господствующее положение лишь два века спустя.(15) Здесь сформировались два основных направления иконописи. Первое отличалось простотой, строгостью и монументальностью и сформировалось к концу XVI века в «годуновскую школу». Второе повлекло дробность композиции и рисунка, но вместе с тем вызвало рост мастерства, - это направление развивалось и оформилось во второй половине XVII столетия в «строгановский стиль».

2.4. Строгановские иконы.

В середине XVI века в Предуралье начинается активная деятельность купцов и промышленников Строгановых – Аникея Федоровича и его сыновей Якова, Григория и Семена. Они строят здесь многочисленные городки, в 1515 году закладывают Сольвычегодск, в дальнейшем крупный торговый город, соперник Великого Устюга.

Аникей Строганов был человеком незаурядным, свои огромные богатства он тратил на строительство роскошных храмов, собирал книги, иконы, основывал художественные промыслы. В 1560-1579 гг. на его средства в Сольвычегодске строится и украшается иконостасом большой Благовещенский собор. В 1600 году собор и один из его пределов были расписаны московскими мастерами Федором Савиным и Стефаном Арефьевым «со товарищи». Главные иконы пишут лучшие мастера царской Оружейной палаты – Прокопий Чирин, Истома Савин, Назар Истомин.(16) Их работа дала начало знаменитым «иконным горницам» Строгановых, заложила основы строгановских писем на Урале. Истоки стиля Строгановского находятся в традициях иконописных школ Москвы и Новгорода. Наиболее плодотворно мастерские работали в 80-90-е годы XVI века, и в первые два десятилетия XVII века, а к середине XVII в. иконное дело в дворах Строгановых прекращается.

Кроме названных, в «иконных горницах» работали иконописцы: Никифор Савин, Семен Хромой, мастер Григорий, Богдан Соболев, Семен Бороздин, Емельян Москвитин. Их работы тяготеют к изысканному мастерству и вкусом к стилизации (новгородское письмо), сложностью и миниатюрностью композиции, усложненной пейзажем.(17)

Таким образом, в период, когда Сибирь больше всего нуждалась в привозных иконах, сольвычегодские мастерские работали много и энергично. Согласно посмертной описи имущества Максима Яковлевича от 16 июля 1627 года, готовых и неоконченных икон в одной из мастерских было около 500 штук.

Размах иконописания в Строгановских мастерских позволял работать и для храмов, и для частных потребностей сибиряков. В рамках Строгановского направления иконописи развивались, как минимум, два направления: драгоценная, в основном миниатюрная, живопись мастеров иконописной палаты Московского Кремля, работавших по заказу Строгановых, и работы иконописцев сольвычегодских мастерских, дающих целую гамму стилистических вариаций икон от почти столичного уровня до гораздо более скромных, близких к «северным письмам».

Именно в «иконных горницах» Строгановых было положено начало провинциальному иконописанию в Сибири. Дальнейшее его развитие происходило в уральских монастырях. Так, в Пыскарском монастыре была создана иконописная мастерская. В XVII веке Строгановское письмо развивалось не только на севере России и в Москве, но и в городах верхней Волги и на Урале.

2.5. Крестьянская икона.

Икон для новостроек нужно было много и разной стоимости, т.к. среди переселенцев было много небогатых людей с не очень требовательными вкусами. Для них привозили целые возы недорогих икон с владимирщины, где сформировался один из первых иконописных промыслов России. Уже в 40-е годы XVII века в далекий Тобольск было доставлено несколько сотен икон. Вскоре это явление стало регулярным, в Сибири закрепились термины, обозначающие владимирских иконописцев: «вязниковцы» (по уезду владимирщины), «суздала», «палеховеки». Это иконы с самыми популярными сюжетами, написанные методом ускоренного письма, позже получившие название «краснушек» и «чернушек», с упрощением иконографии и композиции за счет опущения деталей, обобщенной линией силуэтов фигур, локальностью колорита из трех цветов: красноватая охра, белила и сажа».(18)

К 20-м годам XVII в. – времени начала собственного сибирского иконописания – «иконный фонд Сибири» составляли произведения основных иконописных центров России: иконы «годуновской школы», Строгановского стиля, новгородские, вологодские, великоустюжские иконы; народные «северные письма», произведения сольвычегодских мастерских Строгановых.

«В марте 1640 года в Тобольск доставили для продажи 300 икон «пядничных» и 60 «четвертных» крестьяне князя Д.М. Пожарского С. Семенов и Ф. Иванов. В июне 1650 г. суздальцы торговые люди К. Степанов и Г. Гаврилов явили здесь же своего мастерства 150 икон на прозелени, а в мае 1648 года устюжанин Б. Андреев повез через Тобольск в слободы и «до Верхотурья…своего письма» 20 икон «нелистовых на золоте», 70 «пятилистовых на прозелени» и 100 – «двоерядниц». В 1674 г. в Тобольск доставили иконы крестьяне стольника С.Е. Бутурлина из с. Палех Владимирского уезда Ф. Иванов и Ф. Никитин, отпущенные с пятью работниками «иконы менять в … поволжские города – в Нижний, Кузьмодемьянск, Казань… и в сибирские города».(19)

Начиная с 20-х гг. XVII века основные влияния существовавших в России иконографических и стилистических традиций иконописи осуществлялись уже не через привезенные иконы, а через деятельность церковнослужителей, особенно правящих сибирских архиереев и самих иконописцев, приезжавших из России или обучавшихся на месте.

Так последовательно входили в складывающиеся в Сибири иконные традиции особенности иконописания Костромы, Ушаковского направления иконной горницы Оружейной палаты Московского Кремля, киевские барочные традиции, каноны старообрядческого письма, северного и южного. Следствием этого стала невозможность существования в Сибири единой иконописной школы.

2.6. Привозные литейные иконы.

Меднолитная пластика – кресты, иконы и складни – это крупное национальное явление русской художественной культуры. В Древней Руси обязательной принадлежностью каждого христианина являлся крест, он сопровождал его с рождения до самой смерти, поэтому кресты представляют собой самый массовый и одновременно самый древний тип изделий меднолитной продукции. В первые века принятия Русью христианства кресты носили не на теле, а поверх одежды «как ясные указатели христианского крещения».(20) Крестом крестили, благословляли, напутствовали, с его помощью исцеляли, с крестом и нательными образками хоронили. Наиболее почитаемые кресты и иконки, часто с вложенными в них мощами и святынями передавались в роду по наследству и являлись семейными реликвиями.

Известны медные кресты, по преданию принадлежавшие русским святым преп. Авраамию Ростовскому, преп. Евфимию Суздальскому, преп. Сергию Радонежскому и другим великим подвижникам. Позднее эти кресты являлись образцами для подражания и многократно воспроизводились, им предавалось значение национальной святыни.

Действительно, опорой земли русской были святые, глубоко почитаемые народом. Подтверждением этому служат многочисленные меднолитные иконы и складни, к которым обращались с горестями и радостями со словами молитвы русские люди на обширных просторах от Белого моря до окраин Сибири.

В XIX веке одним из первых назначение медных икон и крестов указал известный филолог и искусствовед Ф.И. Буслаев. Он отметил, что оригиналы, с которых снимали копии русские иконописцы, были небольших размеров, и это позволяло переносить их по необъятным просторам России, привозить их из дальних стран. Особенно ценились металлические складни, заменявшие целые иконостасы и святцы.

«Это были святыни, - писал Буслаев, - самые удобные для перенесения, прочные и дешевые; потому они и доселе в употреблении в простом народе, особенно у раскольников».(21)

Совершенно особое отношение к меднолитейным иконам и складням было у старообрядцев, почитавших их как прошедших «очищение» огнем, т.е. «не руками творенных».

Как чудотворный известен русский двухстворчатый крест-энколпион с изображением Богоматери Купятицкой (илл. 8-9). Предание связывает крест с местечком Купятицы (Минская обл.). На месте явления этого креста в 1182 году был поставлен деревянный храм, сожженный при нашествии монголо-татар. Но медный образ уцелел, прославился многими чудесами и в 1656 году был перенесен в Софийский собор Киева.(22)

Памятники медного художественного литья составляют наиболее многочисленную группу предметов церковного обихода, которые появились на Руси со времени принятия христианства. Первоначально такого рода произведения христианского искусства ввозились из Византии, о чем свидетельствуют многочисленные археологические находки в Херсоне, Киеве и других городах Южной Руси. Греческие образы копировали, а в дальнейшем и перерабатывали в зависимости от вкусов и потребностей местного населения, однако, привозная продукция не могла удовлетворить спрос на предметы личного благочестия, предназначенные в первую очередь для домашнего употребления. Поэтому в киевской Руси уже в начале XII века налаживается их серийное производство. Материал, из которого выполнялись эти изделия, не только накладывал отпечаток на художественные особенности этих предметов, характер изображений, но и сам по себе обладал глубоким символическим смыслом. Широкое употребление меди для литья крестов-энколпионов, тельников, икон, змеевиков и складней не было случайным. Кресты-тельники должны были быть обязательно медными, так как по библейскому преданию пророк Моисей сделал «медного змея и выставил его на знамя, и когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив».(23)

В отличие от городов Юго-Восточной Руси, Новгород, не испытавший тяжести монгольского разорения сохранил преемственность своей техники. Найденные на территории Новгорода домонгольские кресты-энколпионы, кресты-тельники, иконки привески и другие изделия свидетельствуют о том, что основное число памятников этого периода в точности воспроизводит киевские образцы, либо перерабатывает их в более упрощенном виде.

К XIV веку в Новгороде происходит становление местной школы медного литья. На раннем этапе развития меднолитейного дела мастера ориентировались на древние памятники византийского круга, в особенности на миниатюры, клейма чеканных серебряных окладов и каменные рельефы, а также на образцы новгородской мелкой пластики. Это приводило прежде всего к развитию пластического начала в литье, укрупненности деталей и изображений в небольших образках.

Со временем упрощается композиция, сокращаются и иконографические изводы, в которых остаются лишь главные персонажи. Простота, лаконичность и образность становятся основными чертами новгородского искусства медного литья в этот период.

«Новгородские меднолитные изделия XV начала XVI века обладают характерными технико-технологическими и стилистическими ососбенностями. Например, основным материалом для их отливок является красная медь либо медный состав красновато-коричневого цвета с большим содержанием меди».(24) Кроме того, форма изделий чаще всего напоминает квадрат или прямоугольник с шириной, превышающей высоту. Встречаются также предметы с полукруглым завершением.

Приемы литья упрощаются – в основном изготовляются односторонние четырехугольные иконки с неподвижным оглавием, пластины отливок становятся тоньше (1,5-2 мм). Кроме того, в изделиях используется техника ажурного литья со сквозным фоном, характерная для новгородской металлической пластики XIV века.

В XVI-XVII вв. первенство в литье медных образов переходит к Москве и средней Руси, однако уровень литья резко падает. Вещи становятся «зело неискусными», отливки – ремесленными поделками.

Древнерусские традиции литейного дела находились на грани исчезновения, и в 1722 году вышел указ Петра I «о воспрещении употреблять в церквах и частных домах резные и отливные иконы». Однако, несмотря на запрет, медные кресты, складни и иконы, столь почитаемые в народной среде, продолжали отливать.

В начале XVIII века вновь наступает расцвет меднолитейного дела, связанный со старообрядческими мастерскими в Поморье. Для старообрядцев важно было не копирование конкретного образца, а поиск свидетельств, подтверждающих правоту их мысли и ее творческое воплощение, и как следствие этого – новизна Выговских изделии, несмотря на использование традиционных сюжетов и традиционно изображаемых святых. Их главные изделия – кресты, складни – в своей основе традиционны и по форме, и по содержанию, но их сюжетная сторона настолько тщательно проработана и композиционно выстроена, что «традиционность» не замечается, а изделие, великолепно отлитое, воспринимается как нечто новое в меднолитной пластике.

Прежде всего, это «большие праздничные створы» - четырехстворчатый складень с изображением двунадесятых праздников и сцен прославления икон Богоматери. Помимо этого на Выге отливали двустворчатые складни «малые створы» - «двойки», трехстворчатые складни – «тройчатки», некоторые виды больших и малых крестов и огромное количество образков с особо почитаемыми в старообрядческой среде святыми.

Изделия Выговской мастерской отличались легкостью и тонкостью, чистотой литья, передающей мельчайшие детали вплоть до завитков волос.

По проработанности Выговские меднолитные образа ассоциируются с иконописными работами. Все меднолитные образа поморцев, несмотря на их изобилие, можно подразделить на три группы:

1) кресты;

2) складни;

3) иконы и образки.

1). Выговский крест имел строго определенную форму и содержание – восьмиконечного Животворящего Креста Господня. На лицевой стороне крестов-тельников изображались атрибуты Распятия, а их обороты заполнялись текстами охранительного содержания. Кресты аналойные включали сцену Распятия (илл. 10), кресты киотные ту же сцену Распятия, но с развернутым изображением события (илл. 11) или избранными иконами (илл. 12). Обороты этих крестов либо сплошь орнаментировались, либо имели гладкий фон.

2). Выговские складни, как и кресты, привлекают тщательной продуманностью формы и содержания. Створки складней имеют прямоугольную форму, приближающуюся к квадрату. Соединение створок шарнирное. При складывании створки плотно прилегают одна к другой, образуя форму параллелепипеда. На верхней грани средней створки трехстворчатых складней обязательно наличие двух ушек для подвески, которые отливаются одновременно со створкой (илл. 13). Двустворчатый складень также имеет два ушка, но их расположение иное. Обе створки имеют по одному ушку (илл. 14). Когда створки складываются, то ушки как и створки, совпадают друг с другом, образуя единое отверстие для подвески складня. Четырехстворчатый складень – это единственный складень, не имеющий ушек, но его створки усложнены килевидными навершиями, которые не нарушают единообразной формы выговских складней (илл. 15).

Наиболее ранней по времени изготовления является отливка двустворчатого складня с изображением Ветхозаветной Троицы и Богоматери Знамение. Этот складень, подобно другим Выговским изделиям, получил свое название – поморская панагия.

3). Меднолитные иконы, подобно крестам и складням, врезались в деревянные киоты различной формы, что позднее мы можем видеть и в работах уральских мастеров-старообрядцев (илл. 16-17).

Ориентация выговцев на Соловецкие образцы вполне закономерна в свете проповедывавшейся ими идеи о духовной преемственности между знаменитым северным монастырем и Выгорецией. В свою очередь, соловецкое иконописание складывалось на основе переплетения художественных традиций Новгорода, Москвы и других центров. В XVII веке на Соловках работали новгородские и каргопольские иконописцы, немало было здесь и московских икон.(25)

Широк круг чтимых на волге русских святых. Это московские митрополиты Петр, Алексий, Иона, Филипп, основатели монастырей преп. Антоний и Феодосий Печерские, преп. Зосима и Савватий Соловецкие, преп. Александр Свирский, Варлаам Хутынский, Александр Ошевенский, Кирилл Белозерский, Сергий Радонежский, святители Никита Новгородский, Леонтий и Авраамий Ростовские; прав. Макарий Желтоводский, Феодосий Тотемский, Федор, князь Ярославский и др.

В связи с увеличением спроса на меднолитные иконы, складни и кресты уже в первой половине XIX века существовало несколько литейных мастерских, снабжавших не только московскую губернию, но и другие регионы России. Этот факт подтверждают «Дозорные записи о московских раскольниках». Так, крестьянин конюшего ведомства Лефортовской части отливал медные кресты и иконы в большом количестве и вел постоянную торговлю даже вне Москвы, отправляя свои изделия в Санкт-Петербург, Саратов, Казань, Тюмень.

3.1. Тобольская иконопись.

Начало собственно сибирского систематического иконописания связано с организацией Сибирской епархии с центром в г. Тобольске в 1620 году. Первый Тобольский и Сибирский архиепископ Киприан (Старорусенков), бывший архимандрит Новгородского Спасо-Хутынского монастыря, в числе 59 человек, привезенных им в молодую столицу Сибири, вместе с плотниками и резчиками привез и двух иконописцев.

Под его руководством началось активное строительство храмов, в том числе кафедрального собора во имя святой Софии, Премудрости Божией. Часть икон для него привезена была из России, часть перенесена из действующих церквей. Однако «анализ сохранившихся документов показывает, что из 90 икон четырехрядного иконостаса три ряда – Деисус, праздники, пророки и праотцы – были написаны на месте».(26) Необходимые для иконописания материалы везли из Москвы. Так, «…с протопопом Иваном царь Михаил прислал Киприану… на иконное письмо разных немецких красок». В другой раз царь Михаил прислал «для иконного дела 2 тысячи листов золота, 500 листов серебра, несколько фунтов разных красок, пять пудов мелу, клею…»(27)

Предполагаемым руководителем работ был Иван Степанович Иконников, присланный из Москвы на время «для иконного дела», но оставшийся в Тобольске и вырастивший двух сыновей-иконописцев.

Дозорная книга 1624 года и перепись 1624-1625 гг. зарегистрировали среди посадских и служилых людей Тобольска четырех иконописцев. В первой отмечены дворы «посадского человека Ивана Степановича Иконникова», и «конного казака Федотка Иконника»; а во второй имеется запись о том, что у казначея Савватия не оказалось в наличии «котла, что был с олифой у иконников у Второго, да у Богдана».(28)

В 1628-29 гг. в приказе Казанского дворца рассматривалось дело по челобитью князя И.Дашкова о возвращении ему «крепостного детины» И.С. Иконника, посланного в Тобольск «на время для иконного дела» Тобольским воеводам указано было выяснить, каким образом попал в Сибирь И.С. Иконник, и кабальный ли он человек И. Дашкова. Претензия И.Дашкова, видимо, не была признана законной, так как переписью 1698 года отмечены братья Осип и Дмитрий Ивановичи Иконники, и указано, что отец их «в прошлых годах прислан с Москвы и жил в Тобольске в посаде и умре».(29)

Ко времени отъезда архиепископа Киприана из Тобольска в 1624 году в Сибири было 30 храмов и 12 монастырей. Только в одном Тобольске 14 храмов.(30)

Назначенный в Тобольск архиепископ Нектарий в 1636 году привез из Ниловой пустыни иконописца монаха Антония. В 1640 году архиепископ Нектарий вернулся в Москву, затем в Нилову пустынь.