Великая государыня Марфа Ивановна

Марфа Ивановна

Марфа Ивановна официально не была царицей, ее называли Великой государыней старицей Марфой Ивановной, поскольку она была матерью первого царя, Михаила Федоровича, из династии Романовых. Однако впервые годы правления юного сына (Михаил был избран царем в 16 лет) она всегда была с ним рядом и мудрыми советами помогала принимать правильные решения. В народе даже поговаривали, что государством правит старина-инокиня со своим родом, то есть со своими родственниками. Поэтому Марфу Ивановну правомерно считать одной из цариц XVII века, внесшей большой вклад в восстановление Русского государства после Великой смуты.

До пострижения Марфа носила имя Ксения. Ее отцом был достаточно богатый костромской дворянин Иван Васильевич Шестов, участник нескольких Ливонских походов Ивана Грозного. Во время одного из них он, видимо, погиб, оставив жене Марье и двум дочерям несколько вотчин и поместий. Шестовы принадлежали к древнему боярскому роду Морозовых-Салтыковых, сильно разросшемуся в XVI веке. Их однородцами, к примеру, считались Шеины и Тучковы. Свою фамилию Шестовы получили по прозвищу Шест предка Михаила Ивановича из седьмого колена всего рода.

Точная дата рождения Ксении Ивановны неизвестна, но по дате ее свадьбы — 1590 год — можно предположить, что она родилась в начале 70-х годов XVI века. В детстве она, вероятнее всего, жила в родовом имении Домнино около Костромы. К нему прилегали 57 деревень и починков, также принадлежавших ее семье. Позднее эта вотчина станет ее приданым. Около Домнина простирались густые леса и было много непроходимых болот. По большим церковным праздникам семья ездила в Кострому, где был большой городской дом.

Источники не сохранили сведений о происхождении матери Ксении, известно лишь, что ей принадлежало село Клементьево с 14 деревнями в Угличском уезде, которое также перешло в собственность нашей героини.

После смерти Ивана Васильевича семья переехала в Москву к родственникам, чтобы дочери могли удачно выйти замуж. Действительно, очень скоро Ксения стала женой боярина Федора Никитича Романова, занимавшего при дворе царя Федора Ивановича высокое положение, поскольку по матери приходился ему двоюродным братом.

Муж был много старше Ксении Ивановны, но считался одним из наиболее завидных московских женихов: богатым, знатным и красивым. Сима же Ксения особой привлекательностью не отдиралась. Выбор Федора Никитича, видимо, пал на нее лишь потому, что он состоял с ней в дальнем родстве. Мать его деда, Романа Юрьевича Захарьина, была из семьи Тучковых. В то время в знатных родах существовал обычай жениться н выхолить замуж за своих дальних родственников, чтобы земельные владения не дробились и не уменьшались.

После замужества Ксения Ивановна вместе с матерью переселилась в уютный дом на Варварке. Сестра ее вскоре стала женой М.М. Салтыкова, носившего прозвище Кривой, видимо из-за дефекта зрения. Однако он был достаточно знатен и через некоторое время получил чин окольничего.

Хотя Ксения Ивановна не отличалась, как уже говорилось, особой красотой, она обладала множеством достоинств: была рачительной хозяйкой, искусной рукодельницей, очень набожной и благочестивой. К тому же отличалась умом и рассудительностью. Поэтому вскоре выяснилось, что супруги прекрасно дополняли друг друга.

Федор Никитич, будучи старшим в семье, вынужден был опекать младших братьев Александра, Михаила, Василия и Ивана, которые жили вместе с ним. Это накладывало на молодую боярыню дополнительные обязанности, с которыми она с успехом справлялась. Конечно, с помощью многочисленной дворни.

У царя Федора Ивановича долгое время не было детей, поэтому его официальным наследником считался Федор Никитич, который всегда был при «светлых очах», входил в ближнее окружение царя. Но с начала 90-х годов его место занял царский шурин Б.Ф. Годунов, у которого в 1589 юлу родился сын Федор, продолжатель рода. В семье Романовых Дети появились не сразу.

29 ноября 1592 года Ксения Ивановна родила близнецов, которых назвали Борисом и Никитой. Однако мальчики оказались очень слабенькими и вскоре умерли. Родители не отчаивались, надеясь, что у них еще будут здоровые дети. Действительно, в конце 1593 года на свет появилась дочь Татьяна. Ксения Ивановна отдала ей всю свою нерастраченную материнскую любовь и заботу.

Наконец 12 июля 1596 года родился долгожданный наследник — сын Михаил. Ксения Ивановна стала думать, что для полного счастья у нее есть все: любящий и заботливый супруг, прекрасные дети, высокое положение в обществе, богатство и знатность. Даже смерть 21 сентября 1597 года сына Льва, родившегося с дефектом ног, наследственным заболеванием Романовых не стала безутешным горем, поскольку дом наполняли звонкие детские голоса Татьяны и Михаила. До пяти лет их воспитание и образование были полностью на плечах матери и осуществлялись на ее половине.

Ксения Ивановна сама следила за изготовлением для них красивой одежды, специальных детских кроваток, стульчиков и столиков. По ее заказу у заморских купцов приобретались диковинные игрушки: фигурки слонов, тигров, медведей, собак, оленей, потешные куклы, книжки с чудесными картинками, рассказывающими либо о жизни Христа, либо о дальних странах. По сложившейся традиции именно мать должна была обучить детей грамоте.

Хотя Ксения Ивановна мечтала о большой семье, но, кроме Татьяны и Михаила, ее дети оказались нежизнеспособными. Последний сын, Иван, умер 7 июня 1599 года, он, как и его братья, был похоронен в родовом Новоспасском монастыре в Москве. Родители никогда не забывали своих детей и часто навещали их могилы. Кроме того, они делали в монастырь щедрые вклады на помин их душ.

Со временем обязанностей у Ксении Ивановны в большом боярском ломе становилось меньше. Сначала брат мужа Александр женился на дочери знатною князя Гедиминовича Евдокии Ивановне Голицыной. Потом вышли замуж сестры: Марфа стала женой князя Б.К. Черкасского, Анна — князя И.Ф. Троекурова. Ирина — И.И. Годунова, старшая. Евфимия, уже давно была женой князя И.В. Сицкою. На попечении Ксении Ивановны оставались лишь Михаил, Василий и Иван Никитичи и совсем юная Анастасия Никитична. Они пока не обзавелись собственными семьями.

Братья Романовы были очень дружны, никогда никому не завидовали и не стремились выдвинуться при дворе. хотя имели на это полное право, так как считались ближайшими родственниками царя Федора Ивановича — их отец Никита Романович был родным братом матери Федора царицы Анастасии. Поэтому они и позволили царскому шурину Борису Федоровичу Годунову захватить лидерство и стать официальным наследником бездетного царя. К тому же по возрасту они уступали опытным политикам и царедворцам Годуновым, возглавлявшим и дворцовое хозяйство, и войско, и дипломатическое ведомство, и сбор налогов с городов.

Поэтому, когда 7 января 1598 года царь Федор Иванович скончался, никто из Романовых не вступил в борьбу за престол. Они были готовы смириться с любым решением Избирательного земского собора, па котором ведущую роль и грат патриарх Иов, верный сподвижник Годуновых. При его непосредственном участии новым царем был избран Б.Ф. Годунов, формально не имевший прав на корону, поскольку нс состоял в кровном родстве с представителями прежней династии.

Новый монарх по достоинству оценил скромность Романовых и щедро наградил их: Александр получил боярство, Михаил — окольничество, Василий и Иван стали стольниками. Возвысились и их родственники: Б.К. Черкасский стал боярином. И.И. Годунов — кравчим, муж сестры Ксении Ивановны М.М. Салтыков получил окольничество. Вместе с другими родичами, боярами Ф.И. Мстиславским, И.В. Сицким, Ф.Д. Шестуиовым (был женат на двоюродной сестре Федора Никитича), они стали представлять в Боярской думе мощный клан. Вполне вероятно, это обстоятельство не могло не беспокоить царя Бориса, но открыто расправиться с возможными соперниками он не мог, что было бы прямым вызовом русской общественности того времени. Ведь при венчании на царство выборный государь обещал в течение пяти лет никого не казнить.

Тогда мстительный и подозрительный Годунов решил убрать Романовых чужими руками. Он официально внедрил систему доносов, согласно которой любой навет принимался на веру, а его сочинитель получат награду.

Первой жертвой новой системы стал боярин Ф.Д. Шестунов. Один из его слуг сообщил царским ищейкам, что его хозяин не слишком почтительно отзывается о царе Борисе. Доносчик получил щедрую награду — поместье и дворянский чин, — боярин же был отправлен в ссылку.

Дело Шестунова получило широкую огласку. Многие слуги стати оговаривать своих хозяев, чтобы обогатиться и возвыситься за их счет. В конце концов все стати опасаться не только прислужников, но и родственников, жен и детей.

Романовым, пользовавшимся всеобщим уважением и любовью, казалось, что система доносов их не коснется. Однако они не знати, что царь Борис уже давно занес меч над их головой. Необходимо было лишь подкупить одного из их слуг. Правда, доносчика удалось найти не сразу. Только в ноябре 1660 года казначей Александра Никитича второй Бартенев согласился за хорошую плату оболгать хозяина. По разработанному С.Н. Годуновым, главным царским соглядатаем, сценарию Бартенев подложил в кладовую хозяина мешочки с ядовитыми корешками, которые в то время использовали ДЛЯ изготовления смертельного зелья. После того он настрочил донос в Челобитный приказ. Разобраться с делом было поручено М.М. Салтыкову, мужу сестры Ксении Ивановны, известному своей честностью и прямотой. В доме Александра Никитича начался обыск, и, естественно, корешки были обнаружены. Для разбирательства были подключены патриарх Иов и бояре. Сам царь старался держаться в стороне, чтобы никто не заподозрил его в том. что все «дело Романовых» им же и сфабриковано.

Суд над Романовыми длился полгода. Вместе с многочисленными родственниками все они были признаны виновными в том, что собирались отравить паря Бориса и захватить престол, Оправданий Романовых никто не захотел слушать. Ведь цель разбирательства и состояла в том, чтобы окончательно расправиться с возможными соперниками Годуновых.

По боярскому приговору мужа Ксении Ивановны, как старшего из братьев, насильно постригли в монахи, чтобы он никогда не имел возможности претендовать на престол. С лета 1602 года Федор Никитич стал монахом Филаретом в далеком Антониево-Сийском монастыре. Ему надлежало там жить под строгим надзором пристава и монахов и больше никаких контактов не иметь.

Насильно постригли под именем Марфа и Ксению Ивановну и сослали ее в Толвуйский погост в Заонежье. Жить ей предстояло в небольшой деревне под присмотром местного священника. Судьи не пощадили даже маленьких детей — Татьяну и Михаила отправили в Белозерскую тюрьму вместе с тетками Марфой и Анастасией и женой Александра.

Виновной сочли даже мать Ивановны, которую постригли в Никольский монастырь в Чебоксарах. При этом судьи вряд ли смогли бы внятно объяснить, в чем вина этой пожилой женщины, а также ее малолетних внуков. Для всех было очевидно одно — царь Борис пытается уничтожить весь род Романовых.

Самое жестокое наказание ожидало братьев Федора Никитича. Александра отправили в ссылку к Белому морю, где он очень быстро скончался по неизвестной причине, видимо, приставы попросту его убили. Михаила смерть настигла в земляной темнице в Ныробской волости около Перми. Его держали в обычной глубокой яме, едва прикрытой J досками. Выжить в таких условиях в суровую зиму было попросту невозможно. Василия сослали в Пелым, и к месту заключения ему пришлось брести в тяжелых кандалах, которые так натерли ему ноги, что на них образовалась гангрена. В результате в феврале 1602 года он умер. Выжить удалось только Ивану, хотя он с детства страдал церебральным параличом. Возможно, приставы не решились создать для него нечеловеческие условия, поэтому он лишь тяжело заболел и по приказу царя был перевезен в Уфу. Там о нем стал заботиться племянник И.Б. Черкасский.

Ссылка самым роковым образом сказалась на жизни и здоровье родственников Романовых. Князь Б.К. Черкасский в тюрьме заболел камчугом (род проказы) и скончался. Вскоре эта же болезнь была обнаружена и у его жены, Марфы Никитичны. Князь И.В. Сипкий замерз по пути в Астрахань, куда был сослан; его жена Евфимия Никитична умерла от переживании в монастыре.

У Ксении Ивановны от обрушившихся на нее бед и от разлуки с детьми и мужем начались нервные приступы, мучившие ее потом всю жизнь.

Следует отметить, что простые люди с большим сочувствием отнеслись к опальным. В Заонежье толвуйский священник Ермолай Герасимов и его жена ухаживали за ссыльной боярыней, передавали ей весточки от детей и мужа, хотя это и было строжайше запрещено. Но они понимали, что только добрые известия помогут Ксении - Марфе выжить в тяжелейших условиях.

Монахи Антониево-Сийского монастыря сделали жизнь Филарета вполне сносной. У него была отдельная келья, при нем жил слуга, который доставлял ссыльному еду и обслуживал его. Запрещалось лишь посещать церковную службу, чтобы не иметь контактов с посторонними. Царь Борис боялся, что Романовы с помощью своих сторонников организуют против него заговор, полому требовал, чтобы они были изолированы от внешнего мира.

Однако, как показало время, все его усилия оказались тщетными. Филарет был хорошо информирован о ситуации в стране и знал даже о самозванческой авантюре Лжедмитрия, не без основания полагая, что тот вызволит его из монастыря.

Сведения о гибели братьев Романовых и их родственников будоражили московскую общественность. Всем становилось ясно, что Б.Ф. Годунов не является продолжателем славных дел милостивого и справедливого царя Федора Ивановича, а хочет быть наследником яростного и жестокого царя Ивана Грозного. Эти настроения дошли до двора, и царь Борис решил смягчить участь опальных. Женщинам и детям позволили покинуть тюрьму и переселиться в село Клин Юрьевского уезда под надзор приставов. Там Ксения — Марфа наконец-то смогла обнять своих ненаглядных деток, Татьяну и Михаила, которые за годы невзгод выросли и исхудали. Даже их одежда превратилась в лохмотья, как у нищих.

Пролив немало слез при встрече, Ксения — Марфа стала требовать от приставов для детей побольше продуктов: молока, мяса, яиц и овощей. Но те побоялись сами расширить скудный рацион поднадзорных и обо всем сообщили царю. На этот раз Б.Ф. Годунов решил быть милостивым и повелел не только выдавать нужное количество продуктов, но и купить для всех материю на одежду. Сшить же ее женщины должны были сами.

Получив холсты и сукна для белья и верхней одежды, Ксения — Марфа с Марфой Никитичной и Анастасией тут же взялись за дело. Несмотря на знатное происхождение, они были искусными мастерицами. Вскоре все облачились во вполне приличные одеяния, украшенные не жемчугом и золотой канителью, а искусной вышивкой цветными нитками.

Совместная жизнь в деревенской глуши сдружила узников и надзирателей. Особенно добры были к опальным боярыням В.М. Хлопов и его жена. А дети все вместе зимой катались на салазках, лепили снеговиков и играли в снежки. Летом ходили в лес за грибами и ягодами, купались в реке, водили хороводы, забавлялись лаптой и салками. Крепкие и здоровые Хлоповы во всем опережали хрупкую Татьяну и робкого и неуклюжего Михаила. Но на них никто не обижался. Напротив, Михаил с восхищением наблюдал за бойкой хохотушкой Марией, племянницей В.М. Хлопова, у которой всегда был румянец во всю щеку, задорно блестели глаза и весь облик излучал искристое веселье. Эти детские впечатления навсегда западут в его душу и сердце и скажутся потом на выборе невесты.

Со временем улучшилась жизнь и Филарета. Ему обновили за счет казны обветшавшую одежду и позволили участвовать в церковной службе. Тайком монахи проводили к нему посетителей, которые рассказывали о важных событиях в стране: вторжении войск Лжедмитрия, вялых сражениях с ним армии царя и, наконец, о смерти в апреле 1605 года ненавистного царя Бориса. Опальный Монах чувствовал, что скоро его жизнь переменится к лучшему.

Действительно, воцарившийся летом Лжедмитрии, изображая истинного царского сына, вернул из ссылки и приблизил к себе всех своих мнимых родственников, в том числе и Романовых. Филарет вновь оказался в Москве и через некоторое время был рукоположен в Ростовские митрополиты. Его брат Иван Никитич получил боярский чин и вошел в состав правительства самозванца. Вернуться в столицу было позволено и Ксении — Марфе с детьми и родственницами. Хотя она осталась монахиней, но, как опекунша малолетних детей, поселилась с ними в доме на Варварке. Все имения Романовых, ранее конфискованные, были возвращены и отданы под ее управление. Но вернуться к прежней счастливой жизни знатной и богатой боярыни Ксения — Марфа уже не могла. Ее семья была навсегда разрушена, бывший муж отбыл в свою епархию и уже не имел права проживать с ней в одном доме, дети так и не смогли оправиться от невзгод и росли довольно хилыми, собственное здоровье было подорвано.

Хотя многие представители знати догадывались, что Лжедмитрий не был настоящим сыном Ивана Грозного, для Романовых его правление было выгодным. Поэтому никто из них не принял участия в заговоре Василия Ивановича Шуйского, закончившемся 17 мая 1606 года свержением и убийством самозванца. Ксения — Марфа перемены на троне восприняла с большой тревогой, но вскоре оказалось, что ее опасения напрасны. Новый царь, стремительно вознесшийся на престол, не захотел портить отношения со знатью. Все пожалования и назначения Лжедмитрия были сохранены. Пострадали только поляки и низшие чины.

Филарет был приглашен в Москву для венчания В.И. Шуйского на царство. Стали ходить слухи, что именно его новый царь намерен возвести в патриархи взамен свергнутого Игнатия, главного потаковщика Лжедмитрия. Пока же Филарету поручили привезти из Углича останки настоящего царевича Дмитрия, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что свергнутый «царь Дмитрий» — всего лишь ловкий обманщик.

Филарет успешно справился с возложенной миссией — мощи царевича были обнаружены нетленными, что являлось доказательством его святости. С большим почетом их доставили в Москву и установили для всеобщего обозрения в Архангельском соборе. Свое заключение, сделанное в 1591 году в ходе следствия в Угличе о том, что Дмитрий случайно закололся во время припадка эпилепсии, В.И. Шуйский предпочел забыть, поскольку самоубийцы считались большими грешниками и святыми быть не могли. Теперь он поддержал версию Нагих о том, что царевича зарезали наемные убийцы, подкупленные Б.Ф. Годуновым. Дмитрия объявили новым святым мучеником и прославили по всей стране. Царь Василий надеялся, что это остановит тех, кто собирался поддержать новую самозванческую авантюру уже Лжедмитрия П. Однако в расположенных западнее городах, когда-то помогших Гришке Отрепьеву занять царский престол, многие были недовольны воцарением Шуйского и отказывались верить в святость последнего сына Ивана Грозного. Они были готовы сплотиться вокруг любого, кто бы начал борьбу с боярским царем.

Поэтому, когда летом 1606 года в Путивле появился бывший боевой холоп Иван Болотников, якобы от «царя Дмитрия», многие к нему примкнули и отправились завоевывать Москву.

Царь Василий оказался в сложном положении. Видя в Филарете соперника, он не стал возводить его в сан патриарха и вновь отправил в Ростов. Главой церкви по его рекомендации стал Казанский митрополит Гермоген, прославившийся разоблачением противоцерковных поступков Лжедмитрия I: несоблюдения постов, женитьбы на католичке и т.д. В отличие от Филарета Гермоген был из простого рода, старше царя и не имел связей среди московской знати, поэтому не мог посягать на его власть и популярность.

Но, обидев Филарета, В.И. Шуйский решил приблизить к себе его детей, жену и родственников. Татьяна вскоре стала женой одного из наиболее знатных князей Рюриковичей — И.М. Каты рева-Ростовского. Юный Михаил получил при дворе почетный чин стольника, а Ксения — Марфа после женитьбы царя на Марии Петровне Буйносовой-Ростове кой вошла в ее ближний круг. Иван Никитич не только остался в Боярской думе, но и часто назначался воеводой главных полков. Несмотря на плохое владение ногой и рукой, он выигрывал сражения с Болотниковым и его сподвижником Петрушей.

Осенью 1607 года после взятия Тулы и сдачи в плен Болотникова и Петруши все стали надеяться на близкую мирную и спокойную жизнь. Но лето 1608 года показало, что все ожидания напрасны: к столице подошла и осадила ее большая армия Лжедмитрия II. Сражаться с новым самозванцем у царя Василия Шуйского сил уже не было.

Ксения — Марфа поначалу стоически отнеслась к новому бедствию. Однако вскоре она узнала, что Ростов, где находился ее муж, захвачен и разграблен сторонниками самозванца. Сам митрополит был взят в плен и отвезен в ставку Лжедмитрия II в Тушино. Там, вольно или невольно, ему пришлось взять на себя функции патриарха, так как табор был провозглашен второй столицей со своим государем. Боярской думой, двором, правительством и главой церкви.

Судьба бывшего мужа очень беспокоила Ксению — Марфу, ведь в любой момент он мог погибнуть от рук поляков или пьяных казаков. Боялась она и того, что его возвышение в Тушине самым отрицательным образом скажется на положении при дворе ее самой и сына. Но Шуйский, чувствуя, что трон под ним качается, уже не был способен на жестокие репрессии. К тому же многие представители знати часто меняли государей, желая за свою службу получить чины и земельные угодья не только в Москве, но и в Тушине. В народе их даже прозвали перелетами.

Правда, муж Татьяны И.М. Катырев все же угодил в ссылку в Сибирь за то, что во время одного из важных сражений задумал переметнуться к самозванцу. Разлука с ним, а также всевозможные невзгоды осадного положения окончательно подточили слабое здоровье молодой княгини, и в возрасте 18-19 лет она умерла. Для Ксении — Марфы смерть дочери стала большим горем. Теперь единственной ее опорой остался сын Михаил.

Противостояние двух полуцарей закончилось победой В.И. Шуйского. Обеспечил ее племянник М.В. Скопин-Шуйский, пришедший на помощь Москве со шведскими наемниками. Лжедмитрии II в конце 1609 года бежал в Калугу, его польские сторонники направились к своему королю Сигизмунду III, осадившему Смоленск. Они захватили с собой Филарета, видимо в качестве ценного пленника. Узнав об этом, Ксения — Марфа стала умолять царя Василия отбить бывшего супруга и вернуть его в столицу. За поляками был послан отряд, который настиг их в Иосифо-Волоколамском монастыре. Сражаться за Филарета никто не стал, и бывший тушинский патриарх смог вернуться к сыну и Ксении — Маофе. В Ростов он уже не поехал, поскольку обстановка в стране была очень сложная. В апреле внезапно скончался прославленный полководец М.В. Скопин-Шуйский, в июне была бездарно проиграна Клушинская битва, и под Москвой оказались сразу два грозных противника: коронный гетман С. Жолкевский и Лжедмитрий II. В июле царь Василий был свергнут, и власть перешла в руки семи бояр. Одним из них был брат Филарета И.Н. Романов, в родстве с ним состояли также Ф.И. Мстиславский, Ф.И. Шереметев, И.М. Воротынский и Б.М. Лыков. Последний женился на Анастасии Никитичне, жившей когда-то вместе с Татьяной и Михаилом в Белозерской тюрьме, а потом с ними и Ксенией — Марфой под надзором приставов в селе Клин.

Сначала «семибоярщики», так прозвали в народе главных бояр, думали собрать Избирательный земский собор и сообща выдвинуть кандидатуру нового царя. При этом патриарх Гермоген стал уверять всех, что только юный Михаил Романов достоин престола, поскольку по родству ближе всех к царю Федору Ивановичу. Но его никто не поддержал, так как четырнадцатилетнему мальчику было не под силу справиться со сложнейшими задачами, стоявшими в то время перед государством: разбить \ Лжедмитрия И, изгнать польских и шведских интервентов (бывшие союзники шведы, воспользовавшись слабостью русской верховной власти, осадили Новгород и захватили земли вокруг него), навести порядок на дорогах, где хозяйничали шайки казаков-разбойников. Для решения этих задач не было ни армии, ни денег, ни поддержки общества — жестокие междоусобицы раздирали страну на части.

Ксения — Марфа, узнав о предложении Гермогена, пришла в ужас. Избрание на престол в то время было равносильно смерти, и для своего единственного сына она не хотела такой участи. К ее радости, правительство «Семибоярщина» решило вступить в переговоры с Жолкевским, склоняясь к предложению бывших тушинцев возвести на московский престол польского королевича Владислава. Одним из наиболее рьяных сторонников этою был и Филарет, искренне полагавший, что юный Владислав будет послушной игрушкой в руках русских бояр и его избрание примирит двух давних врагов — Польшу и Россию.

В сентябре 1610 года было решено, что представительное Смоленское посольство отправится к королю Сигизмунду для переговоров об условиях воцарения его сына на русский престол. Во главе посольства бояре поставили Филарета и знатного князя В.В. Голицына. Всего в его состав вошло больше 100 человек.

Выдвижение митрополита Филарета на столь важный пост говорило о том, что в правительственных кругах он пользовался большим авторитетом и, Несомненно, должен был стать наследником престарелого патриарха Гермогена. Однако из-за коварства польского короля Филарет долгих девять лет пробыл в польском плену. Во время переговоров выяснилось, что Сигизмунд не желал крестить Владислава в православную веру, отправив в Москву с небольшой свитой, а хотел силой присоединить ослабленное Русское государство к своей короне. Строптивых послов во главе с Филаретом Сигизмунд арестовал и отправил под охраной в Польшу.

Известие это дошло до столицы не сразу. Коварный король заявил, что послы поехали к Владиславу умолять его принять царский венец. Ксения — Марфа узнала правду только из тайных писем мужа, отправлявшихся с верными слугами. В них Сигизмунд и поляки назывались главными врагами Отечества. Но боярское правительство понимать этого не хотело. В Москву ввели польский гарнизон, население было обязано целовать крест Владиславу, а через некоторое время — даже самому Сигизмунду. Сотрудничать с поляками отказывался только патриарх Гермоген. Он сразу почувствовал со стороны короля-католика угрозу православию. Поэтому и стал рассылать по всей стране грамоты, в которых призывал русских людей начать борьбу с польскими интервентами. Его послания нашли горячий отклик в сердцах русских патриотов. Самым надежным его сторонником стал рязанский воевода П.П. Ляпунов. Уже от своего имени он призывал всех воинов объединиться и начать борьбу за освобождение Москвы. Так было сформировано Первое ополчение. К этому времени Лжедмитрий уже был убит (в декабре 1610 года) и его сподвижники Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий влились в ряды ополченцев.

Все это трудное время Ксения — Марфа находилась с сыном в столице. Их покровителями были сразу несколько членов «Семибоярщины», поэтому покидать город они не решались. Ополченцы, вошедшие в союз с бывшими тушинцами и даже казаками, выглядели новыми, хотя и непонятными врагами. У высшей знати, к которой принадлежала и наша героиня, возникал вопрос: за чьи интересы они собирались сражаться? Многим казалось, что их целью были грабежи и разбои.

Но далеко не все в столице разделяли взгляды временного правительства. Горожанам не нравилось засилье польского гарнизона: все городские ворота были в руках поляков, москвичи не имели права ходить с оружием и даже привозить в город тонкие дрова (считалось, что из них можно изготовить увесистые дубинки), в ночное время всякое передвижение было запрещено даже на заутреннюю службу.

Напряженное положение привело к тому, что 19 марта стихийно вспыхнуло восстание против поляков. Опытные воеводы, в том числе и Д.М. Пожарский, тут же взяли инициативу в свои руки. На улицах, ведущих к Китай-городу и Кремлю, были построены баррикады, к ним подкатили орудия, и началась перестрелка.

Эта ситуация крайне обеспокоила Ксению — Марфу, проживавшую на Варварке в Китай-городе. Она срочно переселилась в Кремль к Шереметевым, чтобы уберечь от опасности сына. Действительно, уже к концу дня бои стали ожесточеннее. Полякам удаюсь укрыться только в Кремле и Китай-городе. Возникала угроза их окружения.

Однако преданные сторонники короля Сигизмунда решили во что бы то ни стало спасти польский гарнизон. Они отправили своих людей в Белый город и приказали поджигать дома в начале главных улиц. Начался огромный пожар, охвативший вскоре большую часть Москвы. В безопасности был только Кремль и часть Китай-города у Москвы-реки. Однако все возгорания от разносимых ветром искр старались тут же ликвидировать. Уцелел и дом Романовых на Варварке. Для Ксении — Марфы это стало большой радостью, поскольку в погребах хранились значительные запасы продовольствия, позволившие ей и сыну выжить во время многомесячной осады, в которой вскоре оказалась Москва.

Разгромив восставших москвичей, поляки решили, что одержали победу. На самом деле по многим городам прокатилась волна всеобщего возмущения. Ряды ополченцев существенно выросли, и в апреле 1611 года они подошли к столице. Вскоре в ходе боев был захвачен весь Белый город. Полякам и их приспешникам пришлось довольствоваться территорией Кремля и Китай-города. Их связи с внешним миром фактически были прерваны. Подвоз продовольствия прекратился. Среди простого населения и воинских людей начался голод и болезни. Это привело к тому, что все, у кого в руках было оружие, занялись сначала разбоем, а потом дошли и до каннибализма. Появляться в одиночку на улицах в темное время суток было опасно. Прохожих подстерегали голодные гайдуки из польского гарнизона, которые тут же их убивали, разделывали и, поджарив на кострах, съедали. Когда убитых было слишком много, их тела засаливали в огромных чанах впрок. Правительство превратилось в беспомощный и никому не нужный орган, не имевший ни власти, ни авторитета. Процветали воровство, коррупция и доносы друг на друга. Особо ушлые люди стали выслуживаться перед королем Сигизмундом, выпрашивать имения и чины и отсылать ему ценные вещи из царской казны под предлогом подготовки венчания на царство Владислава.

В этих условиях Ксения — Марфа очень боялась за судьбу и здоровье сына. Поляки могли вспомнить, что именно его прочил на царский престол патриарх Гермоген, который за патриотические призывы и смелые речи был брошен в земляную тюрьму Чудова монастыря, где в феврале 1612 года скончался от голода и холода. К тому же Филарет, бывший в польском плену, не желал идти на сговор с Сигизмундом, в отместку все его родственники в любой момент могли оказаться в опале. А главное, некогда большие запасы продовольствия в боярских житницах заканчивались. Уже весной 1612 года пришлось засеять все свободные участки земли и питаться лишь зеленью. Осажденные жили надеждой, что летом гетман Хоткевич сможет доставить им продовольствие, но объединенными усилиями войска Первого и Второго ополчений его отогнали. Все понимали, что еще одну зиму пережить никому не удастся.

Ф.И. Мстиславский выступил с требованием к полякам выпустить из осады женщин и детей, но в ответ те устроили потасовку и пробили князю голову. Ксения — Марфа с очевидностью осознала, что жить на Варварке слишком опасно. Вместе с сыном она переехала в Кремль к Ф.И. Шереметеву, имевшему охрану, поскольку в его ведении был Казенный двор, на котором содержались остатки Царской казны.

Наконец 22 октября в ходе ожесточенных боев ополченцам удалось взять Китай-город. Стало ясно, что полякам Кремль не удержать. Боясь погибнуть в ходе уличных боев, Ксения — Марфа вместе с другими боярынями обратилась к временному правительству с настоятельной просьбой выпустить их с детьми из крепости. Начальник гарнизона полковник Струсь не стал противиться и после переговоров с руководителями ополчений Д.Т. Трубецким и Д.М. Пожарским приказал открыть одни из ворот Кремля. Ксения — Марфа с Михаилом и небольшим скарбом тут же поспешила покинуть опасный Кремль. Их опекуном и защитником стал дальний родственник И.П. Шереметев, входивший в состав ополчения. Он добился для них разрешения отправиться в костромское имение Домнино, где можно было восстановить подорванные голодом силы. Вместе с «невольными кремлевскими сидельцами» поехали сестра, вдова М.М. Салтыкова, с сыновьями Борисом и Михаилом, которые были немного старше сына Ксении — Марфы.

Хотя уже 24 октября Кремлевский гарнизон сдался и москвичи стали праздновать победу, боярыни с сыновьями не стали задерживаться и в сопровождении нескольких слуг отправились в дальний путь. Нужно было добраться до наступления зимней стужи и обильных снегов.

Путешествие прошло без осложнений. В Домнине все надеялись восстановить подорванное голоданием здоровье и отдохнуть в тиши деревенской природы. Однако очень скоро выяснилось, что даже в этой костромской глуши находиться небезопасно. По дорогам рыскали казаки, поляки и литовцы из бывшего Тушинского лагеря и грабили не только путников, но и богатые усадьбы. Домнино было в стороне от Вологодского тракта, но и до него могли добраться непрошеные гости. Поэтому на всякий случай на развилке дорог установили дозор. Главными дозорщиками были местный староста Иван Сусанин и его зять Богдан Собинин.

Принятые меры были очень своевременны. Со стороны Вологды появился хорошо вооруженный отряд, состоявший из всякого разноязычного сброда. Его главарь узнал, что в Домнине проживают богатые московские боярыни с малолетними сыновьями.

Вовремя заметив разбойников, Сусанин приказал Богдану скакать к Ксении — Марфе и предупредить ее о смертельной опасности. Сам же он притворно согласился стать провожатым до имения. Однако он повел непрошеных гостей в Юсуповское болото, лежащее в небольшой котловине неподалеку. Оно поросло густым лесом и местами еще было топким и вязким. Всю ночь плутали разбойники по труднопроходимой чаше и лишь утром заметили огоньки какой-то деревни. Но это было не Домнино, а Исупово. И только там главарь понял, что Сусанин обманул его. Расправа над смельчаком была скорой и жестокой — его зарубили саблями.

Подвиг Сусанина спас Ксению — Марфу, Михаила и их родственников Салтыковых. Ночью они переехали в Кострому. Сначала жили в городском доме, потом переехали в костромской Ипатьевский монастырь, окруженный крепкими каменными стенами. Вынуждены были это сделать, так как из Москвы пришла весть о том, что на Земском соборе все склоняются к избранию Михаила Романова новым царем. Ксении — Марфе сообщил об этом ее родственник Ф.И. Шереметев.

Новость буквально потрясла бедную женщину. Она знала, в каком тяжелом положении находится страна, сколько грозных врагов ее окружают, у каждого были свои претенденты на московский престол: в Польше русским государем называли королевича Владислава, в Швеции полагали, что больше прав у королевича Карла-Филиппа, уже избранного в Новгороде. У Михаила не было ни армии, ни верных друзей и сподвижников, которые могли бы его поддержать и защитить. По мнению матери, на престоле ее сына ждала верная смерть. Поэтому она тут же написала Шереметеву, что никогда не согласится с избранием Михаила и не благословит его на царство, не мог это сделать и отец Филарет, находившийся в польском плену. А без родительского благословения такое решение принять было невозможно.

Шереметев, видимо, сообщил на соборе мнение Ксении — Марфы, но его решили проигнорировать, поскольку другой, устраивающей всех кандидатуры на трон не было. После активной борьбы за престол Б.Ф. Годунова, В.И. Шуйского и нескольких самозванцев бояре, судя по всему, полагали, что любой с готовностью примет их предложение и наденет на себя царскую корону. Однако Ксения — Марфа и Михаил были иного мнения на этот счет. Они твердо решили отказаться от оказанной им чести и ехать в Москву не собирались.

Наконец 21 февраля официально было объявлено, что новым русским государем провозглашен Михаил Федорович Романов, как племянник последнего царя из прежней династии Федора Ивановича. Поскольку из Костромы известий не приходило, решили отправить туда представите

Подобные работы:

Актуально: