Великий английский поэт Шелли

Почти одновременно с Байроном вступает в литературу другой выдающийся представитель революционного романтизма в Англии, великий английский поэт Шелли. Действительно, в лице Шелли английский народ нашел замечательного поэта-мыслителя и борца, который сумел разглядеть в современности едва заметные ростки будущего и создать лучезарные картины возрожденного человечества, когда исчезнет частная собственность и эксплуатация человека человеком.

Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley) родился 4 августа 1792 г. В это время Европа была потрясена революционными событиями во Франции, а в Англии совершался промышленный переворот, в корне изменивший общественно-экономический облик страны. Социальная среда, к которой принадлежал по рождению Шелли, была далека от передовых устремлений эпохи, и не ей обязан великий английский поэт своим революционным вдохновением.

Шелли происходил из состоятельной дворянской семьи, поселившейся в графстве Суссекс, в Фильд-Плейсе, близ Хоршема. Ни дед поэта, баронет Биши Шелли, ни его отец, Тимоти Шелли, никогда не принимали активного участия в политической жизни страны; это были недалекие, законопослушные люди, твердо придерживавшиеся стародавних устоев. Свои голоса в палате общин они неизменно отдавали партии вигов и свято верили в незыблемость существующего порядка вещей.

По свидетельству большинства друзей и биографов Шелли, будущий поэт был одинок в семье, с которой впоследствии порвал окончательно. Уже в юности зародилась у него неприязнь к надменным невеждам, составляющим привилегированную верхушку Англии. Эта неприязнь с годами перешла в глубокий социальный конфликт. Поэт рано столкнулся с несправедливостью и тупоумием английских законов о наследстве и первородстве уродующих человеческие отношения. Он с негодованием наблюдал, как его родной отец нетерпеливо ожидал смерти его деда, чтобы вступить во владение наследством и получить синекуру в парламенте.

Частный пансион, а затем аристократическая школа в Итоне дополнили новой страницей жизненный опыт юного Шелли. Это были тяжелые годы. В школе Шелли подвергался жестокой травле: ни учителя, ни ученики не могли простить ему независимого образа мыслей. «Образование в Итоне отличалось схоластическим характером; внимание начальства и наставников было направлено на то, чтобы помешать проникновению в школу подлинной науки. Но, вопреки запретам, Шелли увлекается естествознанием, физикой, химией, обнаруживая широкий философский интерес к жизни, так ярко окрасивший впоследствии всю его поэзию. В школьные годы Шелли начинает задумываться над причинами социальных зол, в нем зарождается чувство протеста, мечта о справедливой жизни и желание всеми силами служить этой светлой мечте.

В Итоне Шелли знакомится с трактатом Годвина «Политическая справедливость», а немного спустя и с автором его. Годвин надолго становится одним из главных учителей молодого Шелли, утверждавшего, что изучение «Политической справедливости» «открыло его разуму новый и более широкий взгляд на мир». В эти же годы Шелли знакомится с известным произведением Томаса Пэйна «Права человека», оказавшим также большое влияние на будущего поэта. Чтение Годвина, Пэйна, а также французских просветителей, в первую очередь Руссо, способство­вало формированию демократических взглядов юного Шелли.

Ко времени пребывания в Итоне относится и начало его литературной деятельности. В Итоне он написал большую часть своего первого романа «Застроцци» (Zastrozzi, 1810) и начал роман «Сент-Ирвин, или Розенкрейцер» (St Irvyne, or the Rosicrucian), законченный в 1811 г. Эти первые опыты Шелли в области прозы несут на себе отпечаток незрелости и несамостоятельности. Они написаны под сильнейшим воздействием модного в то время в Англии «готического» романа А. Радклиф и М. Льюиса, а также романа Годвина «Сент-Леон».

В Итоне Шелли пробует свои силы и в области лирики. Его первый сборник стихов, включавший также стихи сестры поэта, был выпущен анонимно в 1810 г. под названием «Подлинные стихотворения Виктора и Казиры» (Original Poetry. By Victor and Cazire). Сборник был изъят из продажи самим Шелли, признавшим его незрелость. Однако уже в нем встречаются стихотворения, позволяющие предугадать дальнейшее направление поэзии Шелли. Он клеймит тиранию и воспевает свободу; его волнует тяжелое положение народа. Такова, например, «Песнь ирландцев» (1809), где Шелли воспевает отважных борцов, павших за независимость Ирландии, тени которых призывают народ к мщению

Ирландия, бессмертен подвиг твой!

Бесчисленны страдания народа,

Ирландия, мечом верни свободу!

Увы, твои отважные солдаты

В сырой земле, могильным сном объяты,

Но даже тени их врагов пугают,

И к мщению сограждан призывают.

(Перевод К. Б.).

В 1810 г. Шелли поступил в Оксфордский университет. Что представляли собой английские университеты в первой половине XIX века, видно из характеристики, которую дает им Энгельс в «Письмах из Лондона». «Всему свету известно жалкое крохоборство английских университетов»,—писал он в 1843 г. Университет служил главным образом, питомником духовенства. Образование покоилось на религиозной основе, кафедры занимали узколобые педанты; разгул, пирушки, аристократическое ничегонеделание характеризовали стиль жизни студенческой «золотой молодежи».

В поисках ответов на волнующие вопросы бытия: о происхождении мироздания, о смысле и назначении человеческой жизни, о границах и возможностях познания - Шелли должен был развиваться совершенно самостоятельно, вступая в конфликт с официальной университетской «наукой».

В эти годы определяется демократическая ориентация Шелли. В одном из писем к Хоггу, в конце 1810 г., Шелли пишет: «Люди равны, и я убежден, что равенство будет достигнуто при более высоком и совершенном состоянии общества... Долой фанатизм! Долой нетерпимость! Этому делу твой верный друг отдаст все свои силы, все свои небольшие средства».

В университетские годы складывается и нравственный, необычайно светлый, облик поэта, которого все, знавшие его лично, характеризуют как человека неподкупного, отзывчивого, целиком посвятившего свою жизнь заботам о страждущих и угнетенных. В сборнике стихотворений «Посмертные фрагменты Маргарет Николсон» (Posthumous Fragments of Margaret Nicholson, 1810), написанных и опубликованных в оксфордский период, а также в других стихотворениях этого времени преобла­дают тираноборческие, политические мотивы.

Для оксфордского периода характерно стихотворение «К смерти», в котором юный Шелли бросает вызов тиранам, проливающим кровь народов, истребляющим целые поколения. Стихотворение завершается провиденьем будущего освобождения человечества, которое

Скоро сбросит цепи рабства:

Перестанет литься кровь,

И помирит в светлом братстве

Нас Свобода и Любовь.

Короли! ничто не вечно

Кроме пламенной любви,

Ваша власть не бесконечна,

Как все люди, смертны вы.

(Перевод К. В.).

Все это делает Шелли личностью, нетерпимой для Оксфордского университета. Когда же университетское начальство узнало, что Шелли - автор крамольной брошюры «Необходимость атеизма» (The Necessity of Atheism, 1811), он был незамедлительно исключен из университета, а вместе с ним и его товарищ Хогг, пытавшийся заступиться за Шелли. Отказалась от Шелли и его семья, и его невеста. Никто не желал компрометировать себя связью с бунтовщиком и вероотступником.

Так началась самостоятельная жизнь. Поэту было 19 лет, когда он оказался выброшенным из круга, к которому принадлежал по рождению. Он мог теперь отдаться деятельности более всего привлекавшей его борьбе с тем, что калечит человека и превращает его в жалкого раба.

Впоследствии Шелли писал Байрону: «Я не могу жаловаться на старых педантов за то, что они помогли мне выйти из университета скорее, чем я хотел. Останься я там еще на несколько лет, они задушили бы во мне всякую любовь к образованию, всякое желание уйти из стада скотов, подобных им».

Направление политической, философской и художественной деятельности Шелли определяется, прежде всего, теми коренными изменениями, которые происходили в социальной жизни Англии во второй половине XVIII и в начале XIX столетия в результате промышленного переворота.

Промышленный переворот, резко изменивший весь облик старой Англии, сопровождался ростом пролетариата, обнищанием широких масс трудящихся. «Все быстрее и быстрее совершалось разделение общества на крупных капиталистов и неимущих пролетариев, а между ними, вместо устойчивого среднего сословия старых времен, мы видим изменчивую массу ремесленников и мелких торговцев, обреченных на весьма шаткое существование и представляющих самую текучую часть населения». Это время характеризуется обострением классовых противоречий, первыми стихийными выступлениями рабочего класса.

Именно эти особенности исторического развития Англии создают почву для возникновения английского утопического социализма начала XIX века (Р. Оуэн), - течения, с которым во многом связан английский революционный романтизм.

Шелли испытал сильное влияние французской буржуазной революции 1789 года, а также английского и французского Просвещения. В его памфлетах, письмах, художественных произведениях встречаются имена Локка, Вольтера, энциклопедистов и Руссо. В примечании к пятой песне «Королевы Маб» Шелли ссылается на трактат Ж.-Ж. Руссо «О происхождении неравенства» и цитирует его. В одном из писем к Годвину Шелли говорит о своем намерении написать «для блага человечества» «Исследование о причинах поражения французской революции». Французская революция нашла в иносказательной форме отражение и в поэме «Восстание Ислама».

На политических и некоторых философских сочинениях Шелли - на «Декларации прав», «Необходимости атеизма» и других - лежит несомненный отпечаток традиций Просвещения и французской буржуазной революции 1789 года

Сознательная жизнь Шелли совпала с периодом наступления в Англии жестокой реакции, которая тщетно пыталась подавить нараставший народный протест против социального гнета. Английская буржуазия была напугана революционными событиями во Франции и опасалась, что революция может охватить всю Европу. Не менее тревожил ее подъем народного возмущения в самой Англии. Английская буржуазия превращается в одну из главных вдохновительниц и кредиторов европейской контрреволюции. В 1793 г. британское правительство начинает войну против революционной Франции, одновременно объявляя беспощадную борьбу революционному движению внутри страны.

Распускаются радикальные организации и клубы, вводятся Законы, ограничивающие свободу слова, печати и собраний, приостанавливается действие закона о неприкосновенности личности - habeas corpus act. Однако, несмотря на все репрессии и ограничения, в конце XVIII —- начале XIX века в Англии повсеместно наблюдается рост народного недовольства, принимавшего особенно серьезные формы в связи с движением луддитов.

В этой атмосфере напряженной борьбы формируется Шелли - поэт, публицист и общественный деятель.

В 1811 г. Шелли приезжает в Кесвик, городок Кэмберленда. Задолго до Шелли знаменитый край озер Кэмберленд был воспет реакционными романтиками Вордсвортом, Саути и Кольриджем. Живописная природа Кэмберленда не оставила Шелли равнодушным. «Эти гигантские горы... эти водопады, эти разнообразно очерченные облака, переливающиеся всеми тонами радуги и нависающие друг на друга, и озеро - такое спокойное и глубокое, словно отполированное, - о, это зрелище настраивает на размышление. Я нахожусь под неотразимым впечатлением этих величественных картин ...»—писал Шелли из Кесвика в письме к Э. Хитченер 23 ноября 1811 г.

Но там, где поэты «Озерной школы» видели поэтический пейзаж и безмятежную сельскую идиллию, Шелли нашел картины народных бедствий, нищеты и бесправия. «В этом Кесвике, - писал Шелли, - природа прекрасна, но жизнь людей ужасна... Кесвик похож скорее на предместье Лондона, чем на деревню в Кэмберленде». По поводу прославленных озер и рек Шелли в письме Э. Хитченер от 7 января 1812 г. пишет, что в них часто находят детские трупы: несчастные женщины, работающие на Фабрике, убивают своих детей.

Шелли возмущен правительственной расправой над народом, над луддитами. «Военные отряды, - пишет он, - направились в Ноттингэм. Проклятие на их голову... если они станут расстреливать измученное голодом население».

Шелли находит благородное применение своим силам и способностям в борьбе ирландского народа за независимость.

Ирландский, допрос во времена Шелли был одним из самых острых в Великобритании, объединяя в себе и социальные и национальные противоречия.

Шелли считает своим долгом гражданина содействовать всеми силами освобождению ирландского народа. С этой целью он уезжает в Дублин. «Я посвящу себя с неслабеющим жаром, поскольку позволят мои силы, достижению великих целей добродетели и счастья в Ирландии. Я вижу в настоящем положении этой страны наилучшую возможность проявить себя в той роли, которую я избрал себе в жизни», - писал Шелли Годвину 28 января 1812.

Знакомство с жизнью Ирландии укрепило убеждение поэта в справедливости освободительной борьбы ирландского народа. Шелли писал Э. Хитченер из Дублина 10 марта 1812 г.: «Я не могу рассказать о всех ужасах неограниченной и безудержной тирании, о которых мне довелось слышать или с которыми я столкнулся лично... Богатые доводят бедных до крайней нищеты, а затем сетуют на их недовольство. Они мучают их голодом, а затем вешают за кражу хлеба».

Жизненный опыт Шелли обогащается непосредственным общением с народом. «Я до сих пор не имел представления о глубине человеческой нищеты, - пишет Шелли Годвину 8 марта 1812 г., - бедняки Дублина решительно самые убогие и самые нищие. В узких проулках ютятся тысячи людей - куча живой грязи. Каким огнем воодушевляют меня подобные зрелища! И как уверенно я себя чувствую в стремлении преподать урок тем, кто топчет равных себе и доводит их до состояния, которое хуже, чем смерть».

«Обращение к ирландскому народу» (An Address to the Irish People, Dublin, 1812) начинает период политической и литературной деятельности Шелли, который проходит под знаком национально-освободительной борьбы в Ирландии, а также движения луддитов, развертывающегося по всей Англии. Этот памфлет свидетельствует о глубоко демократических источниках творчества Шелли. Роль народа в истории была им осознана далеко не до конца; но вся его поэзия развивалась в борьбе за счастье и свободу широких народных масс.

Хотя ближайшей целью борьбы Шелли считает отмену унии и свободу вероисповедания католиков, «Обращение к ирландскому народу» ставит гораздо более широкий социальный вопрос. «Я пишу не только с точки зрения эмансипации католиков, - говорит Шелли в «Обращении»,— но во имя всеобщего освобождения человечества» (for universal emancipation).

Шелли сознает, что в основе бедствий ирландского народа лежит не религиозная рознь, а глубокая социальная несправедливость, порождаемая антагонизмом богатства и бедности, когда «одни очень богаты, другие - очень бедны». «Самая бедная часть народа бессовестно угнетается привилегированным классом... Я не менее желаю уничтожения этого зла, как и многих других зол, чем эмансипации католиков».

Вся характеристика Ирландии в этом памфлете дается с точки зрения положения народа: «Ужасно, что низшие классы должны отдавать свою жизнь и свободу, доставляя своим же угнетателям средства для еще большего угнетения».

«Обращение к ирландскому народу» содержит глубокую для того времени критику Англии и много замечательных высказываний относительно будущего «счастливого состояния общества».

Своим «Обращением» Шелли надеется пробудить в народе дух независимости, помочь ему осознать унизительность своего рабского положения. Шелли полон веры в народ. Всех, кто, несчастен, Шелли считает своими братьями и согражданами. «Обращение» рассчитано на широкую народную аудиторию Шелли распространяет его в дешевом издании, чтобы оно быстрее разошлось; и делает все для того, чтобы быть услышанным народом.

Однако, несмотря на революционные тенденции «Обращения», нельзя не заметить в нем следов незрелости политического сознания Шелли, отражающей и. неразвитость общественной борьбы его времени, и неопытность самого поэта. Шелли допускает возможность мирного разрешения социального конфликта; он призывает ирландцев сложить оружие и добиваться своих прав мирным путем. Его положительная программа еще чрезвычайно абстрактна, неопределенна. Но нарисованная им картина социальной несправедливости была так убедительна и правдива, что волей-неволей возбуждала революционные настроения.

Не случайно Годвин и другие современники Шелли восприняли «Обращение» и всю пропагандистскую деятельность Шелли в Ирландии как прямой призыв к восстанию. «Шелли, вы готовите кровавую бойню», - писал ему в 1812 г. Годвин, всецело возлагавший надежды на мирное реформистское разрешение общественных противоречий. Примечательно, что Шелли в письмах к Годвину, споря с ним, выражает сомнение в возможности преобразования мира исключительно силою доброго слова: «Политическая справедливость» была впервые напечатана в 1793 г., и почти двадцать лет прошло с тех пор, как распространились ее положения. Каковы же результаты? Разве люди перестали бороться? Разве порок и нищета исчезли с лица земли?» Так пишет он в письме от 8 марта 1812 г.

Путешествуя по Ирландии, Шелли видит повсюду голодных, раздетых, изможденных непосильным трудом людей. Зрелище народного горя побуждает Шелли на создание другого замечательного политического документа - «Декларации прав» (Declaration of Rights, 1812): «Декларация» заключает в себе откровенно антиправительственную и антибуржуазную тенденцию, хотя и не свободна от абстрактности и выспренности. «Правительство существует для защиты прав человека», - утверждал Шелли. Но его представления об этих правах резко расходятся с буржуазными воззрениями и органически родственны идеям утопического социализма. «Права человека, - писал Шелли, - заключаются в свободе и в участии на равных началах с другими людьми в использовании благ природы». Шелли в корне отвергает существующую систему общественных отношений, когда одному принадлежит все, а другому ничего: «Никто не должен захватывать больше, чем он может употребить».

Напечатав «Декларацию прав», Шелли поручил доверенному Человеку, Даниэлю Гиллу, раздавать ее на улицах прохожим. Несмотря на то, что «Декларация» не содержала открытого призыва к революции, она была сочтена политически опасным произведением, призывающим к возмущению.

На Шелли поступил донос, посланный лорду Сидмуту, министру внутренних дел. Даниэль Гилл был арестован. Лорд Сидмут заинтересовался Шелли. В полицию городка Барнстепл, где Шелли вел активную пропаганду и распространял свою «Декларацию», поступило следующее сообщение: «Лорд Сидмут с благодарностью уведомляет о получении письма. Советует следить за мистером Шелли, если он еще в Лондоне. Желательно было бы получить из почтамта адреса всех корреспондентов, которым он пишет. Лорд Сидмут будет благодарен за дальнейшие сведения о мистере Шелли. В то же время и здесь будут наведены справки о нем. Лорд Сидмут вполне одобряет меры, принятые в отношении Даниэля Гилла. Августа 22-го 1812 г.». К Шелли был приставлен шпион. Поэту пришлось покинуть Барнстепл. Предварительно он испробовал еще один необычайный, наивно-утопический способ распространения своих прокламаций. Он закупоривал их в бутылки, привязанные к маленьким деревянным лодочкам, и пускал в море, надеясь, что, таким образом, они достигнут желанной цели.

Шелли избежал ареста чисто случайно: продолжай он свою деятельность далее, полиция, пользуясь отменой habeas corpus act, могла бы беспрепятственно арестовать «бунтовщика».

Реакционные круги были весьма обеспокоены деятельностью Шелли в Ирландии. В одном из реакционных органов был опубликован следующий отзыв о публичном выступлении Шелли. «Я услышал, - писал корреспондент, - отвратительные разглагольствования мальчишки, которого я не знаю, но который, к моему сожалению, называет себя моим соотечественником - англичанином. Этот юнец, заявивший, что он прибыл в Ирландию всего две недели назад, стал распространяться о несчастиях, которые эта страна претерпевает вследствие своего присоединения к его стране; он утверждал, что города Ирландии опустели, а поля лежат необработанными, что ее население деградирует, что оно порабощено; и все это из-за союза с Англией. Если такие слова из уст моего соотечественника оскорбляли мои принципы, господин редактор, то вы легко поймете, что мое возмущение бесконечно возросло при виде того, с каким восторгом приветствовало собрание инвективы этого ренегата-англича-нина против своей родной страны. Радость сияла на каждом лице, и восторг блестел во всех глазах».

Этот враждебный Шелли отчет недвусмысленно свидетельствует, однако, о том, что общественная деятельность поэта в Ирландии не прошла незамеченной для участников национально-освободительной борьбы. Агитация Шелли вызвала глубокое сочувствие у ирландской общественности. В дублинской газете «Ивнинг пост» от 29 февраля 1812 г. появилось следующее сообщение о публичном выступлении Шелли: «Мистер Шелли попросил слова. Он сказал, что он - англичанин, но что при мысли о преступлениях, совершенных его нацией в Ирландии, он не может не краснеть за своих сограждан; он знает, как произвол развращает сердце (громкие рукоплескания в продолжение нескольких минут). Он приехал в Ирландию с единственной целью разделить ее бедствия, он глубоко потрясен страданиями Ирландии и, по зрелом размышлении, полагает, что их следует приписать гибельным последствиям присоединения к Великобритании. Он ходил по улицам города и видел храм свободы, превращенный в храм Маммоны; он видел в этой стране нищету и голод, каких никогда не видел в другой, и считает, что причина зла - уния с Великобританией. Он решил делать все возможное для отмены этой унии. Эмансипация католиков должна была бы во многом способствовать улучшению положения народа, но он убежден, что отмена унии несравненно прямее поведет к цели».

Участие в национально-освободительной борьбе в Ирландии, непосредственное знакомство Шелли с народными нуждами, послужили мощным толчком для всей его дальнейшей деятельности.

Письма Шелли из Ирландии свидетельствуют о том, что уже в юношеском возрасте он достиг относительно большой для своей эпохи политической зрелости и был искренне встревожен положением своего народа и государства.

В письме к Томасу Хукему от 18 августа 1812 г. Шелли опровергает официальную консервативную точку зрения на важнейшие явления современности. Он иронизирует над теми, кто «представляет себе, будто бы торговля есть процветание, аслава британского флага есть счастье английского народа; что Георг III вовсе не тиран, что он - патриот. Мне все это представляется иначе, - пишет Шелли, - и я приучил себя решительно не обольщаться фальшивым красноречием или сладкими напевами об интеллектуальной терпимости, которая не может быть терпима для тех, кто любит свободу, правду и добродетель».

В письме от 17 декабря 1812 г., адресованном Хукему, Шелли называет себя «мстителем за многовековую несправедливость».

Первое большое поэтическое произведение Шелли, поэма «Королева Маб» (Queen Mab, 1813), написано под непосредственным впечатлением от ирландских событий. Первые известия о замысле поэмы относятся ко времени пребывания Шелли в Ирландии. «Королева Маб» отражает политические, философские и эстетические взгляды Шелли. Демократическая критика буржуазного общества, характерная для его политической публицистики (памфлеты, письма), находит продолжение в гневных лирических монологах поэмы. Мечта о светлом будущем, свободном от тирании и деспотизма, страстное желание изменить общество к лучшему в интересах широких народных масс составляют основное ядро социальной утопии «Королевы Маб». Ненависть к религиозному фанатизму, водившая пером автора «Необходимости атеизма», а также «Обращения к ирландскому народу», проявилась также в общей стихийно-материалистической тенденции «Королевы Маб»: всей своей логикой поэма отвергает реакционную идею бога-творца и вседержителя.

Шелли улавливает многие чрезвычайно важные черты своей эпохи. Это эпоха неравенства и жестоких насилий человека над человеком, когда «железный бич нищеты» обрекает на рабский, безрадостный труд неимущие массы тружеников

Картина мира всеобщей купли и продажи нарисована Шелли талантливо, убедительно и правдиво. В этом мире

Продажно все: продажен свет небес,

Дары любви, что нам даны землею,

Ничтожнейшие маленькие вещи,

Что в глубине, в далеких безднах скрыты,

Все, что есть в нашей жизни, жизнь сама,

Содружество людей, Свободы проблеск

И те заботы, что людское сердце

Хотело б инстинктивно выполнять —

Все на публичном рынке продается,

И себялюбье может все купить,

Всему своим клеймом поставить цену.

Продажна и любовь; услада скорби

В мученья агонии превратилась...

(Перевод К. Бальмонт).

За фантастической и причудливой оболочкой «Королевы Маб» ощущается земное, реальное содержание. И это соответствует эстетической программе Шелли, изложенной им впервые в примечаниях к этой поэме, где выясняется, как много опыта, наблюдений и фактов таит в себе каждый на первый взгляд чисто романтический образ.

В примечаниях к пятой песне «Королевы Маб», разъясняя смысл нарисованной им картины, Шелли анализирует современное ему состояние общества.

«Нет истинного богатства ни в чем, кроме труда человека», - пишет он. Но плоды этого труда бесстыдно присваиваются тунеядцами. «Человек может приумножать богатство за счет Нужд своего соседа, - продолжает Шелли, - система, превосходно приспособленная для того, чтобы создавать всевозможные болезни и преступления, которыми неизменно отмечены крайности: богатство и нищета». Во многом опираясь на Годвина, Шелли доказывает абсурдность, несправедливость существующего порядка вещей. «Бедные вынуждены работать, - ради чего? Не ради пищи, которой им недостает; не ради теплых одеял, из-за отсутствия которых их дети мерзнут в своих холодных нищенских лачугах... - Нет: они трудятся для надменной власти, для бесстыдной, эгоистической гордости, для лживых услад сотой части общества». «Земледелец, - пишет Шелли, - без которого общество перестало бы существовать, бьется в жалкой нищете, окружен презрением и умирает от того самого голода, который уничтожил бы остальное человечество, если бы он не работал так усердно».

Шелли характеризует «современное состояние общества» как «смесь феодальной дикости и несовершенной цивилизации».

В критике Шелли еще много анархического, беспочвенного бунтарства, которое выражается в безоговорочно отрицательном отношении к современной цивилизации и в известной идеализации первобытных форм человеческого общежития.

Критикой прошлого и современности не ограничивается идейный замысел «Королевы Маб». В этом произведении впервые выступает Шелли - пророк и гениальный мечтатель. Поэма заканчивается радужной картиной будущего общества. Шелли глубоко убежден, что время всеобщего братства непременно придет; им закономерно завершится многовековая история человеческих страданий. Ликует земля, сияет счастьем и жизнью; всюду веселый праздник возрождения. Исчезли тюрьмы, война, смута, ложь. Пустыни обратились в цветущие края. Преобразился человек.

Людское существо, умом и телом,

Теперь лишь красит ласковую землю.

Однако реальные контуры этого будущего неясны. Оно предстает у Шелли в фантастических очертаниях, в виде символов и аллегорий. Это вполне закономерно для общественной мысли начала XIX столетия.

Характер изображения природы у Шелли органически вытекает из его философских взглядов, как и из всего его мировоззрения в целом. Шелли опирается в своих исканиях на многовековый опыт истории философии с древнейших времен, обнаруживая истинно энциклопедические познания. Необычайно широк и разнообразен круг его чтения. Здесь и Сократ, и Платон, и Аристотель, и Лукреций, и Декарт, и Спиноза, и Беркли, и Кант, и Бэкон, и Локк, и Дидро, и Руссо, и Гельлеций, и Гольбах, и Кондорсе, и Ньютон, и многие другие.

Из философов древности наибольший интерес вызывают у Шелли Платон, Аристотель, Эпикур и Лукреций. Произведения Платона - «Пир», «Республику» и другие - Шелли переводит на английский язык. Его интерес к учению Платона не был случайным - он объяснялся присущими мировоззрению Шелли, как и мировоззрению других ранних утопических социалистов XIX века, идеалистическими тенденциями. Однако Шелли никогда не находил в платонизме действительного разрешения волновавших его вопросов. В конечном счете, не платоновский мир идей, а мир природы и человека составляет истинную реальность для Шелли. Платон интересует Шелли постольку, поскольку его учение расходится с основной догмой христианской религии. В этюде «О возрождении литературы» (On the Revival of Literature, 1819) Шелли пишет: «Платон, самый мудрый и самый глубокий, и Эпикур, самый человечный и кроткий среди древних, были у них (монахов - Е. Д.) в полном пренебрежении. Платон противоречил их особой манере мыслить о вещах небесных, а Эпикур, подтверждая права человека на наслаждение и счастье, представлял бы соблазнительный, контраст по отношению к их мрачному и жалкому уставу морали».

Восприятие природы у Шелли очень сложно. Мы встречаем у него реалистические пейзажи - плод непосредственного наблюдения природы. Шелли стремится найти научное объяснение картине мироздания. Так, в примечаниях к «Королеве Маб» он поясняет космические образы своей поэмы естественнонаучными данными астрономии и физики.

Но часто Шелли одухотворяет природу, наделяетее сознанием, переносит на нее свойства ее высшего творения - человека, слагает гимны «духу природы», объявляя все мироздание его храмом.

Влияние материалистической: философии Просвещения и Возрождения сыграло определяющую роль в эволюции философских взглядов Шелли. Если учесть крайне отрицательное отношение Шелли к религии, которое складывается уже в студенческие годы и углубляется в дальнейшем, пронизывая собой антиклерикальные и атеистические памфлеты и художественные произведения поэта, то тяготение Шелли к материализму станет очевидным. Уже в своей ранней философской работе «Необходимость атеизма» Шелли, опираясь на философию Просвещения и научные изыскания своего времени, утверждает, что бога не существует, ибо его бытие не подтверждается опытом. В «Королеве Маб» Шелли развивает эту же мысль и доказывает беспочвенность веры в потустороннюю жизнь, ибо нет жизни вне материи. Он утверждает единство материального мира, устанавливает единство материи и сознания.

И чуть заметное волненье,

Что движет самый тонкий нерв,

И в мозге человеческом рождает

Чуть зримый помысел почти неуловимый,

Все, все является звеном

В великой цепи царственной природы!

Атеизм, как и острый политический смысл поэмы, были прекрасно поняты врагами Шелли: «Королева Маб» явилась одной из главных причин ожесточенной травли поэта, которая и привела к тому, что Шелли был вынужден покинуть Англию. «В новой Англии, - писал по этому поводу Герцен, - люди, как Байрон и Шелли, бродят иностранцами; один просит у ветра нести его куда-нибудь, только не на родину; у другого судьи, с помощью обезумевшей от изуверства семьи, отбирают детей, потому что он не верит в бога».

Поводом к травле послужили семейные дела поэта. Вскоре после исключения из университета Шелли женился на Гарриэт Вестбрук, дочери трактирщика. Друзья и биографы единодушно сходятся на том, что этот брак был совершен в порыве юношеской опрометчивости. Гарриэт, прочно усвоившая мещанскую мораль, не могла стать другом, надежной опорой в жизни поэта-борца. Шелли расстался со своей первой женой, оставив ей все свои скромные средства. В 1814 г. Шелли вступил в гражданский брак с Мэри Годвин, дочерью Вильяма Годвина и английской радикальной писательницы Мэри Уолстонкрафт.

Разрыв с Гарриэт и гражданский брак с Мэри Годвин дали желанную пищу «школе злословия». Против Шелли была развернута целая кампания самой грязной клеветы. В 1814 г. Шелли вынужден был вместе с женой покинуть Англию. К этому его побуждало и расстроенное здоровье.

В июле 1814 г. Шелли едет во Францию, откуда перебирается в Швейцарию. Но в сентябре того же года нужда заставила его вернуться в Англию. Шли месяцы, полные лишений и преследований. Поэта осаждали кредиторы, общество преследовало его и его жену как нарушителей буржуазной морали.

В 1816 г. Шелли с женой вновь уезжает в Швейцарию. Здесь в Сешероне, предместье Женевы, произошла встреча и дружеское сближение Шелли с Байроном.

По возвращении в Англию в конце 1816 г. Шелли узнал о том, что его первая жена, Гарриэт, утопилась. Причиной самоубийства была, по-видимому, гнетущая обстановка, окружавшая ее, и обман со стороны человека, с которым Гарриэт связала свою судьбу после разрыва с Шелли. Реакционные круги, искавшие повода для расправы с Шелли, поспешили, однако, обвинить его в этой смерти.

Когда Шелли, оформив свой брак с Мэри Годвин, потребовал от родных Гарриэт возвращения ему детей от первого брака, Вестбруки, подстрекаемые реакционерами и ханжами, ответили отказом. Возникло громкое судебное дело, привлекшее внимание всего тогдашнего общества. Официальная Англия жестоко отомстила Шелли за его вольномыслие. Личным решением лорд-канцлера Шелли было отказано в праве воспитывать собственных детей. Он обвинялся в безнравственности и атеизме, открыто провозглашенном в «Королеве Маб».

Это решение юридически поставило Шелли вне закона и послужило сигналом к самой разнузданной травле поэта. Шелли чувствовал, что дальше оставаться в Англии немыслимо. Oн опасался также, что у него отнимут и детей от второго брака 12 марта 1818 г. Шелли навсегда покинул Англию.

«... Шелли, лучшего и самого великодушного из людей, они изгнали из родной страны как бешеную собаку за то, что oн усомнился в догме», - с возмущением писал Байрон.

Одним из наиболее значительных произведений Шелли, законченных до отъезда из Англии, является поэма «Восстание Ислама» (The Revolt of Islam, 1818), первоначально озаглавленная «Лаон и Цитна, или революция в Золотом городе. Видение XIX века». Эту поэму рассматривают обычно как аллегорическое изображение французской буржуазной революции 1789 года, но такое истолкование сужает ее исторический смысл.

В «Восстании Ислама» Шелли, действительно, уделяет большое внимание революционным событиям во Франции, но не из созерцательного интереса к прошлому. Назвав свою поэму «Видением XIX века», Шелли обращает ее целиком к настоящему. Революция 1789 года интересует поэта как важнейшее звено в современной освободительной борьбе европейских народов.

Давая в предисловии к поэме анализ и оценку французской революции, Шелли, по существу, ставит важнейшие исторические вопросы своего времени.

Несмотря на элементы пацифизма в оценке якобинского террора, Шелли, в конечном счете, оправдывает революции и плебейские методы расправы с классовым врагом. «Добро, совершенное революционерами, живет после них; зло, содеянное ими, погребено с их прахом».

Французская революция, по его словам, подтверждает историческую необходимость и неизбежное торжество высших общественных форм над низшими. Временное торжество реакции бессильно обратить вспять поступательное движение истории. «Нет никакой возможности восстановления колоссальной тирании, которую уничтожила революция».

Выводы Шелли относительно французской революции целиком обращены к современности. «Теперь уже более не верят, что целые поколения людей должны примириться со злополучным наследием невежества и нищеты...». Поэма Шелли направлена против всей системы угнетения и эксплуатации. Она создавалась в ту пору, когда политика Священного Союза, рассчитанная на подавление революционного и национально-освободительного движения, реставрация во Франции, контрреволюционный террор в Ирландии, установление австрийского ига в Италии - каза