Баженов В.И.

Имя Баженова — одно из самых ярких в русской архитектуре благодаря размаху замыслов, свободе, силе и своеобразию его творческой фантазии. Это был великий русский зодчий, который построил большое количество архитектурных сооружений.

Например, при строительстве дома Пашкова архитектор сумел реализовать свои градостроительные идеи, возникшие, но не реализованные при проектировании перестройки Московского Кремля. Баженов переработал традиционную схему застройки усадьбы, поставив в один ряд на краю холма, противоположного Кремлю, центральное здание, и связанные с ним флигели, что придало застройке городской облик. Вместо парадного двора создан сад (который впоследствии был уничтожен).

Я выбрала Баженова Василия Ивановича по нескольким причинам: во - первых, меня поразил его талант в архитектурном деле; во - вторых, когда передо мной встал вопрос, кого из русских зодчих выбрать, я, прочитав биографию Баженова, прониклась сочувствием к этому талантливому мастеру. В - третьих, мне очень понравился внешний вид зданий, построенных Василием Ивановичем. Именно по этим и другим причинам я сделала свой выбор в пользу Баженова.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ БАЖЕНОВ (1737—1799)

Василий Иванович Баженов родился в феврале 1737 года в семье Ива­на Баженова, служившего в селе Дольском Малоярославского уезда Ка­лужской губернии. Когда мальчику было лишь три месяца, его, родители переехали в Москву, «отважусь^: здесь упомянуть, что я родился уже художником. Рисовать я учился на песке, на бумаге, на стенах, — рас­сказывал о себе сам Баженов. — ...Между прочим, по зимам из снегу

делал палаты и статуи, что бы и теперь я желал то видеть». Но мальчика отдали в певчие в Страстной монастырь: по давней традиции ему следова­ло идти по стопам отца. Все равно безудерж­но хотелось рисовать: «Я святых из церкви переносил мыслью под переходы на стены и делал своей композицией, за что меня ста­вали и секали часто».

И мальчик - таки добился своего — Васи­лия приняли в архитекторскую команду, ру­ководимую Ухтомским, в 1753 году. Приня­ли, но не зачислили. В списках учеников Ух­томского он нигде не значится. Василий, судя по всему, определен вольным слушателем. Дмитрий Васильевич достаточно высоко оце­нил способности Баженова, но, зная о его бедственном положении, предпочел освобо­дить своего воспитанника от обязательных занятий и часто предоставлял ему возмож­ность подработать. По просьбе казенных учреждений и частных лиц он направлял Василия в качестве газеля (подмастерья) на стройки для со­ставления смет, для осмотра зданий, нуждающихся в перестройке или ремонте.

Год спустя в судьбе Василия произошел новый поворот: его приняли в Московский университет. А когда «основалась в Санкт-Петербурге Ака­демия художеств, и начальствующий над ней обер -камергер Иван Ивано­вич Шувалов потребовал из Московского университета несколько пи­томцев, способных к изящным художествам, тогда Баженов назначен первым в числе таковых и отправлен в Санкт-Петербург», — рассказыва­ет первый биограф Баженова Е. Болховитинов.

Академические ученики находились на полном казенном обеспече­нии. Кроме наук об искусстве, ученикам академии преподавали исто­рию, анатомию, мифологию, математику, иностранные языки. По втор­никам, средам и четвергам проходили уроки в «рисовальной палате». Их вели скульптор Жиле, живописец Лелорен, рисовальщик Моро, гравер Шмидт. Это были опытные мастера. Они помогли основать русскую ака­демическую школу живописи, воспитали плеяду талантливых художни­ков. Баженову повезло с преподавателями по архитектурным наукам. Он учился под руководством талантливых архитекторов С.И. Чевакинского и А.Ф. Кокоринова.

«Потом Академия художеств мною первым началась», — с гордостью утверждал Баженов. В основанной осенью 1757 года Академии он был старшим из воспитанников, уже многое освоившим, и для младших стал, вероятно, не столько товарищем, сколько первым учителем. Через три года он едет вместе с молодым живописцем Антоном Лосенко за границу.

Петербургская академия художеств назначила своим пенсионерам на содержание по 350 рублей в год. На 50—60 франков в месяц в Париже не очень-то разгуляешься. По этой же причине Баженов и Лосенко были вынуждены снять довольно скромное помещение на задворках Парижа, в дешевом квартале.

Во Франции Баженов впервые увидел не только на гравюрах и черте­жах ту новую архитектуру, о которой уже, конечно, толковали его акаде­мические наставники. Правилам нового стиля и обучает Баженова блестя­щий архитектор Шарль де Вайи. «Мои товарищи, французы молодые, у меня крадывали мои прожекты и жадностию их копировали», — хвастал­ся потом Баженов. Видимо, он уже тогда выделялся среди соучеников изобретательностью и яркой фантазией.

Около полутора лет пролетели незаметно. За это время неприглядное жилище посланцев Петербургской академии несколько преобразилось, оно украсилось многочисленными рисунками, миниатюрными моделя­ми, изготовленными Баженовым, его эскизами, чертежами, проектами.

Экзамены в Парижской академии прошли более чем успешно. Баже­нов, хорошо подготовившись, осмелился пойти первым. Он представил экзаменаторам модель Колоннады Лувра, изготовленную с ювелирной точностью. Представил также чертежи, рисунки, офорты. И еще покорил парижских знаменитостей своей эрудицией, буйной фантазией.

Слух о творческих удачах Баженова и Лосенко, об их успехах в учебе дошел до Петербурга. Там тоже был устроен экзамен, только заочно, на основании присланных пенсионерами работ. Оценки были даны самые высокие.

В Париж ушло уведомление, в коем говорилось, что «Лосенко быть в Москве, а Баженову на зиму в Рим». Баженов получил двухгодичный заграничный паспорт, упаковал свои вещи, простился с учителями, с Лосенко и в конце октября 1762 года отправился в путешествие по Ита­лии для дальнейшего знакомства с европейской культурой, изучения ар­хитектурных стилей, памятников зодчества различных эпох.

Но полтора года в Италии нелегко достались нервному, впечатлитель­ному Баженову. Не хватало денег, скупо и не в срок присылаемых из Петербурга, он был один, его обманывали, на него даже напали разбой­ники... С трудом добрался Баженов до Парижа и здесь оставался до тех пор, пока академия не соизволила оплатить его долги и дорогу домой.

Баженов вернулся на родину 2 мая 1765 года. Он приехал в Петербург прямо к большому торжеству в честь нового устава Академии художеств. Но академия Баженова обидела. Ему сшили парадный мундир, за кото­рый потом требовали денег, произвели в академики, но давно обещан­ной профессорской должности, а значит, и оклада не назначили. Сме­нившемуся здесь начальству он был не нужен. К тому же Баженову уст­роили испытание, от которого другие академики были избавлены, — пред­ложили создать для подтверждения высокого звания небольшой проект... Он выполнил его с блеском и размахом, далеко превзойдя заданную скромную программу.

Позднее Екатерина поручила Баженову разработать проект Института благородных девиц при Смольном монастыре. Зодчий выполнил это по­ручение в кратчайшие сроки. Величественная и изящная композиция по­разила многих архитектурной изобретательностью, органичным сочета­нием традиционных многообразных форм российского зодчества. Но, к сожалению, дифирамбами дело и ограничилось. Проект остался неосуще­ствленным. После длительных проволочек предпочтение отдано проекту архитектора Кваренги.

Визит в Малый двор не прошел бесследно. Увлеченный рассказами Баженова, цесаревич Павел загорелся желанием построить свой дворец на Каменном острове. Баженов довольно быстро выполнил этот заказ. Дво­рец был возведен в стиле классицизма. Позднее его перестраивали. Но имеется свидетельство французского путешественника, видевшего строе­ние в первоначальном варианте: «Он очень красив, особенно благодаря своему местоположению (на берегу Невы). Нижний этаж приподнят на несколько ступеней. Здесь мы видим, во-первых, большую переднюю, украшенную арабесками, далее зал овальной формы, который при боль­шой длине кажется немного узким; декоративная часть в нем очень про­ста. Направо — помещение, из которого дверь ведет в небольшой театр, довольно красивый... Фасад к саду украшен колоннами. В конце сада нахо­дится небольшая часовня, построенная из кирпича: готический стиль, которому старались подражать при ее постройке, производит красивый эффект».

Наконец, Григорий Орлов, командующий артиллерией и фортифика­цией, пригласил Баженова к себе на службу, испросив ему у императри­цы неожиданный для архитектора чин капитана артиллерии. Вместе с по­кровителем и всем царским двором Баженов покинул Петербург и в на­чале 1767 года возвратился в родную Москву.

Баженов вскоре после приезда в Москву женился. Его супругой стала Аграфена Лукинична Красухина, дочь каширского дворянина, рано умер­шего.

Тем временем Екатерина «заболела» архитектурой. Этим решил вос­пользоваться Орлов. Он делал попытки восстановить свои утраченные позиции при дворе, потеснить деятельного Потемкина. Поэтому Орлов посоветовал Баженову разработать проект необычный, дерзкий, чтобы затем через него, Орлова, предложить императрице начать строительство здания, которое вызовет всеобщий интерес.

Баженов ничего не обещал, но от предложения не отказался. В то вре­мя Кремль пребывал в крайнем запустении и ветхости, а главное, его древняя архитектура представлялась просвещенным людям XVIII века бес­порядочной и бесформенной. Баженов дерзнул предложить свой вариант дворца. Но только иных масштабов: «...из простой перестройки он создал исполинскую архитектурную затею, сводившуюся к застройке всего Крем­ля одним сплошным дворцом, внутри которого должны были очутиться все кремлевские соборы с Иваном Великим». Идея Баженова потрясла Орлова, но он усомнился в реальности столь грандиозных планов.

К лету 1768 года Баженов закончил работу над эскизами, приступил к самому проекту реконструкции, к созданию большой модели Кремлев­ского дворца. Началась подготовка к строительству. В июле была уже уч­реждена специальная экспедиция по сооружению дворца. Возглавлял ее генерал-поручик Измайлов. После тщательного обследования кремлевс­ких строений и детальной разработки планов строительства члены экспе­диции приступили к составлению сметы. По предварительным подсчетам, должно было потребоваться двадцать или, в крайнем случае, тридцать миллионов рублей.

Экспедиция разместилась в самом Кремле, в небольшом Потешном дворце. Здесь же была квартира архитектора, куда он вскоре привел моло­дую жену. А рядом наспех строилось деревянное одноэтажное здание с обширным восьмигранным залом — Модельный дом. В нем потом делали громадную деревянную модель будущего Кремля. Модель, по словам Ба­женова, — «половина практики», то есть готового здания, которая по­зволит проверить правильность его композиции и пропорций.

Модель впечатляла всех, даже людей, которые к баженовскому проекту были настроены скептически или недоверчиво. Поражало многое. И техни­ка изготовления, и сами размеры модели. Они были таковы, что во внут­ренних дворах могли разгуливать несколько человек. В своих пропорциях модель математически точно соответствовала размерам будущего дворца.

Фасад главного корпуса задуманного Баженовым дворца имел слож­ное членение: два нижних этажа объединены сплошной горизонтальной руставкой и карнизом. Они отделяют верхние этажи. Первые два этажа — это своего рода постамент для двух верхних. Они объединены декоратив­ным убранством и колонами в одно целое. Антаблемент украшен скуль­птурой. Его поддерживают четырнадцать колонн. По обе стороны цент­рального выступа по десять колонн. За ними — двухколонные выступы. В нишах стен изящные вазы. Весь фасад центрального корпуса являлся, таким образом, как бы богатейшей и красивейшей архитектурной деко­рацией. Внутренний фасад главного корпуса, выходящий во двор, имел почти такое же богато декорированное оформление.

Впечатлительна была циркумференция — огромный полуциркуль с высоким четырехступенчатым цоколем, многочисленными мраморными колоннами. Циркумференция соединялась с главным корпусом. В этом месте — подъезд с тремя красивыми арками. Богато декорированный вход обрамляли колонны. С другого конца циркумференция соединялась с те­атром. Особенный эффект производил его парадный вход, от которого сбегали широкие пересекающиеся лестницы. Стены театра украшены иони­ческими колоннами. Не менее эффектно и внутреннее оформление, осо­бенно центрального зала дворца, впечатляющего своими размерами. О модели и невиданном проекте заговорили с восторгом и завистью в евро­пейских королевских дворах.

Однако весной 1771 года работу пришлось остановить: в Москву на­грянула эпидемия чумы. Жесткие, но мало действенные меры властей вызвали недовольство горожан. Вспыхнул бунт, был убит суровый мос­ковский архиепископ Амвросий, толпа громила его покои в Кремле, в двух шагах от Модельного дома. Баженов боялся за судьбу своей драго­ценной, выстроенной из сухого дерева, модели. Но бунт в два дня пода­вили, модель уцелела, эпидемия же утихла лишь к зиме.

На следующее лето праздником начался новый этап работы — рыли котлован под дворцовый фундамент, который заложили год спустя в еще более торжественной обстановке.

Но годы шли, а выше фундамента стройка не поднималась — недоставало средств. Весной 1775 года императрица приказала засыпать котло­ван, а значит, прекратить работу. Руководить засыпкой котлована оскор­бленный Баженов отказался: «Оставляю тому, кто за благо избран будет».

Тем временем он строил за городом, на Ходынском поле, деревянные павильоны для празднования победы над турками. Причудливые здания неклассической, условно-восточной архитектуры символизируют Таган­рог, Керчь, Азов и другие города, отошедшие после победы к России.

Нарядные необычные постройки Екатерине понравились. Вот такой она захотела видеть и свою новую усадьбу — только что купленное под . Москвой Царицыно. На склоне холма, спускающегося к большому пру­ду, Баженов расположил, казалось бы, в вольном порядке, множество сравнительно небольших строений из красного кирпича. Украсить их он хотел цветными изразцами, на манер старинных московских зданий. Но императрица эту идею отвергла, и тогда красный кирпич был эффектно оттенен вставками из резного белого камня. Чувствовались в облике Царицына какая-то искусственная старина, условное, почти игрушечное средневековье. В те времена всю средневеко­вую архитектуру, не очень еще различая эпохи и страны, именовали «го­тической». Классицисты считали ее «неправильной», искаженной невеже­ством прежних строителей, но она все же манила Баженова. Правда, при возведении Царицына он не придерживался какого-то определенного сти­ля: стрельчатые окна западноевропейской готики он свободно сочетал с узорчатой кирпичной кладкой русских зданий XVII века, использовал в белокаменной резьбе государственную символику — здесь и вензель Екатерины, и двуглавый государственный орел.

Десять лет строил Баженов Царицыно. Каждой весной он перебирался
туда с семьей из недавно купленного городского дома, чтобы быть постоянно при работах. Здесь, в отличие от Кремля, он все делал сам: распоряжался финансами, заранее покупал материалы, нанимал рабочих:
Стройка разрасталась, а деньги поступали из Петербурга все медленнее;
Василий Иванович то и дело оказывался виноватым. К тому же замучили
долги, судебные тяжбы. Он устал, в сорок лет чувствовал себя стариком. В сыром Царицыне болели дети, умер младший сын...

Летом 1785 года императрица, наконец, приехала и посетила почти готовую усадьбу, знакомую ей лишь по чертежам. Нарядные домики показались ей маленькими и тесными — на бумаге все выглядело, внушительнее. Царицыно она приказала перестроить и передала строительство, Казакову.

Дворец в Царицыне был разрушен не сразу. М.М. Измайлов пытался, было найти выход из создавшегося положения, хоть как-то помочь Баженову. Переживал за своего друга и Казаков. Коллеги договорились: Баженов без особого на то дозволения сделает новый вариант дворца и пред­ставит свой ранее, чем это сделает Казаков. Но ничего из этого не вышло, опять труд был потрачен зря. Екатерина отвергла работу Баженова, даже как следует не познакомившись с нею. В феврале 1786 года пришло распоряжение «о разборке в селе Царицыне построенного главного корпуса до основания и о производстве потом (нового здания) по вновь конфирмованному учиненному архитектором Казаковым плану».

Казаков в своем варианте дворца пытался по возможности сохранить избранный Баженовым стиль старорусской архитектуры. Но ему также не повезло. Дворец был спроектирован трехэтажным, с акцентом на цент­ральную часть здания. Однако в ходе строительства пришлось многое делать, так как ассигнования постоянно урезывались. В результате получилась большая разница между проектом и осуществленным зданием.

Василий Иванович оказался практически отстраненным от царицынского строительства. Он получил годовой отпуск по болезни: ухудшилось зрение, пошаливали сердце и нервы. В декабре 1786 года Баженов просил графа А.А. Безбородко, первого секретаря императрицы по принятию прошений, продлить отпуск с сохранением жалованья, чтобы окончательно поправить здоровье. В случае отказа Баженов соглашался и на отставку, «но с пенсиею, как и все верноподданные е. и. в. пользуются, ибо, как небезызвестно в. с., не имею у себя столько содержания, сколько для большой семьи моей, а притом и для оплаты долгов, потребно». Прошение удовлетворили.

Еще до его второй, царицынской, катастрофы у архитектора появились новые друзья, помогавшие преодолевать душевную смуту и отчая­ние. Это были масоны. Баженов был издавна знаком с наследником престола Павлом Петровичем и, приезжая в Петербург, передавал ему напечатанные в Москве масонские книги. Подозрительная Екатерина обви­нила масонов в том, что они хотят «уловить» наследника в свою секту, подчинить себе. Это было государственное преступление. Больше всех по­страдал Николай Новиков, журналист и издатель, принявший когда-то Баженова в масонский орден. Самого архитектора не тронули, но работы для него у царицы больше не нашлось.

Конечно, Василий Иванович выполнял не только царские заказы, но, о них известно, к сожалению, гораздо меньше: бумаги зодчего и большинства его заказчиков не сохранились. Достоверно известно, что в 1780-е годы Баженов построил дом для богача П.Е. Пашкова. Дворец красуется на высоком холме против Московского Кремля — теперь это старое здание Российской государственной библиотеки. Между тем задача у архитектора была сложная: участок неровный, с одной стороны круто уходящий под гору, а с другой — резко сужающийся. Однако его неудобства Баженов сумел превратить в достоинства: поставил в узком конце нарядные ворота, сквозь которые открывается вид на дом, фасад же широко развернул на кромке холма над спускающимся к городу садом — решение, не случайно перекликающееся с проектом перестройки Кремля.

Баженов создал здесь в буквальном смысле слова замок-сказку. Большой знаток и ценитель русской архитектуры И. Грабарь писал: «Трудно найти более совершенное соотношение всех частей единого сооружения, чем то, которое достигнуто здесь».

Мнение русских и иностранцев было единодушное: «Пашков дом» — это жемчужина русского зодчества. Знатоки архитектуры подчеркивали, при всей изысканности композиционных приемов замысел художника отличается смелостью, полетом фантазии и вместе с тем продуманностью мельчайших деталей. Это в равной степени характерно как для ком­позиции в целом и внутренней планировки помещений, так и внешнего оформления.

Заключение

После смерти Екатерины зодчий по распоряжению Павла I переехал в Петербург, где получил чин генерала, крепостных и должность вице-президента Академии художеств (1799; академик с 1765). Его последней крупной работой (с 1792) был проект Михайловского (Инженерного) замка в Петербурге, утвержденный в 1796. Создавая комплекс, со всех сторон окруженный (по распоряжению Павла I) каналами, Баженов сумел связать его с городом, вынеся павильоны замка на линию Инженерной улицы. Из-за болезни Баженов не смог возглавить строительство (замок в 1797-1800 построил В.-Ф. Бренна, сохранивший замысел Баженова, но внесший в проект свои изменения, и Е. Т. Соколов). Баженов был первым русским архитектором, создававшим свои проекты как объемно-пространственные композиции, связанные с ландшафтом и организующие окружающую среду. Он создал архитектурную команду и школу при Экспедиции кремлевского строения, где работали М. Ф. Казаков, К. И. Бланк, И. В. Еготов, Е. С. Назаров. Сохранились многочисленные графические работы Баженова, среди них — панорама Царицына (тушь, гуашь, перо, кисть, 1776, Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева). Под редакцией Баженова был издан первый перевод Витрувия. Похоронен в собственном селе Глазово под Москвой.

Список использованной литературы:

1. Интернет: www. КМ. ru

2. Большой справочник школьника, ООО «Дрофа»

3. Большая энциклопедия школьника, издательство «Росмэн - пресс»