Крестовые походы

“Вас шлет Господь, чтоб пали в прах...”
Из песни времен крестовых походов
1. ЭПОХА КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ
истории классического западноевропейского средневековья нет, вероятно, эпохи, более захватывающей воображение своей грандиозностью, размахом и величием, чем эпоха крестовых походов, продолжавшаяся с конца XI до самого конца XIII века. Это было время масштабных военных экспедиций западных держав и католической церкви на Ближний Восток, ставивших своей официальной целью освобождение Святой Земли от неверных — мусульман и завладение общехристианскими святынями, отданными якобы на поругание Исламу.
Следует отметить, что, однако, ни сами участники этих походов, ни современные событиям авторы не называли подобные экспедиции “крестовыми походами”. Да, собираясь в Святую Землю, за море они, по терминологии того времени, “принимали крест”. Но совершали они, по их мнению, “хождения”, “паломничества” и т.п. Сам термин “крестовые походы” возник, как считается, лишь в последней трети XVII века, появившись в названии первого научного труда по этой теме — сочинении придворного историка Людовика XIV Луи Мэмбура под названием “История крестовых походов”.
Итак, что же привело к началу столь масштабных, мировых по меркам того времени, экспедиций европейцев на Ближний Восток? Что заставляло на протяжении почти двухсот лет десятки тысяч людей отправляться, зачастую оставив хозяйство, родину и т.д., в мало известные многим из них, но сильно манящие земли знойной Палестины?
Говоря о крестоносном движении, его характер часто определяют как “военно-колонизационный”, и в этом, безусловно, заключается большая доля правды, если речь идет о европейских феодалах, а также отчасти и крестьянах, участвовавших в походах. Однако стойкость этого движения, особенно на первых порах, нельзя объяснить только стремлением приобрести новые земли на Востоке и интересами международной политики. Чтобы понять причины крестовых походов, нужно обратиться ко всем основным моментам переживавшейся в то время Европой и Византией истории.
Жизнь европейцев в конце Х — начале XI столетия была связана с большими испытаниями. Рубеж тысячелетий как всякая крупная дата прочно утвердил в настроениях большей части общества мысль о близящемся конце света, пророчества о наступлении которого то и дело будоражили сознание людей. И действительно, казалось, что природа, словно повинуясь начертанному свыше плану, являет все признаки этого. На протяжении всего XI века территории Франции, Германии, Англии неоднократно подвергались различным стихийным бедствиям, их население терзали бесконечные эпидемии инфекционных болезней. Под считано, что с 970 по 1040 год 48 лет, то есть больше половины, были неурожайными. Практически непосредственно перед началом походов Европу потрясли так называемые “семь тощих лет”, когда на ее территорию обрушились наводнения, заморозки и — как следствие этого — голод. В прирейнских областях Германии и Франции в июне выпадал снег, полностью губя урожаи зерновых. Как свидетельствуют авторы средневековых хроник, среди местных жителей тут и там отмечались случаи людоедства, пойманных на месте преступления власти вешали, но ночью на место казни приходили другие, снимали трупы с виселицы и поедали их. Сокрушительные удары наносили повторявшиеся каждые два-четыре года эпидемии чумы, после которых во многих городах и деревнях Запада оставалось не более трети жителей. Повсеместным явлением стал побег крестьян из пораженных голодовками и эпидемиями районов. Понятно, что среди подвергавшихся таким напастям крестьян и бедных горожан апокалипсические настроения не исчезали и усиливались с каждым годом, а стремление вырваться из этого ада, усугублявшееся к тому же не уменьшавшимся гнетом и произволом со стороны своих сеньоров, пусть даже в неизведанные земли Востока, неизбежно должно было найти себе выход. Искренность их порыва, звавшего в Святую Землю не только в поисках материального благополучия, но и ради достижения “идеальной” цели — возвращения Гроба Господня христианам, не подлежит сомнению.
Иные цели преследовало шедшее в крестовые походы западноевропейское рыцарство. Можно утверждать, что практически с самого начала в их устремлениях превалировало желание приобрести новые земли, новых подданных, новые богатства, а желание отвоевать христианские святыни, как правило, отходило на второй план, уступая место неприкрытому стремлению к наживе и политической выгоде. Тяга крупных и мелких европейских феодалов к новым землям была вполне понятна. В Европе того времени существовал такой порядок наследования (майорат), при котором вся земля передавалась старшему сыну. Остальные же пополняли ряды безземельного рыцарства, которое, по понятным причинам, не всегда могло найти себе применения на родине. Ситуацию осложняло еще и то, что в самой Европе уже не было возможности для внутренней колонизации, ибо бесхозных земель попросту не было. Окраинные государства типа Германии и испанских королевств еще могли как-то попытаться удовлетворить свои интересы за счет колонизации приграничных регионов (земель славян и прибалтийских народов, арабских территорий на Пиренеях); у остальных такой возможности не было. Кстати говоря, крестовые походы как экспедиции против “неверных” начались несколько раньше и в ином месте — на Пиренейском полуострове против существовавшего там арабского государства, представляя собой как бы своеобразную репетицию того массового движения на нехристианский Восток, которое мы видим в конце этого столетия.
Помимо расчета на новые земельные приобретения, многих рыцарей манила в Палестину и возможность избавиться от долговых обязательств перед ростовщиками. Привлекали их и рассказы бывавших там паломников о сказочных богатствах, благодатном климате и т.п.
Крупных европейских феодалов — графов, герцогов — вело желание освободиться от сковывающих рамок вассальных отношений, связывавших их в Европе с королями, и стремление основать по европейскому образцу свои собственные государства, где они могли бы стать полноправными властителями (ожидания некоторых из них, особенно после первого и четвертого походов, действительно оправдались).
Однако не одни феодалы и крестьяне стремились на Восток в поисках счастья. Богатые земли привлекали и пристальное внимание крупных торговых городов Средиземноморья, в первую очередь республик Италии, давно установивших достаточно тесные контакты с арабскими купцами и имевших даже торговые привилегии в ряде регионов восточного Средиземноморья. Это были Венеция, Генуя и Пиза. Завоевания турок-сельджуков нанесли серьезный удар по их роли посредников в торговле между Востоком и Западом, поэтому они надеялись приобрести собственные фактории в этих землях. Купеческие республики Италии стремились ослабить и своего главного реального торгового соперника — Византию, которая хотя и ослабла к концу XI века, но все еще контролировала значительную часть торговли в восточной части Средиземного моря. Вытеснить же империю с рынков можно было только с помощью вооруженной силы, что и показала в дальнейшем история крестоносного движения (особенно в IV походе). Этим и определялся большой интерес, который буквально с самого начала проявляли к этой акции итальянские города. Их правители осознавали, что реально только они (в силу своего финансового могущества) в южной Европе могут сыграть весомую роль в снабжении крестоносного воинства оружием, продовольствием, транспортом, организовав доставку участников походов на Ближний Восток морем, а не сушей. Их расчеты, равно как и затраты, многократно оправдались.
Решающую роль в идеологической подготовке и организации крестовых походов сыграло римское папство. Именно ему принадлежит формулировка официальной идеи “освобождения Гроба Господня” как программного лозунга и знамени этого предприятия. Во многом успех первых походов, активность европейского общества объясняются активной деятельностью римских пап, освободившихся от бремени светской власти, до начала 80-х годов XI века сковывавшей действия епископов Вечного города. Благодаря самостоятельности папского престола, достигнутой усилиями Григория VII и затем Иннокентия III, росту его влияния на королевские дома Европы, на континенте удалось создать атмосферу единого порыва, объединившего на первых порах различные социальные слои западноевропейского общества, способствовавшего достижению целей, которые преследовали сами папы. А цели эти были явно далеки от христианских добродетелей, представляя собой воплощение той агрессивности папства, которую оно проявляло в это время в отношении некатолического мира. Не следует забывать, что прошло всего сорок лет с момента так называемого Великого раскола в христианстве в 1054 году, давшего начало двум большим церквам — римско-католической на Западе и греко-кафолической на Востоке. Римские папы, относясь к восточным христианам как к раскольникам и подчас даже как к еретикам, стремились всеми силами физически подчинить себе восточную церковь и территориально, и организационно, и духовно. Подобная экспансия укладывалась в общую теорию, которой придерживался Рим. Согласно учению о главенстве римских пап, именно они должны были являться высшими руководителями всего христианского мира, включая, разумеется, и византийские земли. Поэтому, говоря о необходимости формального объединения, они всегда лелеяли в душе план подчинения восточной церкви, от которого в принципе не отказались и по сей день. Кроме того, папство стремилось установить господство и над мусульманским миром, создав на Востоке новые христианские владения, подвластные папскому престолу. Агитируя в пользу крестовых походов, римские епископы стремились решить еще одну, уже чисто внутриевропейскую задачу — освобождение Европы от того социально опасного балласта в лице бродячих рыцарей, маргинальных слоев города, который к тому времени был весьма значителен. Характерно, что проповедники папских идей этого не скрывали. Так, главный идеолог Второго похода, знаменитый деятель монашеского движения, выдающийся богослов Бернард Клервоский открыто писал об этом в своих трактатах. Кроме того, уже в ходе походов выяснилось, что призывы к пожертвованию на походы (их сбором занималась, главным образом, церковь) дают вполне ощутимые материальные плоды — многие участники крестовых походов, уходя на Восток, отписывали церкви свои земли, дарили ценные подарки, принося немалый доход. Характерно, что даже после окончания крестоносного движения церковь продолжала собирать средства на освобождение Святой Земли, используя их на свое усмотрение.
Притягательность богатых восточных земель объяснялась и тем, что в Западной Европе уже давно, с V века, благодаря хождениям в Иерусалим на поклонение пилигримов, среди определенной части общества сложились представления об этих землях как о своеобразном земном рае. И дорога в этот рай, несмотря на всю неразвитость и фантастичность географических представлений того времени, была достаточно хорошо известна. На протяжении всех этих столетий вереницы паломников ежегодно двигались к христианским святыням Палестины. Среди них были не только преисполненные религиозного рвения люди. Многонациональные скопления паломников включали в себя и купцов, совмещавших душеполезное с практическим, и монахов, оставивших после себя описания Святых мест, и рядовых людей, совершавших паломничества по обету либо просто по зову сердца. К началу крестовых походов в Европе установились накатанные пути, ведшие через Италию или Балканский полуостров по старым, еще римского времени дорогам, к Константинополю, а оттуда, через проливы, дальше на юго-восток, в Палестину. В XI веке туда стали отправляться и знатные европейские рыцари, иногда в сопровождении значительной вооруженной свиты.
Слухи и рассказы людей, посетивших Святую Землю либо наслышанных о ней, часто — помимо повествований об иерусалимских чудесах — сводились к описанию того блистательного богатства, которое они наблюдали в Византии и на Арабском Востоке. Действительно, для среднего европейца того времени уровень тамошней жизни казался сказочной мечтой. Европа кануна крестовых походов может быть (конечно, в первую очередь в “бытовом” смысле) названа варварской по сравнению с этими регионами. Маленькие, тесные и очень грязные европейские города с населением 2-3 тысячи человек, небольшие и не очень в своем большинстве уютные рыцарские замки меркли перед храмами и дворцами византийских и восточных владык, роскошью восточных городов. А привозимые с Востока дорогие ткани, пряности, ювелирные украшения создавали впечатление о необычайном богатстве восточных земель и, вероятно, легкости, с которой все это при определенных условиях может быть обретено. Этим и объясняется то поистине детское восхищение, с которым крестоносцы говорили о богатствах Константинополя после его захвата в 1204 году.
Как это ни парадоксально, но большую роль в подталкивании Запада к агрессии на Восток сыграла невольно и сама Византия. Дело в том, что к концу XI века эта бывшая некогда могущественной держава оказалась в сложном положении. С востока ее сильно теснили новые захватчики — турки-сельджуки, которые, разгромив Багдадский халифат и отчасти государство Фатимидов, в 1071 году нанесли византийским войскам страшное поражение при Манцикерте, в результате которого в плен попал византийский император Роман Диоген, чего прежде в истории этого государства не бывало, и отняли у Византии большую часть Малой Азии. С запада империю теснили норманны, отвоевавшие у нее владения в южной Италии. Правда, благодаря привлечению на свою сторону в качестве союзника Венеции, Византии удалось приостановить победное шествие северян. За это Венеция получила многочисленные торговые льготы и целый квартал в Константинополе.
После победы при Манцикерте турки-сельджуки, вдохновленные успехом, готовили новое наступление на Византию. С севера империи угрожали печенеги. В 1091 году они сумели подойти к самым стенам Константинополя, но византийцам удалось отбить этот нежданный натиск, заключив договор с половцами, которые и разгромили печенегов. Будучи окружена врагами, империя неоднократно обращалась к европейским государствам с просьбами о помощи. Однако за те годы, пока в Европе эти запросы обсуждались, страна сумела найти выход из создавшейся ситуации. Поэтому когда накануне крестовых походов некоторые западноевропейские правители выказали готовность прийти на помощь, Византия в ней уже не нуждалась так остро, как в предшествующее десятилетие. Подобный отказ породил в душах многих правителей Запада негативную реакцию, которая способствовала росту агрессивных настроений в их среде и готовности во что бы то ни было принять участие в походах на Восток даже без учета интересов империи.
К походу против турок и освобождению Гроба Господня призывал еще папа Григорий VII, однако, занятый борьбой с германским императором Генрихом IV, он не успел организовать это движение и возглавить его. Проповедь священной войны против неверных была возобновлена папой Урбаном II. На церковном соборе во французском городе Клермоне в 1095 году он выступил перед огромными толпами людей, призывая их отправиться на освобождение Гроба Господня, стимулируя собравшихся обещанием огромных богатств и покровительства, которая церковь окажет всем участником этой экспедиции.
Он сказал:
“Поскольку вы обещали Богу, как сыны его, энергичнее обычного поддерживать в вашей среде надлежащий мир и еще добросовестнее соблюдать права церкви, вам следует потрудиться над тем, чтобы обратить силу вашей ревности еще на какое-либо другое божье и ваше дело. Здесь необходимо, чтобы вы ускоренным порядком поспешили на помощь вашим братьям, обитающим на востоке и нуждающимся в вашей неоднократно обещанной им помощи. На них обрушились, как об этом большинству из вас уже сообщено, турки и арабы, которые добрались вплоть до Средиземного моря, до того места, которое зовется “рукой Св.Георгия”, у самых границ Романии. Продолжая производить дальнейшие захваты земель этих самых христиан, они одержали верх над ними, неоднократно разбили их в бою, многих убили или же взяли в плен, церкви разгромили, а империю опустошили. И если вы спокойно опустите еще в течение некоторого времени все эти насилия, они одолеют много большее количество преданных Богу людей.
Поэтому и обращаюсь со смиренной просьбой, и не я, а Господь, чтобы вы, глашатаи христовы, почаще убеждали всех, к какому бы кто ни принадлежал сословию, как пеших, так и конных, как бедных, так и богатых, чтобы они своевременно посодействовали восточным христианам в изгнании из пределов христианского мира той негодной породы людей. Говорю это присутствующим, поручаю передать это отсутствующим. Ведь Христос повелевает это.
Всем идущим туда, в случае их кончины на сухом пути, или на море, или в бою с погаными, отныне да будет отпущение грехов. Это обещание идущим я даю как уполномоченный Бога. Какой позор, если бы столь презренная, испорченная и служащая демонам порода людей так-таки и одолела бы проникнутый верою в Бога и блещущий именем Христовым человеческий род! Каким срамом покроет нас сам Господь, если вы не поможете тем, которые признаются такими же христианами, как и мы! Пусть выступят против неверных в бой, которому надлежит начаться, в бой, который должен дать в изобилии трофеи, те люди, кои с давних пор привыкли злоупотреблять правом частной войны против своих единоверцев-христиан.
Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабителем. Пусть ныне ведут справедливый бой с варварами те, кто в прежние времени сражался против братьев и соплеменников. Да получат ныне вечную награду те, кто прежде за малую мзду были наемниками. Пусть двойная честь увенчает труды тех, кто, не щадил себя во вред и телу, и душе. Кто здесь горестен и беден, там будет богат; кто здесь недруг Богу, там станет другом ему. Пусть идущие во Святую землю не медлят, но сдав в надежные руки свое имущество и собрав средства на путевые издержки, по прошествии зимы, в ближайшую весну с Богом бодро выступят в путь”.
Желавшие участвовать в походе тут же принимали крестоносный обет, заявляя о своем желании встать в ряды защитников правой веры. Знаком принятия обета был красный крест, который рыцари нашивали на свои плащи.
Участникам похода предоставлялись большие льготы. Их имущество и семьи на время отсутствия находились под охраной церкви. Принявшие крест освобождались от уплаты долгов на время пребывания в крестовом походе. Последнее особо привлекало множество рыцарей, задолжавших ростовщикам. Крепостные, отправлявшиеся в поход, освобождались от власти своих господ.
По инициативе папы во многие районы Европы были отправлены специальные проповедники, которые, повествуя о бывших им якобы видениях и чудесах, означавших необходимость участия в крестовом походе, подталкивали экзальтированные массы к принятию креста. Среди этих миссионеров особо выделялся Петр Пустынник, будущий духовный глава и активный, хотя и недобросовестный участник Первого похода.
Заметим, что особо восприимчивые к пламенным речам вышеупомянутого папы Урбана II, не достигнув еще пределов Священной земли, принялись учинять расправы над евреями, о чем “красочно” повествует Альберт Ахенский:
“Не знаю почему: по воле Божией или по умственному заблуждению, они восстали против иудейского народа, рассеянного по всем городам, и жестокосердно умертвили евреев, особенно в Лотарингии. Они утверждали, что это начало их экспедиции и борьбы против врагов веры христианской. Первыми такое избиение совершили горожане в Кельне. Они внезапно напали на небольшую общину евреев, многих изрубили тяжелым оружием;
разрушили их дома и синагоги, разделили между собой их деньги. Увидев такую жестокость, около двухсот евреев бежало в тишине ночи за реку в Нейсс. Паломники и крестоносцы узнали их и ни одного не оставили в живых, но, подвергнув их такому же избиению, ограбили все их имущество.
И без задержки, продолжая после этого, согласно данному обету, путь, они прибыли в город Майнц, где граф Эмихо, муж благороднейший и могущественнейший в этой стране, с большим отрядом немцев ждал прибытия паломников, стекавшихся туда из разных мест по королевской дороге. Майнцские евреи, зная о гибели своих собратьев и понимая, что они не могут избежать рук столь многочисленных (насильников), в надежде на спасение прибегли к защите епископа Руотгарда. Они поместили под его охрану и защиту бесчисленные сокровища, сильно надеясь на его покровительство, потому что он был епископом этого города. Майнцский первосвященник заботливо сохранил полученные от них деньги. (Самих) иудеев он укрыл от графа Эмихо и его спутников в обширной пристройке своего дома, чтобы они там оставались в самом безопасном и надежном жилище здоровые и невредимые. Однако Эмихо и его шайка, посовещавшись, на следующее утро атаковали иудеев стрелами и копьями в их жилище. Сломав засовы и двери, они убили до семисот захваченных (ими иудеев), тщетно сопротивлявшихся против превосходных сил; равным образом убивали женщин, маленьких детей, не различая возраста и пола, поражали ударами мечей в лицо.
Иудеи, видя, что христиане как враги поднялись против них и их детей и не щадят ни старых, ни малых, обратились против самих себя в своих единоверцев, сыновей, жен, матерей и сестер и перебили друг друга взаимным убийством. Матери — ужасно сказать — перерезывали горло грудным младенцам, других закалывали, предпочитая губить их собственными руками, чем отдать в жертву мечу иноверцев...
Они уничтожили (иудеев) жестокой резней более из жадности к деньгам, чем по Божьему правосудию”.
Сам по себе Первый поход, начавшийся весной 1096 года, делится на две части — так называемый “поход бедноты” и собственно рыцарский поход. Прежде всего, в поход стихийно ринулись, привлеченные обещаниями безбедной жизни, крестьянская беднота и представители маргинальных городских слоев. Костяк этого похода составили бедняки северной и средней Франции, привлеченные речами Петра Пустынника. К ним примкнули и крестьяне из ряда районов западной Германии. Собравшиеся толпы пилигримов (как они себя называли) в количестве примерно 30 тысяч человек, практически не вооруженные, двинулись в сторону Константинополя. Душевный порыв этой массы был весьма велик — по свидетельствам современников, многие крестьяне продавали все свое имущество, дома, оставляя себе лишь орудия труда, и в таком виде, с семьями направлялись в неизведанные края. Во главе этого “похода бедноты” стал Петр Пустынник и неимущий рыцарь Вальтер Голяк. Неорганизованная толпа продвигалась по старому пути паломников — по Рейну и Дунаю, зачастую дотла разоряя местности, через которые она проходила, поскольку о снабжении продовольствием и транспортом этой вольницы никто заблаговременно не позаботился. Грабежи и разбои, совершаемые ими, восстанавливали против крестьян местное население, которое уже с этого времени начало относиться к крестоносцам с опаской. Ситуацию усугубили рыцарские банды, которые порой примыкали к этому воинству по дороге — грабежи и мародерство в их исполнении были особенно жестоки.
Предупрежденные о приближении столь воинственно настроенной массы “крестоносцев” правители Венгрии и византийские чиновники в Болгарии, а также само местное население были вынуждены организовать вооруженный отпор “паломникам”, которым не давали уклоняться от заданного маршрута и жестко пресекали все попытки грабежа с их стороны. По прибытии заметно поредевшей армии крестьян в Константинополь византийские власти поспешили во избежание нежелательных эксцессов переправить их через проливы в Малую Азию. Оказавшись на азиатском берегу, без всякого вооруженного прикрытия, не имея четкого руководства и плана действий, отряды бедноты достаточно скоро пали жертвой турок-сельджуков. Двинувшись на юго-восток, они успели достичь лишь небольшого городка Никея, недалеко от которого были почти все перебиты врагом. В этой резне уцелело около 3 тысяч человек, которые сумели добраться до берега моря и переправиться назад в Европу. Среди счастливо спасшихся оказался и Петр Пустынник, который заблаговременно покинул крестьянский лагерь и тем самым спас свою жизнь.
Осенью 1096 года на Восток, наконец, двинулись вооруженные отряды европейских рыцарей. Они более основательно подготовились к походу, запасшись деньгами, вооружением, продовольствием. Рыцарское ополчение состояло из нескольких частей. Во главе рыцарей из Лотарингии стоял герцог Готфрид Бульонский и его брат Балдуин. Рыцарей северной Франции возглавил нормандский герцог Роберт. Ополчение южной Франции шло под предводительством графа Раймонда Тулузского. Рыцарями из южной Италии руководил Боэмунд Тарентский. Все эти абсолютно самостоятельные ополчения, руководители которых преследовали свои корыстные цели, сопровождали новые толпы крестьян. За войсками тянулись огромные обозы.
В Византию эти отряды двигались разными путями — одни пошли по той же рейнско-дунайской дороге, другие отправились берегом Адриатического моря, а норманны южной Италии отплыли к Константинополю на кораблях. Весной 1096 года все они, наконец, соединились у стен столицы империи. Сразу же между командирами крестоносных воинств начались конфликты и склоки за право первыми переправиться на азиатский берег, за право верховного командования. С первого же момента не сложились отношения и с греческими властями. Крестоносцы вели себя вызывающе, грабили жителей окрестностей Константинополя, отбирая у местного населения продукты для своих армий. После длительных переговоров с императором последнему удалось добиться от европейцев вассальной присяги, хотя бы формально подчинявшей все войско интересам империи. Алексей II, как и год назад, поспешил переправить неукротимое воинство на ту сторону Босфора, обязав крестоносцев вернуть все те владения Византии, которые они отвоюют у турок. Однако с самого начала было ясно, что обе стороны вряд ли сдержат свои обещания и не нарушат условия договора.
Переход через гористые районы Малой Азии оказался непредвиденно тяжелым. Рыцари не были готовы ни к климатическим условиям, ни к характеру ведения боевых действий на Востоке. Турки, отступая, опустошали все вокруг, поэтому крестоносцам приходилось терпеть не только жару, но и ужасный голод и жажду. По пути многие из них избавлялись от ненужного груза, бросая на дороге страшно раскалявшиеся под знойными лучами южного солнца доспехи и оружие.
Передышка наступила, лишь когда войско достигло армянского христианского княжества в Киликии. После этого часть войска отделилась от общей массы и, несмотря на все демарши византийских представителей, захватила армянский же город Эдессу, лежавший на пути из Месопотамии в Сирию. Там было основано первое крестоносное государство на Ближнем Востоке — графство Эдесское, во главе которого стал Балдуин (Бодуэн) Фландрский. После чего большая часть крестоносных сил двинулась на юго-запад к большому и богатому городу Антиохия. На осаду этой хорошо укрепленной крепости было затрачено больше года, и лишь измена начальника гарнизона позволила европейцам в 1098 году захватить его. Взятие Антиохии сопровождалось страшной резней, во время которой погибли не только мусульмане, но даже и часть христиан, проживавших в нем. Здесь было основано второе государство — княжество Антиохийское, во главе которого стал Боэмунд Тарентский.
Своей заветной цели — Иерусалима — крестоносцы достигли лишь весной 1099 года. После непродолжительной осады и яростного штурма Священный город пал. Резня, которую они устроили после взятия города, превзошла по своей жестокости антиохийскую. Даже участники похода и латинские авторы, писавшие об истории этого времени несколько десятилетий спустя и, безусловно, оправдывавшие действия своих соотечественников, не умолчали о десятках тысяч мусульман, в том числе женщинах и детях, которые были убиты после завершения штурма, не найдя спасения даже в мечетях. В городе была захвачена огромная добыча. “После великого кровопролития,— писал один из участников похода,— крестоносцы разбрелись по домам горожан, захватывая все, что в них находили. Всякий, кто входил в дом первым... присваивал и самый дом или дворец, и все, что в нем находилось, и владел всем этим как собственным”. Жестокость, которую крестоносцы проявили в Иерусалиме, потрясла и ожесточила весь мусульманский мир.
Окончив с помощью венецианско-генуэзско-пизанского флота завоевание прибрежной полосы, руководители похода начали организовывать жизнь на вновь приобретенных территориях по привычному им европейскому образцу. В Иерусалиме было создано крупнейшее крестоносное государство — Иерусалимское королевство, от которого номинально зависели княжество Антиохийское, графства Триполи и Эдесское. Первым государем Иерусалимского королевства после долгих споров был выбран Готфрид Бульонский. В этих государствах крестоносцы в точности воспроизвели ту феодальную систему, которая господствовала у них на родине, во Франции. Законы нового королевства были сформулированы в специальном своде, который назывался “Иерусалимские ассизы”. В них говорилось о том, когда король имеет право требовать службы от своих вассалов, ограничивались права королевской власти, дабы не ущемлять свободы феодальной вольницы. Без согласия специального органа — Высокой палаты — король не мог принять ни одного важного решения. В случае нарушения королем прав по отношению к какому-либо феодалу все остальные могли отказаться служить ему, оставляя таким образом своего сюзерена без всякой поддержки. Вся территория королевств была поделена на рыцарские владения, хозяева которых обязывались нести за это военную службу. В силу постоянно грозившей военной опасности, служба эта не ограничивалась сорока днями в году. Король имел право требовать ее в течение всего года. Пришедшие с рыцарями крестьяне в основной своей массе стали своего рода арендаторами у рыцарей, обязуясь платить им за землю часть урожая. Огромные земельные площади отошли к католической церкви, которая к тому же была освобождена от налогов и военной службы.
Проживавшие на завоеванных землях арабы-мусульмане и греческие и сирийские христиане превратились фактически в крепостных. Они были обязаны отдавать своим господам до половины урожая и определенную часть олив, фруктов, винограда. На деле размер этих и других повинностей часто не был фиксированным и зависел от воли хозяина. В связи с этим среди местного населения часто происходили волнения и мятежи.
Большую выгоду от завоеваний крестоносцев на Востоке получили итальянские торговые города. Пизанские, генуэзские, венецианские купцы заняли в портовых городах отдельные кварталы. Они подчинялись специальным консулам, которые назначались властями их родных городов. Из Европы сухим и морским путем они везли в государства крестоносцев хлеб, оружие, лошадей, ткани. В обратный путь их корабли и повозки загружались бесценными товарами Востока — пряностями, сахаром, фруктами, вином, хлопком, красками, драгоценными камнями, стеклом, шелком. Многие итальянские купцы подчинили себе даже городских ремесленников, которые специально для них производили изысканные изделия, шедшие исключительно на рынки Европы. Между купцами из разных итальянских республик постоянно шло торговое соперничество, порой перераставшее в вооруженные конфликты.
Между тем положение крестоносцев на Востоке не было достаточно прочным. Территориальные приобретения оказались не беспредельными — с 1130 года границы христианских государств начали постепенно, но неумолимо уменьшаться. Владения крестоносцев находились, главным образом, в прибрежных районах Сирии и Палестины, со стороны же Сирийской пустыни их рубежи постоянно подвергались мусульманским набегам. Отражать их вовремя и повсеместно христиане не могли, поскольку их крепости и города, в которых они в основном и сосредотачивались, находились на достаточно далеком расстоянии друг от друга. Да и желания у многих феодалов помогать друг другу не было. Часть из них, враждуя друг с другом, даже заключила договоры с мусульманскими правителями против своих же единоверцев. Кроме того, многие пилигримы, утомленные тяготами жизни на Ближнем Востоке либо же скопившие достаточное состояние, возвращались в Европу.
Для усиления обороноспособности христианских государств была предпринята попытка создать единые военные организации, которые смогли бы реально осуществлять функции охраны паломников и границ христианских владений. Для этого во втором десятилетии XII века были созданы (или реформированы) особые военно-монашеские ордены — орден тамплиеров и орден госпитальеров. Рассмотрим этот факт по подробнее:
“Около 1118 года рыцари Гуго Пайенский и Готфрид Сень-Омерский напали на мысль основать религиозное военное товарищество для защиты пилигримов от грабителей и разбойников; они думали, что этим способом их оружие будет всего полезнее употреблено на служении Господу. В союзе с семью другими французскими рыцарями, между прочим, с Андреем, дядей святого Бернарда Клервоского, они основали новый орден, дав при этом патриарху Иерусалимскому, кроме обета целомудрия, бедности и послушания, также и обет борьбы за пилигримов и за Святые места. Своим первым начальником они избрали Гуго Пайенского. Вначале король покрывал большую часть их издержек и дал им даже жилье в своем дворце, вблизи того места, где некогда стоял храм Соломона. По его имени их тотчас назвали храмовниками или тамплиерами, milites Templi, Templari. Вскоре некоторые другие вельможи и в Сирии и в Европе также оказали им свою благосклонность и сделали им подарки, но ни их число, ни их имущество не увеличивалось значительно до тех пор, пока около 1127 года сначала два тамплиера, Андри и Гундермар, а за ними Гуго Пайенский и некоторые другие сочлены товарищества не поехали во Францию. Целью их было как действовать там в интересах ордена, так и вообще вызвать новые вооружения для Востока. Поэтому король Балдуин дал им также убедительное рекомендательное письмо к Бернарду Клервоскому, который тогда пользовался уже великим уважением в самых широких кругах.
На соборе в Труа в январе 1128 года Гуго представил свой орден собравшимся там отцам и просил об определении для него устава. Слово его пало на плодоносную почву, так как его создание, соединявшее военную службу с религиозными делами, как нельзя лучше отвечало духу времени. Святой Бернард с радостью обещал ордену свое сильное покровительство, участвовал сам в составлении устава, примыкавшего к монастырским правилам святого Бенедикта, и позднее, по повторенному желанию Гуго, взялся за перо, чтобы в небольшом сочинении возвеличить заслуги этого нового духовного рыцарства перед светским. Папа и патриарх Иерусалимский утвердили устав ордена, Гуго проехал Францию, Англию и Италию и повсюду нашел самую теплую встречу. Где только он появлялся, люди самых благородных домов спешили вступать в орден или передавали ему богатые владения. Император Лотарь подарил ему часть своего родового владения в графстве Супилинбург; подобным образом поступили Король I Английский, граф Дитрих Фландрский, граф Раймунд-Верен гар Барселонский и многие другие князья и владетели. Бедный орден в короткое время сделался одним из богатейших и уже в 1129 году, вернувшись с великолепной свитой рыцарей и воинов в Сирию, Гуго Паиенский увидел свое дело в самом лучшем состоянии.
С тех пор орден состоял по преимуществу прежде всего из испытанных рыцарей, как необходимо должно было быть по его происхождению. Только они одни носили белую орденскую мантию с красным крестом, который, впрочем, дали им из Рима немного позднее. Священники и капелланы ордена имели подчиненное положение, а прямо служащим классом были оруженосцы и прислуга. Но глава ордена, его магистр (magister Templariorum), скоро занял весьма высокое положение среди высшего класса Иерусалимского государства.
Удивительный успех, которого достиг Гуго Пайеиский, повел за собой полное преобразование в одном более старом