Биомедицина и стволовые клетки

Жиганова Л.П.

9 августа 2001 года президент Дж. Буш объявил о своем решении частично снять ограничения на исследования со стволовыми клетками. За несколько дней до этого в журнале "Тайм" появилась статья, раскрывающая суть проблемы, под броским заголовком: "Тупик для Буша. Почему решение по стволовым клеткам может окончательно определить политическую судьбу президента"1.

Исследования со стволовыми клетками являются одним из современных направлений биомедицины. Биомедицина представлена целым рядом видов фундаментальных, экспериментальных и клинических исследований, основу которых составляют достижения генетики и микробиологии. Из всего спектра биомедицинских изысканий можно выделить два основных направления исследований, которые стремительно интегрируются. Один из них связан с разного рода трансплантациями клеток. Пересадка клеток используется в случаях фатальных иммунодефицитов, наследственных дефектов клеточного метаболизма, острой функциональной недостаточности органов. Методы пересадки клеток играют все большую роль во внутриутробной коррекции наследственных дефектов. Ряд технологий используется в клиниках США и Европы для лечения острой печеночной недостаточности, цирроза печени, наследственных дефектов метаболизма печени, системных врожденных иммунодефицитов, нарушений кровообразования, у пациентов с мышечной дистрофией и дегенеративными заболеваниями нервной ткани, репродуктивной системы, костной, хрящевой и покровных тканей, глаза, уха и других органов чувств. Особое место в трансплантационной технологии заняла трансплантация фетальных (зародышевых) и эмбриональных клеток, обладающих рядом преимуществ над клетками взрослых доноров: в них слабо выражены антигены, вызывающие отторжение чужих тканей, что на порядок уменьшает уровень посттрансплантационных осложнений, они наделены мощным потенциалом размножения, они содержат уникальный комплекс ростовых факторов, которые стимулируют регенерацию донорской ткани. Второе макронаправление биомедицины связано с достижениями генетики и генной инженерии. Прогресс в манипуляциях с генетическим материалом привел к появлению целой индустрии генной предродовой диагностики (на предмет целого ряда моногенетических заболеваний, например, фенилкетонурии, гемофилии, серповидноклеточной анемии) и генной терапии. Соматическая генная терапия подразумевает внедрение "исправленного" варианта гена одновременно в большое число клеток взрослого организма, при этом изменения не передаются потомству. Эмбриональная генная терапия связана с манипуляцией генетическим кодом эмбриона, что обещает дать возможность передачи последующим поколениям уже исправленного варианта гена.

Биомедицина по определению задействует в исследовательских и терапевтических целях человеческий материал (эмбрион, зародыш, ткани взрослого человека и т.д.) либо как объект, либо как "сырье" для эксперимента или терапии. Находясь в авангарде новаторской врачебной практики, она также привносит в лечебный процесс повышенный риск: испытания на животных не могут гарантировать безопасность отдельных биомедицинских технологий для людей. Неудивительно, что неминуемая "объективация" человека в исследовательском процессе, с одной стороны, и наличие рисков для здоровья пациента, с другой, порождают ряд проблемных вопросов этического характера, которые получают в обществе все большее звучание в контексте защиты прав и достоинства человека. Реакцией общества на этот вызов стало появление биоэтики (этики уважения к жизни) как отдельной модели или парадигмы этики врачевания. Основным принципом биоэтики становится именно принцип уважения прав и достоинства человека и его жизни2. От теоретических построений биоэтика быстро перешла и в практическую плоскость. Во второй половине XX века происходит процесс ее институционализации, которая отражается в работе этических комитетов при медицинских и научно-исследовательских учреждениях, а также на уровне местных, региональных и национальных органов власти. К участию в работе таких комитетов привлекаются ученые, врачи, юристы, видные общественные деятели, а также рядовые представители общественности. Этот процесс протекает и на международном уровне. Примером может служить работа Международного комитета по биоэтике при ЮНЕСКО.

В силу ряда причин Соединенные Штаты стали не только локомотивом биомедицинской революции, но и местом, где конфликт, связанный со всем комплексом биоэтической проблематики, протекает в особенно острой форме. Это связано с уникальным балансом между исторически сложившимися позициями двух идеологических комплексов: с одной стороны, естественнонаучного утилитаризма, с другой, религиозного фундаментализма. В контексте медицинской практики для первого характерно стремление во что бы то ни стало защитить свободу выбора и благополучие уже живущих людей, для второго - восприятие жизни как божественного или природного дара и забота о ее защите начиная с самых ранних стадий ее развития. Стержнем противостояния двух идеологий стали дебаты о произвольном аборте.

Во второй половине 1990-х гг. поводом для новой "этической войны" в Соединенных Штатах стали исследования со стволовыми клетками. Как мы увидим, проблема стволовых клеток упирается одним концом в те же проблемы, что и спор об аборте, а другим - в чувствительный и болезненный вопрос клонирования. Однако характер и мотивы исследований со стволовыми клетками выводят общественное сознание американцев за пределы парадигмы, представленной защитниками права на жизнь как дара (pro-life) и сторонниками свободы репродуктивного выбора (pro-choice). Постараемся обобщить и проанализировать новые вопросы и проблемы, вызванные к жизни бумом в исследованиях стволовых клеток, а также охарактеризовать динамику развития государственного регулирования данного вида исследований в Соединенных Штатах и реакцию общества на это регулирование.

Стволовые клетки – это живые клетки, которые способны делиться без ограничений во времени и превращаться в любую из тканей организма. Они могут быть получены из нескольких видов источников. Самым перспективным источником стволовых клеток, которые могут иметь применение в научных исследованиях, является эмбрион на ранней стадии развития (5-6 дней после оплодотворения). При оплодотворении яйцеклетки сперматозоидом образуется единая клетка (зигота), из которой потенциально может развиться целый организм со всем разнообразием органов и тканей. Эта первичная клетка проходит через несколько стадий деления. Последняя недифференцированная стадия деления, после которой начинается необратимая специализация клеток, называется бластоцист. Бластоцист состоит из внешнего слоя клеток, которые впоследствии станут плацентой, и так называемой внутренней клеточной массы, которая будет делиться и специализироваться, образуя все ткани организма. Внутреннюю клеточную массу можно изолировать в лабораторных условиях и вырастить в питательной среде в колонию "плюрипотентных" стволовых клеток. Теоретически с помощью генетических манипуляций эта колония может быть целенаправленно превращена в любую нужную ткань. Человеческие эмбриональные стволовые клетки были впервые изолированы американским ученым Джеймсом Томпсоном из Университета штата Висконсин в 1999 году. Полученные им колонии имеются теперь в более чем 30 научно-исследовательских учреждениях США. Он использовал добровольно предоставленные "избыточные" эмбрионы, полученные при оплодотворении in vitro (в пробирке). По некоторым данным, в американских клиниках хранится около 100000 невостребованных "запасных" эмбрионов, остающихся после имплантации. По желанию пациентки, они могут быть либо уничтожены, либо заморожены для использования в будущем.

Стволовые клетки, по мнению значительной части ученых, могут иметь революционное практическое значение в медицине. Во-первых, они позволят повысить эффективность исследований ранних стадий развития эмбриона на молекулярно-биологическом уровне. Традиционные пренатальные исследования сталкиваются, как известно, с целым рядом практических трудностей. Исследование же стволовых клеток, физически находящихся вне женской утробы, поможет более наглядно проследить и лучше понять возникающие на этой стадии аномалии. Здесь можно изучить все факторы, которые приводят к возникновению аномалий в дифференциации клеток (например, воздействие тератогенов).

Во-вторых, стволовые клетки открывают новые и более безопасные возможности для испытания лекарственных препаратов. Искусственно выращенные клетки сердца, кожи, печени, почек и т.д. будут использоваться для проверки медикаментов на токсичность еще до клинических испытаний на взрослых людях.

Однако главная область приложения стволовых клеток – это биомедицина. Стволовые клетки, если ими удастся манипулировать именно так, как хотелось бы современным ученым, расширят само определение медицины, обозначив переход от профилактики или сдерживания симптомов заболеваний (что составляет традиционную задачу медицинской практики) к "регенеративной" медицине, т.е. восстановлению утраченных жизненных функций органов. Стволовые клетки, по мнению многих специалистов, способны произвести революцию в лечении многочисленных, в настоящее время считающихся неизлечимыми нарушений и заболеваний нервной системы: болезней Паркинсона, Альцгеймера, Хантингтона, рассеянного склероза и других нейродегенеративных заболеваний. Выращенные из стволовых клеток нервные ткани, в принципе, способны заменить разрушенный участок нервной ткани больного. Полученные из стволовых клеток нейроны можно имплантировать в спинной мозг для лечения параличей. Культивированная в лаборатории ткань сердечной мышцы может восстановить нормальную работу сердца при инфаркте. Искусственно выращенные хрящевые ткани таят в себе перспективы лечения остеоартрита. При помощи этих новых технологий могут быть восполнены потерянные в результате травмы или хирургической операции фрагменты кости. Инъекции кровеобразующих стволовых клеток с заранее запрограммированными характеристиками могут заменить применяемые ныне трансплантации костного мозга при лечении рака крови. Аналогичные методы могут совершить прорыв в лечении разнообразных нарушений иммунной системы, в том числе СПИДа. В лечении диабета вырабатывающие инсулин островковые клетки, полученные из эмбриональных стволовых клеток, могут решить насущную и повсеместную проблему недостатка трансплантабельных тканей и отторжения чужих тканей. Это всего лишь некоторые из возможных вариантов применения стволовых клеток в биомедицине.

Как указывалось выше, помимо ранних эмбрионов существует ряд других источников получения стволовых клеток. Одним из них являются ткани взрослого организма. Стволовые клетки имеются в костном мозге, головном мозге, коже и крови взрослого организма, при этом представляется вполне возможным, что в скором будущем они будут обнаружены и в других тканях. До недавнего времени считалось, что в отличие от "плюрипотентных" эмбриональных клеток, которые способны развиваться почти в любой вид ткани, взрослые - "мультипотентные" - стволовые клетки превращаются лишь в один определенный вид ткани, однако ряд экспериментов уже показал, например, что стволовые клетки костного мозга могут превращаться помимо кровяных телец и плазмы в мышечную и костную ткани. Преимуществом взрослых стволовых клеток является то, что они могут извлекаться из тканей самого пациента, а это решает сложную проблему отторжения чужих тканей иммунной системой.

Значительные перспективы имеются и у другого способа получения стволовых клеток, который называется "перенос ядра соматической клетки". Его суть заключается в том, что ядро яйцеклетки заменяется ядром соматической (т.е. любой неполовой) клетки, извлеченной из взрослого организма. Получающаяся в результате клетка теоретически способна развиться в полноценный организм животного или человека. Эта процедура имеет другое, более распространенное название – клонирование. Ученые стараются четко разграничивать "репродуктивное" клонирование, целью которого является создание клона, т.е. целого живого организма, идентичного другому организму по генотипу, и "терапевтическое" клонирование, применяемое для выращивания колонии стволовых клеток. Одной из первых об использовании клонирования для получения стволовых клеток заявила американская компания "Джерон Корпорейшн" в марте 2001 года3.

Стволовые клетки также добываются из крови пуповины. При этом они замораживаются для возможного использования в будущем в качестве своеобразных человеческих "запчастей". Другим источником плюрипотентных стволовых клеток являются абортивные плоды и выкидыши. Клетки извлекаются из участков, которые должны были развиться в яички или яичники. Этим способом плюрипотентные стволовые клетки были получены доктором Дж. Гирхартом из Школы медицины Университета Джонса Хопкинса (г. Балтимор)4.

В 2001 году Национальные институты здоровья США (НИЗ), главное учреждение федерального правительства по биомедицинским исследованиям (структурное подразделение министерства здравоохранения и общественных служб), составили сводный список официально зарегистрированных колоний стволовых клеток со всего мира (сюда включены только те линии стволовых клеток, которые получены из эмбрионов, оставшихся после оплодотворения in vitro5) . В этот список вошли 78 генетически разнообразные колонии, полученные в 14 лабораториях. Из этих лабораторий пять находятся в США (компании BresaGen Inc., CyThera, Geron, Калифорнийский университет в Сан-Франциско и Исследовательский фонд выпускников Университета штата Висконсин), две – в Швеции, две – в Индии, две - в Южной Корее, одна – в Австралии и одна – в Израиле.

Если использование стволовых клеток взрослого организма или крови пуповины (т.е., как пока считается, наименее эффективные способы) не вызывает, как правило, никаких серьезных этических возражений, то ирония судьбы заключается в том, что самыми перспективными источниками "сырья" для исследований являются именно ранние эмбрионы и клонирование, что наиболее проблематично с этической точки зрения. Как видно, получение колонии стволовых клеток из раннего эмбриона означает гибель этого эмбриона, отказ ему в возможности развиться в полноценный организм. Терапевтическое клонирование же рассматривается многими как первый шаг ("скользкий скат") к репродуктивному клонированию, которое встречает крайне негативное отношение во всем мире, в том числе в Соединенных Штатах. Клонирование ребенка исключает естественное и свободное слияние генетического материала отца и матери, что воспринимается как вызов "естественной справедливости" и достоинству человека. Нередко говорится о проблемах самоидентификации клона: кого он должен считать родителями, почему он вообще является генетической копией кого-то другого? Кроме того, клонирование связано с целым рядом не преодоленных пока технических препятствий, которые подвергают опасности здоровье и благополучие клона. Главное из них заключается в том, что клон вырастает из взрослой клетки, в генетической структуре которой на протяжении многих лет происходили так называемые соматические мутации. При естественном оплодотворении мутировавшие гены одного родителя компенсируются нормальными аналогами другого родителя. При клонировании такой компенсации не происходит, что чревато для клона риском заболеваний, вызываемых соматическими мутациями: рака, артрита, иммунодефицитов. В условиях превалирующего табу на репродуктивное клонирование попытки его осуществить - это главным образом занятие для диссидентов, ученых и организаций с сомнительной репутацией. Примером является тайное общество рейлиан в Канаде.

Центральный вопрос, вокруг которого строятся дебаты по эмбриональным стволовым клеткам, - это нравственный и юридический статус эмбриона. Если эмбрион - это человеческое существо, личность, то с ним непозволительно делать ничего, что недопустимо делать с человеком (умышленно умерщвлять, увечить, причинять боль и т.д.). Если эмбрион на ранней стадии развития - это лишь горстка клеток, то ни этические нормы, ни закон не могут запретить использование его для самых разных общественно полезных целей. Если это промежуточная форма жизни, то использование его в принципе возможно, но с определенными оговорками. Тема статуса эмбриона не представляет собой ничего нового в американском политическом процессе, поскольку именно она составляет лейтмотив дискуссии по проблеме произвольных абортов.

При этом в случае стволовых клеток проблема статуса эмбриона приобретает новое измерение. Это связано с мотивацией данного рода научных исследований. Их заявленным мотивом является не "эгоизм" женщины (как воспринимается аборт его противниками) и не тиражирование людей с запрограммированными характеристиками, а поиск новых, более эффективных способов лечения тяжелых заболеваний, для которых объективно не существует противоядия в современной медицине. Поэтому, по мнению многих, традиционные аргументы против аборта или репродуктивного клонирования не могут быть полностью применимы к исследованиям стволовых клеток.

Вопрос правового и нравственного статуса эмбриона - это вопрос не столько естественнонаучный, сколько биоэтический и - особенно в контексте Соединенных Штатов - не в меньшей степени религиозный. Если учитывать культурную предрасположенность американцев к религиозной самоидентификации (168 млн. человек, т.е. более половины населения США, открыто исповедуют какую-нибудь религию 6), то нет ничего удивительного в том, что в Америке проблема исследований стволовых клеток дискутируется в значительной степени через призму религиозных мировоззренческих систем.

Фундаментальное убеждение противников абортов заключается в том, что жизнь человеческой личности начинается в момент оплодотворения яйцеклетки. Эмбрион является не более и не менее, чем ранней стадией развития индивида, личности. В этом случае уничтожение эмбриона равноценно убийству человека. Такой позиции официально придерживаются римско-католическая церковь, самая крупная религиозная деноминация в США (62 млн. верующих7), а также многие протестанты-фундаменталисты, например, южные баптисты (15,7 млн. человек8). При таком видении статуса эмбриона уничтожение человеческого эмбриона для любых целей представляется аморальным. Ричард Дерфлингер, представитель Национального комитета католических епископов, заявил на слушаниях по стволовым клеткам в комитете Сената по ассигнованиям в декабре 1998 года: "Даже благие цели не оправдывают зловещих средств"9.

Противоположная позиция состоит в том, что становление человека не привязано к определенному моменту во времени, а зависит от опыта общения с окружающим миром, от способности воспринимать то, что придает жизни смысл и ценность. Появление личности здесь рассматривается именно как становление, как постепенный процесс, растянутый во времени, протекающий уже после рождения человека на свет. В этом понимании ранний эмбрион не является человеком, и нет ничего зазорного в использовании его в благородных медицинских целях. В этом русле движется широкий спектр либеральных протестантских традиций (лютеране, методисты, епископальная церковь), а также производное от нее секулярное мировоззрение.

Еще более либерален в отношении этой проблемы современный иудаизм. Иудаизм официально исповедуют лишь 3,8 млн. американцев10, однако эта конфессия имеет значительный вес в американском обществе в целом и истеблишменте в частности. В талмудической традиции оплодотворение яйцеклетки вообще не рассматривается как начало жизни человеческой личности. Человеческий статус приобретается на более поздней стадии развития эмбриона. Кроме того, за пределами женской утробы у эмбриона вообще нет никакого правового статуса, а значит эмбрион, полученный in vitro и не предназначенный для имплантации, может без каких-либо оговорок использоваться в медицинских исследованиях, что соответствует другой важнейшей для иудаизма концепции - сохранения жизни и здоровья человека как первоочередной нравственной задачи.

По представлениям мусульман, эмбрион наделяется душой лишь на 40-й или 120-й день после оплодотворения (в зависимости от конкретной трактовки Корана)11, что снимает какие бы то ни было ограничения и оговорки (стволовые клетки культивируются из 5-6-дневного эмбриона).

Естественно, в современном американском контексте, в условиях традиционного для США свободного и творческого обмена мнениями, амплитуда интерпретации традиционных философских и религиозных воззрений крайне широка. Например, далеко не все американские католики склонны формировать свои взгляды на основе папских энциклик. Так, некоторые католические биоэтики (Т.Шеннон, А.Уолтер), опираясь на ряд данных современной эмбриологии, стали рассматривать само зачатие как процесс, а не момент12.

Очевидно, что в этом споре сталкиваются две идеологические установки, за каждой из которых стоит глубоко прочувствованное нравственное обоснование, независимо от принадлежности к конкретной отдельной религиозной системе. С одной стороны, это установка на благоговение перед человеческой жизнью, исходным пунктом которой, как бы это ни оспаривалось, все же является оплодотворение. С другой стороны, это стремление избавить больных людей от страданий.

Помимо консервативных религиозных организаций (римско-католическая церковь, протестанты-фундаменталисты и пр.), против исследований со стволовыми клетками активно пропагандируют такие влиятельные консервативные общественные организации, как Совет изучения семьи (Family Research Council) и Национальный комитет защиты права на жизнь (National Right to Life Committee). Уильям Сондерс из Совета изучения семьи заявил в одном интервью: "Давайте скажем, что допустимо убивать, если только мы хотим извлечь из этого благо. Тогда идеология медицины будет заключена в словах "убивать, чтобы исцелять"… Как бы ни был он мал, он просто самое беззащитное человеческое существо. Убить одно человеческое существо, чтобы помочь другому - это совсем не то, что нам надо. Мы не должны становиться на этот путь"13.

Однако не все противники абортов наложили проклятие на исследования со стволовыми клетками. Сенаторы-республиканцы Б. Фрист, Г.Смит, С.Турмонд, которые всегда выступали с "прожизненной" платформы, поддерживают исследования со стволовыми клетками. При этом нередко такое решение основывается на личных мотивах: у семьи Г. Смита есть история болезни Паркинсона, дочь С.Турмонда больна диабетом. У главного энтузиаста исследований от демократов - члена Палаты представителей Джима Ланджевина - парализованы ноги.

Самая активная поддержка исследований исходит, по очевидным причинам, от общественных организаций инвалидов. Секулярные лоббистские группы, защищающие интересы больных конкретными заболеваниями, настаивают на необходимости устранить все препятствия на пути поиска новых терапевтических методов. В качестве примера можно привести Фонд Кристофера Рива по лечению паралича. Кристофер Рив, парализованный голливудский актер, опекающий Фонд, уже не раз сам выступал на слушаниях в конгрессе по проблемам регулирования исследований со стволовыми клетками: "Не использовать возможности стволовых клеток было бы преступлением. ... Не должно быть никаких препятствий на пути добросовестного научного поиска"14, - считает он. В защиту исследований высказывались и другие знаменитости, например, актеры Майкл Фокс, Мери Т. Мур, Нэнси Рейган, супруга бывшего президента Р.Рейгана, страдающего болезнью Альцгеймера.

Наличие колоссальных идеологических расхождений по биоэтике стволовых клеток вызывает осознанную необходимость серьезного государственного регулирования. Проблематика статуса эмбриона и в частности стволовых клеток для Соединенных Штатов не уникальна. Это общечеловеческая дилемма, которая получает то или иное звучание в любом обществе. Во всем мире на национальном, региональном и международном уровне наблюдаются попытки, с одной стороны, подвести проблематику стволовых клеток под существующую нормативно-правовую базу, и с другой стороны, выработать новый пласт законодательства и ведомственную базу специально для регулирования исследований со стволовыми клетками.

В международном праве имеется буквально несколько документов, имеющих отношение к защите человеческого эмбриона. Сюда следует прежде всего отнести упоминания фундаментального "права на жизнь" в ряде международных деклараций: "Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную безопасность" (Декларация прав человека 1948 года, статья 3); "Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека" (Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., статья 6); "Человеческая личность неприкосновенна. Каждый человек имеет право на уважение его жизни и личной неприкосновенности. Никто не может быть произвольно лишен этого права" (Африканская хартия прав человека и народов, статья 4). Неадекватность этих инструментов в контексте защиты эмбриона состоит в отсутствии определения ключевых понятий "человек" и "жизнь", интерпретация которых остается на субъективное усмотрение правительств. Интересно, что несколько дальше идет Американская конвенция о правах человека 1969 года, составленная при активном участии США: "Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право защищается законом и, как правило, с момента зачатия" (курсив мой - Ю.Г.). Более конкретное отношение к проблематике стволовых клеток имеет Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека, принятая в 1997 году ЮНЕСКО и утвержденная Генеральной Ассамблеей ООН в 1999 году. В статье 11 говорится: "Не допускаются действия, противные достоинству человека, такие как репродуктивное клонирование человеческих существ. Государствам и компетентным международным организациям предлагается сотрудничать в выявлении таких действий и в принятии на международном и национальном уровне мер, необходимых для того, чтобы обеспечить уважение принципов, провозглашаемых настоящей Декларацией".

В Декларации нет прямого упоминания экспериментов над эмбрионами и тем более указания на стволовые клетки. Поэтому в отношении стволовых клеток принципиально важна интерпретация статьи 11. Эта статья эксплицитно запрещает только клонирование полноценных человеческих существ, в то время как определение других "действий, противных человеческому достоинству" оставляется на неопределенное будущее. Можно ли распространить этот запрет на перенос ядер соматических клеток, т.е. терапевтическое клонирование? Здесь логика опять упирается в "проклятый" вопрос: является эмбрион полноценным человеческим существом или нет? ЮНЕСКО оставляет данное решение за правительствами и регулирующими органами своих государств-членов.

В интегрирующейся Европе наиболее близким к проблематике стволовых клеток документом является Конвенция Совета Европы о защите прав и достоинства человека в отношении биологии и медицины ("Конвенция о биомедицине"), открытая для подписания в 1997 г. и вступившая в силу в 1999 г. Статья 18 Конвенции гласит: "1. Там, где закон разрешает исследования над эмбрионами, полученными in vitro, он должен обеспечить надлежащую защиту эмбриона. 2. Создание человеческих эмбрионов для целей исследования запрещается" . К Конвенции о биомедицине прилагается Дополнительный протокол о запрете на клонирование человека (открыт для подписания в 1998 г., вступил в силу в марте 2001 г.), который утверждает: "Любое действие, направленное на создание человеческого существа, генетически идентичного другому человеческому существу, запрещается. 2. Для целей данной статьи понятие "человеческое существо, генетически идентичное другому человеческому существу", означает человеческое существо, которое имеет идентичный другому человеку ядерный набор генов". В настоящее время этот Протокол является единственным юридически обязывающим международным документом по клонированию. В Объяснительном докладе к Протоколу говорится относительно определения слова "человек": "Принято решение оставить границы данного определения на усмотрение национальных законов". В Объяснительном докладе приводятся три возможные ситуации в связи с клонированием: клонирование клеток, клонирование эмбрионов in vitro и репродуктивное клонирование человека. Согласно Объяснительному докладу, запрету подлежит только третий вариант, первый не может вызывать никаких моральных возражений, а второй вариант – клонирование эмбрионов для исследований – можно регулировать с помощью отдельного юридического инструмента. Европейская группа по этике в области науки и новых технологий (ЕГЭ) опубликовала в ноябре 2000 года свое заключение "Об этических аспектах исследования и использования стволовых клеток". В документе отдается дань европейскому "юридическому и этическому плюрализму", однако авторы придерживаются консервативного мнения, что пока "создание эмбрионов путем переноса ядер соматических клеток для целей научного исследования терапевтических возможностей стволовых клеток было бы преждевременным" . Кроме того, ЕГЭ рекомендует предусмотреть в бюджете ЕС статью на финансирование поиска альтернативных источников человеческих эмбриональных стволовых клеток.

Как видно, международные инструменты, с одной стороны, отражают и охраняют некоторые основополагающие ценности западной цивилизации (право на жизнь, уникальность и достоинство человеческой личности и т.д.), с другой стороны, они направлены на охрану естественного генетического разнообразия человеческих популяций, которое теоретически может быть подорвано генетическими манипуляциями, в том числе клонированием. Однако весь существующий нормативный инструментарий пока нельзя назвать эффективным и отвечающим своей основной задаче, которой является создание ясного и недвусмысленного кодекса поведения для ученых, врачей и других специалистов, участвующих в исследованиях с использованием человеческого клеточного материала, в том числе стволовых клеток. Одна из основных проблем – это произвольная или вынужденная терминологическая неопределенность, которая имеет место во всех указанных выше документах. Самый актуальный пример – это проблема определения понятия "человек", упоминавшаяся выше. Очевидна закономерность, состоящая в переводе ответственности за определение понятий и принятие решений с более высокого уровня на более низкий, в частности с международного или регионального на национальный, что неудивительно в случае такой чувствительной проблемы. Последнее слово остается за национальными правительствами, которые, исходя из особенностей организации научных исследований и состояния общественного мнения в своей стране, вынуждены волей-неволей выискивать оптимальные пути регулирования в рамках демократических процедур. Заметна тенденция "выискивать компромиссные формулы, которые прикрывают неясность или различия в этических оценках, не проясняя их, в расчете на то, что в дальнейшем можно будет при удобной возможности протолкнуть свою собственную интерпретацию"15.

В некоторых странах (Великобритания, Канада, Швеция, Финляндия, Испания, Австралия) исследования со стволовыми клетками разрешены под государственным контролем разной степени строгости. В других государствах исследования с человеческими эмбрионами эксплицитно запрещены законом (Ирландия, Германия, Австрия, Венгрия, Польша, Норвегия, Швейцария, Бразилия, Перу, Коста-Рика, Эквадор)16.

В целом, независимо от внутренних особенностей отдельных стран, процесс выработки государственной биополитики в демократиях западного образца является процессом консультации с максимально широким спектром групп интересов (медицинское сообщество, исследователи, биотехнологические и фармацевтические компании, объединения пациентов, общественное мнение в целом) на нескольких уровнях: медицинского учреждения, компании, регионального и федерального министерства, в высших органах исполнительной и законодательной власти. Прототипы этических комитетов впервые возникли именно в клиниках США в 1950-е гг. Тогда там впервые стали появляться т.н. "экспертные комитеты" (peer review committees). В 1966 году вступило в силу федеральное законодательство, требующее предварительной независимой оценки проектов исследований. Организационно такая оценка осуществляется через "наблюдательные советы учреждения" (institutional review boards), которые в дальнейшем во многих национальных и международных комитетах стали именоваться "комитетами по этике исследований" (research ethics committees). Эти комитеты имеют междисциплинарный характер, и требования к их составу закреплены законодательно. В состав комитета должно входить не менее пяти человек, в том числе обязательно один юрист и один представитель общественности. Еще одна разновидность этических комитетов в США – это т.н. "больничные этические комитеты" (hospital ethics committees) в учреждениях практического здравоохранения, которые оказывают консультативную помощь врачам и пациентам в разрешении этических проблем, возникающих в процессе лечения. Наличие такого комитета при медицинском учреждении законодательно не регламентируется. На национальном уровне с 1996 г. существует Национальная консультативная комиссия по биоэтике (НККБ), учрежденная в 1995 году по решению президента Б.Клинтона. Она собирает и анализирует мнения различных заинтересованных сторон по проблемам биоэтики, в том числе по проблематике стволовых клеток, и публикует отчеты с рекомендациями для органов законодательной и исполнительной власти, в том числе Президента. В европейских странах создание и деятельность этических комитетов регламентируются не законом, а профессиональными объединениями медиков. Практическая работа по защите прав и достоинства эмбриона осуществляется этическими комитетами регионального и местного уровня. Этические органы на национальном уровне выполняют, как правило, просветительские функции, осуществляют диалог с общественностью. Таким образом, среди специалистов принято говорить об "американской" и "европейской" моделях этических комитетов17.

Теперь уместно рассмотреть особенности системы государственного регулирования исследований со стволовыми клетками в Соединенных Штатах. Следует учитывать, что в эволюции медицинских исследований технологии, связанные с манипуляцией стволовых клеток, являются новым этапом исследований с использованием эмбрионов и плодов, которые начались еще в 1930-е годы.

Условно историю такого регулирования можно проследить начиная с 1973 года, когда федеральный Верховный Суд в решении по делу "Роу против Уэйда" постановил, что плод не является человеческой личностью, права и свободы которой охраняются Конституцией. Это решение открыло шлюзы для реальной свободы выбора женщины в вопросе об аборте. Конгресс сразу оказался обеспокоен возможным злоупотреблением этой свободой в связи с возможностью использования абортивных плодов в медицинских исследованиях. Чтобы предотвратить эксплуатацию абортивных плодов, Национальные институты здоровья (НИЗ) объявили мораторий на эмбриональные исследования. В 1974 году Конгрессом была учреждена Национальная комиссия по защите субъектов в биомедицинских и поведенческих исследованиях. Доклад этой Национальной комиссии, опубликованный в 1975 году, являлся компромиссом между либеральным и консервативным подходами к проблеме: с одной стороны, в нем перечислены все перспективы, которые открываются данным родом исследований в лечении полиомиелита, краснухи и прочих заболеваний, с другой – в нем содержалось четкое предписание обращаться с плодом, подлежащим аборту, так же, как и с плодом, который будет доведен до родов. Предлагалось создать Консультативный совет по этическим вопросам (КСЭ), который бы давал рекомендации наблюдательным советам учреждений на местах по каждому конкретному случаю. В июле 1975 года мораторий был снят. Было начато финансирование как изучения физиологии плода, так и биомедицинских исследований с применением плодных тканей. М