Страны Балтии в российских учебниках истории

Борис Соколов, доктор филологических наук, кандидат исторических наук, Московский государственный социальный университет

Из всех соседей нынешней России государствам Балтии в российской исторической традиции повезло, пожалуй, меньше многих других. Как правило, в Средневековье и в Новом времени, вплоть до XVIII в., они рассматривались вместе с Польшей, в состав которой длительное время входила как Литва, так и значительная часть Латвии. В последующем и Польша, и Прибалтика вошли в состав Российской империи, затем все эти страны одновременно обрели независимость в 1918 г., а в 1939 г. стали объектом секретных советско-германских договоренностей. Таким образом исторические судьбы Польши и Прибалтики оказались тесно переплетены между собой. Но если Польше после 1945 г. удалось сохранить хотя бы формальную независимость, то государства Прибалтики в 1940 г. были аннексированы СССР. В результате Польша все-таки попадала в советские школьные и вузовские курсы по истории зарубежных стран, где даже удостаивалась, хотя и не всегда, отдельных разделов, а вот Литва, Латвия и Эстония проходили по ведомству "Истории СССР", где оказывались на периферии изложения.

О государствах Прибалтики речь заходила главным образом в связи с их отношениями с Россией. В курсы российской истории по традиции включается история Прибалтики1. В курсах же зарубежной истории эти страны не упоминаются2. Страны, входившие прежде в состав Российской империи, все ещё рассматриваются как часть российского исторического процесса, определяющего во многом их судьбы.

В своём докладе я рассматриваю школьные, а также вузовские учебники и учебные пособия по отечественной истории, где, главным образом, и отразилась, хотя и очень фрагментарно, история Прибалтики. В обзоре принят принцип изложения по исторической хронологии событий - от Средневековья и вплоть до новейшей истории конца XX в. При этом выделены шесть периодов: Средние века; XVIII–XIX вв.; 1917–1939 гг.; 1939–1940 гг.; 1940–1980-е гг.; 1988–1991 гг. Выявить какую-нибудь существенную эволюцию, какую претерпела интерпретация истории Прибалтики на протяжении последних десяти лет в российских учебниках истории, не удалось. Основной рубеж здесь проходит между представлениями советского и постсоветского периодов и между представителями либерально-демократического и национально-патриотического направлений в историографии. Предметом рассмотрения стало отображение в учебниках истории Прибалтики от средних веков и до падения СССР.

История Прибалтики эпохи Средневековья

И Великое княжество Литовское, и Ливонский орден со времён Карамзина рассматривались как некие эфемерные образования, единственный смысл существования которых заключался в том, чтобы препятствовать Москве в выполнении великой миссии собирания восточно-славянских земель и получения широкого выхода к Балтийскому морю. В подавляющем большинстве учебников и пособий история Литвы и Ливонии представлена весьма фрагментарно. Лишь в одном из пособий, "Энциклопедии для детей", истории Великого княжества Литовского полностью посвящен целый ряд разделов, и, в частности, подробно излагаются биографии литовских князей - Гедемина, Витовта, Свидригайло и приводятся их портреты. В остальных пособиях история Прибалтики как в Средневековье, так и в новейшее время, абсолютно деперсонифицирована, что отражает советскую традицию преимущественного внимания к социальной и политической истории, а не к биографиям исторических деятелей.

В отличие от советского времени, теперь в некоторых пособиях все-таки признается, что "на протяжении XIV-XV вв. объединителем южнорусских земель выступала Литва, сначала самостоятельно, а затем после унии с Польшей в 1386 г. вместе с последней"3. Но порой экспансионистские намерения признаются и за русскими князьями. Беспристрастно отмечается, что "русские и литовские войска неоднократно вторгались на территории друг друга. В конечном счёте, победителем в борьбе за влияние стала Москва". Столь же беспристрастно говорится и о схватках на северо-западных рубежах: "На протяжении XIV в. продолжались столкновения Новгорода и Пскова с Ливонским орденом и шведами"4.

В другом пособии Литва рассматривается как одно из двух крупных государств, выросших на месте Киевской Руси, - Руси Московской и Руси Литовской. При этом отмечается, что "славянские земли Великого княжества обладали более высоким уровнем развития общества, и прежде всего культуры, чем земли самих литовцев, что благотворно влияло на верхушку литовского общества". Также подчёркивается, что "для многих земель и княжеств Руси переход под власть литовских князей оказался единственным способом избежать ордынского ига после нашествия Батыя"5. Основной упор сделан на важную роль, которую действительно играло славянское население Литвы: "Великое княжество Литовское обладало замечательной и своеобразной культурой, основу которой заложили восточные славяне"6. Высоко оценены законы Великого княжества Литовского: "Действие Третьего Литовского Статута на землях Литвы и Белоруссии было отменено только в 1840 г. императором Николаем I, хотя Статут 1588 г. лучше подходил к местным условиям, чем русское законодательство середины XIX в."7 Отмечено и своеобразие религиозной ситуации:

"В 'золотые времена' Великого княжества Литовского (до конца XVI в.) преобладала веротерпимость, почти всегда мирно уживались католики и православные. Когда в 1387 г. языческая Литва принимала христианство по католическому обряду, Ягайло и Витовт решительно воспротивились повторному крещению своих православных подданных».

Упадок Литвы авторы энциклопедии связывают с Люблинской унией, объединившей Польское королевство и Великое княжество Литовское в единое государство в результате Люблинской унии 1569 г. и Брестской церковной унией 1596 г., после которой "православная церковь попала в стеснённое положение"8. Конец Литовского княжества рисуется следующим образом:

"С конца XVI в. эта некогда грозная держава начинает приходить в упадок. Земли Великого княжества, особенно белорусские, становятся ареной жесточайшего противоборства между Москвой и Варшавой. Войны, эпидемии, неурожаи нанесли страшный удар экономикe Великого княжества Литовского, от которого страна так и не смогла оправиться". Особо отмечается, что "теперь прежние земли Великого княжества Литовского стали территорией новых независимых государств - Литвы, Белоруссии, Украины, России"9.

Пожалуй, несколько искусственно связывать упадок Литвы с Брестской унией. Массовый отъезд православной шляхты в московские владения значительно ослабил литовскую военную силу, но начался значительно раньше, ещё в XV в., когда обострился конфликт между католическим окружением великих князей и местной православной знатью.

В разделе о московско-литовских войнах время начала упадка Литвы более правильно, на наш взгляд, отнесено к XV в. и связывается как с противоречиями католиков и православных, так и со своеволием магнатов. В целом же московско-литовские войны оцениваются как "одна большая трагедия двух сильнейших держав Восточной Европы... Москва и Литва тратили едва ли не половину своих жизненных сил на долгую и безжалостную борьбу друг с другом. Это великое противостояние не давало ни Московскому государству, ни Великому княжеству Литовскому нормально развиваться, коверкало все социальное устройство обеих стран; гибли тысячи людей, горели города и деревни, опустошались целые области"10. Бессмысленность войн, в частности, заключалась в том, что "мечи скрещивали русские с русскими, единоплеменники и единоверцы"11. Признаётся и наличие у городов Литвы более прогрессивного по тем временам Магдебургского права, которого не было в городах Московского государства12.

В большинстве учебников, однако, подчёркивается агрессивность Литвы и Ливонии по отношению к Руси: "В 1320 г. великий князь литовский Гедимин захватил почти всю галицко-волынскую землю"; "Русь противостояла литовской, немецкой и шведской экспансии и сама предпринимала наступательные действия против них"13. Отношения Москвы с Ливонским орденом обычно проходят под рубрикой "Борьба с немецкой и шведской агрессией". При этом утверждается:

"Покорённое население (ливы, эсты) насильно обращалось в католичество, а их земли раздавались немецким дворянам, тогда как русские князья в отношении зависимых прибалтийских племен ограничивались взиманием дани. Вскоре под угрозой оказались владения Новгорода. Правивший там сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав разбил в 1234 г. крестоносцев под Юрьевом, после чего те заключили с ним мир. В 1239 г. он успешно воевал с литовцами, вторгшимися в Смоленскую землю. В 1237 г. Орден меченосцев, разгромленных в 1236 г. литовцами и земгалами при Сауле, признал себя вассалом более мощного Тевтонского ордена и стал теперь называться Ливонским орденом. Объединение сил крестоносцев увеличило опасность, нависшую над Новгородом и Псковом"14.

Литовский князь Ягайло упоминается как союзник Мамая перед Куликовской битвой 1380 г., а его сын князь Витовт - в связи с захватом литовцами Смоленска в 1403 г. и попытками литовцев установить контроль над Новгородом и Псковом в 1408 г.

Если за Великим княжеством Литовским авторы учебников порой признают немалые достоинства, то Ливонский орден рассматривается как агрессивное и паразитическое государство. Ситуация в восточной Прибалтике описывается следующим образом:

"Народ эстов отличался воинственностью и был склонен к торговле... В XI — XIII вв. у прибалтийских народов были свои города-крепости, своя знать и свои государственные образования… Не позднее второй половины XII в. образовались два латгальских княжества - Герцике и Талава, зависевшие от русских городов Пскова и Полоцка. В XI-XIII вв. в Прибалтику, главным образом с Руси, начало проникать христианство. Но язычество на протяжении столетий успешно соперничало с ним… Часть территории Прибалтики была завоевана Русью и находилась в разной степени зависимости или в союзнических отношениях с русскими землями и княжествами. Однако в начале XIII в. шведы, датчане и немецкие рыцари… буквально врываются в Прибалтику. Под предлогом христианизации они завоевывают земли местных племен и вытесняют русских...

На покорённых территориях возникло несколько государств. Наиболее сильным среди них был Ливонский орден, имевший военно-церковную организацию и располагавший большой военной мощью… Покорённые народы Прибалтики неоднократно поднимали восстания. Наиболее крупным из них было восстание Юрьевой ночи 1343-45 гг., потрясшее всю Эстонию"15.

О том, что приход немецких крестоносцев способствовал бурному расцвету торговли и ремесла в Прибалтике, а Рига и Ревель (Таллин) стали крупными портами и вошли в Ганзейский союз, ничего не говорится, равно как и о том, что немцы несли ливам, латгальцам и эстам не только тяготы завоевания, но и блага западнохристианской цивилизации.

К началу Ливонской войны Орден представлен "дряхлеющим львом", обширные владения которого "все более приковывали к себе жадные взоры соседних государств: кому из них достанется богатое ливонское наследство, когда орденское государство окончательно рухнет?

Первым вступил в борьбу за Ливонию Иван IV. А уже вслед за ним в опасный делёж прибалтийского пирога ввязались Корона Польская, Швеция и Дания. Грозный царь, опередив всех, захватил стратегическую инициативу. У него были все основания для спешки. Однако Ливонскую войну начала отнюдь не Россия: она была развязана в результате междоусобных столкновений самих ливонских немцев за несколько лет до вторжения московских ратей (утверждение очевидно неверное, поскольку войну начала именно Москва, использовав как повод неуплату Орденом задолженности по Юрьевской дани - Б.С.)... Ливонский орден давно был бельмом на глазу у московского государя: ливонцы не пропускали в Москву нанятых царём в Европе военных специалистов и искусных ремесленников, чинили препятствия русским “гостям”-купцам..."16. Ливонский Орден не рассматривается в качестве государства, имевшего шансы уцелеть. А то, что его территория тогда досталась не Москве, а Польше и Швеции, объясняется слабостью русского оружия в полевых сражениях (но не при осаде и обороне крепостей).

Также в вузовском учебнике говорится о немецких рыцарях, захвативших земли ливов, латышей и эстов. Крестоносцы, "не раз битые русскими и литовцами, упорно рвались на земли Восточной Прибалтики… Немцы, окрылённые первыми успехами, двигались, разоряя по пути русские селения, к самому Пскову… Аппетиты рыцарей разгорались. Они уже замышляли захват новгородских земель. Начали нападать и разорять их". Победа Александра Невского на Чудском озере описана в эпическом стиле:

"Сотни убитых, пленные, бегство остальных по ломавшимся льдинам - таков итог блистательной победы Невского. Его полки семь верст гнали на Запад немцев-завоевателей. Пленники, привязанные к конским хвостам, увидели так желанный им Новгород, но не в качестве победителей. Целую серию побед Невского нельзя не считать спасительной для Руси. В случае успеха двойного натиска - с востока, северо-запада - она наверняка оказалась бы в ещё худшем положении. К ордынским разорениям, игу восточных властителей добавились бы потери богатых земель Новгорода и Пскова, не затронутым ордынским нашествием. Кроме того, политика “Drang nach Osten” грозила и другими последствиями - окатоличиванием Руси, окончательным её развалом, потерей национальной самобытности"17.

Великое княжество Литовское предстаёт в качестве государства-агрессора, противодействовавшего объединению русских земель вокруг Москвы. Особо подчёркивается, что детям Ивана Калиты в первой половине XIV в. "на западных рубежах приходилось отбивать натиск литовцев, шведов и рыцарей-ливонцев. Они разоряли Псковщину и Новгородчину, захватывали города - то Брянск и Ржев, то Орешек; возвращать удавалось не всё. Литва натравливала на Москву ордынцев, предлагая совместные действия против неё"18.

У читателя создается впечатление, будто все перечисленные силы составляли какую-то враждебную Руси коалицию. Между тем, все они враждовали не только с Москвой, но и друг с другом. И не только литовцы брали Брянск, а ливонцы - Изборск, но и московские князья не раз вторгались в литовские пределы, а новгородцы ходили походом в Ливонию.

Литва называется "вторым центром возможного притяжения для определённых политических сил в княжествах и землях Северо-Восточной и Северо-Западной Руси", проводившим во второй половине XIV в. "активно наступательную восточную политику"19. Общая же сравнительная характеристика положения Московской Руси и Литвы на рубеже XV и XVI вв. даётся явно в пользу Москвы:

"На востоке, юге, западе Россия попеременно, а порой одновременно враждовала с государствами кочевников, полукочевников и оседлых обществ, притом сильнейших в регионе. Литва в конце XV в. также боролась порой на два фронта, но она не знала такого числа врагов»20.

Здесь сказывается традиция представлять Русь и Россию в качестве главного страдающего лица европейской и мировой истории. Она постоянно вынуждена бороться с кознями зловредных соседей, но всегда в конце концов побеждает их. В действительности же у Литвы врагов было ничуть не меньше (татары, Московское государство, Тевтонский орден), и борьба с ними отнимала ничуть не меньше сил, чем у Москвы - борьба с той же Литвой, Ливонским орденом и татарами.

Вместе с тем, истинные причины Ливонской войны охарактеризованы в основном верно и подчёркнуто противопоставлены прежним мифологическим схемам: "Надо отказаться от идей освобождения Россией народов Прибалтики из-под немецкого владычества". Русские политики "менее всего... руководствовались национально-освободительными интересами аборигенов. Собственный геополитический интерес России заключался в прорыве к балтийской торговле, в активном участии в разделе территорий “больного человека” региона - Ливонского ордена… Реальные факты в конце 40-х-начале 50-х годов наглядно показали, что ливонские власти, Империя готовы зайти очень далеко в своем стремлении отсечь Россию от связей с Европой по Балтике (объективным препятствием для таких связей было отсутствие у Руси флота и товаров, пользовавшихся на Западе спросом - Б.С.). Если добавить стратегические выгоды Северной и Центральной Прибалтики, возможности испомещения дворян, если не забыть о конфессиональной окраске (торжество православия), то перечень действительных причин можно закрыть"21.

Отметим, что в данном случае всё-таки сохраняется одна важная мифологема - о вековой враждебности Запада к Руси-России, о его стремлении любой ценой изолировать Россию.

Крестоносцы представлены только в качестве агрессивной силы - источника завоевания, а не цивилизации: "Крестоносцы появились в Прибалтике ещё в конце XII века, когда папский престол организовал поход против язычников-ливов. До этого проповедь христианства не имела в землях балтов никакого успеха и римская церковь положилась на силу оружия. Претендовали на Прибалтику, Новгород и Псков (очевидно, имеется в виду, что эти города также претендовали на Прибалтику - Б.С.). Не удивительно, что скоро ливы столкнулись с рыцарями-крестоносцами… Всю первую четверть XIII века войны шли с переменным успехом и носили откровенно грабительский характер - то литовские племена нападали на Полоцкое княжество, то эсты приходили под Псков, а псковичи, в свою очередь, разоряли их земли, то новгородцы отправлялись за добычей в земли эстов или финских племен в Карелии. В 1224 г. крестоносцы взяли старинный и хорошо укреплённый русский город Юрьев, уничтожив при этом всех его защитников… Под властью Ордена оказалось всё западное побережье Чудского озера. Однако новгородцы, псковичи и владимирцы настолько не доверяли друг другу, что так и не смогли предпринять каких-то ответных действий. К тому же на северо-западных рубежах Руси возникла тогда новая опасность - литовцы стали совершать дальние набеги на Новгородскую землю и Смоленское княжество… Новгородцам удалось оказывать эффективное сопротивление, всякий раз изгоняя захватчиков, но о мире в Северной Руси уже не было и речи. В 1234 г., воспользовавшись начавшимися в Ордене конфликтами, новгородские войска нанесли поражение немцам под Юрьевом, и заключили с ними договор, который впоследствии послужил Ивану Грозному поводом для лишения Ливонии независимости (так элегантно трактуется намерение русского царя захватить Ливонию в ходе Ливонской войны - Б.С.) ...

Вероятно, с точки зрения новгородцев, войны с крестоносцами и язычниками-литовцами были прежде всего войнами за веру, при этом католики-крестоносцы могли представляться куда большей опасностью, чем безразличные к религии монголы.

Самым серьёзным испытанием для Новгорода и Пскова стал 1241 год. Взяв Псков, тевтонские и ливонские рыцари выступили против Новгорода, однако 5 апреля 1242 г. были разбиты Александром Невским на льду Чудского озера. Именно эта победа положила конец экспансии Ордена на восток. С этого времени попытки навязать Руси католицизм больше не предпринимались»22.

Здесь за католическую экспансию, будто бы более опасную, чем монгольская, выдаются обычные конфликты феодальных княжеств за обладание приграничных территорий с полиэтническим и поликонфессиональным населением, в которых заключались самые причудливые союзы. Например, в Псков крестоносцы пришли как союзники местных бояр, пытавшихся добиться независимости от Новгорода и лишь потом стали вести себя там как хозяева, так что псковичи сами арестовали немецкий гарнизон и открыли ворота новгородскому князю Александру Невскому. Ранее же, в 1233 г., псковский князь Ярослав вместе с немцами захватил Изборск и пытался идти на Псков, чтобы подчинить отказавшийся принимать его город23. Крестоносцам приписывается намерение окатоличить всю Русь, тогда как их аппетиты не шли дальше Пскова и Новгорода, при том, что никакой попытки прозелитической деятельности на Руси Орден не предпринимал, ограничиваясь установлением союзнических и вассальных отношений с местными русскими правителями. В Прибалтике же и Русь, и крестоносцы вели экспансионистскую политику, стремясь приобщить местное языческое население к своей ветви христианства. Хотя признается грабительский характер войн как со стороны Ливонского ордена и Литвы, так и со стороны русских княжеств, термины "захватчики" и "экспансия" применяет лишь к противникам Руси. Образ ливонских рыцарей вполне укладывается в образ врага, может быть, наиболее талантливо запечатленный в фильме Сергея Эйзенштейна "Aлександр Невский" (1938).

В целом же отношение как к Великому княжеству Литовскому, так и к Ливонскому ордену не зависит от принадлежности авторов учебников к национально-патриотическому или либерально-демократическому направлению в историографии. Как те, так и другие сходятся в негативном отношении к деятельности крестоносцев в Прибалтике. Признание же за средневековой Литвой существенных достоинств или недостатков также оказывается независимым от политических и идеологических предпочтений историков. Возможно, это объясняется тем, что Средневековье уже в значительной мере воспринимается общественным сознанием как "чистая" история, где вполне уместны субъективные суждения историка, не связанные жесткими идеологическими схемами. Негативный же образ Ливонского ордена, как можно предположить, обусловлен стойкой ассоциацией ливонских "псов-рыцарей" с немецкими захватчиками периода Великой Отечественной войны.

Вместе с тем, в средневековой истории Руси Литва и Ливония, как правило, не выступают в качестве главных противников Москвы. На эту роль авторами учебников справедливо выдвигаются Золотая Орда и Польша. Поэтому, в отличие от них, негативный образ Ордена и Литовского великого княжества, если он присутствует в учебниках, выходит гораздо более размытым и не отражается, в частности, в изобразительном ряде. Нам не удалось, в частности, обнаружить ни в одном из просмотренных учебников и пособий ни одной иллюстрации, где литовцы или ливонцы были бы выставлены в неприглядном свете, будь то портреты князей или картины битв. Вместе с тем, тот факт, что Ливония в сознании российских историков воспринимается более негативно, чем Литва, отражается, в частности, в том, что в текстах учебников практически не упоминаются по имени магистры Ордена, за исключением последнего, Кеттлера, потерпевшего поражения в Ливонской войне, и не приводятся их портреты, тогда как портреты литовских князей и доброе слово о них - отнюдь не редкость.

Новая история: Прибалтика в составе Российской империи - провал исторической памяти

В разделах учебников и учебных пособий, где речь идёт об истории России XVIII-XIX вв., страны Прибалтики, как и подавляющее большинство других национальных окраин, никак не представлены. Так, в соответствующем томе "Энциклопедии для детей" Литва никак не упоминается, даже в рассказе о польском восстании 1863-64 гг., происходившим главным образом на литовской и белорусской территории24. Роль Литвы и населения прибалтийских провинций в составе Российской империи в XVIII–XIX вв. никак не выделяется и в других учебниках и пособиях25. Такая же картина и в учебниках, специально посвященных этому периоду. Здесь Прибалтика фигурирует лишь как один из театров боевых действий Великой Северной войны 1700–1721 гг. Империя предстаёт неким монолитом, не знавшим национальных (этнических) проблем26.

Пребывание Литвы, Лифляндии и Эстляндии в составе Российской империи в XVIII- XIX вв. не находит никакого отражения и в вузовских учебниках27. Даже когда речь идёт о промышленном развитии или положении крестьянства в этот период все примеры берутся из русских и украинских губерний, но не из прибалтийских или литовско-белорусских.

В новых учебниках истории страны Прибалтики всё больше выпадают из российского и советского прошлого. В постсоветское время историки сосредоточились на истории территорий, составляющих сегодняшнюю Россию, и стараются как можно меньше вспоминать об утраченных землях с преимущественно нерусским населением, не желая бередить ещё не зажившие раны имперского сознания и лишний раз не будить ностальгию по имперскому прошлому.

Революция 1917 г. и обретение странами Балтии независимости

Обретению Литвой, Латвией и Эстонией независимости в ходе революции 1917 г. и последующей гражданской войны в учебниках и пособиях, как правило, уделяется минимум внимания. Так, в первом постсоветском школьном учебнике российской истории, вышедшем в 1992 г. и посвящённом периоду 1900-40 гг., отмечалось:

"Поражение Германии и Австро-Венгрии привело к восстановлению национальной государственности в Прибалтике... В январе 1919 г. после изгнания немецких войск Советская власть была восстановлена почти на всей территории Латвии. Была ликвидирована безработица, изгнано немецкое дворянство. В Латвии повсеместно создавались государственные хозяйства (совхозы). Крестьяне земли не получили. В начале 1920 г. Советская власть в Латвии пала, и до 1940 г. она развивалась в рамках буржуазно-республиканского строя.

29 ноября 1918 г. Эстония была провозглашена Советской республикой под названием Эстляндская трудовая коммуна. Однако и здесь Советская власть продержалась не более двух месяцев, крестьяне земли не получили, потому что баронские поместья превратились в госхозы".

Здесь же указано, в Советской Литве, 27 февраля 1919 г., объединившейся с Советской Белоруссией, вскоре "установилась буржуазная власть", что привело к распаду союза двух республик28. Авторы основную причину падения в странах Балтии Советской власти, которой они симпатизируют, видят в неправильном решении большевиками аграрного вопроса. О собственно национальных моментах самоопределения литовцев, латышей и эстонцев речи при этом не идёт.

Также и в пособии для поступающих в вузы ничего не говорится о том, как Эстония, Латвия и Литва обрели независимость в 1918-19 гг., упоминаются лишь договоры, заключенные с ними Советской Россией29. А в вузовском учебнике 1996 г., посвящённом этому периоду, о возникновении государств Прибалтики не говорится ничего.

Больше повезло Литве, Латвии и Эстонии в заключительном томе "Энциклопедии", посвящённом истории России в XX в. В первом издании тома, вышедшем в 1996 г., подчёркивалось, что "советский строй не сумел победить даже на всей территории бывшей Российской империи, в частности в Польше, Финляндии и прибалтийских странах - Литве, Латвии и Эстонии (хотя все эти страны, кроме Польши, в разное время с 1918 по 1919 г. прошли через недолгий период Советской власти)"30. Показательно, что правительства, установленные в Прибалтике после Гражданской войны, автором никак не критикуются.

Собственно, в XX в. только и можно говорить о Литве, Латвии и Эстонии как определенном политическом и культурно-историческом регионе. Он сформировался в связи с созданием соответствующих независимых государств, что стало результатом возникших во второй половине XIX в. литовского, латышского и эстонского национальных движений.

В школьном учебнике, написанном с явной монархической тенденцией, о событиях в Литве, Латвии и Эстонии ничего не говорится ни в период трёх русских революций 1905-17 гг., ни в период Гражданской войны. Отмечено лишь, что "Российская империя оказалась к началу 20-х гг. расчлёненной на ряд независимых государств (Польша, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), советских социалистических республик (Российская Федеративная, Украинская, Белорусская, Закавказская Федеративная...), советских народных республик (Бухарская и Хорезмская), лишилась ряда территорий - Бессарабии, Западной Белоруссии"31. Глагол "расчленить" несёт явно негативную коннотацию и подчёркивает, что разрушение империи шло при участии внешних сил.

В другом пособии признаётся, что после февральской революции, среди прочих, "ждали независимости оккупированные немцами Польша, Литва и Латвия" (Эстонии, остававшейся под контролем русских войск, в стремлении к независимости почему-то отказано)32. Однако, как и когда народы Прибалтики обрели независимость, ни слова не говорится.

В последнем по времени издания учебнике по истории России для московских общеобразовательных школ, упоминается создание "буржуазных" правительств Литвы, Латвии и Эстонии, что свидетельствует о сохранении марксистских стереотипов. Последующий ход событий излагается следующим образом:

"Красная Армия одерживала победы в Прибалтике. В ноябре 1918 г. оттуда были изгнаны австро-германские войска. В Эстонии, Латвии и Литве возникли советские республики… ВЦИК признал независимость новых советских республик и выразил готовность оказывать им всяческую помощь. Тем не менее, советская власть в странах Балтии продержалась недолго, и в 1919-20 гг. с помощью европейских государств там была реставрирована власть национальных правительств"33.

Характерно, что определение "пролетарское", как другая составная часть марксистского стереотипа применительно к коммунистическим правительствам стран Прибалтики, в учебнике не употребляется. Оно заменено на определение "советский", которое имеет не только политическое, но и метаэтническое значение и подразумевает родство всех народов, составлявших Российскую империю, а впоследствии - Советский Союз. Подобным же образом вместо "буржуазного" как синоним используется "национальное". Борьба между Советской Россией и буржуазными правительствами стран Прибалтики предстает как противостояние "интернационального" - "национального". Употребление термина "реставрация" указывает на негативное отношение авторов к свержению Советской власти в Прибалтике и отделению Латвии, Литвы и Эстонии от России.

Период независимого существования Прибалтийских государств в 1918-39 гг. из учебников, как правило, выпадает. В более чем двадцати просмотренных нами учебниках и учебных пособий к этому периоду истории стран Балтии относится лишь упоминание в одном из учебников, в качестве иллюстрации, практики "экспорта революции", инспирированного из Москвы неудачного коммунистического восстания в Эстонии в 1924 г.34 Страны Балтии упоминаются как государства-"лимитрофы", которые вместе с Польшей, Румынией и Финляндией должны были, по замыслу руководителей Антанты, составить "санитарный кордон" против большевиков35.

Единственным заметным исключением стал учебник "Россия и мир в XX веке". В значительной мере он представляет собой механическое соединение прежних учебников А. А. Кредера и Л.Н.Жаровой и И.А.Мишиной. В разделе, написанном Кредером, о Литве, Латвии и Эстонии говорилось вполне объективно, без каких-либо негативных оценок самого факта провозглашения независимости и установленных в странах Прибалтики национальных правительств. Здесь перед нами - наиболее полная, по сравнению со всеми другими учебниками, характеристика событий в Прибалтике в 1917-20 гг.:

"Территория будущей независимой Литвы в 1915 г. была оккупирована германскими войсками. Под покровительством Германии там была создана Литовская Тариба (Ассамблея) во главе с Антанасом Смятоной. 11 декабря она провозгласила воссоздание Литовского государства. Независимость Литвы признала Германия, заставив Советскую Россию признать её по Брестскому миру. Однако после Компьенского перемирия в Литву вторглась Красная Армия, там была провозглашена советская власть. Но вскоре Красная Армия была вытеснена при помощи добровольческих отрядов, состоявших из остатков германской армии. В апреле 1919 г. Литовская Тариба приняла временную конституцию и избрала президентом А.Смятону. Однако власть Смятоны на первых порах была чисто номинальной. Часть территории страны была оккупирована польской армией, север Литвы контролировали немецкие отряды, отношения с Советской Россией оставались неурегулированными. Страны Антанты с подозрением относились к новой власти, видя в ней германских ставленников. Но вскоре литовская армия очистила территорию от немецких отрядов, затем на почве антипольских интересов удалось урегулировать отношения с Советской Россией. В советско-польской войне Литва придерживалась нейтралитета, но Советская Россия передала ей Виленский край, из которого были выбиты польские войска. Вскоре после отступления Красной Армии поляки вновь захватили Виленский край… В 1923 г. Лига наций признала факт присоединения Виленского края к Польше… В виде компенсации Лига наций согласилась с захватом Литвой Мемеля (Клайпеды) на берегу Балтийского моря - германской территории, перешедшей после мировой войны под управление Франции. В 1922 г. Учредительный сейм принял конституцию Литвы. Она стала парламентской республикой. Была проведена аграрная реформа, в ходе которой было ликвидировано крупное землевладение, по преимуществу польское. Около 70 тысяч крестьян получили в результате этой реформы землю.

Территория Латвии и Эстонии… к февралю 1918 г. была захвачена германской армией. По Брестскому миру Советская Россия признала отделение Латвии и Эстонии. Германия планировала создать здесь Балтийское герцогство во главе с одним из представителей прусской династии Гогенцоллернов. Но после Компьенского перемирия Германия передала власть в Латвии в руки правительства Ульманиса, а в Эстонии - правительства К. Пятса, провозгласивших независимость своих государств. И то, и другое правительство состояло из представителей демократических партий. Почти одновременно была предпринята попытка установить здесь советскую власть. В Эстонию и Латвию вошли части Красной Армии. В борьбе против советских войск правительства Ульманиса и Пятса были вынуждены опираться на помощь германской армии, а после её эвакуации - на добровольческие отряды, состоящие из прибалтийских немцев и солдат германской армии. С декабря 1918 г. помощь этим правительствам стала поступать от англичан; их эскадра пришла в Таллинн. В 1919 г. советские войска были вытеснены. Переориентировавшись на Антанту и создав национальные армии, правительства Ульманиса и Пятса изгнали немецкие отряды. В 1920 г. РСФСР признала новые республики. В них были проведены выборы в учредительные собрания и приняты конституции. Важную роль в стабилизации внутренней жизни этих государств сыграли, как и в Литве, аграрные реформы. Крупные земельные владения, принадлежавшие, по преимуществу, немецким баронам, были ликвидированы. Десятки тысяч крестьян получили на льготных условиях землю. Во внешней политики эти государства ориентировались на Англию и Францию"36.

Здесь опровергаются многие расхожие мифы советского времени: о том, будто первые правительства независимых прибалтийских государств были немецкими ставленниками и марионетками, будто эти правительства не имели народной поддержки и существовали лишь благодаря помощи из-за границы, не имели ничего общего с демократией и не предпринимали никаких действий в интересов своих народов. Интервентом скорее предстает Красная Армия, которая и заставляет власти Латвии и Эстонии искать помощи у Германии и Антанты.

В целом в изображении истории Прибалтики в период 1917-39 гг. встречаются как стереотипы советского времени, так и объективный подход. Однако подавляющее большинство авторов учебников предпочитает обходить эти события молчанием. Вероятно, это связано с тем, что они ещё не выработали для себя позицию по вопросу, как относиться к отделению стран Прибалтики от России. Считать ли это естественным процессом и благом как для литовского, латышского, эстонского, так и для русского народов, или, как принято было раньше, рассматривать независимость Литвы, Латвии и Эстонии как результат противозаконного сепаратизма местных элит и внешнего вмешательства "империалистов" Германии и Антанты, пытавшихся задушить Советскую власть, вопреки воле народов.

События 1939-40 годов. Аннексия государств Прибалтики Советским Союзом

Наибольшее внимание Литве, Латвии и Эстонии в учебниках российской истории уделено в связи с пактом Молотова–Риббентропа и включением Прибалтики в состав СССР в 1940 г. Именно эти события наиболее бурно обсуждались в эпоху перестройки, и под давлением прежде всего политического руководства и общественности стран Балтии Съезд народных депутатов СССР вынужден был в 1989 г. принять специальное постановление, осуждающее секретные протоколы к советско-германским договорам 1939 г.