В окрестностях Петровских ворот

В. Локтев

Архитектура тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания... Пусть же она, хоть отрывками, является среди наших городов в таком виде, в каком она была при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осеняла нас мысль о минувшей его жизни... и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения.

Н. В. Гоголь

Здания, как правило, возводятся на века - в расчете на многие поколения. Их обитатели с течением времени меняются, их создателей забывают, отчего и сами они вроде бы утрачивают свой смысл. На этом основании часто принимаются решения о сносе «устаревшего жилого фонда».

Но архитектурные памятники просто так не умирают. Безмолвие архитектуры - лишь кажущееся. Будучи спрошенными, дома начинают говорить об ушедшей и продолжающейся в них жизни. Так происходит неприметное, по большей части никем не учитываемое наследование из поколения в поколение родной истории и культуры. Эти ненавязчивые чистосердечные признания есть архитектурная память места и времени. Она существует, пока стоят ее носители и пока мы способны слышать и понимать их...

***

Площадь у Петровских ворот - наверное, одна из самых маленьких в Москве - расположена на пересечении Петровки с Бульварным кольцом «А». Аналогичные площади Бульварного кольца образовались в результате сноса стен Белого города, возведенных в 1586-1591 годах зодчим Федором Савельевичем Конём. Историки считают, что высотой они превосходили стены Китай-города и завершались зубцами в виде «ласточкиных хвостов». Десять башенных ворот имели трехшатровые верхи, одна из воротных башен была даже семиверховая, а Петровские ворота к тому же - двухпроездными (двухарочными).

Таким образом стена представляла собой мощное и внушительное фортификационное сооружение. Тем не менее, после нападения в 1591 году на Москву крымского хана и разорения слобод за чертой Белого города возникла необходимость создания нового оборонительного кольца - Земляного города. Уже на следующий год на месте теперешнего Садового кольца появилась еще одна - на сей раз дубовая - стена на валу.

Китай-город XIV-XV веков являлся торговой частью Москвы. В XVI-XVII веках его посады перешагнули за пределы Белого города. В XVII столетии вокруг последнего начали селиться стрельцы и ремесленники. Позднее здесь появились усадьбы знати и чиновного люда. Характерной приметой Белогородской стены были монастыри-сторожа (Сретенский, Рождественский, Высокопетровский, Страстной и другие), расположенные с внутренней ее стороны рядом с городскими воротами. Укрепленные монастырские стены тоже рассматривались как серьезные оборонительные сооружения. Высокопетровский монастырь дал название улице, идущей от Кремля к самим воротам.

Со временем стены, утратившие свое оборонительное значение, снесли. На их месте посадили ряды деревьев с проездами по обеим сторонам, впоследствии образовавшие Бульварное кольцо. Вероятно, по той же причине разобрали стену Земляного вала и по всему его периметру опять же посадили деревья. Так возникло Садовое кольцо - транспортная артерия небывалой ширины и протяженности.

***

В первые послевоенные годы площадь Петровских ворот приобрела совершенно неожиданную известность. Если требовалось кому-то объяснить ее местонахождение, достаточно было сказать: «Там, где керосиновая лавка» или «Рядом с Петровкой, 38».

До революции на месте современного Управления внутренних дел (УВД) располагалась городская жандармерия - длинное двухэтажное здание в стиле классицизма, с пологим широким фронтоном по фасаду и с двумя выходящими на Петровку флигелями. Первоначально эта территория принадлежала князю Щербатову. Вполне возможно, что дом князя и был переделан под жандармерию. Старожилы помнят, как выглядело здание до надстройки главного корпуса и флигелей в 1950-х годах известным московским архитектором Б. С. Мезенцевым. В результате несколько нарушился исторический высотный фронт улицы, но неоклассический стиль придал ансамблю более нарядный и одновременно более представительный вид. За главным корпусом - внутренний двор и в нем гараж, из которого оперативные группы выезжали на места происшествий. Сейчас прежний конструктивистого вида гараж разобран для строительства на его месте более вместительного.

Во всех кинофильмах, связанных с Петровкой, 38, для пущей достоверности из окна кабинета следователя обычно видны церковь иконы Божией Матери «Знамение» в Колобовском переулке и стоящий по соседству пятиэтажный жилой дом, о которых ниже будет сказано особо как о безусловно заслуживающих внимания достопримечательностях.

***

Другая достопримечательность Петровских ворот послевоенных лет - рыбный магазин в доме, замыкающем Петровский бульвар. Когда-то на всех пересечениях Бульварного кольца с радиальными улицами были гостиницы. Эти здания до сих пор сохранились у Петровских, Сретенских и Покровских ворот. Позднее они превратились в жилые дома, в первых этажах которых открылись магазины. Рыбный просуществовал до 2000 года. Москвичи знали, что здесь всегда есть свежая рыба (еще совсем недавно ее привозили в специальных цистернах, разгружали металлическими сачками и держали летом в подвалах), а также рыба копченая, соленая, жареная, мороженая, консервированная, множество сортов сельди, крабы, раки, креветки, икра, морская капуста, богатый выбор полуфабрикатов... Теперь в помещениях магазина расположился дорогой ресторан «Бульвар».

***

Один из углов площади занимает конструктивистское здание Авиационного технологического института. В годы перестройки оно перешло к торговой фирме «Венский дом», а затем в его первом этаже открылся элитарный ресторан «Галерея».

На противоположном углу в дореволюционном доходном доме в стиле модерн (некоторые историки приписывают его Ф. О. Шехтелю) был тоже хорошо известный москвичам мебельный магазин. Мебель в нем продавалась преимущественно отечественная, а главное, недорогая. Ныне здесь не менее элитарный ресторан «Рыбный бутик».

По левую сторону от бывшего рыбного магазина через проезд - трехэтажное малоприметное здание N 32 по Петровке, в котором и до, и после войны размещалась детская поликлиника. На стенах ее просторной приемной висели изображения героев русских сказок, различных зверюшек и, конечно, доктора Айболита с его «клиентурой». Педиатры лично знали своих подопечных, регулярно посещали их на дому, а самым маленьким приносили подарки... Позже в этом здании сменили друг друга диагностическая лаборатория, охотничий магазин и, наконец, магазин импортной мебели.

***

К дому N 32 примыкает еще менее приметная двухэтажная постройка - уже упомянутая бывшая керосиновая лавка, а до революции - известнейшая московская чайная с «залой» на втором этаже над аркой, ведущей во двор. Сюда с компанией поклонников и друзей-артистов любил наведываться Федор Иванович Шаляпин и под настроение устраивать импровизированные концерты. За последние десять лет в перестроенной и переоборудованной лавке поочередно перебывало несколько дорогих кафе и ресторанов. На втором этаже со входом по наружной лестнице - ресторан «Окно в Европу», куда на огромных «Икарусах» привозят иностранных туристов.

***

Еще дальше от Петровских ворот под номером 36 до середины ХХ века стоял двухэтажный дом с мансардой. На Петровке он ничем особенным не выделялся, разве что красивыми пропорциями и скромным фронтоном. Со двора, по московской традиции, на второй этаж вела крытая одномаршевая лестница с чугунными ступенями. Во дворе с цветочной клумбой посередине росли тополя.

Кто жил до революции в этом, скорее всего, частном владении, установить трудно. После революции его заселила пестрая и по-своему колоритная публика: рабочие, сапожники, продавцы (рядом находилась деревянная овощная лавка), а также люди без определенных занятий, хулиганы и мелкие жулики. К стене керосиновой лавки примыкали обитые железом голубятни. В паузах между отсидками молодежь гоняла голубей, совершала набеги на голубятни в ближайших переулках, играла во дворе в футбол, дралась «не по злобе», но обитателей соседних домов не трогала - на сей счет существовал какой-то неписаный закон. Из прежних жильцов (возможно, бывших хозяев дома) в начале 1950-х годов оставался один - высокий статный старик с окладистой седой бородой, ходивший зимой в черном старинного пошива демисезонном пальто и в шапке пирожком. Это был младший брат российского премьер-министра Петра Аркадиевича Столыпина, по неведомой причине оставленный новой властью в покое. После войны дом снесли, и теперь на его месте скверик, заметно поредевший при строительстве очередного частного магазинчика с летним кафе.

За сквериком - тот самый пятиэтажный кирпичный дом, почему-то перекрашенный в желто-белые цвета. Построенный в 1929 году, он был едва ли не первым домом в Москве, заселенным артистами (много позднее в столице начали строиться другие «артистические» дома: в Брюсовом переулке, в проезде Немировича-Данченко (ныне Глинищенском проезде) и совсем недавно - в Каретном ряду). В числе тогдашних его обитателей - народный артист СССР Игорь Владимирович Ильинский, основатель и художественный руководитель театра имени Моссовета народный артист СССР Евсей Осипович Любимов-Ланской, заслуженная артистка СССР, актриса того же театра Нина Вячеславовна Княгининская, одна из премьерш труппы Художественного театра, жена А. М. Горького Мария Федоровна Андреева, заслуженная артистка СССР, актриса театра Советской Армии Вера Ивановна Окунева, артист Малого театра - подававший большие надежды и безвременно погибший Константин Николаевич Тарасов, артистка балета Большого театра, любимая ученица замечательного хореографа А. А. Горского Ольга Зандер, музыканты оркестра Большого театра, режиссер Малого театра Алексей Иванович Шереметьев. Почти все они оставались здесь до самой смерти, в том числе И. В. Ильинский, неоднократно отвергавший более престижные предложения. В настоящее время в доме проживает вдова Ильинского, народная артистка СССР Татьяна Александровна Еремеева-Битрих; несколько лет в нем жил известный артист театра и кино, а ныне художественный руководитель Малого Театра Юрий Мефодиевич Соломин.

Память об этих людях - создателях и выдающихся деятелях послереволюционного театрального искусства, конечно же, должна быть достойно увековечена установкой мемориальных досок.

***

В соседнем доме N 3 по Петровскому бульвару жил один из последних русских композиторов классической школы Рейнгольд Морицевич Глиер (1874/75-1956), первый учитель С. С. Прокофьева. На противоположной стороне Петровского бульвара до сих пор стоит двухэтажный краснокирпичный дом N 4/6 еще одного композитора - видного музыкального теоретика, профессора Московской консерватории Георгия Эдуардовича Конюса (1862-1933). Ниже по пути к Трубной площади - представительный особняк, построенный (видимо, по проекту М. Ф. Казакова) в 1786 году действительным статским советником Татищевым, внуком историка Василия Николаевича Татищева. На фасаде - излюбленные казаковские мотивы: рустованный цокольный этаж, балкон на тяжелых консолях, трехчастные палладианские окна в обрамлении полуколонн. В советское время особняк отдали под районную поликлинику. В нем в числе прочего сохранились красивая лестница на второй этаж, частично - планировка комнат, двери в стиле классицизма, арочные окна. Сейчас поликлиника переведена на Неглинную улицу в бывшее здание знаменитого нотного магазина Юргенсона, а дом Татищева занимает единственная в Москве клиника иглотерапии.

***

На «пятый угол» площади выходит крыло больницы N 24, известной старым москвичам как Новоекатерининская. Первоначально это была городская усадьба князей Гагариных, построенная по проекту М. Ф. Казакова. Величественное здание с двенадцатиколонным портиком, двумя асимметричными крыльями и полуциркулем служб стало второй после Высокопетровского монастыря ансамблевой доминантой окрестностей Петровских ворот. Его протяженный горизонтальный фасад прекрасно дополняет вертикали колоколен Высокопетровского и Страстного монастырей.

Казаковский портик, самый многоколонный в русском классицизме, не имел фронтона: зодчий опасался умалить фронтонным портиком ведущую ансамблевую роль двух монастырей. Позднее, восстанавливая здание после пожара, О. И. Бове решил, что больнице фронтон приличествует. Во всем остальном Бове проявил завидный такт по отношению к композиционному замыслу своего учителя.

Современный вид больницы производит удручающее впечатление. Здание запущено и снаружи, и внутри. В ходе многократных «домоуправских» ремонтов (вместо обязательной по отношению к памятнику такого класса профессиональной реставрации) великолепные архитектурные детали - капители и базы портика, профили карнизов, лепнина фриза, замковые камни над проемами, подоконные балясины - совершенно утратили свою былую геометрическую правильность. Кое-как заплатанная кровля бахромой свисает со стен. Интерьеры в еще более печальном состоянии. А ведь это были великолепные залы, палаты со сводами, плафонами, с дверями строгого рисунка, стильными люстрами... Бедный Казаков, бедный Бове! Разве предполагали они, что потомки так распорядятся завещанным городу шедевром.

С Новоекатерининской больницей соседствует красивый особняк князя Волконского. Еще раньше им владел князь Мещерский. Здесь жил, будучи уже тяжело больным, крупный вельможа граф Шувалов. После его смерти особняк арендовал кондитер Завъялов, и на фасаде появилось объявление: «Сдается под свадьбы, балы и поминальные обеды». Рядом - скверик и памятник ветерану революции Г. И. Петровскому.

***

Прямо за «артистическим» домом, на стыке 1-го и 2-го Колобовских переулков стоит вышеупомянутая Знаменская церковь - типичный образец московской архитектуры второй половины XVII века (согласно церковным книгам, построена в 1670-е годы). По ней и три окрестных переулка получили название Знаменских (сейчас Колобовские). У нее есть своего рода архитектурный двойник - храм святителя Николая чудотворца в Пыжах (на Большой Ордынке).

Церковь строилась на средства обитателей стрелецкой слободы у Петровских ворот Белого города и являлась их полковым храмом. В XIX веке она стала ведомственным храмом расположенной поблизости городской жандармерии (на карте начала XIX века жандармерия помечена как районная полицейская часть и изображена с наблюдательной башней над зданием). Знаменская церковь поражает своими скульптурно пролепленными деталями: наличниками окон, сложной пластикой колокольни, входной аркой с висячей гирькой, ярусами кокошников, аркатурой барабанов. До 1930 года она была действующей. Перед войной ее разорили и закрыли. С фасада колокольни сбросили большую храмовую икону Божией Матери «Знамение», а в самой церкви устроили склад милицейских сапог. В 1960-х годах здесь разместилась экспериментальная лаборатория. От работы тяжелого динамического оборудования по стенам и своду пошли трещины. В начале 1990-х годов храм был возвращен Русской Православной Церкви. Началась реставрация. Внешний вид церкви привели в порядок силами реставрационных архитектурных мастерских. Затем шефство над храмом «по традиции» взяла Петровка, 38. В настоящий момент реставрация завершается; почти полностью восстановлен самый древний левый придел.

***

На спуске 2-го Колобовского слева в него упирается Большой Каретный переулок. Это сравнительно недавно восстановленное старое название довоенной улицы Ермоловой.

Лет 15-20 назад в том месте, где Большой Каретный меняет свое «русло», стоял одноэтажный жилой дом типично мещанского вида. Вечерами сквозь его частично зашторенные окна можно было видеть множество картин в массивных золоченых рамах. Имена обитателей дома - по-видимому, коллекционеров произведений живописи - неизвестны.

С домом выдающегося русского актера Михаила Семеновича Щепкина, располагавшимся сразу же за зданием 186-й школы (ныне Министерство юстиции), случилось то же, что и с так называемым «Домом Фамусова» на Пушкинской площади: борьба за его сохранение оказалась безуспешной. Помимо мемориального, он имел еще историко-архитектурное значение как типичный образец мещанской застройки Москвы первой половины XIX века, когда малосостоятельные деятели культуры - будущая разночинная интеллигенция - начали заселять этот район. Вход защищал металлический навес на чугунных консолях, по рисунку напоминающих пушкинские виньетки. Широкая одномаршевая лестница вела в апартаменты с небольшим уютным залом-столовой. За домом перед крутым спуском к Цветному бульвару, как и полагается, был небольшой сад.

Немного не доходя дома Щепкина, справа от него встречаем еще одну старинную постройку со средневековыми тесаными наличниками окон. В ней уже несколько лет функционирует банк Московской Патриархии. Возможно, это и есть тот самый дом просвирни при снесенной позже церкви Спаса Преображения, в котором прошло детство великой русской актрисы Марии Николаевны Ермоловой: по своей архитектуре он близок исчезнувшей церкви.

На Большом Каретном во дворе дома N 17 стоит дом, где мальчиком жил Владимир Высоцкий. На другой стороне переулка опять же в глубине двора - здание школы (бывшей N 187). От него начинается крутой спуск к Цветному бульвару. Эта гора называлась Малюшенка. Зимой мальчишки «накатывали» склон и на ногах или на портфелях мчались чуть ли не до самого бульвара. Здесь же происходили драки «стенка на стенку» малюшенских ребят со сверстниками из окрестных дворов.

***

3-й Колобовский известен своей старой пожарной частью. До сих пор сохранилось здание пожарного депо - теперь уже позапрошлого века. Деревянная вышка дежурного стояла на возвышении местности рядом со снесенным домом Щепкина.

На углу 1-го и 3-го Колобовских переулков справа (если идти от пождепо к Петровскому бульвару) находятся старые винные подвалы - сооружение с глухими стенами и ложными нишами. Сюда из Грузии в автоцистернах привозили и все еще привозят вино. На этикетках многих продающихся в Москве бутылок с грузинским вином можно прочитать: «Разлив 1-го Колобовского».

Еще дальше, почти у бульвара, с левой стороны - небольшой двухэтажный дом канареечного цвета, на котором совсем недавно появилась памятная доска, извещающая, что здесь прошло детство первой женщины-академика, автора математических трудов и беллетристических произведений Софьи Васильевны Ковалевской (1850-1891). Дом, построенный в 1833 году, принадлежал цеховому Алексею Стрельцову (о чем свидетельствует другая доска на нем). Ранее примерно на том же месте располагались деревянные бани и особняк доктора Пикулина (рассказчика и теософа), где бывали, в частности, поэт А. А. Фет и юрист, историк, философ Б. Н. Чичерин.

1-й Колобовский (Знаменский), теперь спускающийся до самого Цветного бульвара, в XVIII веке доходил только до пересечения с 3-м Колобовским, а потом терялся в нерегулярной застройке. Территорию между переулком и стеной Белого города занимали огороды графа Шереметева. По другую сторону простирались владения надворного советника Лазарева с прудом, садом и оранжереей.

***

О Высокопетровском монастыре написано много. Однако ко всему этому можно сделать несколько дополняющих комментариев.

Приглашение в XV веке в Москву группы итальянских зодчих - своеобразного архитектурного десанта - оказалось на редкость плодотворным шагом. Вместе с Аристотелем Фьораванти, Марко Руфо и Пьетро Солери в первопрестольную прибыл Алевиз Ламберти да Монтаньяна (Алевиз Новый). До начала работ в Высокопетровском монастыре он успел возвести в Кремле поразивший всех своей необычной красотой Архангельский собор. По сути дела, ему блестяще удалась прививка архитектурного языка итальянского Ренессанса к типично русскому храмовому архетипу. После этой удачи Алевизу и поручили построить в монастыре храм в честь святителя Петра, митрополита Московского.

Сейчас трудно сказать, как на тот момент выглядела обитель. Собор строился три года (1514-1517). Современники говорили, что его позолоченный шлемовидный купол был виден даже из Кремля. Алевиз воплотил в композиции Петровского собора самые передовые архитектурные идеи кватроченто и даже превзошел своих итальянских современников. Еще Ф. Брунеллески, которого справедливо считают создателем стиля Ренессанса, настойчиво искал идеальные пропорции центрического купольного здания. В рукописях Леонардо да Винчи есть много эскизов на ту же тему. Ко времени строительства храма в Высокопетровском монастыре другой великий итальянский зодчий Д. Браманте только что выполнил проект собора святого Петра в Риме, а чуть ранее построил чем-то похожую на произведение Алевиза миниатюрную часовню - так называемую Темпието. Примерно в те же годы Рафаэль изображал на втором плане создаваемых им картин собственные версии центрических зданий. Каждый из перечисленных вариантов был по-своему смел и интересен. Но, пожалуй, ни одному из их авторов не удалось найти решение столь же гармоничное, лаконичное и выразительное, как предложенное Алевизом Новым в Москве. Позднее в монастыре появилось много других построек, но доминантой всего ансамбля остался этот небольшой по размерам храм - драгоценный алмаз в не менее драгоценной архитектурной оправе.

До того, как монастырь возвратили Русской Православной Церкви, в части его зданий размещался Московский художественный фонд, а в трапезной церкви преподобного Сергия Радонежского репетировал ансамбль «Березка».

***

На противоположной стороне Петровки - еще один памятник архитектуры: Дом Губина, построенный в 1770-х годах М. Ф. Казаковым для уральского заводчика и купца Михаила Павловича Губина. Дом большой, представительный, под стать итальянскому палаццо, но в стиле русского классицизма. «Ростом» он с современную пятиэтажку, хотя имеет всего три этажа. И, несмотря на то, что прямо через дорогу высится монастырская колокольня, Дом Губина нисколько не уступает ей по значительности и изысканности архитектуры. Кстати, у него в Москве есть почти двойник: достаточно взглянуть на фасад военного госпиталя (1798), приписываемый ученику В. И. Баженова И. В. Еготову. Указанные здания - ровесники, но трудно поверить, что они спроектированы разными мастерами. Заимствование со стороны Казакова неправдоподобно - слишком очевидна разномасштабность этих архитекторов. Между тем влияние Казакова как в общей композиционной идее, так и в деталях госпитального фасада весьма ощутимо.

Дом Губина, вместе со стоящей напротив колокольней и средневековыми воротами образующий своеобразные пропилеи Белого города, запроектирован как типичная московская усадьба. За ним были службы, партерный сад, пруд. Сейчас остался лишь небольшой двор и правый флигель; на месте левого - ведомственная поликлиника: здание казенной конструктивистской архитектуры периода 1930-1940 годов. В самом же доме до недавнего времени размещался институт физиотерапии, а ныне его занимает музей современного искусства, находящийся в ведении Зураба Церетели. Двор заставлен скульптурами и странными конструкциями, стилистически враждебными архитектуре ближайших памятников. К дверям пристроен второй бутафорский вестибюль, с левой стороны по фасаду столь же некстати добавлен вход в подвальное кафе.

***

За Петровским проездом - еще одно творение М. Ф. Казакова: дом купца Кирьякова. До «перестройки» в нем располагалась бальнеологическая больница, в настоящее время - страховая компания УВД. Это часто встречающийся у Казакова тип барской усадьбы с подъездным двором и выходящими на улицу флигелями. В глубине усадьбы был опять же сад и пруд. Центральный ризолит главного корпуса имеет фронтон, украшенный гербом, и балкон на массивных спаренных консолях. Подчеркнуто скромные флигели соединены с главным корпусом циркульными переходами. На данный момент здание добротно отреставрировано, правда, флигели имеют вид, который им придали в конце XIX века.

В проезде между домами Губина и Кирьякова (недавно он назывался проездом Москвина, теперь - Петровский) - несколько знаменитых своими владельцами и обитателями зданий. Второй от угла многоэтажный дом имеет две памятные доски. На одной - довольно посредственный барельеф и надпись: «Здесь с 1918 по 1923 г. жил Сергей Есенин». На другой - столь же малоудачный барельеф народной артистки СССР Марии Ивановны Бабановой, проживавшей в доме с 1933 по 1983 год.

Дальше по той же стороне Петровского проезда находится Государственный Театр Наций, напоминающий боярский терем и больше известный москвичам-старожилам как крупнейший в России частный театр Корша. Сейчас здание отреставрировано в своем изначальном виде, но богатейшие постановочные традиции Федора Адамовича Корша, судя по афишам, здесь по-прежнему не востребованы.

Наискосок от театра расположен один из лучших памятников русского классицизма. В его основе - палаты князей Трубецких. До московского пожара этот дом, по-видимому, перестроил в стиле классицизма М. Ф. Казаков. Ученик Казакова О. И. Бове, женившись на княгине Трубецкой и унаследовав дом, после пожара придает ему нынешний вид. У потомков Бове дом покупает Ф. А. Корш и поселяется в нем со своей семьей. Руководить отсюда театром было очень удобно. По легенде, оба здания даже соединялись подземным ходом.

Так уж получилось, что в окрестностях Петровских ворот лучше, чем в других районах Москвы, сохранились многие легкоузнаваемые постройки М. Ф. Казакова. Да и расположились они здесь довольно концентрированно. Именитые и состоятельные заказчики знали, что каждое творение зодчего становится архитектурной достопримечательностью и повышает престиж владельца.

***

Южнее Высокопетровского монастыря между Петровкой и бульваром проходит узкий Крапивенский переулок, в котором бочком «притулилась» церковь преподобного Сергия Радонежского. Впервые о ней говорится в документах 1625 года. Предположительное время постройки - 1591 год. Единственным подтверждением этой даты служит «Петров чертеж» (1597-1592), где у монастырской стены можно разглядеть одноглавый храм. В дальнейшем его упоминают как церковь преподобного Сергия чудотворца, «что в Старых Серебряниках», «на Петровке у Трубы», «в Крапивниках». Поблизости находились дворы серебрянников, а переулок мог получить такое название потому, что в те далекие времена здесь густо росла крапива, или по имени владельца этой местности коллежского асессора Алексея Крапивина.

Поначалу церковь была шатровой деревянной. Вокруг располагались владения знати: стольника Вельяминова, князей Долгоруковых, Козловских, Шаховских, Ухтомских. Из рода последних происходил знаменитый архитектор Василий Дмитриевич Ухтомский. С его творчеством связана славная эпоха барокко в русском зодчестве XVIII столетия. В 1749 году он создал «команду Ухтомского» - первую профессиональную архитектурную школу Москвы, из которой вышли многие выдающиеся мастера, в том числе М. Ф. Казаков. Если в Санкт-Петербурге общепризнанным законодателем барочного стиля являлся В. Растрелли, в Москве столь же неоспоримым авторитетом пользовался В. Д. Ухтомский.

В Высокопетровском монастыре две постройки в стиле барокко: церковь Пахомия Великого над южными вратами, выходящими в Крапивенский переулок, и церковь в честь Толгской иконы Божией Матери с восточной стороны. Первая возведена, когда в монастыре работал Ухтомский, - скорее всего, он и есть автор проекта. Автором второй с той же вероятностью можно назвать И. Ф. Мичурина (1744-1750).

Церковь преподобного Сергия Радонежского стала усыпальницей князей Ухтомских. В дни французской оккупации она подверглась разорению и после пожара 1812 года даже не значилась в списках уцелевших. Но ее все же восстановили, хотя долго не открывали. Какое-то время она была приписана к Знаменской церкви в Колобовском (2-м Знаменском) переулке, потом к Георгиевской близ Дмитровки и наконец передана Вселенской Патриархии для устройства Константинопольского Патриаршего подворья. В конце 1920-х годов церковь закрыли, в 1930-х разобрали колокольню, а в ее основании устроили трансформаторную подстанцию. В 1991 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вновь освятил главный придел храма.

Храм - приземистый, кряжистый, с широкой крышей над трапезной и шлемовидным куполом на высоком многогранном барабане - с точки зрения архитектуры, конечно, не идет в сравнение с постройками соседнего монастыря, но это первый в Москве храм, посвященный преподобному Сергию Радонежскому, а недавно он прославился еще и тем, что стал хранителем большого кипарисового креста-мощевика, привезенного с Кий-острова, что на Белом озере. В 1639 году во время плавания Патриарха Никона по Белому морю его корабль чуть не затонул и по горячей молитве Святейшего был выброшен на каменистый остров. Ступив на гранитную твердь, Никон спросил: «Кий сей остров?» Отсюда и название. В память о своем чудесном спасении Патриарх повелел изготовить в Палестине точную копию Животворящего Голгофского Креста и водрузить на Кий-острове. Сделанный из кипарисового дерева крест с частицами мощей многих святых, обильно украшенный серебром, золотом и драгоценными камнями, пешим крестным ходом в сопровождении роты драгун доставили к Белому морю и переправили на остров, где впоследствии был основан монастырь. Крест пребывал на Кий-острове до закрытия монастыря в 1923 году, затем - в антирелигиозном музее на Соловках, после чего попал в Москву и затерялся в запасниках Исторического музея. В 1991 году его случайно (в описи музея этот «экспонат» не значился) заметил эконом Высокопетровского монастыря, и спустя 310 лет со дня кончины Патриарха Никона крест передали в Крапивенский храм...

В 1887-1892 годах храм был обстроен по проекту архитектора С. К. Родионова корпусами жилых домов подворья. В отреставрированной их части сейчас располагается отдел катехизации Московской Патриархии.

***

На углу Петровского и Цветного бульваров с правой стороны, если идти от Петровских ворот, сохранилось здание бывшего ресторана и гостиницы «Эрмитаж», переоборудованное в последние годы под театр «Школа современной пьесы». Интерьеры ресторана и гостиницы в 1885-1886 годах проектировал архитектор М. Н. Чичагов. Задолго до «Эрмитажа» на этом месте стоял «разгульный» трактир «Крым», живо описанный В. А. Гиляровским в книге «Москва и москвичи». Посетители - «барышники, шулера, аферисты и всякое жулье, прилично сравнительно одетое». В подвальном этаже гулял преступный мир Москвы, там замышляли свои покушения террористы, туда для изучения «типов и характеров» наведывались в сопровождении охраны актеры московских театров. Потом наступил «барский» период «Эрмитажа», когда в нем кутила дворянская публика. В начале 1890-х годов ресторан перешел в руки торгового товарищества и стал роскошным заведением с великолепным общим залом, изящно обставленными кабинетами, номерными банями, летним садом, «номерами для свиданий». Теперь его посещали именитые купцы, известные деятели культуры. Нашумевшие театральные премьеры, вернисажи, выход книг, юбилеи чаще всего праздновались в «Эрмитаже». В его зале можно было увидеть или даже оказаться за соседним столиком с Ф. И. Шаляпиным, С. В. Рахмановым, В. И. Немировичем-Данченко, И. А. Буниным, А. М. Горьким, С. А. Есениным и другими знаменитостями, если те, избегая излияний своих восторженных поклонников, не заказывали отдельные кабинеты.

В 1917 году «Эрмитаж» закрылся. В период нэпа в нем наблюдалось небольшое оживление, туда продолжали заходить артисты, литераторы, коммерсанты, директора банков, начавших тогда возникать как грибы после дождя. В конце концов в этом здании Моссовет открыл Дом крестьянина.

***

Сегодня район Петровских ворот стремительно меняет свое лицо. Если раньше здесь было множество театров, выставочных залов, библиотек и так далее, то в последние годы Петровские ворота и их окрестности «переквалифицируются» на манер знаменитого «обжорного ряда» в Охотном. Шутка ли - на самой площади и в радиусе 150 метров от нее разместились более 15 заведений ресторанного типа! Названия их перечислять бесполезно, ибо владельцы и вывески меняются чуть ли не ежемесячно. И вот - из сознания москвичей выпадают богатые артистические традиции здешних мест. Но еще остаются дома и заповедные уголки, способные освежить нашу память. К ним стоит присмотреться и прислушаться, чтобы сохранить для потомства эти самобытные фрагменты исторического колорита московской жизни.