Кооперативное движение в России XIX-XX вв

Чтобы дать определение кооперации, воспользуемся словами ведущего российского экономиста-аграрника конца XIX — начала XX в. проф. М. И. Туган-Барановского: «Кооператив есть такое хозяйственное предприятие нескольких добровольно соединив­шихся лиц, которое имеет своею целью не получение наибольше­го барыша на затраченный капитал, но увеличение благодаря об­щему ведению хозяйства трудовых доходов своих членов или уменьшение расходов на потребительские нужды». Стоит отметить, что в русском языке слово «кооперация», в годы ее развития, не прижилось, и ее заменило более привычное русскому уху слово «артель», так что, когда мы говорим об артели мы подразумеваем идею кооперации.

2. Зарождение идеи кооперации.

Идея кооперации, т.е. сотрудничества, очень древняя. Зарождение ее совпадает с началом человеческого общества. На первых ступенях развития культуры люди, в силу окружающих условий, вынуждены были объединятся в группы для более успешной борьбы за существование. Такое объединение среди первобытных людей вызывалось тем, что встречавшиеся на и пути препятствия (дикие звери, непроходимые леса и т.д.) были не под силу отдельному человеку. Поэтому – совместная охота, рыбная ловля, вырубка леса.

Но как ни широко было применение идеи кооперации на заре человеческой истории, она не имела корней в сознании людей. Ее пользовались как вспомогательным средством для достижения хозяйственных целей и совершенно не подозревали, что она может стать постоянной экономической системой. Понятно, что исчезновение препятствий, должно было повлечь за собой пренебрежение этой идеей. Действительно, по мере развития цивилизации и хозяйственной жизни, когда успела установиться известная безопасность и появилась возможность приобретать предметы потребления в обмен на денежные знаки, действовать объединенными усилиями больше не представлялось необходимым, за исключением редких случаев: нашествия врагов, общественного бедствия и т.д.

Что касается современного понимания идеи «кооперации» по первым ввел слово «кооперация» Роберт Оуэн, это произошло в начале XIX столетия в Англии, но он не может рассматриваться как прямой родоначальник кооперативного движения. Хотя он уделял внимание потребительским обществам, его деятельность, главным образом, была направлена на реорганизацию рабочего класса на коммунистических началах.

В тоже время во Франции Шарль Фурье критиковал существующий экономический строй в основном с точки зрения потребителя. По мнению Фурье, класс посредников между потребителем и производителем не только бесполезен, но и вреден.

Единственное средство для уничтожения всего этого общественного зла – товарищество. Фурье доказывал, что при организации производства и потребления на товарищеских началах всякий сможет с незначительной затратой труда получить гораздо больше материальных благ, чем имеют немногие избранные, богачи.

Впервые идея «кооперации» была применена на практике в середине XIX века английскими ткачами города Рочделя, которых с тех пор принято называть «рочдельскими пионерами». Находясь в материальной нужде, 28 рочдельских ткачей организовали в октябре 1844 г. общество, ставившее себе целью доставить своим членам доброкачественные продукты по справедливым ценам. При этом учредители обязались соблюдать следующие принципы:

1) свободный доступ в общество для новых членов;

2) равенство всех в обсуждении дел общества и его управления;

3) распределение прибыли по забору;

4) отчисление части прибыли в резервный и образовательный фонды и т.д.

Эти принципы вполне доказали свою целесообразность, поскольку их предприятие дало блестящие результаты сначала в Англии, а потом – во всей Европе. Кооперативное движение показало, что там, где они строго соблюдались, кооперативные организации могли развиваться и укрепляться; напротив, там, где пытались эти принципы заменить другими, кооперативы либо гибли, либо вырождались в капиталистические предприятия.

Замечательно, что в своей практической и окончательной форме идея кооперации не была изобретена каким-либо гениальным реформатором или мыслителем, а возникла самопроизвольно в недрах самого народа.

Кооперация — одно из важнейших достижений европейской цивилизации второй половины XIX в. Она позволила значительно увеличить производительность труда в народном хозяйстве, повы­сить качество жизни, способствовала просвещению самых широких слоев населения, росту их гражданского статуса и человеческого до­стоинства. Развиваясь вглубь и вширь, втягивая в себя все новые социальные, хозяйственные и профессиональные группы, коопера­ция на протяжении многих десятилетий сохраняет одни и те же принципы организации и формы практического осуществления.

3. Становление кооперации в России.

Возник­новение первых кооперативных организаций в России относится к 60-м годам XIX в., то есть к тому же времени, когда они стали распространяться в передовых странах Европы. Более того, Рос­сия даже опережала в этом отношении многие из них.

В России зачинателями кооперативного движения были братья Лучинины, создавшие ссудосберегательное товарищество в 1865г. в селе Да­ровитое Ветлужского уезда Костромской губернии. Подчеркнем, что речь идет о товариществе, официально офор­мленном, имеющем утвержденный властями устав. К тому времени в разных местах Российской империи уже существовало мно­жество стихийно образовавшихся товариществ и артелей. Рязанс­кие крестьяне, а также жители приволжских губерний сколачива­ли бурлацкие артели; артелями же брали в городах строительные подряды. Все это — временные объединения, не связанные с сель­скохозяйственным трудом, хотя были и такие. Например, на Ук­раине широкое распространение получили так называемые «суп­ряги», когда несколько крестьянских дворов, имевших по одному волу, объединялись для проведения глубокой вспашки. Обеспокоен­ные обнищанием крестьян власти поощряли подобные объедине­ния. В Шадринском уезде Пермской губернии земская управа в 1891 г. выдавала ссуды безлошадным крестьянам (таковых в уезде было 38 %) с целью приобретения одной лошади на несколько чело­век. Окрепнув, хозяин порывал с подобного рода «кооперативом».

Точно так же на несколько дворов иногда приобреталась одна корова; содержали ее по очереди, а долю своего молока каждая хозяйка получала ежедневно.

Можно привести много примеров подобного рода примитив­ных кооперативов, рождавшихся из стремления к выживанию. Однако, говоря о кооперации, мы имеем в виду объединение уси­лий достаточно устойчивых хозяйств, производящих продукцию не только для внутреннего потребления, но и на рынок. Можно говорить об определенных рамках, за пределами которых хозяй­ственные субъекты или граждане не имеют интереса или не могут быть членами кооперативных товариществ. Ведущему крупное сельское хозяйство землевладельцу, располагающему собственной инфраструктурой, кооператив не нужен. С другой стороны —не от всякого желающего может быть польза кооперативу.

«Кооперация открывает двери для всех, но не все в них входят. На практике она существует лишь для трудящихся классов совре­менного общества, но не для капиталистов.

Но и здесь внизу, среди трудящихся, имеются свои пределы для кооперации. Так, полезным членом потребительского обще­ства может быть только тот, кто располагает определенным (по­стоянным) и не совсем незначительным доходом.

Поэтому беднейшие элементы современного общества так же мало пригодны для потребительской кооперации, как и более бо­гатые... Кредитные кооперативы пока более привлекают крестьян средней состоятельности; маломощное крестьянство в более огра­ниченной степени участвует в кредитных товариществах, а более значительное крестьянство занимает в кредитных кооперативах следующее место за средними крестьянскими группами. Вообще, членами сельскохозяйственной кооперации, естественно, могут быть только лица, имеющие какое-либо свое земледельческое хо­зяйство, заинтересованные в его поддержании и улучшении».

Пока крестьянское хозяйство остается натуральным, пока оно само обеспечивает себя всем необходимым (равно как и потребля­ет практически все, что производит), оно мало приспособлено к кооперации и, строго говоря, не нуждается в ней. С развитием ры­ночной экономики ситуация меняется. Мелкие хозяйства, вполне способные производить сельскохозяйственную продукцию с не меньшей эффективностью, чем крупные, оказываются бессиль­ными конкурировать с ними в сфере производственной и коммер­ческой инфраструктуры. Естественной реакцией становится объе­динение их усилий.

«Способы, какими мелкие земледельческие хозяйства пользу­ются, чтобы поставить себя в соответствие с требованиями, созда­ваемыми современным развитием экономических отношений, заключаются в соединении в разные союзы, товарищества, как с целью организации кредита для сельскохозяйственных целей, так и для совместного сбыта и закупки продуктов, а иногда и для со­вместного производства» (69, с. 363).

Со временем кооперация стала рассматриваться уже не только как желательная, но и как обязательная предпосылка выживания крестьянских хозяйств, что дало основание для утверждения: «...кооперативное начало — единственный и неизбежный способ для мелкого земледельческого хозяйства отстоять свои законные интересы в современном меновом хозяйстве, приспособления земледельцев к рыночным отношениям» (51, с. 130).

Появление первых кооперативов именно в 60-е годы связано с двумя обстоятельствами. Первое — отмена крепостного права и появление юридически свободных крестьян, хотя их экономичес­кая самостоятельность и была ограничена общиной. Второе — ут­верждение в России местного самоуправления в форме земства (1864 г.). Впервые в истории Российского государства были обра­зованы властные структуры, представлявшие и защищавшие инте­ресы самого многочисленного и в то же время самого униженного в стране сословия.

4. Участие Земства в развитии кооперации.

Земства, видя безусловную полезность кооперативных объеди­нений для крестьян, стали инициаторами их создания. Кроме того, они выделяли немалые средства на поддержку кооперативов. Однако, отдавая должное земствам за их участие в развитии ко­операции, в том числе в выделении средств кооперативам и това­риществам для образования основного капитала, нужно отметить и негативные последствия чрезмерной опеки и помощи. Возни­кавшее на этой почве иждивенчество и рвачество зачастую своди­ло на нет их усилия. Извращалась сама идея кооперации, когда она насаждалась сверху без достаточных предпосылок для воспри­ятия в самой среде будущих кооператоров. Возникавшие под дав­лением и по инициативе, казалось бы, искренне заинтересован­ных общественных и земских деятелей и государственных чинов­ников, многие товарищества оказывались недолговечными.

В фундаментальном труде «Юбилейный Земский сборник. 1864—1914гг.» (205), изданном в 1914г., довольно критически оцениваются усилия земств по развитию сельской кооперации вплоть до начала XX в. В. В. Хижняков, автор раздела «Коопера­ция и земство», пишет: «Кооперативные начинания 60—70-х годов представляют из себя, как известно, «поля, усеянные мертвыми костями...». Артели погибали, просуществовав обычно год или два, товарищества жили немного дольше и все же в огромном большинстве ликвидировались, оставляя после себя след горьких разочарований, а иногда и тяжелые материальные последствия для населения» (205, с. 345).

В чем автор видит главные причины слабых успехов, а по прав­де говоря, практического отсутствия таковых в течение 40 лет? — «Условия тогдашнего крестьянского хозяйства вообще, и молоч­ного в частности, не соответствовали задачам, которые ставили общественные деятели, проявлявшие кооперативную инициативу. Хозяйственная косность... была почвой, в которой не могли давать ростков бросаемые кооперативные семена.

...Артели, не образованное путем самодеятельной инициативы населения, а насажденные сверху, не могли быть успешны. Куста­ри шли в артели часто для того только, чтобы получить из земства ссуду, а потом не считали нужным выполнять принятые на себя обязательства.

... То же можно сказать и о земледельческих артелях 90-х годов. Они просуществовали недолго опять-таки потому, что крестьяне делались артельщиками не из-за сознания выгодности совместно­го ведения хозяйства, а из-за желания получить ссуду, которая вы­давалась только на условии артельного объединения.

...Для успеха учреждений мелкого кредита необходима развитая потребность обслуживаемого хозяйства в производительном кре­дите, необходимо пробуждение личной предприимчивости, на­правленной на хозяйственные цели... Крестьянское хозяйство, оп­ределявшееся целями потребления, а не целями промышленны­ми, не могло создать благоприятных условий для успешного при­ложения идеи кредитной кооперации, которая является прежде всего хозяйственной кооперацией».

В принципе этих аргументов вполне достаточно, чтобы понять главные причины неуспеха кооперации на ее начальном, весьма длительном этапе. Но для убедительности мы обратимся также к авторитету М. И. Туган-Барановского, крупнейшего теоретика и практика кооперативного дела:

«...Причиной неудач их было то, что товарищества эти менее всего основывались на самодеятельности населения и в этом от­ношении самым резким образом отличались от своего германско­го образца. Все эти товарищества насаждались сверху, сначала не­сколькими благожелательными интеллигентами, а затем земства­ми, т. е. в конце концов, тоже интеллигентами. Как только ссуды земствами стали сокращаться, стало соответственно падать и чис­ло вновь открываемых ссудно-сберегательных товариществ...

Щедрые ссуды со стороны земств приводили к тому, что то­варищества возникали сплошь и рядом только ради получения этих ссуд, которые разверстывались между учредителями това­рищества, чем и заканчивалась Деятельность последнего» (181, с. 444-445).

Во-первых, развитие кооперации в России, в том числе ссудно-кредитной, в конце XIX века было еще крайне слабым. Во-вторых, значительная часть создаваемых товариществ оказывалась нежизнеспособной и вскоре прекратила свое существование. В-третьих, с уменьшением доли субсидируемых товариществ про­цент их выживаемости повышался.

Конечно, это вовсе не значит, что только предоставленные сами себе товарищества обладали высоким ресурсом выживания. Дело в другом. В годы Столыпинской реформы кооперативы со­здавались в большом числе и не распадались, так как, во-первых, они возникали по инициативе самих крестьян, а не «интеллиген­тов», а во-вторых, в товарищества объединялись уже более или менее состоятельные хозяева. Они искали от объединения усилий реальных результатов, а не повода для получения ссуд.

Не следует, однако, слишком строго судить наших предков за крестьянские хитрости и уловки. В просвещенной Европе и в наши дни сплошь и рядом фермеры создают по сути фиктивные кооперативы, чтобы воспользоваться льготами, предоставляемы­ми правительствами отдельных стран.

Все крупнейшие авторитеты в области кооперации начала XX в. подчеркивали, что, предусматривая производственную и коммерческую интеграцию отдельных субъектов, она предполага­ет при этом и их полную хозяйственную самостоятельность. Про­тиворечие? Нисколько. Логика проста — крестьянин должен сам обрабатывать свое поле и ухаживать за своими животными. Ибо только хозяин, побуждаемый природным инстинктом частной собственности, будет все делать, чтобы обихаживать их, не огра­ничиваясь стремлением к сиюминутной выгоде. На это не способен член «кооператива», обрабатывающий «общую» землю, а тем более наемный работник. Так, Шарль Шид, французский эконо­мист, говорил: «...кооперация берет только одну сторону личности и увеличивает силы человека, не подчиняя его и не уничтожая его самостоятельности... Соответственно тому, что отвечает условиям сельского хозяйства... кооперация и не может вести к сосредото­чению производства, а напротив, к поддержанию самостоятельно­сти мелких производителей, но объединенных в том, что для них является общим» (69, с. 374).

В России, как уже отмечалось, наибольший вес в этих вопросах имело мнение М. И. Туган-Барановского. Некогда «легальный марксист», в период первой русской революции перешедший на позиции кадетов, крупнейший экономист и историк своего време­ни, он, хотя и разделял в чем-то взгляды Маркса, одновременно выступал и с критикой многих положений марксизма. Он был ак­тивным участником и теоре-гиком кооперативного движения, вы­пускал в начале века журнал «Вестник кооперации». Для нас его мнение важно еще и потому, что, будучи современником Столы­пина, он выражал позицию значительной части российского об­щества.

Прежде всего отметим, что Туган-Барановский выступал реши­тельным сторонником кооперации в деревне: «Для крестьян коо­перация является незаменимым и единственно возможным сред­ством поднятия их экономического благосостояния». Но, ратуя за нее, он предостерегал от крайностей, ограничивая кооперацию рамками, за которыми она превращается в свою противополож­ность. Здесь уместно привести выдержки из его работы «Соци­альные основы кооперации» (181), чтобы показать всю сложность этой проблемы.

«В общем, сельская кооперация значительно повышает произ­водительность крестьянского хозяйства и увеличивает его способ­ность конкурировать с крупным капиталистическим сельским хо­зяйством. Крестьянскому хозяйству, и помимо кооперации, при­сущи известные преимущества сравнительно с капиталистичес­ким; преимущества эти коренятся в одной определенной области сельского хозяйства — в области производства, где, в силу техни­ческих условий, крестьянское производство оказывается значи­тельно более производительным, чем капиталистическое... Поэто­му нужно самым решительным образом отвергнуть идею, будто кооперация ведет к концентрации крестьянского хозяйства и та­ким образом подготовляет почву к социализму. Нет, как бы ни была развита сеть кооперативных организаций, все же в основе ее остается индивидуалшый производитель-крестьянин».

И далее: «...мы не имеем никакого основания предполагать, что крестьянская кооперация мало-помалу захватит и область крес­тьянского производительного труда, не можем думать, что в дальнейшем своем развитии крестьянские кооперативы возьмут на себя и производство земледельческих продуктов, причем крес­тьянин лишился бы самостоятельного хозяйственного предприя­тия, перестал бы самостоятельно обрабатывать свое поле, Которое вместе со всем инвентарем перешло бы крестьянскому кооперати­ву. Жизнь не показывает таких примеров, и ни малейших тенден­ций к такому процессу развития мы пока не наблюдаем. Наобо­рот, факты показывают, что по мере развития кооперации кресть­янин все крепче сидит на своем поле и не обнаруживает ни малей­шей охоты отказаться от своего хозяйственного предприятия и передать его какому-либо кооперативу...

...Итак, стоя на почве фактов, мы должны придти к выводу, что крестьянская кооперация вовсе не заключает в себе тенденции к замене крестьянского хозяйства кооперативным социализмом. Благодаря кооперации, создается новый тип крестьянского хозяй­ства, в котором для индивидуального хозяйства остается только одна область, — сельскохозяйственного труда, все же остальные сельскохозяйственные операции — купли, продажи, получение кредита и переработки с.х. продуктов — исполняются не едино­личными силами с.х. производителя, а коллективной силой орга­низованных в кооперативы производителей».

Показательно, что крупнейший теоретик и практик коопера­тивного движения вообще и крестьянской кооперации в частно­сти выступает категорически против кооперирования непосред­ственно в сфере сельскохозяйственного производства. Он стоит за кооперирование крестьян во имя решения, если так можно выра­зиться, «околопроизводственных» вопросов. Само же сельскохо­зяйственное производство остается уделом крестьянской семьи, неприкосновенным для вторжения извне.

Правоту такого подхода убедительно подтвердили и наш соб­ственный дореволюционный опыт, и блестящие результаты коо­перирования крестьян в странах Западной Европы, где в этот про­цесс было вовлечено практически все, кроме производства. Значе­ние же кооперации, по мнению Туган-Барановского, выходит да­леко за рамки сугубо экономического: «Она воспитывает нового крестьянина, чуждого ограниченного кругозора крестьянина пре­жнего времени, приучает его к самодеятельности и самопомощи, развивает его общественные чувства и приобщает его к умствен­ной культуре».

5. Политический момент на рубеже веков и вопрос кооперации.

Мы столь подробно останавливаемся на различных подходах к кооперации того времени, поскольку в конце XIX —начале XX в. социалистические идеи владели умами большей части русской ин­теллигенции и широко дискутировался вопрос о социалистичес­ком преобразовании жизни крестьян. Многие, прежде всего боль­шевики, отвергали взвешенный подход к кооперации, выступая за полную коллективизацию. С их стороны это было логично, по­скольку их доктрина вообще отвергала частную собственность. Против них выступили революционные деятели иного толка.

В частности, Г. В. Плеханов, освободившись от народнической идеологии и став марксистом, категорически выступал против полного кооперирования сельскохозяйственного производства, считая, что «от общественной обработки полей немногим больше до коммунизма, чем от общественной работы на барщине или от «общественных запашек», вводившихся при царе Николае Павло­виче с помощью штыков и розог».

И уж совсем не принимали самой идеи коллективизации в аг­рарной сфере теоретики анархизма — учения, имевшего значи­тельное число последователей как среди интеллигенции, так и среди мелкобуржуазных слоев.

На большевистском подходе к кооперации остановимся под­робнее, так как ему было суждено утвердиться на долгие годы на российской земле и ввергнуть ее в запустение. Для большевиков согласно их теории кооперация была одним из трех китов наряду с индустриализацией и культурной революцией, на которых осно­вывалась концепция строительства социализма. В. И. Ленин в ста­тье «О кооперации» писал: «Собственно говоря, нам осталось «только» одно: сделать наше население настолько «цивилизован­ным», чтобы оно поняло все выгоды от поголовного участия в ко­операции и наладило это участие. «Только» это. Никакие другие премудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к со­циализму. Но для того, чтобы совершить это «только», нужен це­лый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы... А строй цивилизованных кооператоров при обществен­ной собственности на средства производства, при классовой побе­де пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма».

При кажущейся близости подходов Ленина и Туган-Барановского к кооперации есть принципиальные расхождения. Туган-Барановский видит в кооперации помимо всего прочего и путь к развитию крестьянина как культурного человека, гражданина, члена общества. Ленин же считает возможным успех в кооперации только после того, как удастся сделать население цивилизован­ным, т. е. предполагается, что пока народная масса к кооперации не готова.

Однако самые существенные расхождения в другом. Туган-Барановский за индивидуальное ведение крестьянского хозяйства, за формирование на селе зажиточных крестьян-собственников, и в этом разделяет позиции Столыпина. В кооперации он видит путь к повышению эффективности хозяйствования, средство крестьянину в конкурентной борьбе с крупными капиталистичес­кими хозяйствами. Ленин же не оставляет шанса для существования индивидуальных крестьянских хозяйств, руководствуясь как конечной целью построением социализма независимо от тоге, нравится такой социализм крестьянам или нет.

Итак, намеренно огрубляя анализ, чтобы резче, контрастнее высветить позиции противоборствующих сторон, можно прийти к следующим выводам.

В реформе Столыпина достаточно полно сочетаются экономи­ческие и политические цели, тогда как у его противников превали­руют идеологические и политические мотивы. У Столыпина крах общины открывает простор для инициативы, деловой хватки и со­зидательной работы, стимулируя резкий рост производительности труда и объемов продукции в сельском хозяйстве, и одновременно создает условия для мощной поддержки существующего строя со стороны слоя зажиточных крестьян, обеспечивая в государстве со­циальную и политическую стабильность. Большевики же, проводя коллективизацию, поступаются эффективностью сельскохозяй­ственного производства, но зато ликвидируют опасность реставра­ции капитализма, уравнивая всех через колхозы и совхозы.

Столыпин, разрушая общину и тем самым выбивая экономи­ческую и социальную базу из-под вековой общинной психологии, пытается на смену ей сформировать в наиболее активной части аграриев новую психологию — независимого предпринимателя. Его оппоненты, свершив Октябрьскую революцию и взяв курс на сплошную коллективизацию села, реанимирует, как это ни пара­доксально звучит (конечно, на ином уровне), элементы общинных представлений, создавая уже не крестьянский, а колхозно-совхоз­ный «мир».

6. Кооперация на фоне реформ Столыпина.

Рассмотрим вопрос о развитии кооперативного движения в период активного проведения Столыпинской ре­формы. Многие причины, сводившие прежде на нет организатор­скую работу и финансовые вложения земств, в это время уже не оказывали столь отрицательного воздействия. Земства остались верными курсу на кооперирование крестьян, сделав выводы из неудач начального периода. Неплохое представ­ление об этом можно получить на основании постановления Мос­ковского губернского земского собрания, принятого в феврале 1911г.:

«Полного успеха мероприятий по улучшению экономического быта населения можно ожидать только в том случае, когда в осно­ву их будут положены принципы самопомощи и самодеятельности населения, осуществляемые кооперативными организациями раз­ного рода, а потому содействие кооперативным учреждениям дол­жно быть признано одной из самых важных и неотложных задач земства.

Распространение сведений о кооперации, советы и указания по упорядочению и

развитию деятельности существующих коопера­тивных учреждений и по устройству новых и другие обязанности инструкторского характера, независимо от лиц специально при­глашенных, должны быть возложены на земскую агрономическую и кустарную организации.

В видах объединения деятельности кооперативных учрежде­ний, установления живой связи между ними, лучшего выявления нужд и потребности кооперативного дела и способов их удовлет­ворения должны быть созываемы не реже 1 раза в год совещания представителей кооперативных учреждений, уездные — при уезд­ных управах и губернское — при губернской управе» с отнесением потребных на этот предмет расходов на первых порах «а счет под­лежащих земств...

При экономическом отделении губернской земской управы должна быть учреждена должность специалиста по кооперативно­му делу, на обязанности коего лежали бы: составление сводного отчета о деятельности кооперативных учреждений, подготовка ма­териалов к губернскому кооперативному совещанию и участие в уездных совещаниях, исследования и консультации по вопросам кооперации, разработка сети кооперативных учреждений, устрой­ство бесед, чтений и курсов по кооперативному делу...

В видах финансирования кооперативных учреждений, изыска­ния и привлечения необходимых для этой цели средств должны быть учреждены земские кассы мелкого кредита, действующие на банковских основаниях...

Уездные кассы мелкого кредита должны обслуживать нужды только кооперативных учреждений, губернская касса — нужды только уездных касс, а также союзных кооперативных учрежде­ний, имеющих губернский характер...

При земских кассах мелкого кредита желательно учреждение специальных фондов: 1)для выдачи в основные капиталы коопе­ративных учреждений мелкого кредита; 2) для выдачи долгосроч­ных ссуд кооперативам; 3) для выдачи ссуд кооперативным учреж­дениям на ведение ими посреднических операций.

В видах объединения и упорядочения всех вообще операций губернского и уездных земств по отпуску населению в кредит тра­вяных и хлебных семян, земледельческих машин и орудий, кро­вельного Железа, пожарных труб, по выдаче ссуд на пруды и ко­лодцы и прочие, операции эти желательно производить через по­средство земских касс мелкого кредита, за счет специальных средств и на основании правил, устанавливаемых земскими собра­ниями.

...Разрешить управе выдавать в отдельных случаях уездным кас­сам мелкого кредита ссуды каждая по 1000 руб. на образование ос­новных капиталов кооперативных учреждений мелкого кредита.

Таким образом, органы местного самоуправления (каковыми тогда были земства), располагающие властными прерогативами и финансовыми возможностями, объявляют содействие коопера­тивным организациям своей важнейшей задачей. Указываются ве­домства, на которые возлагаются обязанности по распростране­нию информации и ведению консультационной работы в этом направлении; регламентируется даже периодичность проведения со­вещаний представителей кооперации (наверное, и тогда были проблемы с исполнительской дисциплиной).

Мы видим, что еще в царской России в структуры местного са­моуправления включались представители кооперативных учреж­дении.

Вообще в цитируемом документе немало поучительного. Чего стоит, например, положение о выдаче уездным кассам кредитов «на образование основных капиталов». Имея столь мощную под­держку от земств, а также благодаря росту числа самостоятельных хозяев в результате Столыпинской реформы кооперация в России встала на путь быстрого количественного и качественного разви­тия.

В книге С. Маслова можно найти весьма выразительные данные на сей счет. Количество кооперативов в России к 1914 г. всего составило 32975 из них кредитных кооперативов 13839 , далее шли потребительские 10000, сельскохозяйственных 8576, ремонтных 500 и 60 прочих. По общему коли­честву кооперативных организаций Россия уступала только Гер­мании. К сожалению, мы не располагаем сравнительными данны­ми за более позднее время, но другие источники утверждают, что за несколько последующих лет Россия вышла на первое место в мире по уровню развития кооперации. Во всяком случае, в 1916г. численность кооперативов достигла уже 47 тыс., в 1918 г. — 50—53 тыс. Потребительские общества среди них составляли более 50 %, кредитные кооперативы — около 30 %. С. Маслов считает, что на 1 января 1917 г. в стране было не менее 10,5 млн. членов кредитной кооперации, а потребительской порядка 3 млн. Вместе с членами семей получается, что около 70 млн. граждан России (примерно 40 % населения) имели отно­шение к кооперации.

Оговоримся, что приведенные цифры касаются кооперации в целом, включая жителей как города, так и деревни. Не располагая точными данными об их соотношении, С. Маелов тем не менее считал, что абсолютное большинство кооператоров были крестья­нами.

По оценкам автора, кредитных кооперативов на селе было 16,5 тыс., сельскохозяйственных товариществ — 2,1 тыс., сельско­хозяйственных обществ — 6,1 тыс., маслодельных артелей — 3 тыс. Посмотрим, что представляла собой сельская кооперация в ка­кой-нибудь типичной губернии Российской империи.

Перед нами «Обзор агрономических мероприятий в Костромс­кой губернии за 1911—1912 годы» (124), в котором есть интересу­ющие нас сведения. Всего в губернии насчитывалось к началу года 162 кооперативных учреждения, в том числе 88 кредитных и ссу-досберегательных товариществ, 62 сельскохозяйственных обще­ства, 5 молочных артелей, 1 товарищество по сортировке зерна, 6 картофелетерочных товариществ. О темпах развития кооперации можно судить по тому, что в течение года открылось вновь: 35 кредитных товариществ, 10 сельскохозяйственных обществ, 3 мо­лочных артели и 1 картофелетерочное общество.

Представляет интерес информация по отдельным уездам. Так, в Буйском уезде 4 кредитных товарищества было открыто «без участия и ведома земства» (оказывается, возможно было и такое). Три сельскохозяйственные общества Варнавинского уезда уст­роили опытные поля, на которых посеяли овес, пшеницу, клевер, корнеплоды и другие растения перспективных, но недостаточно освоенных сортов. Они же проводили опыты с использованием различных минеральных удобрений. Бельшевское сельскохозяй­ственное общество на участке в 0,5 дес. создало показательный огород и хмельник. Многие общества выписали новые сельскохо­зяйственные машины и орудия.

В Ветлужском уезде велись работы по «организации обще­ственных лавок сбыта и закупки продуктов, организации сельскохозяйственных складов, прокатных и зерноочистительных пунк­тов... опытно-показательных полей, огородов, случных пунктов и других мероприятий, направленных на улучшение хозяйства» (124, с. 32J.

В Костромском уезде, где имелось 45 кооперативов различного профиля, очень развита была кредитная кооперация. «С целью расширения деятельности кооперативов в уезде и снабжения их денежными средствами при уездной управе открыта уездная земс­кая касса мелкого кредита с 6 июня 1911 года. Ссуды выдаются исключительно кооперативным учреждениям уезда. При управе имеется особый инструктор по кооперации, на обязанности коего лежит постоянное руководство и наблюдение за деятельностью кооператива, выяснение кредитоспособности каждого кооперати­ва» (Там же, с. 35).

В Макарьевском уезде в текущем году возникли артели: рогож­ная в деревне Доенкино и ложкарная в деревне Бортное. В селе Шадрине этого же уезда состоялось «...общее собрание сельскохо­зяйственного общества, Ш котором постановлено устроить потре­бительское общество на паях, что имеет весьма большое значение, т. к. капитал сельскохозяйственного общества, как составленный главным образом из земских субсидий, с каждым годом уменьша­ется... В силу чего внесенные паи членами могут заменить со вре­менем земскую субсидию».

Представляет интерес информация о Токаревском обществе Солигалечского уезда; в него вошли 10 человек. Были поставлены цели: проведение опытов по применению минеральных удобре­ний, улучшению лугов, испытанию новых сортов хлебов, внедре­нию прогрессивных технологий обработки почвы и т. д. Общество открыло склад, с которого вело торговлю сельскохозяйственными орудиями, скобяными и бакалейными товарами, предметами до­машнего обихода. Из 800 руб. капитала общества 200 составляли паевые взносы, 200 — безвозвратные пособия, 400 руб. — беспро­центная ссуда.

Дьяконовское общество Юрьевского уезда главное внимание уделяло льноводству: «...устроило льнообдельную станцию с не­фтяным двигателем... поставлена 10-вальная и 3-вальная мялка за­вода Хрущева. Трепальная камера на 10 станков... вентилятор Блекмана... Приход денег в общество за 1911 г. — 3053 р. 76 к., рас­ход — 3020 р. 80 к., имущество — 4789 р. 31 к.» .

Из «Обзора земской агрономической деятельности в Орловс­кой губернии за 1913/1914 год» мы узнаем, что в то время в губернии было 214 кредитных товариществ, 18 ссудосберегательных товариществ, 20 сельскохозяйственных обществ, 4 сельскохо­зяйственных товарищества, 10 маслодельных артелей, 5 кустарных артелей, 306 потребительских обществ. Оборот кредитных и ссудосберегательных товариществ на начало 1914г. составил около 9 млн. руб., вклады —около 3,5 млн. К кредитно-сберегательным операциям в той или иной мере было привлечено более 209 млн. членов, или 67 % всех крестьянских хозяйств губернии.

Деятельность кредитных кооперативов выходила за рамки только денежных операций. Они занимались также залоговыми операциями с зерном, посреднической деятельностью по продаже сельскохозяйственных машин и орудий, инвентаря, семян, орга­низовывали прокатные и зерноочистительные пункты. В некото­рых уездах кредитные товарищества создавали случные пункты, поставляли племенных животных, формировали библиотеки со специальной и просветительской литературой.

В 1914 г. в губернии был создан