ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЮРИДИЕСКИХ ЛИЦ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

В международных отношениях часто возникает необходимость в дипломатической защите подданных государства, причем такая защита имеет место в отношении не только граждан /физических лиц/, но и юридических лиц государства.

Необходимость определить, к какому именно государству принадлежит то или иное юридическое лицо, возникает, например, в тех случаях, когда в торговых договорах указывается, что юри­дическим лицам договаривающихся государств предоставляется ре­жим наибольшего благоприятствования или национальный режим, то есть встает вопрос о правосубъектности иностранных юридических лиц, о допуске их к осуществлению хозяйственной деятельности на территории данного государства. В таких случаях необходимо также устанавливать, какие лица могут рассматриваться в каче­стве юридических лиц данного государства, а какие - нет. Например, в одном государстве какое-то образование признается юридическим лицом, а в другом такое же образование рас­сматривается не как юридическое лицо, а как простая совокуп­ность физических лиц. Так, английское "партнершип" /полное то­варищество/ по английскому праву не является юридическим лицом, по французскому же праву аналогичное образование юридическим лицом считается.

2. Государственная принадлежность и личный закон юридического лица.

Для того чтобы установить, является ли то или иное об­разование юридическим лицом, необходимо выяснить, к какому го­сударству это образование относится, а также определить его личный закон.

Личным законом /статутом/ юридического лица определяют­ся такие правовые вопросы, как объем правоспособности, поря­док ликвидации юридического лица и т.п. Он же отвечает на во­прос, является ли то или иное образование юридическим лицом. Если личным законом товарищества типа "партнершип" будет ан­глийский закон, то такое товарищество юридическим лицом не признается. В случае же, когда установлено, что личным законом этого товарищества является французский закон, это образова­ние будет рассматриваться как юридическое лицо.

Личный закон образования /объединения/ классическая до­ктрина международного частного права определяет по его госуда­рственной принадлежности /"национальности"/. Термин "национа­льность" в международном частном праве применяется к юридиче­ским лицам условно. Под национальностью юридического лица по­нимается принадлежность юридического лица к определенному го­сударству.

В практике международного частного права встречается три основных способа определения национальности юридического лица, которые учитывают различные критерии.

В первом способе важнейшим критерием для определения национальности юридического лица является место его учреждения; то есть закон того государства, где юридическое лицо создано и где учрежден его устав, будет личным законом юридического лица. Этот способ применяется в праве США и Великобритании. Английские авторы называют его принципом инкорпорации. Следо­вательно, если юридическое лицо учреждено в Великобритании и там зарегистрирован его устав, то считается, что это юридичес­кое лицо, в соответствии с принципом инкорпорации, английского права.

Второй способ - установление национальности юридическо­го лица по месту его нахождения. Под местом нахождения юриди­ческого лица в этом случае понимается то место, где находится его правление. Такой принцип используется в некоторых континен­тальных странах Западной Европы, в частности - во Франции и ФРГ.

Третий способ определения национальности юридического лица выдвигает в качестве основного критерия место деятельно­сти общества /организации/. Этот способ принят в законодатель­стве Италии и распространен в практике развивающихся государств.

В ряде случаев перечисленные выше критерии установления национальности юридического лица не удовлетворяют правоведов по причине их "формальности". Поэтому в законодательствах и судебной практике государств используется и "теория контроля", которая предполагает установление, кому в действительности при­надлежит юридическое лицо, кто его контролирует и т.п. Первоначально эта теория возникла в годы первой мировой войны и применялась в борьбе с нарушениями законодательства "о враж­дебных иностранцах". В дальнейшем под определением "враждеб­ное юридическое лицо" стали понимать юридическое лицо, контро­лируемое лицами враждебной национальности,

Законодательство и практика различных государств при решении вопросов национальной принадлежности юридических лиц используют как формальные критерии, так и критерии "контроля". Наблюдается также тенденция отказа от использования категории "личного закона" /статута/ юридического лица. В целом же зако­нодательная практика различных государств использует как те, так и другие критерии в зависимости от интересов экономической политики. Так, для определения подсудности в США применяется принцип инкорпорации, а для целей налогообложения - принцип места деятельности.

2.1 Основные доктрины определения личного статута.

Нормы национального права различных государств не совпадают по своему содержанию в определении того, какое лицо является «принадлежащим» данному государству, вслед­ствие чего их законодательство, доктрина и практика (прежде всего судебная) по-разному решает задачу отыскания правопо­рядка, в рамках которого данное юридическое лицо будет ква­лифицироваться «своим», т. е. национальным. Однако, несмотря на это, в мире были выработаны несколько признаков, руко­водствуясь которыми законодатель или судья квалифицировали соответствующее образование в качестве правосубъектного лица собственного иди иностранного правопорядка. К их числу относятся критерии учреждения, или регистрации, местопребывания головных органов юридического лица, а также центра эксплуатации. Кроме того, в некоторых ситуациях, особенно при рассмотрении конкретного дела судом, когда соответству­ющее юридическое лицо обладает несколькими признаками од­новременно и ни один из них не квалифицируется решающим, может быть применен критерий «контроля».

Следует сказать, что поскольку данные критерии разраба­тывались доктриной, принято различать и соответствующие те­ории, в основу которых положен тот или иной признак: теорию «инкорпорации», теорию «оседлости» - местонахождения ад­министративного центра, «центра эксплуатации».

Теория инкорпорации. В современном международном част­ном праве основными критериями, которые закрепляются в за­конодательстве и/или судебной практике различных госу­дарств, выступают категории инкорпорации и местонахожде­ния юридического лица. Принято считать, что первый признак для определения личного статута иностранного юридического лица свойственен странам, принадлежащим к англо-саксонс­кой системе права: Сингапур, Филиппины, Западное Самоа, Багамские, Виргинские, Нормандские острова и т. д. Действительно, это так. Вместе с тем ныне и государства так называемой континен­тальной системы права в своем законодательстве и судебной практике активно используют рассматриваемый признак. До­статочно сказать, что Россия, Беларусь, Казахстан, Китай, Че­хия, Словакия, Нидерланды и другие отсылку к закону места инкорпорации закрепляют как не­обходимый коллизионный принцип для отыскания личного статута. Только в последние десятилетия он получил распрост­ранение в качестве легально зафиксированного в нор­мативном материале соответствующих государств.

Основное содержание теории и самого критерия инкорпора­ции (учреждения) сводится к тому, что компания (применитель­но к США - корпорация), принадлежит правопорядку страны, в которой она учреждена в соответствии с ее законодательством (правом). Иными словами, компания, образованная по английс­кому закону и существующая на основании его предписаний, будет признаваться английской компанией в тех государствах, правопорядок которых в этой области строится на принципах инкорпорации. У этой теории имеются варианты.

Так, скандинавские страны придерживаются того, что ком­пания подчиняется закону той страны, в которой сделана пер­вая запись о ее регистрации (была занесена в реестр). В боль­шинстве случаев это будет совпадать с государством, согласно закону, которого компания была создана, поскольку обязатель­ность первой записи в реестр связывается с получением статуса правосубъектного образования.

Имеются примеры законодательных актов, которые уста­навливают целые «цепочки» норм, в силу которых на после­довательной основе возможно определение личного закона юридического лица. В частности, в венгерском Законе о между­народном частном праве 1979 г. устанавливается иерархия кол­лизионных правил для целей отыскания правопорядка, являю­щегося личным статутом иностранного юридического лица;

«Личным законом юридического лица является закон госу­дарства, на территории которого юридическое лицо было заре­гистрировано. Если юридическое лицо было зарегистрировано согласно законодательству нескольких государств, или если со­гласно закону, действующему по местонахождению его админи­стративного центра, указанному в уставе, регистрации не требу­ется, то его личным законом является закон, применяемый по местонахождению, указанному в уставе. Если юридическое лицо согласно уставу не имеет местонахождения или имеет не­сколько местонахождений, и оно не было зарегистрировано по закону ни одного из государств, то его личным законом являет­ся закон государства, на территории которого находится место осуществления центральной администрации».

Теория оседлости. Согласно этой теории, называемой иног­да и иначе - теорией «эффективного местопребывания», - лич­ным статутом юридического лица (компании, корпорации, пра­восубъектного товарищества) является закон той страны, в ко­торой находится его центр управления (совет директоров, прав­ление, иные исполнительные или распорядительные органы).

В доктрине существует мнение, что в этом случае не имеет значения, где осуществляется деловая активность такого юри­дического лица. К числу государств, явно стоящих на позициях использования подобного критерия, относятся Франция, Испа­ния, Бельгия, Люксембург, ФРГ, большинство других стран Ев­ропейского Союза, а также Украина, Польша и т. д. Анализиру­емый признак, как правило, закрепляется в уставе, поэтому счи­тается, что, руководствуясь им, легко установить принадлежность данного юридического лица к соответствующему право­порядку. Однако то же самое можно сказать и о критерии ин­корпорации, так как внесение в реестр компаний, корпораций или юридических лиц в иной правовой форме сопровождается выдачей свидетельства (сертификата) о регистрации с указани­ем в нем того, что рассматриваемое образование создано в соот­ветствии с законами данного государства.

Критерий местонахождения общества, компании, товари­щества или корпорации имеет значение и для стран, придержи­вающихся в своей законодательной и судебной практике теории инкорпорации. Так, в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ, Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «при государственной регистрации юридических лиц следует исходить из того, что местом нахождения юридического лица является место нахождения его органов». Материальные нормы Российской Федерации, относящиеся, к примеру, к обществам с ограниченной ответственностью, оперируют сочетанием не­скольких имеющихся в этом отношении признаков: «Место на­хождения общества определяется местом его государственной регистрации. Учредительными документами общества может быть установлено, что местом нахождения общества является место постоянного нахождения его органов управления или основное место деятельности»(1).

Теория центра эксплуатации. Еще одним критерием отыскания личного статута юридического лица выступает признак осу- ществления основной деятельности, который соответственно использован в «теории эксплуатации». Ее смысл достаточно прост; юридическое лицо в качестве личного закона имеет ста­тут той страны, где оно проводит производственную (в широ­ком смысле слова) деятельность. Этот критерий весьма свой­ственен практике развивающихся стран для целей объявления «своими» всех образований, которые ведут свои деловые опера­ции на территории данного государства. Это имеет определен­ные корни как политического, юридического, так и экономичес­кого характера. Дело в том, что именно развивающиеся страны заинтересованы в привлечении иностранного капитала для раз­вития национального хозяйства и, следовательно, облечении его в соответствующие отечественные организационно-право­вые формы. С другой стороны, поскольку за счет повышенной нормы прибыли функционирование в пределах их юрисдикции является достаточно выгодным и для иностранных контраген­тов, их приток оказывается весьма существенным. В том же, что касается обеспечения контроля со стороны национальных орга­нов государства пребывания за подобными юридическими ли­цами, то «привязку» их к отечественному правопорядку разви­вающееся государство может осуществить наиболее простым образом - с помощью именно критерия «центра эксплуатации». В результате указанного специальные акты по корпоративному праву многих стран, традиционно именуемых «развивающими­ся», используют в своем законодательстве именно этот прин­цип. Так, Закон о компаниях 1956 г. Индии в особом разделе, посвященном иностранным компаниям, особо оговаривает, что компания, учрежденная в соответствии с законами иностранно­го государства, может зарегистрироваться в Республике Индия как «иностранная компания, имеющая местом осуществления бизнеса Индию» (ст. 591-601).

Рассматриваемый признак может выражаться с помощью разнообразных формулировок. Так, в Инструкции. ГНС РФ № 39 от 11 октября 1995 г. (в ред. 29 декабря 1997 г.) для целей определения места реализации работ (услуг) устанавливается, что таковым является «место экономической деятельности по­купателя услуг, если покупатель этих услуг имеет место нахож­дения в одном государстве, а продавец - в другом».

Обзор теорий и подходов, закрепленных в праве различных государств в области решения вопроса о личном статуте юриди­ческого лица, при том, что имеются самостоятельные критерии, определяющие соответствующий выбор, позволяет, однако, констатировать, что в современном мире ни один из них не при­меняется изолированно от других. Для иллюстрации указанно­го целесообразно провести сопоставление некоторых законопо­ложений ряда стран.

Принято считать, что в категорию государств, применяю­щих для определения личного статута юридического лица кри­терий «оседлости» при игнорировании принципа «центра экс­плуатации», входит и Германия. Однако всесторонний, объек­тивный взгляд на положение соответствующего законодатель­ства не позволяют безоговорочно сделать подобный вывод. Так, § 13 (Ь) раздела 2 книги первой Германского торгового уложения (ГТУ) 1897 г. предусматривает, что «...для заявлений, образцов подписей, подачи документов и регистрации, если за­рубежное право не требует иного, действуют соответственно предписания в отношении головных отделений или отделений по месту нахождения общества». При этом § 24 раздела 1 книги первой Германского гражданского уложения (ГГУ) гласит сле­дующее; «местом нахождения союза (т. е. союза лиц - юриди­ческого лица. - Л. А.) считается, если не установлено иное, мес­то, в котором находится его правление». Согласно же § 5 Закона ФРГ об акционерных обществах 1965 г. «местонахождение об­щества определяется его уставом. В качестве местонахождения устав, как правило, указывает место, где общество имеет пред­приятие (выделено мною. - Л. А.), или место, где находится правление общества или откуда ведется управление делами об­щества». Анализируя российское законодательство в той или иной сфере, так или иначе связанной с функционированием юриди­ческих лиц, - налоговым, валютным и т.д., - можно заметить, что при общем закреплении в праве РФ критерия инкорпорации (см. Основы 1991 г.. Закон о государственном регулировании внешнеторговой деятельности 1995 г. и др.) в нем присутствует как определяющий также и признак «оседлости» - местонахож­дения.

В законах РФ об акционерных обществах и обществах с ог­раниченной ответственностью место нахождения общества определяется местом его государственной регистрации, если в уставе общества в соответствии с федеральными законами не предусмотрено иное. В то же время пункт 2 ст. 4 Закона об обще­ствах с ограниченной ответственностью допускает, что место нахождения общества может быть установлено в учредитель­ных документах как место постоянного нахождения его органов управления или основное место его деятельности.

Определение места нахождения общества имеет значение для решения ряда правовых вопросов, возникающих в его деятель­ности, в частности для определения места исполнения обяза­тельства, когда оно не указано в договоре или в правовом акте (ст. 316 ГК), установления компетентного учреждения для рас­смотрения споров с участием общества (ст. 25 АПК, ст. 117, 119 ГПК) и др.

Пример РФ не является единственным. Очень многие страны, которые приемлют принцип инкорпорации, требуют, чтобы мес­топребывание корпорации (компании), закрепленное в уставе, находилось в пределах территории того государства, чьим законо­дательством регулируется ее создание. Так, Торговый кодекс Японии, считающейся страной, исповедующей теорию «инкорпо­рации», недвусмысленно закрепляет: «Юридическим адресом то­варищества считается местонахождение его головной конторы» (ст. 54). «Товарищество считается учрежденным с момента регист­рации по месту нахождения его головной конторы» (ст. 57).

В этой связи в науке и практике международного частного права, относящимся к иностранным юридическим лицам, воз­никает проблема различного толкования понятия «местопребы­вание». В общем плане различают формальную - «статутарную», т.е. указанную в уставе, - и реальную - «эффективную» -оседлость. Различия между двумя категориями в принципе не имеют значения, если местонахождение юридического лица по уставу (местонахождение зарегистрированного офиса) и факти­ческое пребывание его органов управления существуют в одной и той же стране. Везде, кроме этой страны, такая компания будет рассматриваться как юридическое лицо, существующее в рамках иностранного правопорядка.

Теория контроля. Начало использования этой теории связы­вается в истории и науке международного частного права с пе­риодами I и II мировых войн. Дело в том, что во время воору­женных конфликтов проблема иностранных юридических лиц принимает новые очертания, а именно приобретает характер так называемых «враждебных иностранцев». Воюющие госу­дарства закономерно заинтересованы в том, чтобы любые кон­такты с последними, прежде всего экономические, были сведе­ны к нулю. Формальные же признаки определения фактической и эффективной связи данного юридического лица с тем или иным правопорядком оказываются недостаточными. Еще в циркуляре французского министерства юстиции от 24 февраля 1916 г. указывалось в связи с данным вопросом, что когда речь идет о вражеском характере юридического лица, нельзя доволь­ствоваться исследованием «правовых форм, принимаемых ком­паниями: ни местонахождение административного центра, ни другие признаки, определяющие в гражданском праве нацио­нальность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы... выявить действительный характер деятельности общества». Вражеским, говорилось в документе, надо признать юридическое лицо, если его управление или его капитал в целом или большей части находится в руках неприятельских граждан, ибо в этом случае за фикцией гражданского права скрываются действующие физические лица(2)"

В сегодняшней практике подобного рода критерий, как представляется, применяется не только в процессе ведения ка­ких-либо военных действий, но и в совершенно мирное время на основании решений международной организации, скажем, при введении Совета Безопасности ООН санкций в целях обеспечения мира и безопасности. Например, во исполнение резолюций Совета Безопасности специальными распоряжениями Прези­дента РФ ограничивались торговые и вообще гражданско-пра­вовые отношения российских хозяйствующих субъектов с пред­приятиями Боснии, Герцеговины, Югославии, Ирака и др.. Кроме того, законодательства некоторых государств исходят из названного критерия и в общем плане для достижения опреде­ленных целей, скажем, при налогообложении".

Категория личного статута чрезвычайно важна для юриди­ческого лица, поскольку, как было подчеркнуто, именно он от­вечает на главный вопрос - является ли данное лицо юридичес­ким, т. е. обладает ли волей, относительно независимой от воли лиц, объединяющихся в нем, иными словами, самостоятельным субъектом права. Таким образом, каждое иностранное юриди­ческое лицо подчиняется иностранному (своему) правопорядку в вопросах возникновения, существования, деятельности и лик­видации, а также возможных способов и форм преобразования. Тем же правопорядком регулируется и объем правоспособно­сти юридического лица, устанавливаются ее пределы. Личный закон юридического лица, кроме того, указывает формы и поря­док выступления юридического лица во внутреннем и внешнем хозяйственном обороте. Содержание личного статута дает отве­ты на вопрос о том, вправе или не вправе рассматриваемое юри­дическое лицо в своей деятельности выходить за рамки отече­ственной юрисдикции и каковы условия, формы и специальные требования, предъявляемые к такому выходу. Следовательно, решение проблем личного статуса, личных прав в отношениях данного юридического лица с третьими лицами находится все­цело в сфере действия личного статута.

При ликвидации юридического лица, действующего за гра­ницей и имеющего на территории иностранного государства имущество, в том числе и недвижимое, личный закон, а не закон места нахождения вещи, как это обычно бывает в международ­ном частном праве, будет решать судьбу последнего. В отдель­ных случаях обязательственных отношений, т. е. тогда, когда личность стороны в определенного рода обязательствах приоб­ретает особое значение (например, при выдаче гарантии или по­ручительства, имеющих акцессорный характер), содержание прав и обязанностей сторон в таком отношении будет также подчиняться личному закону юридического лица, являющегося подобной стороной, а не закону, избранному сторонами для ре­гулирования взаимоотношений в рамках основного обязатель­ства, или закона, применимого к существу отношения в силу коллизионной нормы.

3. Правовое положение иностранных юридических лиц в Российской Федерации.

В вопросе правового положения иностранных юри­дических лиц на территории России отечественный правопоря­док исходит из закрепленного в действующем праве РФ, прежде всего Гражданском кодексе и Законе «Об иностранных инвести­циях в Российской Федерации» от 9 июля 1999 г. (а ранее в Законе РСФСР об иностранных инвестициях от 4 июля 1991 г.), для юри­дических лиц - иностранных инвесторов - принципа националь­ного режима: «Правовой режим деятельности иностранных инве­сторов и использования полученной от инвестиций прибыли не может быть менее благоприятным, чем правовой режим деятель­ности и использовании полученной прибыли, предоставленный российским инвесторам, за изъятиями, устанавливаемыми феде­ральными законами» (ст. 4 Федерального закона «Об иностран­ных инвестициях в Российской Федерации»).

В максимальной же мере адекватно юридическому содержа­нию национального режима этот принцип выражен в ст. 2 Граж­данского кодекса посредством использования следующей фор­мулы: «Правила, установленные гражданским законодатель­ством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом».

В свете указанного становится ясно, что, помимо определения правового режима, которым пользуются в РФ иностранные юридические (а также и физические лица-предприниматели), российский правопорядок должен располагать, если не дефини­циями, то хотя бы критериями отнесения правосубъектных об­разований к иностранным юридическим лицам. В настоящее время действующее право РФ оперирует несколькими понятия­ми в этом плане. Например, существует категория «российские лица» - т. е. лица, созданные в соответствии с законодатель­ством Российской Федерации, имеющие постоянное местона­хождение на ее территории, а также физические лица, имеющие постоянное или преимущественное место жительства на терри­тории Российской Федерации и зарегистрированные в качестве индивидуальных предпринимателей, с одной стороны, и поня­тие «иностранные лица», т. е. «юридические лица и организации в иной правовой форме, гражданская правоспособность кото­рых определяются по праву иностранного государства, в кото­ром они учреждены», - с другой. Об этом говорит ст. 2 Феде­рального закона «О государственном регулировании внешне­торговой деятельности» от 13 октября 1995 г.(3). Вместе с тем в ряде актов в валютном, банковском, налоговом и др. законо­дательстве России весьма активно используются категории «ре­зидентов» и «нерезидентов». Так, для целей валютного регули­рования и валютного контроля под «резидентами» понимаются юридические лица, созданные в соответствии с законодатель­ством РФ, с местонахождением в Российской Федерации, пред­приятия и организации, не являющиеся юридическими лицами, созданные в соответствии с законодательством РФ, с местона­хождением в РФ, а также находящиеся за пределами РФ филиа­лы и представительства видов резидентов, указанных выше. В свою очередь «нерезидентами» являются юридические лица, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств, с местонахождением за пределами Российской Фе­дерации, предприятия и организации, не являющиеся юридичес­кими лицами, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств с местопребыванием за пределами РФ, а также находящиеся в РФ филиалы и представительства выше­упомянутых нерезидентов.

Сопоставление содержания приведенных понятий позволяет заключить, что все лица, которые, во-первых, организованы в соответствии с законами иного, нежели Российская Федерация, государства, и, во-вторых, имеющие свое местонахождение вне ее территории, должны квалифицироваться как иностранные. Установление «местонахождения» осуществляется в соответ­ствии с требованиями имеющихся правовых актов.

Таковы, в частности, формулировки Закона «О государ­ственном регулировании внешнеторговой деятельности» 1995 г., который предусматривает, что российскими участниками внеш­неторговой деятельности (российскими лицами) являются на­ряду с другими категориями «юридические лица, созданные в соответствии с законодательством Российской Федерации и имеющие местонахождение на ее территории» (ст. 2).

Итак, если установлено, что данное юридическое лицо яв­ляется на территории РФ иностранным, что же оно вправе со­вершать в гражданско-правовой сфере? И, коль скоро основой правового положения «иностранцев» в России является урав­нивание их в правах с национальными лицами за некоторыми изъятиями, устанавливаемые законодательством, на чем преж­де всего акцентировалось внимание в настоящем разделе, то каковы же исключения из правил и ограничения, составляю­щие эти изъятия?

Здесь важное значение имеет, во-первых, то различие, кото­рое проводится, скажем, в налоговом законодательстве, между иностранным юридическим лицом, действующим через пред­ставительство, учрежденное в пределах РФ, и таковым, осуще­ствляющим бизнес в России без открытия в ней представитель­ства или филиала. В этом смысле детальное регулирование содержится в Инструкции Государственной налоговой службы Российской Федерации № 34 от 16 мая 1995 г.

В общеправовом же плане все иностранные юридические лица могут вести на территории РФ хозяйственную деятель­ность, заключать сделки, создавать с участием российских юри­дических и физических лиц либо юридических и физических лиц третьих государств или без таковых новые образования в соответствии с предусмотренным законодательством Российской Федерации организационно-правовыми формами, открывать и закрывать представительства или учреждать филиалы, в том числе для ведения внешнеторговой деятельности от имени ино­странного юридического лица, совершать связанные с такими и другими сделками расчеты, страховые, транспортные, кредитно-финансовые и другие операции. При этом предусматривает­ся, что иностранное юридическое лицо при совершении сделок на территории РФ не вправе ссылаться на ограничение полно­мочий его органа или представителя, не известное российскому праву (п. 2 ст. 161 Основ гражданского законодательства). Хотя действующие гражданско-правовые нормы РФ и требуют в силу тех же Основ, чтобы, в частности, форма внешнеэкономических сделок, заключенных на территории России, подчинялась оте­чественному праву, в то же время это не должно, разумеется, означать, что при этом нельзя стремиться к соблюдению и импе­ративных предписаний, установленных иностранным законом, т. е. правоположениями того государства, где данное юридичес­кое лицо считается национальным. Однако, как представляется, в аспекте данного изложения все же больший интерес представ­ляет отбор и анализ соответствующих норм российского права, предназначенных для регулирования отношений, в которых участвуют иностранные юридические лица.

В том, что касается ведения операций внешнеэкономического характера на российской территории, что является, как правило, в случаях с иностранными юридическими лицами ключевым, то главным началом выступает отсутствие каких-либо формальных разрешений для их осуществления. Тем не менее, нужно обратить внимание на известное противоречие между формальным и фак­тическим моментами в вышеприведенных констатациях. Дей­ствительно, строго юридически специального разрешения на осу­ществление внешнеэкономической (внешнеторговой) деятельно­сти не требуется. С другой стороны, без получения карточки ВЭД (кода участника внешнеэкономической деятельности) ни один субъект права на территории РФ не может ничего реально осуще­ствить в рамках центрального звена такой деятельности - обеспе­чения таможенной очистки товаров, совершения формальностей при ввозе или вывозе грузов. При таком положении вещей стано­вится принципиальной задача получения соответствующей реги­страции, следовательно, разрешений не формального характера, а по существу. Помимо этого, скажем, согласно ст. 172 Таможен­ного кодекса РФ от 16 июня 1993 г. декларантом при ввозе на таможенную территорию товаров может быть только российское юридическое или физическое лицо. В результате осуществление иностранными юридическими лицами в РФ операций по ввозу и вывозу товаров также сопряжено с определенными препятстви­ями юридического характера. Требование относительно необходимости соблюдения им­перативных материально-правовых норм, регулирующих внеш­неэкономическую деятельность, - в свою очередь является од­ним из главных составляющих, характеризующих правовое по­ложение иностранного юридического лица в рассматриваемой сфере. Например, рассматриваемые субъекты обязаны обеспе­чивать соответствие стандартам, сертификации, безопасности и безвредности товаров, ввозимых на территорию РФ по таким сделкам, удовлетворять формальным требованиям определен­ного порядка по ввозу и вывозу товаров и услуг, предоставлять статистическую отчетность по своей внешнеторговой деятель­ности в связи с операциями на территории РФ и т. д.

Так, если в соответствии с Указом Президента РФ № 1209 «О государственном регулировании внешнеторговых бартер­ных сделок», вступившим в силу 1 ноября 1996 г., необходимо впредь оформление паспорта бартерной сделки, то это распро­страняется и на иностранные юридические лица. В связи с этим необходимо иметь в виду, что вывоз товаров, работ и услуг, ре­зультатов интеллектуальной деятельности должен сопровож­даться обязательным ввозом на таможенную территорию РФ товаров, работ и услуг, эквивалентным по стоимости экспорти­рованным товарам либо зачислениям на счетах в уполномочен­ных банках валютной выручки от экспорта товаров в установ­ленном порядке.

Другой сферой, в правовом и экономическом отношении наиболее значимой для иностранных юридических лиц, как упо­миналось выше, является инвестирование с их стороны капита­лов в российскую экономику (подробнее см. об этом в гл. 10). Возникающая вследствие этого соответствующая хозяйствен­ная деятельность может проходить в рамках вновь создаваемых структур или привлечения иностранных капиталовложений в уже существующие российские предприятия в установленных законодательством формах, т. е. в качестве предприятий с ино­странным участием (ранее именуемых «совместными предприя­тиями») либо на основе только иностранного учредительства. В подавляющем большинстве случаев - это хозяйственные об­щества и товарищества: товарищества, акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью. Новый закон о регулировании иностранных инвестиций, принятый в Россий­ской Федерации, устанавливает «количественные» параметры для того, чтобы создаваемые на его основе предприятия могли претендовать на пользование льготами и преимуществами, ус­тановленными указанным актом (ст. 4).

4. Деятельность российских юридических лиц за рубежом.

Преобразования в экономической жизни России обусловили расширение российских юридических лиц за рубежом. Еще в июне 1991 г. Закон РСФСР(4) предусмотрел, что граждане и юридические лица РСФСР вправе осуществлять инвестиционную деятельность за рубежом в соответствии с этим законом, законодательством иностранных государств и международными соглашениями. Но предписаний Закона 1991 г. оказалось недостаточно для обеспечения защиты интересов российских юридических лиц за границей и предупреждения нарушений в этой области. К сожалению, и поныне правовая база, определяющая условия участия российских инвесторов в деятельности за рубежом, далека от совершенства и состоит в основном из подзаконных актов.

Вывоз российскими инвесторами капитала за границу может осуществляться не иначе как в разрешительном (лицензионном) порядке. Указом Президента РФ от 15 ноября 1991 г. №213 «О либеризации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР»(5) было установлено (п.9), что «осуществление инвестиций за рубежом, включая покупку ценных бумаг, юридическими лицами, зарегистрированными на территории РСФСР, и советскими гражданами производится по лицензиям в порядке, определяемом Правительством РСФСР».

Сохраняет юридическое значение ряд положений постановления Совета Министров СССР от 18 мая 1989г. №412 «О развитии хозяйственной деятельности советских организаций за рубежом»(6), но как это очевидно, связь их с настоящим всё более ослабевает.

В средствах массовой информации публиковались рекламные объявления, призывающие российских граждан и предприятия приобретать находящуюся на территории иностранных государств недвижимость или права на неё, регистрировать компании в странах с льготным налогообложением, в том числе в так называемых оффшорных зонах, покупать акции и делать взносы в уставные капиталы иностранных предприятий, открывать счета в банках за пределами РФ. В связи с такими публикациями Центральный банк России в информационном письме от 25 октября 1994 г.(7) обратил внимание предприятий и граждан, рассматривающих возможность совершения упомянутых действий, на требования законодательства РФ в этой сфере. В информационном письме отмечалось, что в соответствии с п.10 ст.1 и п.2 ст.5 Закона РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» эти операции относятся к операциям, связанным с движением капитала, и должны осуще