Московское государство XVI-XVII веков

.

Успехи собирательной деятельности существенно видоизменили политическую роль московских князей, превратив их из удельных вотчинников в представителей национальных интересов великорусской народности. Объединение России поставило московского князя лицом к лицу с враждебными соседями России - татарами и Литвой, и сделало из него вождя национальной самообороны. Эта новая роль московского князя особенно ярко обозначилась в княжение Димитрия Донского , когда начались литовские походы под стены московского Кремля и когда на Куликовом поле московский князь стал во главе общерусского ополчения против татарской орды. С окончательным утверждением единодержавия национальный характер власти московского князя принимает новый оттенок и получает религиозную санкцию. В своих отношениях к подданным московские князья, начиная с Ивана III , порывают с удельным преданием. Получает официальное признание публицистическая теория о Москве - третьем Риме, о наследовании Москвой от порабощенной турками Византии религиозно-политической гегемонии на всем православном востоке, о наследовании московским князем власти византийского царя. Брак Ивана III с Зоей (Софьей) Палеолог является как бы символическим выражением и подтверждением этого учения. В связи с ним формулируется идея богоустановленности и неограниченности княжеской власти. В 1492 г. митрополит Зосима в составленной им пасхалии называет Ивана III "государем и самодержцем всея Руси, новым царем Константином в новом граде Константина Москве, всей Русской земли и иных многих земель государем". Преемники Ивана III крепко держатся новой теории; Иван IV становится страстным пропагандистом в своих посланиях и окончательно закрепляет ее, как официальную традицию, принятием царского титула. Новые политические идеи находят себе отражение как в измененном дворцовом церемониале, во внешних инсигниях власти - царском одеянии, государственном гербе и т. п., - так и в переработке государственных порядков. В княжение Ивана III и Василия III государственные преобразования еще ограничиваются частными опытами; в царствование Ивана IV осуществляется широкая систематическая государственная реформа. Эти преобразования стоят в тесной связи с внешними отношениями московской России. Объединенная Россия попадает в положение военного лагеря, в течение веков хронически осаждаемого окрестными врагами. Задача национальной самообороны надолго становится основной потребностью государства, односторонне напрягающею все национальные ресурсы в одном направлении. Со времени Дмитрия Донского до Ивана III московским князьям пришлось выдержать не менее семи крупных татарских нашествий - при Дмитрии нашествие Арапши на Рязань и Нижний, мурзы Бегича, разбитого Дмитрием при Воже, Мамая , разбитого на Куликовом поле, и Тохтамыша , разорившего самый московский Кремль; при Василии I нашествие Тамерлана, затем Едигея , внезапно напавшего на Москву, и наконец при Василии II вторжение Улу-Махмета , разорившего Белев, Нижний и снова продержавшего в осаде и Москву. К тому же времени относятся шесть столкновений с Литвой: три похода Ольгерда при Дмитрии Донском и три года подряд повторявшиеся походы Василия I на Витовта , в ответ на обнаруженные последним притязания на Новгород и Псков. С вокняжения Ивана III задачи внешней борьбы еще более осложняются. Татарское иго было свергнуто (1480), но опасность со стороны татар не потеряла своей остроты. Золотая орда разошлась на несколько самостоятельных орд, одинаково тревоживших русскую землю и в то же время враждовавших друг с другом. Это втянуло московского князя в сложную политическую игру. Иван III стремится поддерживать взаимную вражду татарских царств в целях их взаимного ослабления. В Казанском царстве он устанавливает свое влияние на замещение ханского трона и держит сажаемых им ханов в покорности своей воле. Для поддержания этого влияния на должной высоте потребовалось не менее пяти больших походов русской рати под Казань. Крымское ханство при Иване III не приходило во враждебные столкновения с Москвой. Вначале Крым был обессилен борьбой с Турцией и вторжением золотоордынцев; впоследствии утвердившийся в Крыму Менгли-Гирей сделался союзником Ивана III ввиду общего врага - Золотой орды. При Василии III, после падения Золотой орды, крымский хан начинает соперничать с Москвой из-за влияния на Казань: московским ставленникам на казанский престол противопоставляются ставленники крымские. Отсюда ряд новых походов под Казань, для поддержки московских ставленников на казанский трон, и ряд вторжений крымских Гиреев в пределы России. Вторжение Менгли-Гирея охватило громадную территорию; до самой Москвы растянулись грабительские шайки и более 800 тысяч пленных было уведено крымцами. С такой же последовательностью разрастается борьба с Литвой. Неиссякаемым поводом к столкновениям Москвы с Литвой служат переходы на московскую службу пограничных служилых князей - Воротынских , Бельских , Мезецких, Вяземских и т. д. В 1492 г. сделана была попытка сближения: литовский князь Александр женится на Елене , дочери Ивана III, и подписывает трактат с признанием перехода служилых людей к Москве и титула "государя всея Руси" за Иваном III. В 1500 г. снова открылась война, начавшаяся поражением литовцев при Ведроше. Москва поднимает на Литву крымцев, Литва выдвигает против Москвы Ливонский орден, магистр которого Платтенберг причиняет Москве немалый урон осадой Пскова. Война закончилась новым договором (1503), подтверждавшим постановления прежнего. Война разгорелась вновь при Василии III, вследствие перехода к Москве литовского вельможи князя Михаила Глинского . Последовали три кампании (1513 - 14), увенчавшиеся взятием Смоленска. Измена Глинского возобновила борьбу. В 1514 г. русские потерпели сильное поражение при Орше. Начались переговоры, при посредстве цезарского посла Герберштейна (по совету Глинского Василий III еще в начале своего княжения вступил в сношения с императором Максимилианом). Переговоры не привели ни к чему: обе стороны не хотели уступить Смоленска. Только в 1522 г. было заключено перемирие, по которому Смоленск остался за Москвой. В царствование Ивана IV внешняя борьба сохраняет прежнюю напряженность. В первую половину царствования она сосредоточивается на восточной окраине. Построение Свияжской крепости (1550), подчинение Москве приволжской горной черемисы резко усилило московское влияние на казанское царство. Сажая на казанский трон своего ставленника Шиг-Али, Иван IV "отписал" всю горную сторону Казани к городу Свияжску. Это был подготовительный шаг к уничтожению самостоятельности Казанского царства. Обычное обращение противомосковской партии к ногаям и крымцам вызвало царский поход под Казань, кончившийся покорением царства (1551); вслед за тем была покорена и обложена ясаком Башкирия. Взаимные ссоры между ногайскими князьками облегчили покорение Астрахани (1556). На агрессивную политику Москвы по отношению к татарским ханствам Крым ответил рядом новых набегов на южную Россию. При московском дворе образовалась партия, с Сильвестром и Адашевым во главе, выдвигавшая план покорения Крыма. План этот рушился с падением Сильвестра и Адашева, но южная окраина не переставала привлекать внимание Москвы. За Крымом стояла Турция. Султан Солиман требовал от России Казани, Астрахани и даже подчинения царя. По приказу из Константинополя крымский хан в 1570 - 71 г. вторгся в Россию и, отразив русское войско у Серпухова, явился под стенами Москвы. Была минута, когда Иван IV готов был согласиться на уступку Астрахани. Все это требовало усиленных мер по укреплению границ со стороны южной степи. При Иване IV на степной Украине организовывается систематическая оборонительная служба, правильно распределенная система разъездов "станичников", т. е. сторожевых отрядов, которые должны были наблюдать за состоянием степи в военном отношении. Несмотря на страх татарского нашествия, Россия втянулась еще в борьбу за Ливонию, наполнившую всю вторую половину царствования Ивана IV. Война началась опустошительными русскими вторжениями в Ливонию. Слабый Ливонский орден не выдержал этого натиска и распался на части, поделенные между Швецией, Данией, Польшей и польским вассалом, герцогом Курляндским. Борьба с орденом превратилась для России в борьбу с целой группой европейских держав. Пока Швеция столкнулась с Данией, Иван IV вступил в борьбу с Польшей и Литвой за обладание Ливонией. Неудачи заставили Ивана IV согласиться на трехлетнее перемирие. Мысль о завоевании Ливонии сменяется планом создания там зависимого от России вассального государства. Датский принц Магнус получает от Ивана IV титул короля Ливонии и предпринимает осаду Ревеля. Это сплотило против России Швецию и Польшу. Польский король Стефан Баторий быстро завоевал всю Ливонию до самого Пскова. Неуспешная осада Пскова задержала действия Батория, зато в это время шведы заняли Эстляндию. И Швеция и Польша усердно подстрекали на Москву крымцев. В этот критический момент Иван IV воспользовался посредничеством Рима (в лице Поссевина), где питали виды на Москву по части католической пропаганды и союза против Турции. В 1582 г. Иван IV добился перемирия на десять лет, ценой отказа от притязаний на Ливонию. В 1583 г. заключено было перемирие и с Швецией, с оставлением за нею всех завоеваний в Эстляндии. Описанная непрерывная воинская борьба наложила резкую печать на весь строй слагавшегося Московского государства. Она задала государственной власти тяжелые и неотложные задачи гораздо раньше, чем естественная эволюция экономических и социальных отношений успела выработать надежные средства к их успешному разрешению. В экономическом отношении объединенная Москвою северо-восточная Россия едва начинала сходить со ступени первобытной эксплуатации природных, преимущественно зоологических, богатств. Общественная группировка носила самый элементарный характер. Между тем, очередная задача национальной самообороны заставляла правительственную власть обращать внимание не столько на дальнейшее развитие народного благосостояния, сколько на мобилизацию всех наличных ресурсов государства. Этим основным стремлением проникнуты все преобразования, предпринятые московским правительством в XV - XVI веках. В это время совершается постепенное прикрепление всех общественных классов к различным видам государственной службы и тягла. Взамен "вольных княжеских слуг" удельной эпохи формируется класс "служилых людей", обязанных государству ратной службой; остальное население составляет класс "людей тяглых", разделяющихся на людей "посадских", - торгово-промышленных тяглецов, - и людей уездных, крестьян разных наименований - тяглецов земледельческих. Организация всех этих классов была рассчитана на одну цель: возможно большее напряжение боевых и платежных сил населения. В основу как распределения населения по "чинам", т. е. различным общественным состояниям, так и внутреннего устройства каждого "чина", легло начало принудительной правительственной регламентации. Служилые люди разбивались на столичных или "московских" и провинциальных или "городовых". В московских чинах служили потомки бывших удельных князей, старой дружины Московского княжества и верхних слоев бывших дружин низовых уделов. Ими замещались три чина боярской думы этой эпохи: бояре, окольничьи и думные дворяне. Московские чины недумные представляли собой соединительное звено между столичными и провинциальными элементами служилого класса: с них начинали карьеру члены высших слоев служилых людей, чтобы потом продвинуться за порог боярской думы - и в них кончали карьеру отборные провинциальные дворяне, за особое отличие переводимые на столичную службу. Таким образом служба московских чинов строилась на двух основаниях: "отечества" или породы и выслуги. Породой обуславливались крайние возможные пределы служилой карьеры; выслуга определяла степень успехов внутри этих пределов. Сплетение обоих принципов породило своеобразный институт местничества, которым регулировались взаимные отношения служилых фамилий. Организация провинциального служилого класса опиралась уже исключительно на принцип выслуги. В состав его входили: 1) потомки низших слоев бывших удельных дружин и 2) новоприборные люди, поверстанные в дворяне и дети боярские из простых людей, вольноотпущенных холопов, гулящих людей и т. п. Провинциальные служилые люди были сформированы в ряд уездных служило-землевладельческих корпораций, членами которых являлись все служилые землевладельцы уезда. В 1550 г. был осуществлен первый опыт устройства такой корпорации в пределах Московского уезда. Через 6 лет этот порядок был распространен на всю территорию Московского государства. Присылаемые из столицы "разборщики" распределяли членов каждой такой корпорации, сообразно со степенью их служебной годности, по трем "статьям": детей боярских городовых, несших легкую гарнизонную службу и лишь изредка выступавших в более близкие походы, детей боярских дворовых, ходивших в более отдаленные походы, и детей боярских выборных, которые, помимо участия в отдельных походах, отправляли еще временные очередные службы в столице, а иногда и окончательно переходили в ряды столичной служилой массы. Материальным обеспечением службы являлись земельные наделы, которые жаловались служилым людям из государственных земель по установленным окладам, пропорционально служебных тяготам, и назывались поместьями (см.). Отдельные случаи поместных раздач княжеским слугам встречаются в Московском княжестве уже довольно рано. К половине XVI столетия, одновременно с окончательной организацией служилого класса, устанавливается и правильная поместная система; размеры поместных окладов приводятся в строгое соответствие с размерами службы, точно определяется порядок получения поместной дачи. Хотя специфические признаки поместного владения, - неотчуждаемость и пожизненность, - и не распространялись на вотчины (см.), т. е. на земли, унаследованные или благоприобретенные путем гражданских сделок или пожалованные государем в полную наследственную собственность, тем не менее и вотчинное землевладение получило служилый характер: размеры вотчин принимались во внимание при определении величины поместной дачи; закон начал стеснять свободу отчуждения вотчин за пределы служилого класса, чтобы "земля из службы не выходила". Прикрепление вольных слуг к государевой службе, обеспечиваемой земельным наделом, опиралось на другой социальный процесс - закрепощение некогда свободного земледельческого крестьянства. Затяжная задолженность крестьянской массы у кредиторов-землевладельцев, соединенная с обязательством погашать долг работой, превратила в фикцию право свободного крестьянского перехода и привела к вырождению крестьянского передвижения в незаконный побег и в крестьянский вывоз, т. е. выкуп крестьянина у его кредитора другим помещиком, с переводом крестьянского долга на его нового владельца. Быстрое развитие этих явлений привлекло к ним внимание правительственной власти. Судебники Ивана III и Ивана IV не пошли далее таких ограничений крестьянского перехода, которые вытекали из чисто хозяйственных мотивов (установление сроков для переходов применительно к началу и концу полевых работ и т. п.). Но с конца XVI века правительство, побуждаемое челобитьями заинтересованных землевладельцев, приступает к подробной законодательной разработке вопроса о крестьянских побегах и крестьянском вывозе и приходит, в конце концов, к введению назревшего факта крестьянского прикрепления в общую систему государственных учреждений. Указ 1597 г. установил пятилетнюю давность для отыскания беглых крестьян, указ 1607 г. превратил крестьянские побеги из частногражданских правонарушений, преследуемых частным иском потерпевшего, в государственное преступление, пресекаемое административно-полицейскими органами и караемое государством. Регулирование крестьянского вывоза вызвано было также чисто государственным мотивом поддержки мелкого землевладельца против конкуренции крупного. В отвращение полного отлива крестьянского населения с мелких земельных участков указы 1601 - 2 годов оставляют право вывоза лишь в среде мелких землевладельцев, запрещая пользование им крупным землевладельцем. Ограничивая вывоз и преследуя побег, правительство этим самым молчаливо признавало полное уничтожение крестьянского перехода. Указ 1607 г., признав крестьян закрепленными за теми владельцами, за которыми они были записаны по писцовым книгам 1592 - 93 годов, окончательно возвел факт крестьянского прикрепления в узаконенную норму. Вместе с тем к крестьянству, как и к служилому классу, был применен принцип безвыходности общественных состояний. Зависимость крестьян от владельца превратилась как бы в государственную повинность, состоящую в обязанности обеспечивать своим подневольным трудом служилоспособность землевладельца. В этом политическом своем назначении крепостная зависимость крестьян нашла и свои границы: закон ставил пределы зависимости крестьянина от владельца во всех тех случаях, когда она или не отвечала прямо, или даже противоречила вышеуказанному политическому назначению крестьянской закрепощенности. В отличие от уездного крестьянства, посадское население прикрепляется к торгово-промышленному тяглу, падающему на посадские дворы, лавки и капиталы. Члены посадской общины, подобно членам уездных дворянских корпораций, разбиваются на три статьи: людей лучших, середних и молодших, на основании расценки их "животов и промыслов", т. е. определения их сравнительной тяглоспособности. Более крупные капиталисты из среды посадских людей переводились в столицу, где они составляли класс гостей, гостинной и суконной сотен. Этот высший слой посадского класса нес и наиболее тяжелые и ответственные службы торгово-промышленного характера, должен был вкладывать свои капиталы в финансовые предприятия казны, заведовать эксплуатацией наиболее важных отраслей государственного хозяйства, брать на откуп наиболее крупные статьи казенного дохода. Совокупность постановлений относительно посадского класса превращала торгово-промышленную деятельность посадского населения в такую же обязательную государеву службу, какою являлись ратная повинность служилых людей и подневольный земледельческий труд крепостного крестьянства. Но экономическое развитие русского города далеко отставало от законодательных предначертаний. Фактически экономическая дифференциация города и деревни представлялась еще в зародыше. В городах новгородско-псковского края почти все население сидело на пашне. На южной окраине города являлись по преимуществу стратегическими пунктами и были переполнены ратными людьми. Только в городах центральной России посадское население действительно преобладало; зато именно здесь всего резче сказывались последствия закрепостительной политики по отношению к посадскому классу. Строгое обложение посадским тяглом зарождавшейся лишь городской промышленности тормозило ее развитие и заставляло посадское население "брести разно", оставляя города "в пусте". Параллельно с реорганизацией общественных классов создавался новый порядок управления объединенной Россией. В эпоху собирания России политическое объединение бывших уделов не сопровождалось уничтожением их административной особности. Завершение собирательной деятельности поставило на очередь административную реформу. В основание реформы центральных учреждений легли два начала: 1) разграничение частного государева хозяйства или специально-дворцового ведомства от государственного управления, выразившееся первоначально в разделении государства на опричнину и земщину и 2) замена личных административных поручений системой устойчивых учреждений. Боярская дума получает точно оформленную организацию и в отношении личного состава, - думное сидение делается специальной повинностью высших слоев служилого класса, - и в отношении порядка делопроизводства. В компетенции думы, которая по-прежнему является участницей всех отправлений правительственной деятельности государя, все резче выступает на первый план ее законодательное значение: постановления думы по отдельным случаям правительственной практики получают силу общего закона. Управление земщиной распределяется между четями - областными приказами, ведомство которых носит территориальный характер, причем территория каждой чети слагается из совокупности отдельных населенных пунктов, разбросанных по разным областям государства в прихотливой чересполосице. Ведомство четей получило по преимуществу финансовый характер. Наряду с этим некоторые наиболее важные отрасли управления выделяются в особые ведомства, различающиеся уже по роду дел и распространяющие свою компетенцию на всю территорию государства. Сюда относятся такие учреждения, как разряд, ведавший службу служилого класса, поместный приказ, ведавший служилое землевладение, посольский приказ, ведавший дипломатические сношения с иностранными государствами и т. п. (см. Приказы). Реорганизация местного управления заключалась в постепенной переработке старинной системы кормлений. Первоначально ставятся лишь известные пределы произволу кормленщиков: "уставные грамоты" нормируют бремя кормленных поборов, упрощается процедура судебного преследования кормленщиков заинтересованными сторонами за противоуставные поборы, суживается компетенция кормленщиков умножением случаев обязательного переноса решенных ими дел в высшую московскую инстанцию. Наконец, кормленная администрация совершенно заменяется новыми органами выборного земского управления. Установленная реформами XVI столетия выборная служба получила характер натуральной государственной повинности, возложенной на население. Выборные, "излюбленные" люди ведали не местные общественные интересы, а отбывали, под личной ответственностью и под ответственностью избирателей, возложенные на них казенные поручения. Таковы были и земские старосты, ведавшие раскладку податей между членами податных союзов, разверстку тяглой земли, сбор и доставку в казну казенных платежей и некоторые обязанности полицейского характера, и губные старосты, ведавшие уголовную полицию, и верные головы, приставленные к эксплуатации косвенных сборов. Установление выборной администрации взамен кормлений косвенно вызывалось реорганизацией служилого класса. Введение поместной системы отняло у кормлений прежнее значение как средства материального обеспечения служилого класса; в то же время их дальнейшее существование должно было отрывать служилых людей от возложенной на них ратной службы. Организация земского самоуправления и мотивы его введения непосредственно примыкали, таким образом, к общей системе государственных преобразований XV - XVI веков. Завершением этой системы явились возникшие в XVI веке земские соборы. Они представили собой лишь совмещение в одном учреждении тех двух начал, которые действовали раздельно в центральном и областном управлении: начала приказной бюрократической службы, представленного на соборах личным составом центральных государственных учреждений, и начала натуральной общественной повинности, на котором было построено областное управление и которое было положено в основу соборного представительства служилого и торгово-промышленного класса. Круг государственных преобразований замыкался мерами по устройству войска и финансов. Основное ядро войска составляла поместная конница. Конные дворянские полки формировались из уездных служилых отрядов, которые являлись в сборные пункты "конны, людны и оружны". Ежегодно весной и летом выставлялись на опасные границы три сформированные из таких полков армии: одна по Оке близ Коломны, другая по Клязьме близ Владимира, третья по Литовской границе. Осенью служилые люди распускались по усадьбам. Наряду с поместной конницей появляется, затем, стрелецкое войско - постоянная пехота, вооруженная огнестрельным оружием и вознаграждаемая не поместными дачами, а денежным жалованьем. Рост военных потребностей вызвал организацию государственных налогов. В тесной связи с военными расходами в середине XVI века создается ряд специальных военных податей. С возложением ратной повинности на класс служилых людей, наибольшее количество податного бремени было переведено на прочие слои населения (см.: Финансы ). Совокупность перечисленных реформ превращала только что объединенную северо-восточную Россию в военную монархию с сильной развитой государственной властью, с населением, принудительно стянутым в служилые и податные, обязанные круговой ответственностью союзы, с самыми слабыми зачатками общественной инициативы и торгово-промышленного развития. Жизнеспособность этого своеобразного строя основывалась на его соответствии реальным очередным нуждам государства. Опираясь на него, Московское государство XV - XVI веков не только выдержало страшный натиск воинственных соседей, но и успело раздвинуть свои пределы, преимущественно в южном и юго-восточном направлении. К концу XVI века крайними точками оборонительных форпостов на южной Украине являлись Белгород и Воронеж, тогда как в начале века предельной линией южной военной колонизации служило побережье Оки в местностях нынешних Тульской и Рязанской губерний. В то же время на юго-востоке в состав государственной территории постепенно всасывается среднее и южное Поволжье, а на востоке казацкая экспедиция перекидывается за Урал и достигает бассейна Оби. Оказывая такие услуги делу национальной самообороны, политическая система Московского государства все же ложилась тяжелым бременем на население, проводилась на практике путем кровавого террора, соединялась с чрезмерным напряжением народных ресурсов, далеко отставших от роста государственных потребностей. Поэтому она не переставала вызывать разнообразные как пассивные, так и активные протесты. Пассивные протесты выражались в повальном уклонении масс от служб и податей, в бегстве тяглецов в казачество и в несвободные состояния, в росте недоимок. Активный протест принял характер борьбы между московским правительством и боярством. Боярство выставило на своем знамени старые удельные предания, отжившие дружинные права отъезда и ряда. Борясь за исторические анахронизмы, дробясь на взаимно враждующие роды, боярство разменяло политическую борьбу на дворцовые интриги и династические счеты. В ответ на оппозицию боярства монархическое правительство, начиная с Ивана III, вступило на путь террора. Поводом для проявления борьбы при Иване III явился вопрос о престолонаследии. Боярская партия становится на сторону внука Ивана III, Дмитрия, венчанного на великое княжение, но затем развенчанного в пользу Василия, сына Ивана от второго брака с Софией Палеолог. Партия Софии являлась представительницей новых государственных понятий и порядков. Боярство встретило победу этой партии крамольными заговорами, за что важнейшие бояре - Ряполовский , Патрикеевы - поплатились смертью или ссылкой. При Василии III и боярские крамолы, и правительственный террор сохраняют прежний характер. Князь Холмский заточается в тюрьму; Берсеню Беклемишеву , за едкую критику новых порядков, отрезают язык. По смерти Василия III, в малолетство Ивана IV, власть попадает в руки выдающихся боярских фамилий, но при этом всего ярче обнаруживается отсутствие у боярства определенной политической программы и корпоративного единства. Бояре теряют время во взаимной вражде, принимающей не политический, а фамильный характер. Враждебные партии группируются вокруг Шуйских и Бельских. Представители этих фамилий несколько раз меняются ролями, последовательно перебивая друг у друга власть и губя свои соперников. В 1542 г. главой правления окончательно становится Андрей Шуйский, который и сохраняет за собой это положение до того момента, когда подросший среди боярских смут царь вдруг делает порывистый шаг к самостоятельной власти, повелев схватить Шуйского и бросить на смерть псарям. При Иване IV правительственный террор получает характер систематического истребления родовитого боярства. Отписание земель на содержание учрежденной в 1564 г. опричнины сопровождалось разгромом крупного вотчинного землевладения, а последовавшие в эпохи опричнины казни повели к поголовному истреблению наиболее видных боярских родов, потомков удельных княжеских линий. Борьба московских государей с боярством привела, таким образом, к важной социальной метаморфозе, смены родословной знати новым боярством, чисто служилого происхождения. Эта метаморфоза была существенно облегчена кризисом землевладельческого хозяйства центральной России, вызванного усиленным отливом земледельческого населения на южные окраины, ближе к плодородному чернозему и дальше от московских властей. Запустение центрального пространства лишало бояр-вотчинников материальной опоры в страшный для них момент царского террора. Разгром крамольного боярства не обеспечил московского государства от внутренних потрясений. Вслед за смертью Ивана Грозного вспыхивает смута. То была бурная реакция всех слоев населения против предшествовавшего режима, сдавившего народную самодеятельность. Смута явилась одновременно и политической, и социальной революцией. Восстание против государственного порядка приняло форму междоусобицы общественных классов, так как основная черта этого порядка, - сословная специализация государственных повинностей, - порождала как раз острый антагонизм сословных интересов: антагонизм рядовой служилой массы против московского боярства, закрепощенного крестьянства против землевладельческого дворянства, тяглых посадских людей против разночинцев-беломестцев. Первый акт смуты состоял в стремлении боярства провести политическую реформу, ввести в действующее право новое основание государственного порядка - ограничительную запись, которая обеспечивала бы боярству правомерное воздействие на верховную власть. Это стремление не увенчалось успехом, благодаря продолжавшейся междубоярской розни. Уже царствование Федора явилось прелюдией к этому боярскому периоду смуты. При Федоре развертывается усобица четырех боярских партий: двух групп титулованного боярства, - Гедиминовичей (Голицыных , Бельских, Мстиславских ) и Рюриковичей (Шуйских ), - и двух групп нетитулованного боярства - потомков старых дружинников (Юрьевых-Романовых ) и свежих выходцев (Годуновых ). Первоначально Годунов разъединяет две ветви титулованного боярства, сближаясь с Бельскими против Шуйских. Затем, с возвышением Годунова, все княжеские фамилии составляют против него коалицию, которая терпит полное фиаско. Сначала следует разгром Гедиминовичей, потом падают и Шуйские, после неудачной попытки расторгнуть брак Федора с сестрой Годунова, Ириной . Тотчас по смерти Федора боярство выдвигает идею ограничительной записи. Наиболее сильный кандидат на царство, Годунов, умышленно затягивает вопрос о замещении трона, выжидая, пока проект ограничительной записи расстроится сам собой под влиянием боярских разногласий. По занятии трона Годунов, угрожаемый титулованным и родовитым боярством, пытается создать нечто вроде демократической монархии, ищет популярности у среднего служилого слоя и пролетариата и возобновляет террор по отношению к боярству. Ответом на этот террор послужило подготовленное не без участия бояр появление первого самозванца. Царствование Лжедмитрия не могло не быть кратким. Случайное орудие чужих притязаний, Лжедмитрий был силен лишь во время борьбы с Годуновым, по устранении которого бояре перестали нуждаться в нем. Искусно сыграв на национально-религиозной струне народной толпы, Шуйские свергли Лжедмитрия и расчистили себе путь к трону. С воцарением Шуйского идея ограничительной записи была осуществлена, но все содержание записи свелось к некоторым гарантиям личной безопасности подданных от произвола сверху, без упоминания о каких-либо политических ограничениях царской власти. Даже и этими гарантиями бояре не сумели воспользоваться во всем их объеме. Не достигнув своей цели, боярские партии всколыхнули своими беспокойными движениями низшие слои населения, которые, выступив на сцену, скоро обратились против самого боярства. Местные восстания низших масс сливаются при Шуйском в крупное движение, надвигающееся с южной Украины под руководительством беглого холопа Болотникова . Начинается социальная революция: казаки, холопы, крестьяне обрушиваются на помещичьи усадьбы и воеводские канцелярии. Одновременно с этим район Тулы, Венева, Каширы, Рязани является очагом брожения провинциальной служилой массы, вождями которой становятся Сумбулов, Пашков, Ляпуновы. Оба ополчения, холопско-казацкое и служило-помещичье, соединились, но ненадолго, ибо их программы были диаметрально противоположны. Их разъединение спасло Шуйского. Ляпуновы принесли повинную, ополчение Болотникова было разбито под Тулой. Боярство, временно соединившись с дворянством, подавило восстание крестьян и холопов. С этого момента смута принимает новый оттенок. Поочередное выступление на арену борьбы отдельных слоев общества сменяется совместным скопищем представителей всех классов под знаменем "тушинского вора". Движение тушинцев получает беспрограммный, анархический характер, что и подрывает его престиж в глазах более охранительно настроенных элементов населения. В воспоминаниях о Смуте деятельность тушинцев обозначалась мрачными, отталкивающими чертами, а личность Михаила Скопина-Шуйского , приведшего Москве шведскую помощь против Тушина, подверглась идеализации. Помимо действий Скопина, сила тушинцев была подорвана вступлением в пределы России польского короля Сигизмунда. Русские тушинцы, с Салтыковым во главе, заключают с Сигизмундом (1610) договор о принятии московской короны королевичем Владиславом . Этот договор заключал в себе подробно развитый план государственной реформы, с ясно просвечивающими сословно-дворянскими тенденциями. Статьи договора разбивались на три группы. Первая касалась национально-религиозного вопроса и имела в виду ограждение неприкосновенности православной веры и церкви и предотвращение господства иноземцев в управлении. Вторая группа была посвящена политическому вопросу; здесь, кроме воспроизведения гарантий личной неприкосновенности, выраженных в записи Шуйского, установлялись и политические гарантии - издание новых законов и введение новых налогов обусловливалось согласием совета бояр и всей земли. Третья группа, трактовавшая социальный вопрос, отличалась, в противоположность второй, резким консерватизмом: в ней выговаривалось запрещение крестьянского перехода и обещание не давать никаких вольностей холопам. Вскоре после заключения этого договора вожди служилого дворянства, составив договор, свергли Василия Шуйского. В этот момент боярство попыталось перетянуть у дворянства на свою сторону кандидатуру Владислава. Запертые в Москве между тушинцами и армией Жолкевского , бояре вступили с последними в переговоры и приняли договор 1610 г., с немногими изменениями. Москва присягнула Владиславу: польское войско было впущено в Москву. Занятие Москвы поляками и невыясненность вопроса о вероисповедании будущего царя послужило поводом к острому озлоблению народной массы на московских бояр. Пользуясь критическим положением боярства, рядовое дворянство еще раз выступает на сцену. Ляпунов формирует новое ополчение, к которому опять примыкают казацко-холопские элементы, под начальством Трубецкого и Заруцкого . Замечательной попыткой придать этому ополчению твердую организацию явился акт 30 июня 1611 г.: созванный в ополчении земский собор, исключительно из служилых людей, декретировал установление правительственного триумвирата из Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого, с ограниченной властью. Законодательная власть отходила к собору, которому, кроме того, присваивалось право административных назначений и окончательного утверждения приговоров о смертной казни и ссылке. Триумвиры обязывались отчетностью перед собором во всех своих действиях. В заключение подтверждалась необходимость крестьянского закрепощения. Этот акт не предотвратил развития социальн