Денис Давыдов

асильевич Давыдов
(27.07.1784 - 22.04.1839)

Давыдов, пламенных боец,
Он вихрем в бой кровавый;
Он в мире счастливый певец
Вина, любви и славы.

из стихотворения В. Жуковского
“Певец во стане русских воинов”

Денис Васильевич Давыдов родился 27 (16) июля 1784 года в г.Москве.
Его отец Василий Денисович Давыдов был сподвижником Суворова и оставался верен суворовскому духу даже после полного краха своей военной карьеры, состоявшегося с приходом к власти Павла 1. Из четверых детей Василия Денисовича Денис был старшим и по свидетельствам очевидцев самым резвым и непоседливым. Его-то и заметил великий Суворов, прибывший в Полтавский легкоконных полк, которым командовал Василий Давыдов. “Ты выиграешь три сражения!” — благословил девятилетнего мальчика Александр Васильевич.

“Маленький повеса бросил Псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека. Розга обратила его к миру и к учению.”
Так было представлено сие событие в жизнеописание Дениса Давыдова, составленное якобы неким «сослуживцем» автора. Современники не сразу распознали в этой биографии остроумную и художественно яркую автобиографию. Итак, Денис Давыдов говорит о себе в третьем лице: «Его благословил великий Суворов: благословение это ринуло его в боевые случайности на полное тридцатилетие... Мир и спокойствие — и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете; но повеет войною — и он уже тут, торчит средь битв как казачья пика. Снова мир — и Давыдов опять в степях своих, опять гражданин, семьянин, пахарь, ловчий, стихотворец, поклонник красоты...»

Военная карьера Дениса Давыдова началась в 1801 году. Не имея природных данных кавалергарда (Денис был небольшого роста, а в полк обычно брали людей высоких и статных), он все же пробился в гвардию и стал эстандарт-юнкером гвардейского кавалергардского полка. “Привязали недоросля нашего к огромному палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище поэтического его гения мукою и треугольною шляпою”, — писал “сослуживец”. Однако в кавалергардах Давыдов пробыл недолго. Вольнолюбивый дух, независимость натуры, лютая ненависть к бездарным подхалимам и невежественным выскочками на всю жизнь обрекли его на недоверие со стороны властей. Да еще проявилось немалое поэтическое дарование Дениса Васильевича, которое придало настроениями и мыслям острую, сатирическую, художественно яркую форму. За басню “Голова и Ноги” в 1803 году Давыдов был выдворен из гвардии и направлен под Киев в захолустье, в армейский гусарский полк. Спустя некоторое время он был прощен, но навсегда остался у правительства под подозрением. Даже боевая слава и партизанские успехи 1812 года и изменили этого отношения. Его обходили чинами, не торопились с наградами, а в 1814 году, присвоив генеральский чин, отобрали: дескать, ошибочка вышла. Правда, потом вернули, и в чине генерал-майора он вышел в отставку 1823 года, так и не примирившись душой с безобразиями, творимыми царской властью.

Денис Давыдов храбро сражался в 1806-1807 годах с французами в Пруссии в чине поручика лейб-гвардии гусарского полка, был адъютантом Петра Ивановича Багратиона, в 1809 году — со шведами в Финляндии, в 1809-1810 годах с турками в Молдавии и на Балканах, в 1812-1814 громил французов в России и гнал их до самого Парижа. Позже генерал-майор Давыдов участвовал в персидской и польской кампаниях 1826 и 1831 годов.

В народной памяти имя Дениса Давыдова неотделимо от Отечественной войны 1812 года как имя зачинателя и одного из руководителей армейского партизанского движения. Денис Давыдов своим русским чутьем глубоко постиг народный, национально-освободительный характер этой войны. “План партизанских действий” он представил Кутузову в августе 1812 года, накануне Бородинского сражения. Кутузов выделил в распоряжение полковника Давыдова 50 гусаров Ахтырского гусарского полка и 80 казаков и благословил партизанскую войну.

Много в этот год кровавый,
В эту смертную борьбу,
У врагов ты отнял славы,
Ты — боец чернокудрявый
С белым локоном на лбу! —

Н.М. Языков

Слава о боевых подвигах Давыдова вышла далеко за пределы России, о нем писали во многих европейских журналах и газетах. Лучшие граверы запечатлели его облик.

Этот портрет исполнен английским гравером Дюбургом по оригиналу известного рисовальщика А.О. Орловского. Лист был издан в Лондоне еще в 1814 г. С любопытной надписью: “Полковник Давыдов, прозванный черным капитанов, полковник русских ахтырских гусар. Первый офицер, который был отражен как партизан в кампании 1812 года. Он наводил ужас на общего врага по всей линии французской коммуникации под именем черного капитана. Владелец деревни Бородино, где разыгралось известное сражение. Также выдающийся поэт”.

Давыдов изображен на коне, в казачьем чекмене, с казачьей шашкой, с большой бородой, на фоне палаточного лагеря. За ним едут два гусара Ахтырского полка, которым он командовал.

Сам Давыдов в записках “Дневник партизанских действий 1812 г.” Объясняет, почему он был вынужден сменить свой гусарский мундир на казачий чекмень. Крестьяне часто принимали его за француза и встречали топорами да вилами. “Сколько раз, — пишет Давыдов, — я спрашивал жителей по заключении между нами мира: ‘Отчего вы полагали нас французами?’ Каждый раз отвечали они мне: ‘Да, вишь, родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их одежду схожо.’ — ‘Да разве я не русским языком говорю?’. — ‘Да ведь у них всякого сбора люди!’ — Тогда я на опыте узнал, что в народной войне должно не только говорить языком народа, но приноравливаться к нему в его обычаях и в его одежде. Я надел чекмень, стал отпускать бороду и заговорил языком ему понятным”.

Более того, портрет Давыдова-партизана, как символ Отечественной войны и народного гнева перед которым не устояла наполеоновская армия, вышел за пределы российские и украсил, например, кабинет шотландского поэта и романиста Вальтера Скотта. Давыдов, состоявший с ним в переписке, писал: «Горжусь весьма, милостивый государь, что гравированный портрет мой давно уже находится в вашем кабинете оружий, столь тщательно вами собираемых».

Успех партизанских действий Дениса Давыдова превзошел все ожидания. Партизаны громили обозы неприятеля, смело вступали в боевые схватки, брали пленных и трофеи, формировали из крестьян партизанские дружины и снабжали их оружием, захваченным у противника. Оценив почин гусарского полковника, Кутузов организовал еще несколько армейских партизанских отрядов. В том числе под командованием Фигнера, и Сеславина.

Литературная известность поэта-гусара, бездумного храбреца и безудержного гуляки, как-то слилась с партизанской славой Давыдова и превратилась в своеобразную легенду — пожалуй, оправданную с точки зрения чисто поэтической, но не выдерживающую проверки биографией Дениса Васильевича. Даже «сослуживец» характеризует литературные занятия Давыдова в эмоционально-приподнятом тоне:
«Большая часть стихов его пахнет биваком. Они были писаны на привалах, на дневках, между двух дежурств, между двух сражений, между двух войн; это пробные почерки пера, чинимого для писания рапортов... Стихи эти были завербованы в некоторые московские типографии тем же средством, как некогда вербовали разного рода бродяг в гусарские полки: за шумными трапезами, за веселыми пирами, среди буйного разгула».

За примерами далеко ходить не надо:

“Стукнем чашу с чашей дружно,
Нынче пить еще досужно”…

или

“Ни полслова, дым столбом,
ни полслова, все мертвецки
пьют и преклонясь челом
засыпают молодецки”.

Или так:

“Ради бога, трубку дай
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
Закрученными усами”…

Невольно складывается впечатление, что автор был неисправимым, бесшабашным гулякой. Однако на сей счет имеется объективное свидетельство Вяземского: «Не лишним будет заметить, что певец вина и веселых попоек в этом отношении несколько по- этизировал. Радушный и приятный собутыльник, он на самом деле был довольно скромен и трезв. Он не оправдывал собою нашей пословицы: пьян да умен, два угодья в нем. Умен он был, а пьяным не бывал». Столь же преувеличены были слухи о любовных победах Давыдова, хотя, как герой войны, человек обаятельный и остроумный, он в самом деле пользовался успехом у женщин (в него была влюблена, например, не слишком скрывая это, Ольга Сергеевна Пушкина).

Поэтический талант Дениса Давыдова почитали все: от признанных литераторов, до простых книгочеев. Пушкин, Жуковский, Вяземский, Баратынский, Языков и многие другие посвящали отважному партизану свои стихи. Пушкин, лично познакомившийся с гусарским поэтом зимой 1818-1819 года в Петербурге, через всю жизнь пронес восторженное увлечение “Денисом-храбрецом”. И даже всерьез утверждал, что именно Давыдову был обязан тем, что не поддался в молодости влиянию модных поэтов (Жуковского и Батюшкова) и “почувствовал возможность быть оригинальным”.

Лицеист второго выпуска и художник- любитель Валериан Платонович Лангер (1802 - после 1865) изобразил Дениса Давыдова на портрете “прямым поэтом” — в романтическом плаще, закинутом на плечо, со знаменитым белым локоном на лбу.

Вернувшись в армию в 1826 году и прослужив в чине генерала до 1831 года, Давыдов окончательно вышел в отставку. С семьей (Давыдов женился в 1819 г. на дочери генерала) жил в своих симбирских и оренбургских имениях, занимался хозяйством, воспитывал детей (10 детей!), влюблялся в молоденьких соседок, посвящал им лирические стихи. В поздних своих сочинениях он резко критиковал и осуждал аракчеевщину и ее наследие, негодную военную систему царизма, утвердившуюся при Николае I. Естественно, что эти сочинения сильно страдали от вмешательства цензуры или вовсе не попадали в печать.

22 апреля 1839 года Денис Давыдов тихо умер от удара на пятьдесят пятом году жизни в своей деревне Верхняя Маза. Похоронен поэт-партизан на Новодевичьем кладбище в Москве. На могиле установлен гранитный бюст героя.

Лучшие произведения Дениса Давыдов остались в памяти и на языке народа. Энергичная, призывная, заразительная музыка его таланта не постарела за два века. На его стихи сочиняют песни, его образ сохранен в творчестве современных авторов, о нем пишут книги, о нем ставят фильмы.

И хочется закончить словами Ярослава Смелякова:

Утром, вставя ногу в стремя, —
ах, какая благодать! —
ты в теперешнее время
умудрился доскакать.