Банковская система в России и пути её дальнейшего развития

Омский государственный технический университет

Кафедра «Экономической теории»

Курсовая работа

по теме

Банковская система в России и пути её дальнейшего развития

г. Омск, 2000 г.

ПЛАН

Введение..................................................................................................... 3

Глава 1. Устройство банковской системы...................................... 4

1). Банковская система с частичным резервированием................... 4

2). Центральный банк........................................................................... 7

3). Обменный курс............................................................................... 10

4). Валютный курс............................................................................... 11

Глава 2. Российские банки после кризиса....................................... 17

Глава 3. Реструктуризация банковской системы....................... 24

1). Финансовое оздоровление кредитных организаций.................. 24

2). Реорганизация кредитных организаций..................................... 25

3). Отзыв банковских лицензий и контроль за ликвидацией кредитных организаций................................................................................................. 26

4). Специализация кредитных организаций и концентрация банковского капитала....................................................................................................... 27

5). АРКО – рычаг реструктуризации................................................ 28

Заключение............................................................................................. 30

Литература........................................................................................... 31

Один из наиболее устойчивых мифов современности – миф о банковской системе и центральном банке: банковская система является «нервной системой» экономики, важнейшим инструментом инвестиций и роста; спасение банковской системы – первостепенная задача руководства страны. Что же касается центрального банка, то к его важнейшим задачам относят поддержание стабильного курса национальной валюты, борьбу с инфляцией и «отеческое наблюдение» за банковской системой, выражающееся в постоянном контроле и неограниченной поддержке в трудную минуту. Принято считать, что если наша экономическая реформа во многом и потерпела неудачи, то уж два достижения несомненны – создание развитой банковской системы и независимого авторитетного Центрального банка. Соответственно любые действия, которые могут нанести ущерб названным двум институтам, наносят удар по самой сути экономической реформы, по демократии и прогрессу.

Этот миф разделяется практически всеми экономистами, журналистами и политиками современной России без малейшего сомнения и служит обоснованием разрушительной экономической политики. Его необходимо критически проанализировать. Сторонники мифа не предлагают содержательных аргументов в его пользу. Своим существованием он обязан только тому, что подавляющее большинство тех, кого на Западе считают экономистами, безоговорочно (и бездумно) разделяют этот миф. В России практически неизвестны работы и имена тех западных экономистов, их, к сожалению, меньшинство, которые не руководствуются беспринципным эклектизмом «неоклассического синтеза». Речь идет прежде всего о последователях австрийской школы экономики, таких, как Л. фон Мизес, Ф. Хайек, М. Ротбард, И. Кирцнер, Г.Х. Хоппе, Дж. Салерно, М. Скоусен.

Проблема банковской системы связана с двумя различными, хотя и взаимосвязанными вопросами: 1) о так называемой банковской системе с частичным резервированием (fractional-reserve banking) и 2) о центральном банке (central banking).

1). Банковская система с частичным резервированием

Основная особенность современной банковской системы заключается в том, что она выстраивает относительно длительные активы (кредиты на определенный срок, вложения в ценные бумаги с невысокой ликвидностью и т.д.) на базе сравнительно краткосрочных пассивов (текущих вкладов и счетов, а также срочных вкладов, которые могут быть изъяты вкладчиками практически немедленно и без уменьшения первоначальной суммы вклада). Иначе говоря, размеры потенциально высоколиквидных обязательств коммерческого банка обычно превышают размеры его фактически высоколиквидных активов при том, что общая сумма пассивов остается равной общей сумме активов.

Средства, лежащие на счетах вкладчиков в наших коммерческих банках, с бухгалтерской точки зрения выглядят единой массой. Однако с позиций экономики эта масса распадается на два совершенно различных компонента:

- средства, которые вкладчики хранят для поддержания собственной ликвидности и осуществления текущих платежей. Такой компонент хранится не для получения дохода, а с целью обезопасить себя на случай будущих расходов. В этом смысле рассматриваемые средства аналогичны наличным деньгам в кассах, кошельках и т.п. В данном случае банк выполняет функцию хранения денег и их перевода по указанию владельца;

- средства, которые вкладчики предоставили банку в долг с тем, чтобы он нашел им прибыльное вложение, а они сами могли бы получить доход. Здесь банк «выполняет функцию посредника между инвестором (накопившим средства и ищущим, куда бы их вложить) и предпринимателем (нуждающимся в средствах для открытия и ведения обещающего доход дела).

Универсальный характер денег лишает их индивидуальности и приводит к смешению обоих компонентов.

Для ясности попробуем представить себе, что произошло бы, если речь шла бы не об универсальных, лишенных индивидуальности деньгах, а о любом другом экономическом благе, например, об автомобилях. Если Вы в данный момент не пользуетесь автомобилем и не опасаетесь держать его около подъезда (можно сказать в кошельке), то есть две возможности: поставить автомобиль на охраняемую стоянку и заплатить незначительную по сравнению со стоимостью автомобиля сумму за охрану или попробовать найти того, кто готов временно попользоваться автомобилем и вернуть его в оговоренный срок. Первый вариант надежен и связан с издержками, второй принесет доход, но чреват риском.

Однако согласитесь ли Вы, если автостоянка объявит, что будет хранить автомобили бесплатно (или даже с небольшой приплатой), а сама займется их прокатом? Согласитесь ли Вы, если автостоянка будет постоянно поддерживать всего лишь небольшой парк автомобилей на случай, если владельцы вдруг потребуют их назад? Ясно, во всяком случае, что Вы не станете рассматривать автомобиль, «хранящийся» на такой стоянке, полноценно находящимся в Вашем распоряжении. Это будет уже фактически автомобиль, общий для неопределенного круга совладельцев. В этом случае Вы не столь уверенно можете рассчитывать на возможность его использования. Именно таким образом действуют коммерческие банки.

Особенность банковской системы состоит и в том, что текущая оценка активов коммерческих банков – каждого по отдельности и всех вместе – может в любой момент упасть ниже их номинальной или предполагаемой цены. Банковский учет вполне допускает такую переоценку и даже требует, чтобы активы отражались в балансе банка по текущей рыночной оценке. В то же время оценка основных обязательств коммерческого банка, как общее правило, не может опуститься ниже номинального уровня без того, чтобы банк не потерпел фактического крушения. Иначе говоря, в условиях неблагоприятной конъюнктуры банк может понизить доходность своих пассивов для вкладчиков (снизить проценты по вкладам); он не может осуществить общую переоценку величины вкладов в сторону понижения.

В результате такой двойной несимметричности операций современный банк постоянно находится в ситуации риска. Этот риск носит очень специфический характер: банк принимает на себя обязательства, которые он может выполнять исключительно в том случае, если их предъявят не все из тех, кто легально может сделать это в каждый данный момент.

Ряд критиков современной банковской системы полагают и не без основания, что такое положение является фактически обманом вкладчиков, рассчитывающих, что они могут в любой момент воспользоваться своими средствами на счете, и служит достаточным аргументом того, чтобы объявить эту систему не соответствующей этике и духу законов, то есть мошенничеством. На это могут возразить, что этичным является то, что признается таковым подавляющим большинством населения. Не вдаваясь в этические споры, следует отметать, что современная система коммерческих банков порождает совершенно конкретные экономические последствия, о которых и пойдет речь.

Австрийская школа экономики утверждает, что банковская система с неполным резервированием вредна прежде всего тем, что порождает у людей иллюзии относительно имеющихся у них объемов денежных средств.

Представим себе, что Иванов положил на текущий счет 100 руб., а банк увеличил свои ликвидные резервы (деньга в кассе и на счете в центральном банке) на 20 руб. Оставшиеся 80 руб. банк выдал в кредит Петрову на какой-то срок, скажем, на год. Теперь и у Петрова имеется свободных 80 руб., и у Иванова на счете лежат 100 руб. Неужели путем пары записей на счетах можно увеличить суммарное богатство Петрова и Иванова на 80%? Здравый смысл подсказывает, что это не так. Конечно, в действительности никакого приращения богатства нет. Происходит всего лишь искусственный прирост предложения кредитных ресурсов. Если бы коммерческих банков нс было, то Иванов точно так же мог бы дать Петрову 80 руб. в кредит, по при этом его свободные ресурсы составили бы всего лишь 20 руб. Для Иванова эти 80 руб. стали бы не деньгами, а инвестицией, то есть возможным источником как дохода, так и потерь. Располагая всего лишь 20 руб. свободных средств, Иванов, конечно, будет в дальнейшем инвестировать (давать в кредит) меньше, чем если бы он был уверен в том, что у него на счете лежат все 100 руб.

Могут спросить, что же плохого в приросте кредитных ресурсов? Разве не раздаются везде жалобы на дороговизну и недоступность кредита? Здесь уместно вспомнить, что в конечном счете как для потребления, так и для производства люди нуждаются не в деньгах как таковых, они им нужны для приобретения материальных ресурсов. Но очевидно, что искусственный прирост объема предлагаемых для кредитования денег никоим образом не влияет на объем имеющихся на данный момент реальных материальных ресурсов. Что же происходит на самом деле? Искусственное снижение процентной ставки. Появляется расхождение между объемом реальных сбережений людей в форме накопленных материальных ценностей и объемом возможных инвестиций, выраженных в денежной форме.

Накопленные материальные ресурсы люди начинают использовать иным образом, нежели это было бы при отсутствии искусственного предложения кредитных средств. Они приступают к реализации таких проектов, которые могут окупиться при новой понижен ной процентной ставке, то есть к проектам более капиталоемким, с длительным циклом производства. В результате растет спрос на имеющийся объем капитальных ресурсов (оборудование, сырье, машины, недвижимость). Ресурсы начинают использовать таким образом, что все большая их часть временно омертвляется в сравнительно долгосрочных и низкоокупаемых проектах. Начинается бум инвестиционной активности, ошибочно интерпретируемый как благоприятный подъем. Рано или поздно выясняется, что реальные сбережения людей не соответствуют предпринятым проектам. Реальный спрос на продукцию длительного пользования оказывается меньшим, чем это представляли себе предприниматели в ситуации искусственно раздутого кредита. Происходит сжатие рынка. Выданные банками кредиты становятся в значительной степени невозвратными. В случае золотого стандарта люди стремятся изъять свои средства из банков, что ведет к «массовому набегу» на банки и их коллапсу. При наличии же бумажной денежной системы центральный банк может запустить печатный станок со всеми известными инфляционными последствиями.

Подобную ситуацию можно проиллюстрировать следующим примером. Представим, что с помощью гипнотизера удается внушить всем без исключения людям, что их денежные ресурсы увеличились, в то время как материальное богатство и пены остаются прежними. Естественно, люди не все новые «ресурсы» направят на текущее потребление. Они увеличат объем своих более долгосрочных операций: приступят к строительству нового жилья, приобретут доходные бумаги, откроют или расширят свой бизнес. Непосредственным результатом этого будет совершенно реальный экономический подъем, строительный бум, рост спроса на предметы длительного пользования и производственное оборудование. Все это продлится до тех пор, пока люди не обнаружат, что на самом-то деле денег у них уже нет: они резко сократят свои долгосрочные закупки и направят все новые доходы на пополнение. ликвидных денежных запасов. Наступит резкий спад.

Именно таким всеобщим гипнотизером и выступает банковская система с частичным резервированием. А описанный нами процесс называется австрийской теорией экономического цикла.

Следовательно, нынешняя банковская система, для которой характерно прежде всего несовпадение срочности пассивов и активов, несет исключительную ответственность за феномен экономического цикла, а последний вовсе не является результатом или порождением капитализма, как уверял Маркс и как склонны полагать многие экономисты даже сегодня и даже на Западе. Какой же должна быть, по мнению либералов, банковская система?

Идеальной представляется система, где максимально разнесены функции как хранения денег и осуществления платежей, так и кредитования. Иными словами, если в банке открыть текущий или расчетный счет, то на нем средства будут именно храниться, то есть лежать либо в сейфе, либо на счете в центральном банке или аналогичном платежном центре. Конечно, сохранится риск индивидуального злоупотребления и обмана со стороны сотрудников банка, но не будет системного риска неликвидности банка. Средства, переданные банку на хранение, естественно, не приносят никакого дохода своему владельцу. Более того, владелец текущего счета должен возмещать банку издержки за хранение и осуществление операций.

С другой стороны, можно открыть инвестиционный чет, передавая средства фактически в траст банку, но при этом вкладчик должен будет полностью осознавать степень риска, неизбежного для любых инвестиции. Такие инвестиционные вклады могут быть деноминированы в номинальных денежных единицах, но более адекватным представляется механизм облигационного кредита или кредита посредством вложения в паевые фонды, то есть когда и активы, и пассивы банка оцениваются единообразно по текущей рыночной стоимости. В этом случае реальная величина инвестиций подвергается ежедневной переоценке, а возможные прибыли и убытки равномерно распределяются между всеми кредиторами-вкладчиками в форме курсовой разницы.

Предлагаемое «расщепление» банковской системы приведет, в частности, к тому, что механизм платежей в экономике не будет связан с постоянным риском неликвидности осуществляющего платеж банка. Возможный крах финансового учреждения в результате неудачных инвестиционных решений скажется на финансовом положении его кредиторов, но не приведет к трудностям в функционировании платежной системы как таковой. Из рук инфляционистов будет выбито мощнейшее орудие – аргумент в пользу неограниченной эмиссии для «расшивки платежной системы».

Тот факт, что экономически различные по своей природе средства вкладчиков (средства, переданные как на хранение, так и на инвестирование) неразличимо смешиваются в банковском учете и банковской практике, позволяет банкам не только искусственно увеличивать кредитные ресурсы в период, когда экономический цикл находится в фазе подъема, точнее говоря, увеличивать кредитные ресурсы и тем самым порождать цикл, но и претендовать на государственную помощь в случае трудностей, неизбежных во время фазы спада экономического цикла.

Вкладчики готовы смириться с потерей своих инвестиций, но возмущены потерей того, что они считали всего лишь переданным на временное хранение. Именно поэтому вкладчики совершенно по-разному реагируют на резкие падения фондового рынка и на крах коммерческих банков. В первом случае они видят себя проигравшими, во втором – ограбленными. В результате массового возмущения вкладчиков государство «спасает» банки с помощью печатаного станка. Происходит просто-напросто перекладывание убытков банковской системы на тех, кто несет основную тяжесть инфляционного налога, то есть на тех, кто получает фиксированные доходы, и на тех, кто хранит сбережения в денежной форме.

2). Центральный банк

Центральные банки создавались для вполне конкретных целей, которым они продолжают служить вплоть до настоящего времени. Изначальной целью было финансирование государственного бюджета. Правительства были заинтересованы в существовании эмиссионного центра, который всегда мог бы профинансировать расходы, превышающие налоговые поступления. В любом обществе, отличном от тоталитарного, величина налоговых поступлений в конечном счете выражает степень согласия налогоплательщиков с предлагаемыми им государственными расходами. Таким образом, характерный для эпохи центральных банков перманентный дефицит бюджета – не более чем перманентное пренебрежение волей налогоплательщиков, то есть отрицание самой сути демократии.

Не случайно отличительная особенность центральных банков как специфических институтов современного капитализма состоит в том, что они всегда и всюду создаются на основе государственного решения. Подлинно рыночные институты возникают «спонтанно» как результат потребностей людей. К таковым относятся деньги, бухгалтерский учет, акционерное общество, биржа, кредит, гражданский суд. Их существование изначально консенсуально, оно не требует государственного насилия. Чтобы центральный банк мог возникнуть и существовать, его монополия на денежную эмиссию и право запрещать хождение любых денег, кроме выпущенных им самим, должны поддерживаться и защищаться угрозой государственного насилия.

Другой целью центральных банков было поддержание дешевого и постоянного кредита. Огромное большинство людей разделяли и продолжают разделять экономически ошибочное мнение, будто манипуляции по созданию дешевого предложения денег способны привести к повышению благосостояния. Особенно удивительно, что эти нелепые взгляды повсеместно распространены именно в нашей стране -стране тотального инженерно-технического образования, где, казалось бы, всеобщее знакомство с законом сохранения энергии должно было бы остудить пыл сторонников кредитной инфляции.

Сам механизм кредитной экспансии описан выше, когда речь шла об особенностях банковской системы с частичным резервированием. Однако надо понимать, что без центрального банка возможности кредитной экспансии коммерческих банков оказываются весьма ограниченными. После первого банковского краха (или в стране тугодумов после какого-то из последующих) клиенты-вкладчики начинают всерьез беспокоиться о сохранности своих запасов ликвидности. Они перестают доверять банкам с частичным резервированием. Спрос на надежное хранение денег вынудит банки разделить свои счета на платные (для хранения денег и производства платежей) и доходные (для инвестирования). Соответственно кредитным ресурсом банков будут средства только на счетах второго вида, зато счета первого будут обеспечены резервами на 100%. Замкнутый круг экономического цикла оказывается разорванным.

Однако непротиворечивая теория денег и экономического цикла не была выработана вплоть до 20-х годов нашего столетия (и до настоящего времени остается без должного внимания со стороны господствующей экономической мысли). В XVIII-XIX вв. в Англии прошло несколько волн очень оживленных дискуссий по вопросам теории денег и банков, которые продвинули понимание соответствующих явлений, но не привели к ясности. В результате представители банковских интересов смогли убедить публику в том, что для поддержания «на плаву» неликвидных кредитных учреждений необходимо создание особого института.

В конце XIX и начале XX столетия страны одна за другой вводили у себя центральные банки, которые постепенно сосредоточивали в своих кладовых все большую долю находящего в обращении золота. В итоге чистый золотой стандарт постепенно уступал место частичному золотому стандарту, при котором объем выпущенных центральным банком денег превышал его золотые запасы. В конце концов центральные банки, не брезгуя никакими мерами принудительной конфискации, сделали все возможное для вытеснения золота из обращения. Сама идея золотого стандарта после второй мировой войны стала считаться признаком отсталости, ретроградства, невежественного отрицания «научных методов планирования».

Вторая мировая война, а вскоре и корейская война разорвали ход экономической истории XX в. Но уже после 50-х годов Запад столкнулся с результатами наложения экономического цикла и неограниченных эмиссионных возможностей центральных банков. Вместо болезненных, но быстропреходящих периодов падающих цен, сокращения производства, снижения уровня заработной платы возник феномен «сглаженного» спада, переходящего в длительную стагнацию и инфляцию. Ранее инфляция ассоциировалась с периодами общественных потрясений, войн и революций. «Мирная» инфляция не поддавалась традиционным объяснениям. Именно на ее волне внимание стали привлекать экономисты чикагской школы, настаивавшие на монетарной природе инфляции.

Монетаристы справедливо указывали на ряд негативных последствий инфляции. К сожалению, они исходили из тех же принципиальных, но ошибочных представлений о природе денег, что и кейнсианцы. В результате монетаристы так и не раскрыли природу экономического цикла, а борьбу с инфляцией предложили возложить на центральные банки. В свою очередь, центральные банки с готовностью подхватили эти идеи и начали представлять себя бескомпромиссными защитниками стабильных денег и борцами с инфляцией, скрывая тот простой факт, что единственным источником инфляции служит именно деятельность самих центральных банков как пользующихся государственной защитой эмиссионных центров!

Важнейшим эпизодом, способствовавшим возникновению новой концепции центральных банков, стала Великая депрессия конца 20-х – начала 30-х годов. Во все учебники вошло описание того, как «нерегулируемый капитализм» спекулянтов привел к биржевому и банковскому краху 1929 г., а излишне консервативная – «рестриктивная» – политика ФРС породила болезненный и длительный спад. Практически убеждение в справедливости такой версии событий связано с тем, что 20-е годы рассматриваются как период безинфляционного роста и стабильных цен.

В 30-е годы возникла мода, можно сказать, массовая страсть заниматься исчислением так называемых агрегированных показателей «национальных счетов», прежде всего национального дохода и ВВП. Это увлечение, фактически поглотившее большую часть времени экономистов, оставляло в стороне важнейшие проблемы теории ценности, рынка, цеп и денег, разработанные экономической наукой. Абсурдные утверждения (например, будто военные расходы каким-то непостижимым образом приводят к росту всеобщего благосостояния, а войны позволяют выйти из кризисов) получили своего рода «научную санкцию».

Одним из краеугольных камней этой «теории» стало представление о возможности и необходимости исчислять общий индекс цен с точностью до третьего знака после запятой. Другим ее краеугольным камнем явилось убеждение в том, что идеальное состояние экономики – это состояние «стабильных цен», при котором индекс цен равен единице.

Именно некритическое следование этой ошибочной теории породило распространенное убеждение в неинфляционном характере роста американской экономики в 20-е годы (и аналогично в 90-е). На самом деле при «нейтральных» деньгах (в условиях чистого золотого стандарта) и технологическом прогрессе цены должны проявлять тенденцию к снижению. Иначе говоря, монетаристы проглядели инфляционную компоненту экономического бума 20-х годов и ответственность руководства Федеральной резервной системы за возникновение кризиса. Эта ошибка дорого стоила экономической науке и обществу в целом. Самое печальное, что эта ошибка повторяется на наших глазах – инфляционная компонента быстрого роста американской экономики в 90-е годы остается скрытой за ширмой «стабильных» цен.

Следовательно, вплоть до настоящего времени центральные банки как бы служат двум господам. Первый из них – правительство. Наличие центрального банка дает ему возможность брать в долг на наиболее выгодных условиях. Государственный долг, деноминированный в национальной валюте, по определению, является наименее рискованным инструментом в этой валюте – за должником-правительством стоит неограниченное право эмиссии центрального банка. (На наш взгляд, объявление тотального дефолта по ГКО, то есть по суверенному рублевому долгу, не поддается рациональному экономическому объяснению; причина этого поступка может лежать либо в безграничном невежестве, либо в тайных политических замыслах тех, кто его совершил.) Располагая возможностями оплачивать свои расходы сверх тех, которые предоставляются налогоплательщиками, правительства могут фактически подкупать те или иные политически влиятельные группы избирателей. Тяжесть этих дополнительных расходов в виде инфляционного налога перекладывается на всех держателей национальной валюты, то есть именно на тех, кому государство запрещает отказываться от принудительных услуг центрального банка.

Вторым господином является банковское сообщество в целом. Можно сказать, что центральный банк – это орудие сохранения и спасения банковского картеля. Никакая другая группа предпринимателей не может рассчитывать на быструю и масштабную поддержку центрального банка (стоит повторить еще раз – поддержку вовсе не за свой счет; оплачивается она держателями национальной валюты). Не будь центрального банка, давно бы не было коммерческих банков в том виде, в каком они нам известны. Одним из инструментов, позволяющих существовать им сравнительно безбедно, является ограниченный доступ в сообщество банкиров. Хотя все коммерческие банки в наше время являются, по сути, банкротами, а их существование возможно только благодаря имплицитной неограниченной субсидии посредством печатного станка, который постоянно находится в распоряжении центрального банка, доступ к такой субсидии искусственно ограничивается. Это единственный способ сохранить ее реальную ценность. Вместе с тем центральный банк может во имя сохранения картеля в целом наказать того или иного из его участников. Как постоянные чистки внутри политбюро не препятствовали сохранению общего господства коммунистического режима, так и прославленный «банковский надзор» не может устранить принципиальную неплатежеспособность коммерческих банков, а равно их способность приватизировать банковскую прибыль и национализировать банковские убытки.

В банковской системе с частичным резервированием и центральным банком клиенты-вкладчики, как правило, не интересуются степенью риска кредитных (и прочих активных) операций своего банка. Они полностью полагаются на иллюзию «банковского надзора», формальные критерии ликвидности (типа знаменитых Базельских правил), но прежде всего на подразумеваемую гарантию со стороны центрального банка. Вкладчики обращают внимание на начисляемые проценты, особенности оказываемых услуг, однако степень риска, то есть важнейший фактор, остается в лучшем случае на периферии их интересов.

Примечательно, что люди обычно ведут себя совершенно иначе, когда имеют дело с небанковскими финансовыми учреждениями. Например, выбирая, в какие ценные бумаги стоит вложить сбережения, они по мере своих сил стараются представить, каков риск обесценения этих бумаг. Точно так же, когда люди выбирают стоянку для автомобиля или склад для хранения имущества, они стараются составить себе представление об их надежности. Но в отношении банков все соображения риска отходят на второй план.

Будущее в любом случае остается непредсказуемым; безрисковых инвестиций не бывает. Единственное различие между частной оценкой риска и «государственным контролем» со стороны центрального банка состоит в том, что в первом случае убытки локализованы, а во втором -их несут все участники рынка одновременно и кумулятивно.

3). Обменный курс

Еще на ранней стадии развития центральных банков было ясно, что неограниченное финансирование бюджетных дефицитов или коммерческих банков приводит к инфляции, которая рано или поздно повлечет за собой общий коллапс денежной системы в целом. Деньги теряют свою ценность, население старается избавиться от них, экономические связи устанавливаются не на эффективных принципах многостороннего денежного обмена, а на принципе двустороннего бартера. Сокращается глубина разделения труда, падает производительность, общество деградирует.

Чтобы избежать такого развития событий, центральные банки нуждаются в каюк-то оценочных параметрах, важнейшим из которых традиционно считается уровень цен. Выше отмечалось, что само представление об уровне цен как измеряемом феномене окружающего мира в корне ошибочно, так что не будем на этом останавливаться. Но если абсурдны попытки измерить динамику цен с точностью до десятых долей процента, то сама тенденция цен к значительному снижению ил» росту вполне поддается наблюдению. Поэтому центральный банк в принципе может регулировать кредит таким образом, чтобы наблюдаемые цены не росли слишком быстро. Проблема здесь состоит в следующем:

- индексы цен, как правило, не отражают динамику цен недвижимости и финансовых активов;

- никакие индексы цен не могут полноценно учесть изменения самой структуры производства (действительно, как сравнивать нынешние цены с ценами десятилетней давности, куда отнести цены на компьютеры? Как сравнивать цены на прошлогодние компьютеры и на сегодняшние?);

- даже идеально измеренные и неизменные индексы цен вопреки распространенному мнению уже означают увеличение денежной массы, искусственное снижение процента и «запуск» в действие механизма экономического цикла.

Но все проблемы уровня, цен как основного параметра деятельности центрального банка имеют практическое значение только для центральных банков ведущих стран – США, Японии, Германии. Для стран уже следующего уровня важнейшим параметром денежной политики остается курс валюты, выпускаемой местным центральным банком. Экономика современных стран настолько интегрирована в мировое разделение труда, что отвлечься от уровня и динамики внешних цен (как на необходимый импорт, так и на экспорт) совершенно невозможно. От соотношения внутренних и внешних цен зависят вся структура экономики и ее развитие. Стабильность и предсказуемость обменного курса становятся ключевым критерием деятельности огромного большинства центральных банков. При этом в определенном смысле они копируют систему частичного резервирования, характерную для коммерческих банков. Заявляя о своем намерении поддерживать определенный курс национальной валюты, центральные банки фактически объявляют всем держателям национальной валюты, что они могут рассматривать ее в качестве эквивалента какой-либо иностранной валюты.

Такая система фиксированного курса означает, что центральный банк готов предоставить соответствующее количество иностранной валюты, если держатели национальной валюты не смогут приобрести ее на межбанковском рынке. Но при этом подлинные резервы иностранной валюты, которыми располагает центральный банк, существенно меньше той максимальной суммы, которая может быть предъявлена ему для обмена (эта сумма обычно называется денежной базой и состоит из выпущенных в обращение бумажных денег плюс остатки на счетах коммерческих банков в центральном банке). Предполагается, что не все держатели национальной валюты бросятся обменивать ее одновременно. Исходя из этого удобного и приятного предположения центральные банки осуществляют фактически необеспеченную эмиссию, стимулируя иллюзорный экономический рост точно так же, как это делает система коммерческих банков с частичным резервированием.

Рано или поздно такая политика приводит к тому, что спрос на .резервы центрального банка увеличивается и он объявляет девальвацию. Очень часто девальвация приветствуется из соображений «роста конкурентоспособности», «стимулирования экспорта» и т.д. Мало кто задумывается над тем, что суть девальвации – разовое обесценение сбережений и постоянных доходов в национальной валюте, то есть фактическое всеобщее снижение уровня реального благосостояния. При этом «стимулирование экспорта» каких-то отдельных предприятий и отраслей происходит не за счет сокращения издержек данного конкретного предприятия или отрасли (что было бы справедливо), а за счет общества в целом.

Итак, фиксированный курс национальной валюты оказывается принципиально нестабильным и ведет к резким болезненным валютным кризисам. Одним из рецептов, предложенных против этой болезни, стала политика «плавающего» курса. Одно время она была весьма модной и рассматривалась как особо научная и современная. Однако на поверку оказалось, что эта теоретически несостоятельная политика вообще не может считаться политикой как таковой. Ни один центральный банк (за исключением центральных банков стран основных мировых валют) так и не смог отказаться от того, чтобы оказывать воздействие на формирование валютного курса. Значение данного параметра настолько велико, что вместо полностью «плавающего» режима фактически проводился режим неполного фиксирования, когда центральный банк реагировал на колебания валютного рынка, выходящие за некоторые пределы.

«Плавающий» режим и фиксированный режим с частыми изменениями установленного курса приводят к одному и тому же результату – население начинает поиск более надежного средства обращения. Чаще всего этим средством становится иностранная валюта, а результатом – долларизация экономики (конечно, такой валютой может быть не только доллар).

Попытки центрального банка воспрепятствовать сужению своей «вотчины» выражаются в раздувании дешевой демагогии о «выталкивании» национальной валюты, о необходимости дедолларизации и т.д. То, что это всего лишь демагогия, должно было бы казаться очевидным, ведь никто никого не заставляет насильно хранить именно доллары, а не рубли. Если кто-то готов из понимаемого по-своему патриотизма отказаться от сильной иностранной валюты в пользу слабой национальной, то ему никто в этом не препятствует (точно так же, как каждый волен поддерживать национальную промышленность в меру своих убеждений и пристрастий за счет своих собственных средств). Тем не менее подобная демагогия нередко имеет успех, особенно в силу того, что ее поддерживают все ветви власти, которые непосредственно материально выигрывают от инфляционной эмиссии центрального банка. Политика дедолларизации не может привести ни к чему другому, кроме введения дополнительных ограничений на экономическую деятельность.

4). Валютный курс

На этом фоне за последние десять лет произошел важнейший идеологический прорыв в вопросах денежной политики и организации центральных банков. Речь идет о появлении нового режима, так называемого режима валютного комитета (при переводе английского выражения «currency board» возможны варианты типа «валютам комитет», «валютное управление», «механизм стопроцентного резервирования» и т.д.). Интересно, что с теоретической точки зрения в этом прорыве не было ничего нового по сравнению с тем, о чем писали последователи австрийской школы и двадц