Социальные группы как субъекты политики

Социальныегруппыкаксубъектыполитики

1. Системасоциальногопредставительства

1.1. Понятиеиосновныеэлементы.

Группы, будучи основным субъектом политики, специфическим образом включаются в конкурентные отношения по поводу государственной власти. В целом понятие «группа» фиксирует сходство людей, как по врожденным, так и по приобретаемым в процессе жизни признакам. При этом, обладая одинаковыми чертами и качествами с другими людьми, каждый человек одновременно принадлежит к разным социальным группам (например, в одно и то же время является отцом семейства, членом определенной профессиональной, а также национальной группы, жителем того или иного города и т.д.). В то же время для человека характерна какая-либо наиболее существенная групповая принадлежность, выражающая его основные интересы и ценности, отношение к жизни.

Люди, живя и воспринимая действительность в соответствии с этими групповыми нормами и стандартами, вступают в определенные конфликтные отношения с представителями других общностей, групп, имеющих иные потребности, взгляды на жизнь, возможности и ресурсы. Эти межгрупповые отношения, выражая различия между людьми по тем или иным признакам, фиксируют тот уровень общественной дифференциации, которая сложилась в каждом конкретном обществе. Как показывает опыт, именно переплетение интересов групп, их различные связи и взаимоотношения оказывают существенное воздействие на содержание политических процессов.

Однако не все конфликтные отношения между группами могут проявляться в политической сфере и оказывать влияние на институты власти. Далеко не каждая группа стремится использовать политические средства для решения своих проблем, предпочитая строить свои отношения с оппонентами на идеях сотрудничества, взаимопонимания или заключения различного рода договоров и сделок. В ряде случаев стремление включиться в политику для защиты своих интересов сочетается у некоторых групп с неспособностью использовать институты государственной власти для укрепления своей целостности, завоевания новых ресурсов или достижения более высокого общественного положения. А в отдельных, например тоталитарных, системах группы и вовсе лишены возможности претендовать на политическое участие и, как правило, являются объектами, а не субъектами власти.

Таким образом, социальная группа с политической точки зрения — это только потенциальный субъект отношений в сфере государственной власти. Становление ее реальным, действующим субъектом политических отношений, практически использующим свои ресурсы в целях изменения характера функционирования государственной власти и управления, представляет собой длительный и сложный процесс, который зависит от многих внутренних и внешних для группы причин.

Процессы политического оформления и выдвижения групповых интересов в сферу публичной власти, обусловливающие формирование особых институтов и механизмов, которые способны оказывать постоянное воздействие на государство в целях соответствующего общеколлективным потребностям перераспределения социальных статусов и ресурсов, составляют содержание системы социального представительства.

Основными элементами такой системы являются: источники и причины политического участия; процесс групповой самоорганизации; формирование представительных структур и их взаимодействие с властью.

1.2. Сущность и типы социальной стратификация.

Наличие источников и причин политического участия групп обусловлено характером социальной стратификации, которая выражает различия возможностей, прав и обязанностей людей, обусловленных их принадлежностью к конкретным общественным группам.

Термин «страта» характеризует группу в качестве единицы анализа социального положения людей. Под ней может пониматься устойчивая социальная общность, класс или часто складывающаяся структура совместного действия людей. В основании ее выделения лежит тот или иной показатель (общественный ресурс), по которому сравнивается и сопоставляется положение людей в социальном пространстве. Степень обладания группой теми или иными ресурсами, с одной стороны, фиксирует ее положение в обществе (статус), а с другой — позволяет ранжировать статусы групп, т.е. дифференцировать последние в зависимости от обладания конкретными ресурсами. В силу этого стратификация характеризует общественную дистанцию между людьми не только по вертикали (например, между министром и рядовым служащим), но и по горизонтали (между министром и соответствующим ему по рангу генералом). Таким образом, стратификация, фиксируя все реальные отношения равенства и неравенства людей в конкретном обществе, которые вытекают из занимаемого группами социального положения, позволяет сопоставлять групповые статусы, права и возможности людей, выстраивать социальные иерархии.

Социальная стратификация характеризует дифференциацию общества, которая складывается под воздействием социально-экономических и всех других отношений и связей. По мнению В. Парето, социальная стратификация, будучи показателем асимметричности общественных отношений и изменяясь по форме, «существовала во всех обществах» и даже в тех, которые «провозглашали равенство людей от рождения». При этом содержание стратификации всегда определялось и определяется до сих пор во взаимодействии двух основных социальных тенденций: к расслоению населения и к его преодолению. Как писал социолог П. Сорокин, «в любом обществе в любые времена происходит борьба между силами стратификации и силами выравнивания».

Идеи дифференциации общественного положения людей имеют долгую историю. Так, одним из первых ученых, который «мыслил в терминах классов» (Поппер), был Платон, констатировавший расслоение людей на богатых и бедных и полагавший, что правильное государство должно иметь другую дифференциацию: чиновников, правителей и воинов. В XVII в. А. Смит, Э. Кондильяк и ряд других экономистов и историков ввели в научный оборот понятие «класс», которое К. Маркс и Ф. Энгельс впоследствии жестко связали с производственными отношениями. М. Вебер же, полагая, что только экономические критерии слишком узки для анализа социального положения людей, предложил рассматривать более широкий круг источников неравенства: богатство, определяющее положение социальной группы в зависимости от величины присваиваемых ею благ (в связи с чем он выделял «имущие» и «приобретающие классы»); престиж, выражающий принятые в обществе оценки и стандарты относительно предпочтительного образа жизни того или иного слоя; власть, характеризующую способность различных групп оказывать преимущественное воздействие на сферу управления, сущность общества в усилении разнообразия.

В дальнейшем в соответствии с пониманием неизменного усиления разнообразия общества, повышения его «социальной гетерогенности» (Г. Спенсер) ученые значительно усложнили основания стратификации. Т. Парсонс и другие «интеграционисты» выдвинули идею, согласно которой стратификация представляет собой набор статусов и ролей, обозначающих гибкую, подвижную и временную принадлежность людей к тем или иным группам. Таким образом, жесткая (ригидная) принадлежность к группе стала сочетаться с гибкой, подвижной приобщенностью к ней людей.

Ряд ученых, в частности Р. Парк и Э. Богарадус, интерпретировали стратификационные различия сугубо психологически: чем больше люди испытывают симпатию друг к другу, тем они более социально близки, и наоборот, люди, испытывающие взаимную неприязнь и даже ненависть, социально отдалены. У. Уорнер определял стратификационные различия на основе «репутационного метода», предполагающего самоидентификацию граждан, т.е. отнесение ими себя к определенному слою: высшему слою высшего класса, низшему слою высшего класса, высшему слою среднего класса, низшему слою среднего класса, высшему слою низшего класса и низшему слою низшего класса.

В последние годы исследователи обратили внимание на прогрессирующее значение различий в образовании людей, в религиозной принадлежности, а также различий родственных, этнических и особенно социокультурных характеристик. Под влиянием культурных ориентиров в среде молодежи постоянно формируются группы приверженцев альтернативным, контркультурным ценностям; ряд традиционных социальных различий перестал отражаться на образе жизни отдельных групп (например, многие рабочие в силу повышения материального благосостояния стали вести образ жизни буржуазных слоев); в области семейных отношений появляются формы однополовых связей, ломаются привычные стандарты поведения людей, ослабляется привязанность людей к традиционным нормам и стандартам классов, слоев, семейных групп. Причем такие тенденции устойчиво коррелируют с рядом тенденций политической жизни, например, с расширением форм индивидуального политического участия, ослаблением партийной идентичности, ростом поддержки независимых политических деятелей и т.д.

Обобщая сложившиеся подходы в определении социальных различий, способных приобрести остроту в восприятии группами своих интересов и инициировать их политическое участие, можно выделить следующие типы социальной стратификации:

— территориальную, отражающую различия между жителями отдельных территорий (например, Приморья и Воркуты, Башкирии и Москвы и т.д.);

— демографическую, характеризующую половозрастные особенности различных слоев населения (молодежи и пенсионеров, женщин и мужчин, детей из полных и неполных семей и т.д.);

— этнонациональную, выделяющую различия родственных и этнических общностей (между теми или иными семейными группами, людьми, принадлежащими, например, к казахской нации и калмыцкой народности, коренной и некоренной нациям и т.д.);

— конфессиональную, отражающую различия между людьми, которые придерживаются различных религиозных убеждений (между верующими и атеистами, представителями различных вероисповеданий);

— социокультурную, фиксирующую различия в стилях поведения людей, их жизненных ориентациях, доминирующих традициях и иных культурно значимых компонентах их поведения;

— социально-экономическую, обозначающую разницу в доходах, уровне образования, профессиональной компетенции тех или иных групп работников;

— социально-психологическую, отображающую различия между людьми с точки зрения общественного признания важности и значимости их статусов и форм поведения (например, в виде престижа и уважения разнообразных человеческих объединений);

— позиционную, указывающую на различия между людьми по степени их властного могущества, влияния на принятие управленческих решений.

Наличие разных страт непременно включает в себя и субъективное ощущение людьми своей принадлежности к данной конкретной общности (идентификацию). Она означает уровень освоения человеком групповых ценностей, норм, притязаний и потому является показателем и фактором внутренней сплоченности группы, ее целостности и интегрированности. При этом овладение нормами и ценностями группы способно выступать самостоятельным источником активности человека, его продвижения в обществе. Не случайно К. Дэвис и В. Мур видели в социальном расслоении «баланс» затрат (на которые человек идет ради завоевания притязаний) и вознаграждения (получаемого им статуса).

Каждый из перечисленных типов групповых различий свидетельствует о реально существующем расслоении населения и может стать источниками политической активности граждан. Однако отдельные виды социальных различий могут быть преодолены за счет использования группами механизмов самоорганизации, более полного использования внутренних возможностей для роста экономических показателей жизни своих членов, укрепления солидарности с другими социальными общностями и т.д. При этом мотивация к использованию политических форм урегулирования межгрупповых противоречий и, более того, социальная напряженность в поведении людей могут возникать даже при понимании одной только разницы социальных статусов. Как отмечает С. Липсет, «когда люди занимают несовместимые социальные положения, два взаимопротиворечивых статуса могут... даже вызвать к жизни... экстремистскую реакцию».

Как показывает практика, первостепенной причиной политической активности группы выступают ее наиболее существенные, властно значимые интересы, которые она не может реализовать без привлечения механизмов государственного управления. Наличие властно значимых групповых интересов свидетельствует как о дефиците жизненно важных ресурсов, без которых человек не способен достичь своих целей, так и об остроте потребности в этих средствах существования. Как заметил Ф. Бро, задача политологии и состоит в констатации тех или иных различающихся по определенным основаниям объединений людей с целью выявления их специфических интересов по отношению к власти, поняв при этом «политические ресурсы», которыми они располагают, чтобы заставить государство услышать свои требования.

1.3. Социальнаямобильностьидекомпозиция.

Социальная стратификация включает в себя и другие источники и причины политического участия групп.

К ним относятся разнообразные виды социальной мобильности, означающей процесс изменения общественного положения человека. В целом преодоление социальной дистанции между группами означает как повышение (восходящая мобильность), так и понижение (нисходящая мобильность) статуса. Оно характеризует при этом изменение положения групп, не только занимающих различные места в общественной иерархии (вертикальная мобильность), но и функционирующих на одном социальном уровне (горизонтальная мобильность).

В принципе любые социальные перемещения могут вызвать обращение групп к государству как главному регулятору статусных отношений. Однако, как показывает практический опыт, наибольший политический потенциал заключен в нисходящей мобильности вертикального типа. Такие процессы, как правило, всегда вызывают рост политической напряженности, поскольку не только ведут к утрате людьми устойчивости их социального положения (маргинализации) или абсолютному понижению социальных возможностей определенных слоев населения (люмпенизации), но нередко связаны и с уничтожением конкурирующих групп (предполагающим как качественное изменение условий существования групп, так и физическое устранение представителей той или иной общности). Это повышает уровень социального сопротивления последних, провоцирует активизацию сил правого и левого экстремизма, вызывает массовое распространение зависти, предубежденности к другим людям и группам.

Обострение политических отношений непременно вызывает и восходящая динамика слоев, находящихся на самых нижних этажах социальной лестницы. Их известная «невстроенность» в общество, отсутствие должных качеств у принадлежащих к ним людей для продвижения «наверх» заставляют их ориентироваться на политические средства как на едва ли ни единственные для улучшения своего общественного положения. Нередкая в таких случаях озлобленность по отношению к высшим, привилегированным слоям дополняет стремление к успеху с устойчивой готовностью к постоянному перевертыванию статусов.

Конечно, в обществе всегда есть группы, чье социальное положение отличается большей устойчивостью, и потому такие группы в основном политически инертны. Однако в условиях экономической конкуренции, преобразований в различных областях жизни, динамики межнациональных отношений, которые способны существенно перестроить иерархические связи в социальной сфере, «ведущее» положение любых групп в любой момент может стать достаточно условным. Как показали исследования, если групповые перемещения в области социально-экономических отношений не превышают привычных для общества показателей, т.е. совершаются в естественных для него пределах неравенства, то это обходится без существенных политических потрясений. Если же экономические изменения приобретают резкий и скачкообразный характер, то политическая стабильность подвергается сильнейшему давлению, а отдельные режимы могут даже рухнуть под тяжестью таких противоречий.

Негативные последствия социальной мобильности усиливаются в государствах, переживающих распад доминирующих социальных ценностей (аномию), особенно в тех случаях, когда социальная стратификация жестко ограничивает возможности овладения символами общественного успеха (Р. Мертон).

Опыт свидетельствует о сильной обратной связи между неравенством в доходах и стабильностью, поэтому любое государство независимо от уровня экономического развития страны обязано последовательно стремиться к постепенному уменьшению неравенства в социальной сфере. Позитивное влияние на динамику стратификации оказывают демократические институты, длительное существование которых, как показала практика, приводит к постепенному уменьшению различий в доходах.

В международной практике сформировалось понятие о минимальных социальных показателях, наличие которых свидетельствует о должной степени политической стабильности в обществе (так называемая «красная линия»). Например, считается, что 4-5-кратное расхождение в доходах основных групп населения служит нижней границей политического протеста и во многом является критическим показателем для существующего режима. Наличие такого расхождения должно послужить предостережением для молодой российской демократии, которая уже давно перешла многие критерии среднестатистической стабильности (на рубеже веков сложился 15-кратный разрыв в доходах между 10% самой обеспеченной части населения и 10% самых бедных слоев общества).

Специфическим источником политического участия является резкое расхождение между различными статусами людей, принадлежащих к различным группам (социальная декомпозиция). Например, люди могут принадлежать к группам, обладающим высоким социальным престижем (в данной стране), но в то же время иметь не соответствующие этой высокой социальной позиции реальные денежные доходы. Такое несоответствие статусов, прав и возможностей стимулирует высокую активность подобных слоев населения, заставляя их оказывать воздействие на государственную власть с целью устранения подобного разрыва.

Исключительно важным фактором, определяющим политический потенциал социальной мобильности, является поддерживаемый государством характер межгрупповых отношений. В данном случае речь идет о степени открытости стратификации, поощряющей или, напротив, затрудняющей перемещения отдельных граждан как внутри групп, так и между ними. Именно открытость социальных перемещений служит показателем соотношения усилий общества, создающего условия для подобных перемещений, субъективных устремлений людей, стремящихся изменить свое общественное положение ввиду ориентации на новые ценности, изменения жизненных планов, повышения образования и т.д.

Так, государство может стремиться к поддержанию непроницаемости, законсервированности социальных статусов, препятствуя свободному переходу из одной группы в другую. Например, в ряде государств власти ограничивают социальные и гражданские права людей по национальному признаку, социальному происхождению, идеологической ориентации и т.д. Отсутствие условий для свободной социальной мобильности может дополняться действиями по искусственному формированию социальной структуры, насильственному изменению социальных иерархий (например, проводившаяся в 20-х гг. в СССР политика раскулачивания). В таких случаях люди лишаются возможности, благодаря собственным индивидуальным усилиям, изменить свое общественное положение, и потому конфликты в этой сфере будут неизменно усиливать политическую напряженность.

Характерно, что приблизительно до середины XIX в. даже в капиталистических странах, как правило, доминировали идеи, оправдывавшие стабильность занимаемого человеком положения и тем самым ратовавшие за сохранение неизменности социальной структуры. В противовес подобным идеям К. Маркс выдвинул мысль о социальной революции, способной сломать неподвижную стратификацию буржуазного общества. Однако его последователи попытались установить на ее месте не менее устойчивую структуру, в которой представители рабочего класса обладали социальными привилегиями перед другими слоями населения.

В противоположность такому характеру социальных отношений открытость стратификации, неограниченность вертикальной и горизонтальной мобильности снимают значительную часть причин для возникновения политических конфликтов между группами. В целом становление подобного типа структурирования общества соответствует основным тенденциям развития индустриального общества, которое резко расширяет возможности преодоления социальных дистанций за счет поощрения государством индивидуальных перемещений людей благодаря их способностям и активности. Такая «идеология» открытости исходит из того, что индивидуальная мобильность является неотъемлемым правом личности, утверждениям политической свободы и важнейшей предпосылкой развития общества.

При государственной поддержке социальной открытости не только «победители» обретают новый общественный статус, но и не сумевшие по какой-либо причине преодолеть социальную дистанцию не остаются «за бортом» жизни. Лишь на время смиряя свои притязания, они сохраняют все возможности для социального роста на основе повышения квалификации, овладения новыми ценностями, оказания помощи со стороны институтов власти в борьбе с безработицей и т.д.

Следовательно, обеспечение государством доступности ресурсов и статусов на основе открытой (групповой и индивидуальной) мобильности служит важнейшей предпосылкой политической стабильности общества. При таком условии в обществе действуют естественные механизмы образования социальных слоев, укореняются демократические ценности и идеалы. Противоположная стратегия неизбежно ведет к нарастанию политической напряженности, чреватой самыми непредвиденными трудностями для правящего режима.

1.4. Основныетенденцииэволюциисоциальнойструктуры.

В связи с переходом общества в постиндустриальную стадию развития в социальной структуре западных стран, начиная примерно с 60-х гг. XX в., стали происходить заметные изменения, которые сказываются на характере институтов политического представительства. Сокращение сферы материального производства по сравнению со сферой нематериального производства, кризис традиционных отраслей промышленности наряду с развитием высоких технологий и третичного сектора экономики, потребности рынка в новой рабочей силе (как правило, высококвалифицированной), внедрение новых форм занятости (предполагающих не коллективные, а индивидуальные трудовые соглашения) оказали значительное влияние на характер и динамику социальной стратификации.

В качестве основных тенденций эволюции социальной структуры можно выделить следующие: распад традиционных социальных групп (рабочий класс, мелкая буржуазия, крестьянство и т.д.); дальнейшая социальная дифференциация, образование новых социальных групп и возникновение сложной, мозаичной социальной структуры; изменение критериев социальной стратификации и появление новых средних и высших слоев общества; возрастание социальной и географической мобильности и изменение образа жизни, большая открытость социального пространства; кризис традиционной социальной идентификации и индивидуализация социального протеста.

Увеличение доли наемных работников при сокращении доли рабочего класса (то есть лиц преимущественно физического труда, занятых преимущественно в индустриальной сфере) было замечено еще в 60-х гг. Именно тогда в среде исследователей стали говорить о «закате пролетариата». Вместе с тем речь следует вести не только о значительном сокращении доли рабочего класса, но и дифференциации, происходящей в его среде, а также об изменении его социальных характеристик.

Ученые отмечают, что в настоящее время многие виды труда требуют, при всей их рутинности, значительной подготовки, а работники, занятые таким трудом, по своему профессиональному уровню и жизненным стандартам могут быть отнесены к средним слоям населения. Кроме того, отличительной чертой многих представителей данной социальной группы является участие трудящихся в акционерном капитале своих предприятий, а в некоторых случаях и в процессе управления.

Наряду с этой группой «рабочих» существует и другая категория — неквалифицированные и низкоквалифицированные работники, потребность в которых остается и по сей день. По своим характеристикам они также не подпадают под традиционное понятие пролетариата. Их интеллектуальный потенциал оказался обесценен современной технической организацией труда. Они лишены определенной классовой принадлежности и находятся под постоянной угрозой потерять работу. Эту категорию трудящихся А. Горц называл «неклассом нерабочих» или «неопролетариатом».

Исследователи также отмечают сокращение доли других традиционных социальных групп (например, крупной и мелкой буржуазии, крестьянства), а также распад локальных сообществ. Этот распад, в первую очередь, происходит под влиянием возрастающей географической мобильности.

Возникающие многочисленные социальные группы «нового среднего класса» (речь идет именно о многочисленности социальных групп в силу аморфного характера понятия «новый средний класс») включают в себя высококвалифицированных специалистов, занятых, в первую очередь, в высокотехнологичных отраслях. Кроме того, по жизненным стандартам, а часто и по характеру труда к этой социальной группе можно отнести некоторых представителей традиционных средних слоев населения, таких как преподаватели, врачи, адвокаты и т.п.

К новым высшим слоям населения исследования 60—80-х гг. относили тех людей, которые концентрировали знания и информацию о производственном процессе, развитии общества в целом, а также участвовали в принятии управленческих решений («высшие кадры», менеджеры и проч.). Они получили название технократы (Д. Белл, Дж. Гелбрейт, Э. Тоффлер, А. Турен и др.). Господствующие позиции в обществе технократов («нового высшего класса») основываются уже не на собственности на «видимые вещи», такие как земля, фабрики, капитал и т.п., а на знаниях и информации, которые тоже могут рассматриваться как своеобразный капитал. Влияние данной социальной группы обуславливается, в первую очередь, доминирующим положением в социальной иерархии, сложившейся в различных областях человеческой деятельности. Хотя принадлежность к этой группе определяется, в первую очередь, научной компетентостью, а «новый высший класс» считается более открытым, чем традиционные высшие слои общества, не всякий человек может попасть в эту страту в силу переплетенности различных социальных институтов.

В 90-х гг. концепция «нового высшего класса» получила свое дальнейшее развитие в рамках теории «постэкономического общества». В рамках этой теории «новый высший класс» описывается следующим образом: «мы видим новую доминирующую социальную группу, обладающую контролем за информацией и знаниями, стремительно превращающимися в основной ресурс производства... Представители господствующего класса во все большей мере руководствуются мотивами нематериалистического типа: во-первых, потому, что их материальные потребности удовлетворены в такой степени, что потребление становится одной из форм самореализации; во-вторых, потому, что пополняющие его творческие работники стремятся не столько достичь материального благосостояния, сколько самоутвердиться в качестве уникальных личностей... В новых условиях господствующий класс не только, как прежде, владеет средствами производства, либо невоспроизводимыми по своей природе (земля), либо созданными трудом подавленного класса (капитал) на основе сложившихся принципов общественной организации, но сам создает эти средства производства, обеспечивая процесс самовозрастания информационных ценностей».

2. Самоорганизациягруппыкакполитическогосубъекта

2.1. Процессартикуляциигрупповыхинтересов.

Действие причин, побуждающих политическое участие группы, влечет за собой создание необходимых механизмов и институтов, обеспечивающих ее реальное вступление в политическое пространство. Основными составляющими этого сложного и многогранного процесса являются процедуры и технологии артикуляции и агрегирования интересов, а также формирование представительных структур.

Процесс артикуляции представляет собой преобразование исходящих от принадлежащих группе граждан социальных эмоций и ожиданий в четкие и определенные политические цели и требования. При этом, как считают Г. Алмонд и А. Пауэлл, артикуляции подвергаются не только явные, но и латентные (внешне не выраженные) интересы. Поэтому артикулированы могут быть и рационально понятая солидарность с властями, выражающая, к примеру, удовлетворенность граждан своим уровнем жизни, и смутно ощущаемый людьми социальный дискомфорт, чувства социального одиночества, жизненной неустроенности и т.д.

Артикуляция направлена на то, чтобы донести до принимающих государственные решения лиц пожелания различных частей населения и тем самым включить последних в политический процесс как равноправных носителей властных прав, утвердив их в качестве субъектов политики. За счет артикулирования групповые интересы начинают «снизу» встраиваться в систему сложившихся в стране политических взаимоотношений. В целом, способствуя выдвижению перед правительством массы разнородных, не скоординированных между собой запросов различных групп, процесс артикуляции усложняет и одновременно оптимизирует принятие государственных решений. Это связано с тем, что правящие структуры получают возможность видеть наиболее тревожащие общество проблемы, определять соответствующие приоритеты в разрешении социальных конфликтов, координировать свой курс в соответствии с изменяющейся ситуацией и оценками общественного мнения.

Способностью к артикуляции обладают практически все социальные группы, независимо от уровня их самоорганизации. В качестве субъектов групповой артикуляции могут выступать и представители данного слоя населения, и даже отдельные лица, действующие вне рамок посреднических структур. В литературе обычно выделяют следующих субъектов артикуляции: все население (макросоциальная группа); корпус граждан (особая часть населения); компетентная группа (посредническая структура) и лидер. Каждый из них обладает собственными возможностями в деле политической трансформации групповых потребностей, придания этим интересам той субъективной формы, которая наиболее точно выражает чаяния и замыслы людей.

В основе субъективного оформления групповых требований лежит задача вычленения подлинной проблемы, которая является источником либо политического протеста, либо поддержки властей. Например, в качестве причины падения своего уровня жизни, заставляющего людей обращаться к государству, могут быть признаны следующие факторы: неэффективное управление экономикой со стороны центральных властей, ошибки местного руководства, внешнеполитические причины, предполагающие необходимость несения дополнительных расходов в связи с ведением военных действий за рубежом, и т.д. Понятно, что в зависимости от признания той или иной причины ухудшения своего положения люди будут выдвигать и различные требования к власти, т.е. по-разному трактовать вызвавшую их недовольство проблему.

Политические требования, как правило, связаны с наличием у группы многих нерешенных вопросов, поэтому артикуляция предполагает селекцию ее властно значимых потребностей, которая заканчивается выстраиванием определенных проблемных иерархий и отбором наиболее важных и значимых запросов к власти.

Политически оформленные интересы могут иметь и самые разнообразные формы выражения. Они могут быть представлены не только в виде конкретно выраженных просьб, требований, лозунгов или ясно сформулированных программных целей той или иной партии, но и в виде неопределенных деклараций.

Принципиальным требованием к артикуляции интересов является приведение выдвигаемых к власти требований в соответствие с наиболее общими, принятыми в конкретном обществе «правилами игры». В большинстве случаев такое соответствие предполагает, что требования солидарности или протеста со стороны групп будут иметь конвенциональный характер и не выходить за рамки правового пространства. Однако потребность в соответствии политических требований принятым в данном государстве нормам имеет несколько более широкий характер, поскольку поставленные цели могут исходить от партий, пытающихся осуществить полномасштабный пересмотр конституции и потому не считающих для себя возможным придерживаться установлений прежней правовой системы. В таком же положении могут оказаться и партии, находящиеся на нелегальном положении.

Таким образом, требование соответствия выдвигаемых группой требований правилам политической игры предусматривает поиск и нахождение ею такого способа оформления своих политических претензий, который заставил бы власть реально реагировать на них, а следовательно, признать группу в качестве партнера, оппонента, политического противника и даже врага. Это предполагает установление довольно широких, но вместе с тем весьма определенных критериев оценки групповых требований. С одной стороны, они должны быть достаточно «громко» заявлены, чтобы обратить на себя внимание властей, заставить государственные органы реагировать на выдвигаемые требования. С другой стороны, они не должны переходить границы превращения даже самого радикального протеста в такие формы социального поведения (например, в террористические), которые заставили бы государство обратиться уже не к политическим, а к административно-силовым формам ведения диалога с этой группой.

2.2. Процессагрегированиягрупповыхинтересов.

Любые группы — это общности, в которых плотность социальных отношений или субъективная приверженность людей к групповым ценностям неравномерна, поэтому внутри них всегда складываются какие-то отдельные микрогруппы. Как правило, эти внутригрупповые объединения занимают специфическое положение в группе и соответственно имеют особое отношение к общеколлективным интересам и понимание общегрупповых целей. В силу этого артикуляция властно значимых интересов чаще всего приводит к возникновению нескольких различающихся позиций, которых придерживаются микрообъединения внутри того или иного социального слоя.

Противоречивость артикулированных интересов, способствуя внутренней раздробленности группы, уменьшает ее возможности в сфере политики, снижает ее политический вес в отношениях с властью. Как показывает практический опыт, та часть населения, которая не может консолидаризироваться в качестве внутренне единой и сплоченной группы, располагает весьма незначительными шансами на политической арене.

Итак, задача усиления внутренней сплоченности, интеграции группы предполагает дополнение артикуляции механизмами и процедурами агрегирования, которое выступает как процесс координации и согласования частных внутригрупповых требований, установления между ними определенной иерархии и выработки на согласованной основе единых общегрупповых целей, обеспечивающих целостность группы и повышение ее политического влияния на власть.

В качестве наиболее характерных для агрегирования способов согласования внутригрупповых целей выступают проведение дискуссий, различных обсуждений по типу направленных на выяснение позиций и поиск компромиссов «круглых столов», применение консенсусных технологий и др. Как правило, агрегирование в основном касается поиска консенсуса относительно понимания первостепенных и второстепенных целей и особенно определения основн