Зрелища, концерты и «вокзалы» в общественных садах Петербурга первой трети XIX века

Юлия Савельева 

Сад – это не мертвый, а функционирующий объект искусства. Его посещают, в нем  гуляют, отдыхают, размышляют, развлекаются – во всякую эпоху по-своему.

(Д.С. Лихачев)¹

Общественный сад с «увеселениями» и музыкой являлся важнейшей частью городского пространства Петербурга первой трети XIX века. Описанию садов уделялось немалое место в обозрениях и путеводителях по городу. Так, например, в опубликованном в 1820 году «Медико-топографическом описании Санкт-Петербурга» Г.Л. Аттенгофена имеется специальный раздел под названием «Сады и пустые места», в котором сообщается что «внутри самого города находятся некоторые весьма хорошие и приятные публичные сады и места для прогулок, где каждый во всякое время, один или с приятелями, свободно может гулять и рассеиваться. <…> Множество находится здесь увеселительных садов и огородов, которые хотя и принадлежат частным владельцам, но по большей части всегда для публики открыты. И так здешние жители вовсе не знают недостатка в местах для прогулки, каковому нередко подвержены бывают жители других городов»². В связи с этим и многие приезжавшие в столицу из других городов, достаточно быстро становились петербуржцами и адаптировались благодаря существовавшим здесь «зонам общения» горожан, к которым относились и увеселительные сады.

История петербургских садов ведет начало от царствования Петра I, который «любил сады и рощи, заботился об их разведении и строго карал тех, кто вопреки его указам, позволял себе рубить деревья и портить леса»³. При Петре I были основаны придворные сады, такие как Летний, Екатерингофский и Петровский. В это же время начали разводить сады и приближенные к монарху лица. В царствование Екатерины II появились Эрмитажный, Таврический, Михайловский и другие придворные сады и значительно увеличилось число частных. К концу XVIII века в «светском» саду объединялись «три стороны досуга: сад, во-первых, давал отдых, во-вторых, кормил, в-третьих, развлекал»⁴.

Развитие публичных и частных садов продолжалось и в XIX столетии. К 1838 году в Петербурге их было уже 1054⁵. А в справочной книге «Петербург весь на ладони» 1874 года издания указывалось, что «ныне в столице насчитывается до 2000 садов, в том числе общественных десять (не считая скверов)»⁶. При этом многие из общественных садов, хотя и принадлежали разным казенным ведомствам, были открыты для публики.

Городские общественные сады в Петербурге первой трети XIX века являлись популярными местами проведения коллективного досуга. В них организовывались разнообразные увеселения, праздники и зрелищные представления с музыкой. Немалую роль в выборе места того или иного рода развлечения играл и сам сад, его местоположение в городе, и традиции. На Крестовском острове устраивались народные гулянья, зрелища с воздушными шарами; в Екатерингофе – гулянья на Троицу; на Царицыном лугу, Елагином, Каменном острове и в Петергофе – городские праздники и зрелища для народа по случаю торжеств Императорской семьи, в Летнем саду проводились гулянья с лотереями, традиционные купеческие «смотрины» и состязания в беге, в саду 2-го Мещанского Собрания – концерты, «вокзалы» (т.е. увеселения с музыкой), балы и т. д.

Виды зрелищных представлений и праздников в городских общественных садах, кроме традиции народных гуляний, во многом зависели от лица устроителя, которым мог быть воздухоплаватель, бегун, музыкант и пр. В соответствии с этим изменялся и характер представления. Акцент смещался в сторону того, что должно произойти: запуск воздушного шара, состязание в беге, концерт и т. д. При этом, вечер часто не ограничивался одним «событием», включая в себя и другие формы развлечений, например, бал или фейерверк, которые хотя и не определяли характер праздника, но становились его несомненным украшением.

Вошедшие в моду зрелища с запуском воздушных шаров обычно устраивались иностранными воздухоплавателями в петербургских садах или же на островах. Такие представления требовали довольно большого пространства и хорошей погоды, что, как правило, оговаривалось в афише следующей фразой: «ежели воспрепятствует ветер или дождик, то отлагается впредь до будущего воскресенья». Например, 31 июля 1821 года итальянский воздухоплаватель «господин Манасей» в 8 часов вечера на Крестовском острове, пускал на воздух «большой шар, в окружении коего 45, а в диаметре 16 аршин». Через полтора часа после спуска шара на том же месте был дан фейерверк, «составленный из разных букетов», и явилась «молния», называемая «бенгальским пламенем, коим окрестности были освещены как полдневным светом в продолжении 6-ти минут».

Такие «садовые» зрелища с запуском воздушных шаров, как правило, сопровождались инструментальной музыкой, привлекавшей горожан к месту действия и поддерживавшей праздничную атмосферу в течение всего вечера.

Одним из любимейших мест для прогулок в Петербурге как летом, так и зимой был Летний сад, где «c дозволения правительства» проводились публичные увеселения для разных сословий. Так, «зимой по главным аллеям прокладывались мостки, и в эту пору, между двумя и четырьмя часами, совершали здесь прогулку преимущественно лица высшего света. <…> В течение лета разными благотворительными обществами в Летнем саду устраивались «народные» гулянья, с лотереями-аллегри, привлекавшие огромные массы разнообразной публики»⁷. В летнее время содержатель кофейного дома «нанимал музыку по воскресеньям, когда бывало тут гулянье для средней публики, не имеющей средств отправиться за город на дачи»⁸. Наконец, по традиции в Духов день в Летнем саду ежегодно проводилось многолюдное и нарядное гулянье – день смотрин женихов и невест в торговом классе. В это время сюда собирался почти весь город – особенно купечество: «Купцы с женами и дочерями окаймляют аллеи, а молодые купчики, в пуховых шляпах и в щегольских сибирках, расхаживают мимо, стараясь обратить на себя внимание»⁹. Не удивительно, что вскоре после этого дня часто праздновались купеческие свадьбы.

Среди прочих увеселений в 20-е годы XIX века в Летнем саду устраивались состязания в беге. Сохранились афишки, в которых извещалось, что некое лицо желает продемонстрировать свое искусство в быстрейшем беге или соревноваться с кем-либо в этом умении. Такова, к примеру, афиша «господина Гиеронимуса Павловского из Варшавы», который уведомлял «почтеннейшую публику сей столицы», что 8 сентября 1827 года желает показать свое искусство в быстрейшем беге: «в больших двух аллеях пробежит он 11 верст в три четверти часа, а в каждой аллее сделает он по 10 концов и надеется в полной мере удовлетворить почтеннейшую публику, дабы заслужить благосклонное внимание».

Обратим внимание, что и в этой, и в предыдущей форме «садовых увеселений» музыка (как правило, духовая) сопровождала зрелище, выполняя «фоновую» функцию. При этом в афишах обычно не упоминались конкретные сочинения, указывался лишь исполнительский состав. Типичны были следующие фразы: «представление будет сопровождаться инструментальною музыкою» или «в оном саду будет играть оркестр военной музыки».

Репертуар и состав военного оркестра во многом зависел от капельмейстера, который, как указано в весьма любопытной работе ротмистра Г.Н. Зубова «О положении военной музыки в России», «…заводил у себя только те инструменты, какие ему больше нравились, или которые, по его мнению, оказывались более подходящими»¹⁰. В той же работе, анализируя деятельность капельмейстеров, подготовку музыкантов, состояние инструментов, автор оценивает музыкальную часть в целом неудовлетворительно и призывает уделять большее внимание постановке военно-музыкального дела, мотивируя свою мысль следующими рассуждениями: «Военные оркестры являются у нас, в смысле влияния на развитие музыкального слуха, едва ли не самым близким нашему народу музыкальным учреждением. <…> Миллионы нашего народа, посещающего общедоступные гулянья, где хоры военной музыки составляют обычную и любимую принадлежность, по большей части, никогда в жизни не слышат иной, лучшей музыки. Понятно поэтому, что забота о научной музыкальной постановке военных оркестров нераздельно связана с заботой о правильном развитии музыкального слуха в нашем народе»¹¹. Действительно, можно сказать, что музыка, сопровождавшая зрелища или гулянья, являлась важнейшим элементом «садово-паркового» типа городской развлекательной культуры. Она служила своеобразным звуковым оформлением сада, без которого любой праздник был бы неполноценным.

Однако в Петербурге начала XIX века существовали и другие «садовые» праздники, включавшие большие концертные программы, участниками которых становились профессиональные музыканты. Такие общественные увеселения с «музыкальными вечеринками» обычно организовывались каким-либо известным музыкантом. Так, работавший в России контрабасист Доменико Даль’Окка¹² неоднократно устраивал подобные праздники и концерты в садах, где в один и тот же вечер могли сочетаться самые разные «увеселения».

В деле «О службе музыканта контрабасиста Даллокка» (за 1803–1843 годы) находим контракт, согласно которому он был обязан служить при императорском дворе в должности и в звании первого контрабасиста на следующих условиях:

«1. г-н Даллокка обязуется играть во всех российских операх, кои даны будут на петербургском театре, равномерно, как и при Императорском Дворе;

2. находиться ему во всех репетициях российских опер, когда ему приказано будет;

3. в случае надобности занимать ему должность первого контрабасиста, играть ему на своем инструменте соло, как при Дворе, так и в тех случаях, как скоро приказано ему сие будет;

4. играть на своем инструменте у столовой музыки, когда случается надобность при Императорском Дворе, также играть на балу и во всех концертах, кои даны будут на театрах».

Кроме того, сохранились некоторые документы, в частности, «объяснения» в контору театральной Дирекции, свидетельствующие об организации Даль’Оккой вышеупомянутых праздников, «вокзалов» и концертов.

Так, например, 12 августа 1822 года в саду 2-го соединенного Мещанского общества (у Синего моста, в доме графа Чернышова) Даль’Окка организовал праздник с «музыкальной вечеринкой» совместно с испанским физиком и воздухоплавателем господином Желли-Латуром. На вечере был предусмотрен следующий ход событий: в 3 часа под звуки «янычарской музыки» сад открывался для публики, в 6 часов спускались два воздушных шара, после чего начинался концерт с участием российских придворных музыкантов, в частности, певца Ефремова, имя которого в 1820-е годы постоянно встречается в театральных афишах, а также итальянского виртуоза, гитариста Зани Ферранти¹³. Праздник завершался балом и иллюминацией в саду. Здесь можно было пообедать, поужинать, приобрести напитки и десерт по сходной цене. Билеты раздавались швейцаром общества.

Музыка в такой форме садовых увеселений выполняла уже функции, которые соответствовали каждому из трех основных разделов праздника – открытию сада и гулянью в нем, концерту и балу. В уведомлении указывалось, что в саду «будет играть во весь день» упомянутая уже янычарская музыка, «и в одно же время другая – духовая музыка – будет играть в зале».

Концерты, проводившиеся в рамках «садовых увеселений», обычно включали в себя оперные увертюры (часто в переложении для духового состава), арии В.А. Моцарта, Дж. Россини, Л. Керубини и других знаменитых западноевропейских композиторов, а также различные сольные произведения, написанные музыкантами-инструменталистами.

Концертная программа «музыкальной вечеринки», состоявшейся 12 августа 1822 года, включала в себя восемь номеров:

«1. Увертюра Россини, игранная духовою музыкою;

2. г. Зани Ферранти будет играть на гитаре фантазию с вариациями на известный марш в честь графа Витгенштейна;

3. г. Ефремов будет петь арию соч. Россини;

4. г. Скибинский будет играть на валторне Адажио и Польской;

5. Симфония Ромберга, игранная духовою музыкою;

6. г. Тушинский будет играть на кларнете вариации своего сочинения;

7. г. Ефремов будет петь арию соч. Моцарта;

8. г. Далл’Окка будет играть на контрабасе вариации на русскую песню».

Как видим, в программе концерта указаны три известных композиторских имени: В.А. Моцарт, Дж. Россини, Б. Ромберг¹⁴. Упомянут также М. Тушинский, исполнявший вариации для кларнета собственного сочинения. Кстати, сохранилось дело «О службе состоявшего при петербургских театрах и уволенного от оных с пансионом, музыканта кларнетиста Михаила Тушинского» (1817–1852). Согласно контракту, он работал на нижеследующих условиях:

«1. играть мне на кларнете примо с оркестром, впредь, где от Дирекции назначено будет, также в концертах и столовой музыке в городе и загородом, и в балах при Высочайшем Дворе, кроме публичных балов и маскарадов, в городе даваемых;

2. находиться мне на всех пробах и репетициях в назначенные от Дирекции часы;

3. употреблять все свои дарования на благо и пользу Дирекции…»

Известно, что виртуозные инструменталисты зачастую обладали дарованиями композиторов, что, несомненно, могло проявляться в такой популярной в начале XIX века музыкальной форме, как вариационная. Отметим, что три из восьми номеров рассматриваемого нами концерта представляли собой сольные инструментальные пьесы в форме вариаций – для гитары, кларнета и контрабаса. Остальной репертуар составляли: увертюра и арии из опер, небольшая симфония и две инструментальные пьесы для валторны. Безусловно, такой концерт становился эмоциональной кульминацией всего праздника. Музыка играла здесь первостепенную роль и исполнялась на высоком профессиональном уровне.

К этому же кругу праздников, устраиваемых в садах, можно отнести и пятичасовую зрелищную программу под названием «Вокзал, или Сельский праздник». Это представление, «на подобие даваемых в Париже, Тиволи, Шантильи и проч.», было организовано в саду 2-го Мещанского собрания (в доме барона Раля, № 48, вход с Мойки у Поцелуева моста) упомянутым выше музыкантом Д. Даль’Окка.

Отметим, что в самом названии представления – «Вокзал, или Сельский праздник» – был подчеркнуто выражен увеселительный характер вечера¹⁵. Конечно, Доменико Даль’Окка дал ему такое название не случайно. В истории столичной жизни уже были примеры создания «вокзалов», и один из первых («фоксаль» на Каменном острове) относился к 1777 году¹⁶. Как мы знаем, эта идея получит и дальнейшее свое развитие через устройство других вокзалов, в частности, Екатерингофского (1820), «Заведения минеральных вод» в Новой Деревне (1834) и, конечно же, знаменитого Павловского вокзала (1838), музыкальные вечера которого являлись «первым постоянным концертным учреждением и постепенно приучили публику к музыкальным развлечениям с более серьезной и обдуманной программой»¹⁷.

В афише о «Вокзале» Даль’Окка, датированной 13 августа 1827 года, находим подробное красочное описание всего вечера с перечислением включенных в него зрелищных номеров. Публике предлагалось огромное количество разнообразных увеселений – как для взрослых, так и для детей. Cреди них большое место занимали цирковые номера – вольтижировка, танцы на канате, фокусы: «Г. Кенфер с лошадьми и всем своим обществом будет вольтижировать и танцевать на лошадях; между прочим г. Кронвальд, принадлежавший к труппе г. Турниера, столь известного отличным своим дарованием, представит пьяного крестьянина и будет переодеваться в разные платья на всем скаку. При сем не будет никакой опасности, ибо вольтижировка будет происходить в закрытом цирке. Будут также представлены штуки на проволоке. Г-жа Тиханова танцевать будет на канате и будет на нем обедать, сестра ее и все общество произведут под музыку разные танцы и штуки. Один забавный карлик будет плясать по-казацки». «Для удовольствия детей» показывали «кукольную и собачью комедии». На празднике также демонстрировалась «безденежно, тем, кто пожелает» косморама с величайшими городами Европы и живописные транспаранты.

«Почтеннейшая публика» могла входить в сад с 3-х часов дня, все увеселения начинались в 5 часов и продолжались до 10 вечера, после чего был сожжен фейерверк «о семи разных переменах», в комнатах устроен бал, а в саду – иллюминация. В афише обговаривались организационные моменты, связанные с погодными условиями и покупкой билетов: «В сей день все комнаты будут освещены и открыты для публики. Фасад дома имеет 24 больших окна и 2 закрытых балкона, где зрители могут поместиться в случае сырой погоды и видеть все происходящие в саду. В случае же дурной погоды в этот день, праздник будет отложен до первого хорошего дня. Гг. члены общества благоволят показать при входе годовой свой билет и могут привести с собою только двух дам – за большее же число платят наравне с гостями. Билеты для входа по 5 рублей с персоны (а с детей – половину) можно получать у г-на Далл’Окка в средней Подъяческой, в доме купца Васильева, в бельэтаже под № 277 и с 8 часов утра у швейцара общества».

Согласно рекламному тексту, «украшению праздника содействовала хорошая музыка», которую «производили» «отличное общество цыган», исполнявших русские и цыганские песни и пляски «как в саду, так и в залах, аккомпанируя себе на гитаре», и духовой оркестр, находившийся в саду с 3-х часов дня.

В объяснительной записке в контору театральной Дирекции Д. Даль’Окка перечисляет три подобных «вокзала», организованных им в 1828 году: «8 августа 1828 года я дал воксал вместе с г-ном Вагнером», «13 числа оного же августа я один дал воксал», «5 сентября 1828 года я дал другой воксал в саду Танцевального общества». Из текста «объяснения» становится понятно, что устройство «вокзалов» было делом весьма хлопотным. Более сложная композиция праздника требовала и более четкой организации, поэтому устроителем детально продумывался план вечера, программа концерта, его участники, в том числе музыканты. Возникали, по-видимому, материальные трудности. Иногда Далл’Окка вкладывал собственные деньги, чтобы увеселение состоялось. Так, например, он пишет: «…заплатили г-ну Гонзага 500 рублей за три театра для живых картин и еще одну большую пирамиду, за которую я заплатил свои деньги – 60 рублей».

Рассмотренные виды «садовых» развлечений стали, на наш взгляд, основой для бурного развития увеселительных садов начиная с 1860-х годов, когда они, по выражению Ф.В. Домбровского, «росли как грибы, и один перечень их ставил петербургского жителя в тупик…»¹⁸.

¹ Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. – СПб., 1991. – C. 17.

² Аттенгофен Г.Л. Медико-топографическое описание С.-Петербурга, главного и столичного города Российской империи / Пер. с нем. – СПб., 1820. – C. 30–31.

³ Михневич В. Петербург весь на ладони. – СПб., 1874. – C. 114.

⁴ Стеклова И.А. Феномен увеселительных садов в формировании культурной среды Петербурга-Петрограда: Автореферат диссертации. – М., 1991. – C. 9.

⁵ См.: Конечный А. Петербургские общественные сады в XIX веке // Europa Orientalis. – 1996. – № 1. – C. 37–50 (приводя эти сведения, автор ссылается на «Cеверную пчелу» от 10 января 1839 года).

⁶ Михневич В. Цит. соч. – С. 116–118.

⁷ Там же.

⁸ Бурьянов В. Прогулка с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям. Ч. 2. – CПб., 1838. – С. 265.

⁹ Там же.

¹⁰ Зубов Г.Н. О положении военной музыки в России. – СПб., 1903. – C. 7.

¹¹ Там же. – C. 1.

¹² Подробнее о пребывании Доменико Даль’Окка (Dall’Occa) в России см.: Порфирьева А.Л. Даль’Окка // Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь. Т.1 (XVIII век). – CПб., 1996 .– С. 293–294.

¹³ Зани (Цани) де Ферранти, Марко Аврелио (1800/1802–1878) – итальянский скрипач и гитарист, в Санкт-Петербурге с 1820 года, концертировал в 1821–1822 годах. См.: Петровская И.Ф. Концертная жизнь Петербурга, музыка в общественном и домашнем быту. 1801–1859 годы. – CПб., 2000. – C. 174.

¹⁴ Бернард (Бернхард) Ромберг (1767–1841) – виолончелист и композитор, из второго поколения немецкой династии музыкантов. В Санкт-Петербурге в 1807(1808), 1811–1812, 1823 (1825) – 1830-х годах. Концертировал, играл в великосветских салонах, преподавал (среди его учеников – Матвей Виельгорский). Подробнее см.: Петровская И.Ф. Указ. соч. – С.161; Раабен Л. Жизнь замечательных скрипачей и виолончелистов. – Л., 1969. – C. 60–70.

¹⁵ «Слово «вокзал» («фоксаль») заимствовано из французского языка. Французы таким манером произносили название загородного увеселительного заведения – vauxhall, произошедшее от имени его владелицы англичанки Джейн Вокс» (См.: Гречук Н. Вокзальные развлечения // Санкт-Петербургские ведомости. – 1999. – № 52. – С.18).

¹⁶ На страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» от 4 (15) июля 1777 года находим объявление: «Сего июля 9 дня откроется на Каменном острову в новой галерее фоксаль, коего содержатели господа Гротти и Шеневет ласкаются, что всяк найдет в сем месте к совершеному своему удовольствию по вкусу расположенные украшения, музыку и всякие забавы … За вход платит каждая особа по 1 рублю, за прочие же напитки, равно как и за стол, особливо платить надобно …».

¹⁷ Финдейзен Н.Ф. Павловский вокзал. Исторический очерк. 1838–1912 гг. – СПб., 1912. – C. 6.

¹⁸ Домбровский Ф.В. Полный путеводитель по Петербургу и всем окрестностям. – СПб., 1896. – C. 80.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.stmus.nm.ru/