Даниил Московский

В.А.Кучкин

«И почему было Москве царством быть, и хто то знал, что Москве государством слыть?» — такими словами начинается написанное в XVII веке «Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы». Наивная по своей форме фраза тем не менее содержала в себе важные вопросы, которые занимали русское общество времён тишайшего царя Алексея Михайловича и которые вызывают интерес и по сегодняшний день: как возникла Москва, как и когда превратилась она в стольный город, кто из князей впервые сделал небольшую крепость на Боровицком холме своей постоянной резиденцией?

Историки Москвы давали разные ответы на эти вопросы. Согласные в том, что город возник во времена княжения в Суздальской земле Юрия Долгорукого, они относили образование Московского княжества то к 1213 г., когда Москву захватил сын Всеволода Большое Гнездо Владимир, то к 1237 г., когда в Москве пребывал младший сын великого князя Юрия Всеволодовича Владимир, то к 1247 г., когда Москва, якобы, досталась брату Александра Невского Михаилу Хоробриту. Все эти мнения нельзя признать обоснованными. Действительно первым московским князем, о котором сохранились не только достоверные летописные свидетельства, но и упоминания в грамотах и записи на пергаменном кодексе, был Даниил Александрович.

Даниил стал четвёртым, самым младшим сыном в семье Александра Невского. В летописях даже есть известие о его рождении. Одна из самых древних русских летописей — Лаврентьевская — сообщает, что в 6769 году «родися Олександру сынъ, и наре(ко)ша имя ему Данилъ». Под 6769 годом летопись рассказывала о событиях, происшедших с 1 марта 1261 г. по 28 февраля 1262 г. Нельзя ли выяснить поточнее, когда родился Даниил?

В 1979 г. в Новгороде Великом была найдена когда-то скреплявшая княжеский документ свинцовая печать, на которой чётко видны рисунки и подписи к ним. На лицевой стороне печати был изображён стоявший на столпе святой, а по бокам изображения читались написанные вертикально слова «Столпникъ» и «Данилъ». На оборотной же стороне печати — скачущий вправо всадник в короне и с мечом, сопровождаемый надписью «(Ал)ек(са)ндр». Ясность изображений и чёткость букв позволили отождествить с новонайденной печатью несколько других, плохая сохранность которых мешала их правильной атрибуции. По именам патрональных святых на лицевой и оборотной сторонах этих печатей твёрдо устанавливается их принадлежность последнему сыну Александра Невского — Даниилу Александровичу. Сохранилось и несколько печатей старшего сына Даниила Александровича Юрия. На лицевой стороне одной из печатей изображён всадник и читается надпись «(Г)е(р)гиос», на другой — отшельник и надпись «Данилъ Столпн(ик)». Надписи точно соответствуют имени и отчеству Юрия — Юрий (Георгий) Данилович. Таким образом, и печати Даниила Александровича, и печати Юрия Даниловича свидетельствуют о том, что патрональным святым князя Даниила был Даниил Столпник. Своего последнего сына Александр Невский назвал в честь этого святого. Память Даниила Столпника отмечается 11 декабря. Следовательно, князь Даниил родился примерно в ноябре — декабре 1261 г.

Даниилу было около двух лет, когда 14 ноября 1263 г. в Городце Радилове на Волге по пути из Орды в свою столицу Владимир на Клязьме скончался его отец Александр Невский. Обычно, перед смертью князья составляли духовные грамоты. Так в средневековой Руси называли завещания. Духовная грамота Александра Невского не сохранилась, но судя по летописным известиям 80 — 90-х гг. XIII в., говорящим о Данииле как о московском князе, Москва с относившимися к ней волостями была завещана ему отцом, выделившим её из состава великого княжества Владимирского.

Малолетний Даниил, возможно, ещё пелёночник, естественно, самостоятельно править в Москве не мог. За него это должны были делать взрослые люди. Одно летописное известие начала XV в. позволяет установить, как управлялась Москва примерно за полтора века до появления означенного известия. В дипломатической грамоте, направленной в 1408 г. тверским князем Иваном Михайловичем московскому князю Василию Дмитриевичу и процитированной летописцем, указывалось, что «по роду есми теб‡ дядя мой пращуръ великий князь Ярославъ Ярославичь, княжилъ на великомъ княжении на Володимерскомъ и на Новогородцкомъ; а князя Данила воскормилъ мой пращуръ Александровича, с‡д‡ли на Москв‡ 7 л‡тъ тивона моего пращура Ярослава». Тивоны (тиуны) — княжеские наместники. Речь идёт об управлении Москвой наместниками пращура Ивана Тверского князя Ярослава Ярославича, правившего в Твери, но в 1264 г. ставшего великим князем Владимирским. Он оставался им до своей смерти в 1271 г., т.е. на протяжении 7 лет. Именно 7 лет сидели тиуны Ярослава в Москве. Становится очевидным, что в малолетство Даниила Москвой управляли наместники великого князя Владимирского, дяди Даниила Ярослава Ярославича.

Что было с Даниилом и Москвой после 1271 г., остаётся неизвестным. Можно только предполагать, что по достижении совершеннолетия (а в средневековье на Руси и в других странах человек признавался совершеннолетним и дееспособным в 12 — 14 лет) Даниил стал самостоятельно княжить в Московском княжестве. Произошло это не ранее 1273 г. Но в источниках имя Даниила как независимого от других русских правителей московского князя появляется гораздо позднее — впервые в 1282 г.

Под этим годом Новгородская I летопись сообщает, что «идоша новгородци на Дмитриа к Переяславлю, и Святославъ со тф‡рици, и Данило Олександрович с москвици; Дмитрии же изыде противу плъкомъ со всею силою своею и ста въ Дмитро⇻. Новгородский летописец зафиксировал один из эпизодов долголетней междоусобной борьбы на Руси, в которую оказались втянуты различные княжества Волго-Окского междуречья и Новгород Великий. За два года до описываемых новгородцем событий переяславский князь Дмитрий Александрович, ставший в 1277 г. великим князем владимирским, начал войну с Новгородом. Полки Дмитрия и его союзников, других русских князей, опустошили новгородские земли. Новгородцы вынуждены были пойти на невыгодный для себя мир. Противоборством Дмитрия и Новгорода решил воспользоваться брат Дмитрия — правивший в Городце на Волге третий сын Александра Невского Андрей. Он отправился в волжский Сарай. Там как раз произошла смена хана. На ордынский престол осенью 1281 г. вступил хан Туда-Менгу. Андрей нажаловался новому правителю Орды на старшего брата. Жалобы показались Туда-Менгу справедливыми. Андрею были даны татарские войска, и с ними городецкий князь вернулся на Русь. Подойдя к Мурому и не вступая в пределы северо-восточных княжеств, которыми владели его родичи, присягавшие на верность Дмитрию потомки знаменитого Всеволода Большое Гнездо, Андрей Городецкий послал вестников к ярославскому, стародубскому, ростовскому и другим князьям, призывая их присоединиться к нему и выступить против Дмитрия. По-видимому, когда согласие этих князей было получено, Андрей приступил к активным военным действиям. С помощью татар он захватил Муром, опустошил окрестности Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля Залесского, подступил к самому городу Переяславлю и 19 декабря 1281 г. овладел им. Дмитрий Александрович вместе с семьей и окружением вынужден был бежать из принадлежавшего ему Переяславля в Новгород. Преследуя его, татары опустошили тверскую округу «и до Торжьку», а заодно и села «около Ростова». Все это случилось накануне рождественских праздников, и летописец записал: «Въ Рождество же Христово п‡ниа не было по вс‡мъ церквамъ, но въ п‡ниа м‡сто плачь и рыдание...».

Держа путь в новгородские земли, князь Дмитрий помнил о том, что сравнительно недавно он разорял эти земли, и понимал: не забыли этого и новгородцы. Поэтому Дмитрий решил в Новгород не ехать, а обойти его стороной и переждать напасти в Копорье, крепости на западных новгородских рубежах, которую сам он отстроил и укрепил в 1278 — 1279 гг. Но новгородцы, узнав о намерениях Дмитрия, у озера Ильмень преградили ему путь. Взяв у князя в качестве заложников двух его дочерей и несколько бояр с семьями, они выставили неудачливого князя из своих владений. Править к себе они пригласили победителя — князя Андрея Александровича. Тот прибыл в Новгород в начале февраля 1282 г., а в воскресный день 8 февраля новгородцы его «посадиша на стол‡ честно». Однако, вскоре князь Андрей покинул Новгород, уехал во Владимир, но не задержался и там, отправившись в свое Городецкое княжество.

Отъезды Андрея из Новгорода и Владимира и возвращение в собственный Городец едва ли были добровольными. Дело в том, что Дмитрий, не найдя приюта у новгородцев, по словам летописи, «съ своею дружиною отъ‡ха въ Орду къ царю татарскому Ногою». «Царями», или «цесарями», на Руси в те времена называли ордынских ханов. Правда, Ногай ханом не был. Но он был чингизидом и могущественным темником, под началом которого была как минимум «тьма» войска, т.е. 10 тысяч конников. Владения Ногая охватывали обширные пространства от нижнего Дуная, где близ г. Исакчи была расположена его ставка, до низовьев Северского Донца. Он самостоятельно, без всяких санкций сарайских ханов, обменивался посольствами с султаном Египта Калавуном, а византийский император Михаил Палеолог даже выдал за него замуж свою дочь Евфросинию, правда, рождённую вне брака. Так что русский летописец, если не формально, то фактически, был прав, называя Ногая царём. Поддержка Ногаем Дмитрия Александровича и привела к тому, что Андрей Александрович вынужден был оставить подчинившиеся было ему земли и укрыться в собственном княжестве на Волге.

Вернув себе в 1282 г. Переяславль и Владимир, Дмитрий, по-видимому, решил наказать строптивый Новгород. Судя по некоторым намёкам, сохранившимся в новгородском летописании, Дмитрий попытался помешать подвозу хлеба из Волго-Окского междуречья в Новгород. Это и побудило новгородцев организовать в 1282 г. поход против Дмитрия на Переяславль.

Новгородский летописец в рассказе о событиях 1282 г. не называет участвовавших в них князей князьями. Такой титул не сопутствует ни имени Дмитрия, ни Святослава, ни Даниила. Но пояснения летописца, что Святослав был «со тф ‡рицы», а Даниил «с москвицы» не оставляют сомнений в том, что речь идёт о правителях Твери и Москвы.

Что же побудило московского князя выступить вместе с новгородцами и тверичами против великого князя Дмитрия Александровича? Если Новгород в 1282 г. страдал от хлебной дороговизны, то относительно Москвы и Твери таких сведений нет. Не может выступление московского и тверского князей объясняться их союзом с противником Дмитрия, его братом Андреем Городецким, поскольку приведённые Андреем татары опустошили, как уже говорилось, в конце 1281 г. тверские земли. Очевидно, причины участия в военных действиях новгородцев Даниила Московского и Святослава Тверского были иными. Следует обратить внимание на то, что, выступая против переяславского князя, союзники двинулись не на Переяславль, а на Дмитров. Дмитров в те времена был центром самостоятельного княжества. Но в 1280 г. умер дмитровский князь Давыд Константинович. При смене правителя в княжестве соседние княжества всегда стремились усилить там своё влияние. Дмитровское княжество было расположено между Московским, Тверским и Переяславским. Укрепление в Дмитрове позиций одного из правителей этих княжеств должно было вызвать опасения и ответную реакцию двух других. Переяславский князь Дмитрий в качестве великого князя владимирского имел наибольшие шансы закрепиться в Дмитрове. Недаром, узнав о готовившемся на него походе, Дмитрий Александрович со всеми своими силами расположился в Дмитрове, который ему не принадлежал. Это, по-видимому, и вызывало опасения Москвы и Твери, которые воспользовались случаем и выступили вместе с новгородцами против Дмитрия. Впрочем, до кровопролития дело не дошло. Не дойдя пяти верст до Дмитрова, стороны начали переговоры и заключили мир, выгодный трём союзникам. Так закончился один из напряжённых эпизодов русской истории последних двух десятилетий XIII в., в котором впервые проявились военная сила и политические притязания московского князя Даниила Александровича.

Его союзные отношения с Тверью продолжались и дальше. Когда в 1285 г. литовцы напали на владения тверского епископа волость Олешню (к северо-западу от Можайска), то они получили отпор со стороны тверичей, москвичей, волочан (жителей Волока Ламского), новоторжцев, дмитровцев, зубчан и ржевичей (жителей тверского Зубцова и находившейся недалеко от него смоленской Ржевы). В перечне участников отпора обращает на себя внимание упоминание волочан и новоторжцев. Волок Ламский и Торжок были владениями Новгорода и великого князя владимирского, которым в то время оставался Дмитрий Александрович. Участие жителей этих двух территорий в общих военных действиях против литовцев косвенно указывает на то, что между братьями Даниилом и Дмитрием произошло полное примирение, они стали координировать свои действия против общего противника.

События 1288 г. подтверждают сделанное заключение. В том году произошла ссора нового тверского князя Михаила Ярославича с великим князем Дмитрием Александровичем. Тверской князь начал готовиться к войне. Узнав об этом, Дмитрий «созва братью свою Андреа Александровича и Данила и Дмитриа Борисовича и вся князи, яже суть подъ нимъ, и поиде съ ними ко Тф‡ри». Союзники опустошили окрестности тверского Кашина, а другой тверской город — Кснятин — сожгли. Михаил Ярославич вынужден был заключить мир. Помогавший Дмитрию Александровичу Данила — это Даниил Московский. В 1288 г. он встал на сторону старшего брата, нарушив прежний союз с Тверью. В дальнейшем его отношения с нею то вновь становились дружественными, то снова охладевали. А вот отношения с более могущественным старшим братом, великим князем владимирским Дмитрием становились всё прочнее и прочнее.

Особенно ярко это проявилось в 1293 г. В тот год Андрей Александрович Городецкий начал новую войну против Дмитрия. Поддержанный рядом русских князей, он в очередной раз отправился в Сарай с жалобами на великого князя. Хан Тохта, незадолго до этого занявший ордынский престол, оказал Андрею большую военную помощь. На Русь был отправлен брат Тохты Тудан, которого русские назвали Дюденем. Та коалиция князей, куда входил Даниил Московский и которая ориентировалась на Ногая, тоже готовилась к борьбе. Узнав о поездке к Тохте Андрея, один из представителей коалиции, тверской князь Михаил Ярославич в начале 1293 г. также отправился к татарам, но к татарам Ногая.

Андрей и Дюдень появились в русских землях раньше своих противников. Они захватили Суздаль, разграбили Владимир, выдрав даже напольные узорчатые медные плиты в Успенском соборе, взяли Юрьев Польской и двинулись на Переяславль, где пребывал Дмитрий. Переяславцы заблаговременно оставили город, сам Дмитрий с дружиной отъехал на Волок Ламский, а оттуда направился в Псков. Простояв много дней у обезлюдившего Переяславля, татары и их русские союзники «поидоша къ Москв‡, и московскаго Данила обольстиша, и тако въ‡хаша въ Москву, и сотвориша тако же, яко же и Суждалю, и Володимерю, и прочимъ городомъ, и взяша Москву всю и волости, и села». Это было второе после Батыя взятие Москвы татарами в XIII в. Оно показывает, что, в отличие от событий одиннадцатилетней давности, в 1293 г. Даниил Александрович был не противником, а союзником своего старшего брата Дмитрия. Другим его союзником был Михаил Ярославич Тверской, который, возвращаясь от Ногая, рассчитывал попасть в Тверь через Москву, но близ Москвы его встретил «н‡кии попинъ», который предупредил, что в Москве татары, вывел князя на «путь миренъ», и этой безопасной дорогой Михаил доехал до своего стольного города.

Военная поддержка Дюденя привела к тому, что великим князем владимирским стал Андрей Александрович. Противник Андрея Дмитрий умер в 1294 г. За ним оставался только наследственный Переяславль Залесский, который он передал своему сыну Ивану. Казалось, после кончины старшего из сыновей Александра Невского возглавлявшаяся им коалиция распадётся. Однако, события последующих лет показывают, что и в новых условиях московско-переяславско-тверской союз продолжал действовать и представлял собой грозную силу.

В 1296 г. в русские земли был послан большой татарский отряд во главе с Неврюем, по-видимому, призванный решить в пользу Орды накопившиеся противоречия между русскими князьями. Во Владимире состоялся большой съезд русских князей и знати. Его участники разделились на две партии. Во главе одной встал великий князь Андрей Александрович. Его поддержали ярославский князь Фёдор Ростиславич и ростовский князь Борис Константинович. Оппозицию составили Даниил Московский, Михаил Тверской и переяславцы. Противоречия на съезде грозили перерасти в вооружённую распрю, но благоразумие возобладало, стороны договорились о разделе княжений и разъехались по домам.

Известия о последующих событиях сохранили не летописи, а запись на пергаменной служебной минее XII в. Дьякон новгородского Софийского собора по имени Скорень записал, что в 6804 году, в 10 индикт новгородцы изгнали наместников князя Андрея Александровича «и послаша новгородци по князя Данилья на Мъсквоу, зовуще его на столъ в Новъгородъ на свою отциноу. И присла князь переже себе сына своего въ свое м‡сто именемъ Ивана. А сам князь Данилии». Запись датируется временем между 1 сентября 1296 г. и 28 февраля 1297 г., а поскольку она сделана в старинной ноябрьской минее, можно считать, что указанные в записи события произошли в ноябре 1296 г.

Изгнание из Новгорода наместников великого князя означало разрыв новгородцев с Андреем Александровичем. Идя на столь решительный шаг, они должны были ожидать столь же решительных шагов и со стороны великого князя Андрея. А если так, то новгородцы обязаны были заручиться поддержкой противников великого князя. Их выбор пал на Даниила Московского. Выбор весьма показателен. Он свидетельствует о том, что именно московский князь признавался наиболее влиятельным и сильным противником Андрея Александровича. Правда, в записи приглашение Даниила княжить в Новгороде обосновано юридически: он призывался «на свою отциноу». Отец Даниила Александр Невский, действительно, многие годы княжил в Новгороде. Но на этом основании Новгород мог считаться и отчиной другого сына Александра - Андрея. Кроме того, он мог считаться и отчиной тверского князя Михаила Ярославича, отец которого Ярослав Ярославич также длительное время занимал новгородский стол. Поэтому юридическое обоснование Скореня явно затушёвывало истинные причины приглашения новгородцами на свой стол московского князя как одного из самых могущественных князей Северо-Восточной Руси уже в конце XIII столетия.

Даниил принял приглашение Новгорда, но сам, в силу неизвестных нам причин, туда не поехал. Он послал сына Ивана. Это самое раннее известие о политической деятельности Ивана — будущего Ивана Даниловича Калиты. Даниила что-то удерживало в Москве. Скорень начал писать «А сам князь Данилии», но не дописал, так и не раскрыв загадку.

То, чего не дописал Скорень, отчасти расккрывает одна грамота, отправленная тверским князем Михаилом Ярославичем новгородскому архиепископу Клименту. В ней тверской князь напоминал о своём союзе с Новгородом, направленном против великого князя Андрея и татар. А начинал грамоту словами: «То ти, отьче, пов‡даю: съ братомь своимь съ стар‡ишимъ съ Даниломъ одинъ есмь и съ Иваномь». Иван — это посланный княжить в Новгород маленький Иван Калита, следовательно, послание к новгородскому владыке было написано примерно в то же время, что и запись Скореня. А вот признание Михаила Ярославича, что Даниил Александрович является его старшим братом, — прямое свидетельство руководящей роли московского князя в московско-переяславско-тверском политическом и военном союзе. Оно делает совершенно понятными причины, по которым новгородцы пригласили на свой стол именно Даниила Московского.

В конце 1296 или начале 1298 г. из Орды вернулся великий князь Андрей Александрович. Его первым помыслом было воевать с Переяславлем, Москвой и Тверью. Он немедленно собрал войска и выступил в поход. Однако, у Юрьева путь ему преградили московские и тверские полки. «И замало бою не бысть промежи ими, и взяша миръ, и поидоша во своя си». Судя по тому, что в Новгороде в мае 1299 г. действовал сын Андрея Борис, в мирные условия был включён пункт об отказе Даниила от Новгорода. Тем не менее, пусть короткое время, но московский князь, даже не будучи великим князем владимирским, правил в Новгороде, свидетельством чему служат найденные там упоминавшиеся выше печати Даниила.

Летом 1300 г. сарайский хан Тохта одержал решительную победу над Ногаем. Сам Ногай был убит. В Орде кончилось двоевластие, и это немедленно отразилось на русских делах. Осенью 1300 г. в Дмитрове был созван съезд русских князей. В их отношениях произошли большие изменения. Коалиция противников великого князя Андрея Александровича распалась. Тверской князь рассорился с переяславским и перешёл на сторону князя Андрея. Но Даниил Московский своих позиций не переменил. Правда, утрата тверского союзника не позволяла московскому князю вести прежнюю активную политику в Северо-Восточной Руси. Его внимание переключилось на Рязанское княжество, не входившее в систему северо-восточных княжеств. В конце 1300 г. Даниил под Переяславлем Рязанским разбил рязанского князя Константина и захватил его в плен. Победа активизировала внешнеполитическую деятельность московского князя. Когда 15 мая 1302 г. скончался его союзник Иван Дмитриевич Переяславский, то Даниил вступил в спор за его наследство с самим великим князем. У Ивана наследников не было, и выморочное княжество по нормам тех времен должно было стать достоянием великого князя владимирского. Андрей Александрович прислал в Переяславль своих наместников, а сам отправился в Орду, чтобы закрепить Переяславль за собой и получить там военную помощь. В отсутствие великого князя Даниил действовал решительно и быстро. Основываясь на завещании Ивана, по которому Переяславль переходил к Москве, он изгнал Андреевых наместников из города и завладел им. Весной 1303 г. из Орды вернулся Андрей Александрович, но он уже не застал в живых своего младшего брата. Даниил скончался 5 марта 1303 г.

Летописи и другие письменные источники сохранили для нас известия о политической, военной и дипломатической деятельности первого московского князя. По ряду его поступков видно, что это был независимый и незаурядный правитель, к концу жизни достигший значительного могущества, оказавший влияние не только на развитие собственного княжества, но и на развитие межкняжеских отношений во всей Северо-Восточной Руси. Гораздо меньше известны внутренняя политика первого московского князя, его экономическая и градостроительная деятельность, отношения с церковью. Однако, расширяющиеся в последние годы археологические исследования в Москве показывают, что во второй половине XIII в. происходит интенсивное расширение городской территории, увеличивается и совершенствуется керамическое производство. Это признаки определённого экономического подъёма, приходящиеся на время правления князя Даниила. С его именем связано и первое зафиксированное летописью строительство вне стен московского Кремля. Речь идёт о Даниловом монастыре. Хотя в источниках нет прямой даты его закладки или окончания строительства, а в литературе названы совершенно различные и не согласуемые между собой годы, есть основания полагать, что строительство имело место в 1298 — 1299 годах, когда резко уменьшилось противостояние Москвы и Владимира и для московского князя настала возможность заняться мирными созидательными делами.