Елизавета Петровна и Екатерина Великая

Время от смерти Петра до Елизаветы

Вслед за быстрым ростом при Великом императоре Россия после его смерти несколько останавливается в своем развитии. За первые 17 лет после Петра на престоле Российской империи сменилось четыре государя: вдова Петра Екатерина Первая (1725—1727); его малолетний внук Петр Второй (1727—1730); племянница Петра Великого Анна Иоанновна (1730—1740); ее внучатый племянник младенец Иоанн (1740—1741), после которого престол перешел к дочери Петра — Елизавете. Жизнь государства за это время не отмечена сколько-нибудь выдающимися событиями.

Положение России, приобретенное ею при Петре, было уже настолько прочно, что оно не поколебалось при быстрой смене его преемников. Шведы попробовали было в царствование малолетнего Иоанна Антоновича начать войну, желая возвратить земли, потерянные ими по Ништадтскому миру, но были побиты и заплатили за свою попытку еще частью своих финляндских владений (до реки Кюмени), присоединенных к Выборгской области (в 1743 году).

Неопасным соседом была для России и Польша. Издавна раздираемая бесконечной внутренней смутой и своеволием сильных панов, она утратила свою былую силу. Беспорядок во всех делах управления был полный; законы и суды не имели никакой силы; войско было ничтожно, плохо обучено и плохо вооружено и не могло ни защитить страну от внешних врагов, ни поддержать порядок внутри. Уже во времена Петра Великого в Польше происходило долгое междоусобие между приверженцами короля Августа Второго и сторонниками выдвинутого шведами против него другого короля — Станислава Лещинского. Петру пришлось занять Польшу своими войсками и восстановить власть законного государя. Петр не захотел тогда воспользоваться слабым положением Польши и отнять от нее принадлежавшие ей русские области. Он только подтвердил старые договоры, обязывавшие польское правительство не допускать никаких обид и притеснений православному населению этих областей. Но порядок, установленный Петром, был непрочен. Едва вышли из Польши русские полки, прежняя междоусобица вспыхнула с новой силой. Очевидно было, что жить самостоятельно это государство уже не может. Знатные и богатые паны, державшие в своих руках всю власть, не заботились о своем государстве, не дорожили ни пользой народа, ни честью родины. Они давали подкупать себя на сейме и не стеснялись призывать в Польшу на помощь себе и своим сторонникам иностранные войска. Это было выгодно для соседей, но гибельно и унизительно для Польши.

Из всех соседей этой страны больше всего власти и силы над нею приобрела со времени Петра Великого Россия.

В 1733 году когда умер король Август Второй, в Польше началось обычное междоусобие. Французы подкупили часть панов на сейме, и те провозгласили королём того же Станислава Лещинского, жившего во Франции после своего поражения и выдавшего здесь свою дочь замуж за короля Людовика Пятнадцатого. Другие, желавшие избрать саксонского короля Августа, сына покойного Августа Второго, жаловались императрице Анне Иоанновне, что выборы произведены неправильно, и требовали военной поддержки. Русские войска были введены в Польшу. С другой стороны вступили в нее призванные сторонниками Лещинского французы. Победа осталась за русскими, и Август Третий утвердился на польском престоле.

Попробовала вмешаться в дело и Турция, опасавшаяся усиления России на счет Польши. Но и в последовавшей затем войне с Турцией русские войска постояли за себя. Турки и татары были разбиты совершенно. Русские заняли Крым. Императрица Анна хотела удержать его за собою, чтобы навсегда покончить с беспокойными татарскими набегами. Но в дело вмешалась, кроме Франции, еще Англия: державы грозили войной, если Россия не вернет Крыма Турции. Анна Иоанновна уступила и ограничилась тем, что пределы России были отодвинуты далее на юг; присоединена нынешняя Екатеринославская губерния с северной частью Херсонской губернии.

Победа над Турцией имела важное значение тем, что отнимала сильную поддержку у азиатских орд, испокон веков кочевавших в южных степях по границам России. При Петре Великом к вечным набегам из Крыма прибавились ещё набеги кубанской татарской орды. Ногайцы, калмыки и башкиры, считавшиеся русскими поддаными, также нередко искали случая поживиться грабежом на Руси. Но Россия становилась все сильнее и все крепче теснила разбойничьи племена. Уже в 1731 году киргизские орды, кочевавшие в привольных степях восточнее Урала, перешли в подданство России. Чтобы следить за новыми подданными, на границе киргизской степи выстроен был городок-крепость Орск, а в 1742 году — Оренбург. Башкиры, недовольные постройкой этих городов, попробовали поднять бунт, призывая себе на помощь кубанских татар, но те и другие были скоро усмирены. Чтобы отрезать башкир от киргиз и не дать им в случае бунта действовать сообща, по обе стороны от Оренбурга, по всему течению Урала от верховья реки до моря выстроена была новая линия крепостей. Казачьи полки, поселенные вокруг этих крепостей, образовали новое Оренбургское войско. Под прикрытием Оренбургской линии северная половина теперешней Самарской губернии стала быстро заселяться русским земледельческим населением. Самый Оренбург стал местом бойкой торговли, уже через пять лет после его основания туда наехало столько купцов из Хивы, Бухары и Ташкента, что русским купцам не хватило для продажи привезенных товаров.

Так постепенно и прочно укреплялась сила России и на восточной окраине, и пред враждебными государствами Западной Европы.

Многие из европейских держав долгое время не хотели признавать за русскими государями императорского титула, утверждая, что право на этот титул имел лишь Петр Великий лично как счастливый завоеватель, но не его преемники. Однако видя, что могущество России держится на прежней высоте, государства одно за другим стали именовать Россию империей. В царствование императрицы Елизаветы России впервые после Ништадского мира пришлось воевать с сильной европейской державой — Пруссией; блестящие победы, одержанные нашими войсками, окончательно укрепили за Россией славу великой державы.

Внутренняя жизнь нашей Родины омрачена была в первые годы после смерти Петра Великого многими тяжелыми настроениями.

Сотрудники Петра Великого после его смерти стали ссориться и враждовать между собою. Враждой между русскими вельможами воспользовались иноземцы. При Петре они были на вторых местах, а через несколько лет после него, в правление Анны Иоанновны, заняли самое видное положение в государстве. Особенно возвысился курляндский выходец Бирон, имевший неограниченное влияние на дела управления.

Не связанные ни верой, ни происхождением с народом, их приютившим, эти иностранцы — главным образом немцы — управляли нашей страной весьма жестоко, и горько приходилось тем русским людям, все равно — будь то простой крестьянин, архиерей или знатный министр, которые осмеливались прогневить Бирона. С беспощадной жестокостью клевреты его взыскивали с народа увеличенные подати, а также все недоимки за прежние годы.

Такое положение дел в государстве вызывало сильнейшее недовольство русских людей всех сословий. Оно прекратилось только тогда, когда на престол при всеобщем ликовании народа вступила дочь Петра — Елизавета.

Общее направление деятельности императриц Елизаветы и Екатерины

Общая радость, вызванная воцарением цесаревны Елизаветы Петровны, не удивительна. Память Петра Великого благоговейно хранилась русскими людьми, и от новой императрицы все ждали, что она будет управлять страной и народом согласно примеру и заветам своего великого отца. Но и помимо того, личные свойства новой государыни вызывали к ней общее расположение.

Обладая привлекательной внешностью, она отличалась простым, живым и веселым нравом; при виде ее всякому становилось легче на душе; любовь к веселью не мешала Елизавете Петровне быть глубоко набожной: будучи императрицей, она не раз хаживала пешком на богомолье, прилежно выстаивала церковные службы, а в делах управления обнаружила живую заботу о нуждах православной церкви; особенно порадовала эта забота православный люд и духовенство после недружелюбного и сурового управления сановников-немцев, бывших у власти в царствование императрицы Анны Иоанновны и младенца Иоанна Антоновича. Замечательна была также доброта императрицы Елизаветы и ее горячая любовь ко всему русскому. Елизавета Петровна, подобно Петру Великому, не сторонилась иностранцев: любя веселье, музыку, всякие зрелища, она охотно выписывала к своему двору французских и итальянских певцов; но еще больше ей нравились русские песни, хороводы с крестьянскими девушками; в делах же государственных она решительно отстраняла всякое вмешательство иностранцев. Сановники-немцы с первых же дней ее царствования заменены были русскими, среди которых было уже достаточно людей, по образованию не уступавших ни немцам, ни французам. В течение всего своего двадцатилетнего царствования она не отступала от этого усвоенного ею правила. Когда ей предлагали назначить на какое-нибудь место иностранца, она отвечала: «К чему это? Разве нет способных русских людей?»

По уму и способностям Елизавета Петровна не могла равняться своему великому отцу, но она всемерно старалась идти по его стопам, восстановила многие законы Петра Великого и первенствующее значение сената, отнятое у него в предыдущие царствования.

Тем же стремлением идти по следам Петра Великого отличалось и следующее царствование — императрицы Екатерины Второй, начавшееся вскоре после смерти Елизаветы. Екатерина Алексеевна, сама не русская по крови, не уступала императрице Елизавете в любви к русскому народу, а за свой ум и государственные способности заслужила, подобно Петру, имя Великой.

Родившись принцессой одного из мелких немецких княжеских родов, она приблизилась к русскому престолу через супружество с внуком Петра Великого — императором Петром Третьим, царствовавшим полгода. Этот брак был заключен по желанию императрицы Елизаветы Петровны еще в начале ее царствования, когда Петр был объявлен наследником престола. Екатерине было всего 14 лет, когда она выходила замуж. В ней уже и тогда видны были недюжинные способности и светлый ум, перед которым впоследствии преклонялись величайшие ученые того времени. С природным умом она соединила редкую образованность, приобретенную ею почти без помощи учителей. Она обладала удивительным умением обращаться с людьми, верно оценивать их способности и привязывать их к себе. Особенно полюбили ее в России за то, что она, родившись немкой, сумела сделаться русской по духу. Она быстро и хорошо усвоила русский язык, глубоко и искренно полюбила Россию, прониклась историческими заветами русского народа, и никому не приходило в голову вспоминать об ее иноземном происхождении. Не только придворные, имевшие счастье личного знакомства с императрицей, но даже простые солдаты смотрели на нее с обожанием.

Нередко были случаи, что люди, получившие крест или медаль из ее рук, отказывались после от заслуженной высшей награды, чтобы не расстаться со знаком отличия, полученным от «матушки-императрицы», как все называли Екатерину.

Общая любовь и это ласковое прозвание «матушка-императрица» и имя Великой достались Екатерине недаром. С первых лет царствования государыня проявила необычайно живое внимание к государственным делам, искреннее желание жить и работать исключительно на пользу своей новой Родины. Она не только умела окружить себя умными и способными русскими людьми, но и сама не пропускала дня без усиленных государственных трудов. Раннее утро уже заставало ее за рабочим столом. Быстро и здраво разбираясь своим ясным и широким умом в самых сложных и трудных делах, императрица поистине была душою всего управления.

Не считая достаточным для себя изучение России по одним только книгам, Екатерина не раз совершала по России продолжительные путешествия, чтобы ближе ознакомиться с жизнью управляемого ею народа. Все это давало возможность государыне сделать весьма много в деле законодательства и управления.

Положение сословий

При Елизавете Петровне, а особенно при Екатерине уже не во всем было можно и нужно следовать Петру: жизнь сильно изменилась за это время. Изменилось самое положение сословий. При Петре дворянство несло пожизненную военную и другую службу государству, но уже при Анне Иоанновне оказалось возможным ограничить эту службу 25 годами. К этому времени дворянство стало более замкнутым сословием, чем раньше: только потомственные дворяне сохранили право владеть землями и жившими на них крепостными, дворяне личные этого права не имели. Вместе с тем дворянин теперь получил возможность начинать уже службу не с рядового или простого матроса, а с офицера, пройдя вновь открытую дворянскую военную школу — сухопутный шляхетский, или дворянский, корпус. Однако уклонявшихся от службы дворян по-прежнему сурово наказывали. Только в 1762 году был издан Петром Третьим «Указ о вольности дворянства», предоставлявший дворянам право служить или не служить по собственной охоте, но действие этого указа было на некоторое время приостановлено, и только по «Жалованной Грамоте» дворянству, данной императрицей Екатериной Второй в 1785 году, дворяне окончательно освобождались от обязательной службы. Этой «Жалованной Грамотой» дворянство признавалось первенствующим сословием в государстве и призывалось к широкому участию в местном управлении.

Постепенное освобождение дворянства от обязательной службы объясняется прежде всего тем, что во времена императрицы Екатерины не было нужды в таком числе подневольных служилых людей, как раньше. Уже имелось достаточно подготовленных людей, сведущих в разных делах военного и гражданского управления, да и сами дворяне теперь вполне сознавали необходимость службы государству без всякого со стороны его принуждения. Хотя служба дворянина стала необязательна, дворянство по-прежнему поставляло для армии офицеров; многие дворяне считали за честь для себя проливать кровь за Отечество и не смотрели на военную службу, как на тягостную повинность.

С другой стороны, за то время, когда дворяне бывали на всю жизнь оторваны службою от своих земель, имения их пришли в упадок; неумелые или своекорыстные управляющие разоряли и отсутствовавшего помещика, и его крестьян. Разорение дворянских имений и крестьян было для государства крайне невыгодно. И по этой причине дворяне были освобождены от постоянной обязательной службы. С этого времени многие из них могли сами управлять своими имениями. Кроме того, при императрице Екатерине на дворян смотрели, как на людей, которые на местах, в уездах, должны занимать, по выборам дворянских обществ, различные должности, как, например, должности предводителей, исправников, заседателей суда и т. п. Таковы были причины, делавшие полезным личное пребывание дворян в деревне.

Вполне понятно, что власть дворянина над крестьянином в это время стала значительно больше, чем прежде. По отношению к своим крестьянам помещики и раньше считались начальниками и судьями. Теперь, живя в деревне, они на деле получили большую власть над ними. Но в то время не без основания многие думали, что для самих крестьян лучше, если ими управляют дворяне, на землях которых они живут, а не случайные управляющие, ничем не связанные с крестьянством. Живя в деревне, помещик легко мог защитить своих крестьян и от обид и притеснений мелких приказных людей. Дворянин-помещик видел свою выгоду в том, чтобы крестьяне его не были разорены, так как его собственное благосостояние тесно связано было с благосостоянием крепостных крестьян: чем зажиточнее были крестьяне, тем исправнее они платили оброки. Конечно, не все помещики это сознавали, и бывали случаи, что, не понимая собственной выгоды, дворяне обращались со своими крепостными жестоко, требуя от них излишних оброков или тяжелой барщины; но такие случаи были не часты, и мы знаем из записок многих современников, что сами дворяне с величайшим презрением относились к таким своим собратьям.

Еще в 40-х годах XVIII века знатный и образованный помещик Татищев, первый начавший писать русскую историю, в своей духовной указал сыну правила хорошего управления имением и крепостными крестьянами. Он советовал сыну иметь в деревне образованного священника и дать ему безбедное пропитание, «чтобы он лучше прилежал к делам церкви». Затем он считал необходимым учить крестьянина грамоте, чтобы тот мог «через это назваться истинным человеком». Татищев идет еще дальше и советует своему сыну держать в деревнях своих еще доктора и снабдить деревни непременно банями и аптеками... Таковы были взгляды этого помещика на отношения дворянина к его крестьянам. Не забудем, что он писал это еще в царствование Елизаветы.

В царствование же императрицы Екатерины таких просвещенных людей, как Татищев, стало гораздо больше. В это время среди дворян появляются и такие люди, которые уже говорят о возможности уничтожить крепостное право. Во все царствование Екатерины идет обсуждение того, как приступить к облегчению участи крепостных. Сама императрица была убежденной противницей крепостного права. Она, особенно в начале царствования, мечтала освободить от крепостной зависимости. Сделатьэто она, однако, не могла, вопервых, потому, что не ветретила себе сочувствия среди многих своих приближенных, взгляды самой императрицы изменились после пугачевскоуральских казаков и много мятеж захватил значительную часть Поволжья и Урала.Те отвратительные жестокости, которые совершали шайки Пугачева, заставили императрицу думать, что простой русский народ еще не может обходиться без опеки и власти дворянина. Вот почему она, будучи противницей вообще крепостного права, не только не отменила его, а еще раздала многие казенные земли с жившими на них государственными крестьянами в частную собственность помещикам (особенно в южных и западных областях).

Пугачёв, беглый донской казак, объявил себя императорм Петром Третьим, якобы не умершим. К нему примкнула часть уральских казаков и много крепостных крестьян. Этот ужасный мятеж захватил значительную часть Поволжья и Урала. Те отвратительные жестокости, которые они совершали, заставили императрицу думать, что простой русский народ не может ещё обходится без власти дворянина, Вот почему она, будучи противницей крепостного права, не только не отменила его, а ещё раздала многие казённые земли с живщими на них государственными крестьянами в частную собственность помещикам (особенно в южных и западных областях).

Дела законодательства и управления

От Петра Великого до императрицы Екатерины Второй в деле законодательства и управления империей не произошло существенных изменений. Нельзя не отметить только некоторых мероприятий императрицы Екатерины. Установленная Петром рекрутская повинность была тягостна для населения, поэтому при Елизавете было повелено производить рекрутские наборы каждый год не со всего государства, а только с пятой его части. При этой же императрице началось генеральное (всеобщее) межевание земель, так как границы их были весьма спутаны и между владельцами происходили бесконечные споры и препирательства.

Гораздо большим оживлением отличалась законодательная деятельность при императрице Екатерине, прославившей свое долгое (1762—1796) царствование и блестящими победами, и мудрым, заботливым управлением.

Уже вскоре после вступления своего на престол она нашла, что одним из существенных недостатков русской жизни является устарелость законодательства: сборник законов, как мы знаем, был издан при царе Алексее Михайловиче, а жизнь с тех пор изменилась до неузнаваемости. Еще Петр Великий считал необходимым переработать и дополнить «Уложение» своего отца, но не успел этого сделать. Императрица Екатерина решила составить новое Уложение. Она читала множество сочинений знаменитых иностранных ученых о государственном устройстве и суде. Конечно, она хорошо понимала, что далеко не все то, что они писали, применимо к русской жизни.

Императрица находила, что законы должны быть согласованы с потребностями страны, с понятиями и обычаями народа. Для этого государыня решила обратиться к испытанной уже первыми царями из дома Романовых мере — созвать выборных от различных сословий государства для выработки нового Уложения. Это собрание выборных было названо «Комиссией для составления проекта нового Уложения». Комиссия должна была сообщить, прежде всего, правительству о нуждах и пожеланиях населения, а затем выработать проекты новых, лучших законов.

Она была открыта торжественно в 1767 году самой государыней в Москве, в Грановитой палате. Всех выборных депутатов собралось 567 человек: тут были представители от дворянства (от каждого уезда), купечества, государственных крестьян, а также оседлых инородцев. Всем депутатам был роздан «Наказ» императрицы. В этом наказе Екатерина указывала те общие правила, на основании которых должно быть составлено новое Уложение. Императрица особенно хотела внести в наше законодательство больше мягкости и уважения к человеку. Особенно казалось необходимым ей уничтожить пытки и предоставить дворянству и городскому сословию самоуправление.

Затем Комиссия разделилась на 19 отдельных комитетов, которые должны были заниматься различными отраслями законодательства. Вскоре, однако, в ней обнаружилось непонимание многими депутатами того, к чему они призваны, и, хотя депутаты относились к делу серьезно, работы их шли весьма медленно. Бывали случаи, что общее собрание, не кончив рассмотрения одного вопроса, переходило к другому. Дело, порученное Комиссии, было большое и сложное, и приобрести сноровку в нем не так было легко. Императрица перевела Комиссию в Петербург; однако она и в Петербурге за год не только не приступила к составлению нового Уложения, но даже не разработала ни одного его отдела. Быстрая во всяком деле государыня была этим недовольна. Между тем в 1768 году многие депутаты из дворян должны были отправиться на войну с турками. Екатерина объявила о закрытии общих собраний Комиссии. Но отдельные комитеты продолжали работу еще несколько лет.

Комиссия не составила Уложения, но зато она ознакомила государыню с нуждами страны. Сама Екатерина писала, что она «получила свет и сведения о всей Империи, с кем дело иметь, и о ком пещись должно». Теперь она могла действовать вполне сознательно и определенно.

Прежде всего она нашла необходимым изменить управление на местах — в губерниях. Жизнь показала, что управление такими огромными губерниями, которые были образованы при Петре Великом, весьма затруднительно. Екатерина разделила Россию на 50 губерний так, чтобы приблизительно в каждой губернии было одинаковое число жителей. В губерниях были образованы новые учреждения, из которых некоторые, как, например, губернские правления, казенные палаты и др., сохранились до наших дней. Это показывает, что мероприятия императрицы в области управления отличались большим знанием народной жизни. В губернском и уездном управлении, преобразованном Екатериной, наряду с назначенными правительством чиновниками, были и выборные от местного дворянства во главе с предводителями.

Новые губернские учреждения были распространены на всю Россию. Государыня ввела их и в Малороссии. В последней было уничтожено гетманство еще в самом начале царствования императрицы, а Малороссия, находясь под управлением особой Малороссийской коллегии, постепенно подготовлялась к введению в ней общерусских учреждений. Оно и произошло в 1782 году, и этот год можно считать годом окончательного слияния Малороссии с коренной Россией.

Не менее важны были заботы государыни о развитии городов: в этом отношении деятельность ее представляла собой прямое продолжение деятельности Петра Великого. Вместе с «Жалованной Грамотой» дворянству она дала «Жалованную Грамоту» и городам. Городское общество по этой грамоте делилось на купцов трех гильдий, ремесленников и посадских. Все постоянные жители города получали право выбирать через каждые три года городского голову и думу, которые ведали все городское хозяйство. Вместе с тем, покровительствуя особенно развитию торговли, императрица Екатерина давала купцам разные льготы. Между прочим, чтобы не отвлекать купцов на много лет от торговых дел, освободила их от рекрутской повинности, но за это они должны были уплачивать значительную денежную сумму.

Развитие русской торговли со времен Петра шло медленно, но верно: способствовало увеличению торговли уничтожение при Елизавете Петровне внутренних таможен в городах и на ярмарках. Значительно возросла и иностранная торговля: вывоз наш за границу увеличился уже по одному тому, что в царствование Екатерины были присоединены такие богатые области, как правобережная Украина, Новороссия и Крым.

Вместе с развитием торговли шло вперед и развитие промышленности. Важно отметить то обстоятельство, что теперь правительству уже не приходится действовать путем принуждения, как при Петре. Само население сознает громадную пользу фабрично-заводской промышленности. Под конец царствования Екатерины в России насчитывалось около 2 000 фабрик и заводов. Кроме фабрик и заводов, во второй половине XVIII века возникло так называемое кустарное производство. Во многих местностях России крестьяне у себя в деревнях начали изготовлять разные изделия, которые получили широкий сбыт.

Кроме забот о развитии промышленности и торговли правительству приходилось в то время принимать меры к заселению вновь приобретенных громадных земельных пространств на юге России. При Елизавете Петровне сюда в большом числе вызывались славяне, по преимуществу сербы, жившие на Балканском полуострове и страдавшие от турецкого ига, а также жившие в Австрии, где им тоже приходилось плохо: эти новые поселенцы были православными и по крови и языку людьми нам близкими; потом уже стали селиться у нас на юге и немецкие колонисты, которым отводили также незаселенные места по Волге, в Самарской и Саратовской губерниях.

Помимо вывоза из-за границы новых поселенцев Екатерина принимала и ряд других в высшей степени благодетельных мер для сохранения населения. В настоящее время трудно себе представить, какое громадное количество людей на Руси в то время умирало от оспы; эта страшная болезнь ежегодно уносила многие тысячи людей, а некоторых обезображивала на всю жизнь. В это время англичанин Дженнер открыл средство для борьбы с оспой; он стал делать прививки здоровым людям и тем предохранял их от заражения. Средство это, которое теперь распространено повсеместно, во время императрицы Екатерины считалось еще по невежеству очень многими весьма опасным. И вот сама императрица, чтобы показать пример своим подданным, первая велела привить оспу себе и всей своей семье. Поступок этот вызвал тогда всеобщее восхищение не только у нас в России, но и за границей.

Однако и помимо оспы свирепствовало на Руси множество всяких болезней. Чрезвычайно велика была детская смертность. Посещали Россию и разные губительные повальные болезни — особенно страшна была чума 1771 года, свирепствовавшая по всей России и вызвавшая в Москве бунт невежественной черни. Смертность достигала ужасающихся размеров главным образом потому, что население было лишено всякой врачебной помощи; докторов было мало, да и были они только в крупных городах. Императрица Екатерина обратила и на это большое внимание: для заведования всем врачебным делом в России была учреждена особая медицинская коллегия, в каждом уездном городе должны были быть два врача — один для города, другой для уезда — и аптека; губернаторы обязаны были побуждать городские общества открывать больницы, а также приюты для увечных и неизлечимо больных. При императрице же Екатерине получили дальнейшее развитие разного рода попечительные учреждения: так, для попечения о дворянских сиротах были учреждены дворянские опеки, а для сирот других сословий — сиротские суды. Во главе всех благотворительных заведений в каждой губернии был поставлен вновь образованный «приказ общественного призрения».

Ломоносов и русское просвещение

Заботы Великого Петра о просвещении не остались без ответа со стороны русского народа. Пророчество Великого царя о том, что явятся на Руси свои русские ученые, оправдалось: на заботы его о просвещении русский народ ответил Ломоносовым.

В 1711 году в то самое время, как Великий Петр находился в самом разгаре своей деятельности, в среде предприимчивых архангельских поморов родился первый великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов. Он был сыном рыбака, проживавшего в Курострове, напротив города Холмогоры, на Северной Двине. Отец его не знал грамоты, но был человеком выдающимся среди своих односельчан: он первый среди поморов снарядил по-голландски оснащенное судно, галиот, и на нем совершал далекие поездки, не только по Белому морю, но и по океану — на Мурман и даже на Новую Землю. Когда Ломоносову минуло 10 лет, отец стал брать в свои поездки и его. Ко всему внимательно присматривался любознательный мальчик: величественная природа нашего севера производила на него глубокое, неотразимое впечатление. Такие дивные картины природы, как северные сияния, могучие ледяные горы Северного океана, рано стали наполнять его воображение и занимать его ум. Он начал искать объяснения этих удивительных явлений природы. Ломоносов рано для тогдашнего крестьянского мальчика научился грамоте от одного своего односельчанина и в 12 лет уже лучше всех односельчан читал в своей сельской церкви на клиросе.

Однако жизнь Ломоносова в родной деревне была не сладкой: мать он потерял очень рано, а мачех'а не любила его и особенно преследовала за любовь к книгам. Но •страстное желание учиться не давало ему покоя: он решил покинуть родную деревню и с согласия отца в 1730 году ушел в Москву. По дороге он остановился на несколько дней в Антониевом-Сийском монастыре, а затем с рыбным обозом поморов прибыл в Москву, где ему и удалось попасть в Славяно-греко-латинскую академию. Низшие классы при академии, соответствовавшие низшим классам теперешних средних школ, молодой помор прошел очень быстро — первые три в один год, несмотря на страшно бедственное свое положение. Сам он впоследствии писал об этом времени так: «Имея один алтын в день жалования, нельзя было иметь на пропитание в день больше, чем на денежку хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом жил я пять лет и наук не оставил». Не менее бедности удручали Ломоносова и насмешки его товарищей, которые говорили: «Смотри-ка, какой болван, лет в двадцать пришел латыни учиться».

Но все победил, все вынес одаренный от Бога необычайными способностями юноша. Его ненасытный ум уже не удовлетворялся теми сведениями, которые он получил в Московской академии, тем более что они ничего не давали ему для познания природы, а к этому он более всего стремился. Ломоносов уже готов был ехать священником-миссионером в Карелию, но неожиданно счастливые обстоятельства дали ему то, что он искал: в числе 12-ти лучших учеников академии он в 1735 году был послан в Петербург, в университет при Академии наук. Но здесь его ждала новая счастливая неожиданность: осенью того же 1735 года он уже плыл на корабле в Германию, посланный туда Академией наук для изучения физики и химии под руководством лучших немецких ученых. Давнишняя мечта Ломоносова исполнилась: он мог теперь изучать то, что его больше всего занимало. За границей Ломоносов пробыл несколько лет и с необычайным успехом изучал свои любимые науки. В годы заграничного пребывания выпало на долю его немало неприятностей и беспокойств всякого рода. Не поладив с профессорами, Ломоносов в 1740 году решил вернуться на Родину. Денег у него не было, и он принужден был путешествовать пешком. По дороге он был завербован в прусские солдаты. Вербовщикам понравился его рост и могучее телосложение. Тяжелая участь ожидала нашего ученого, но, к счастью, ему скоро удалось бежать. В 1741 году Ломоносов добрался до Петербурга; но его не назначили сразу профессором в Академию наук, а дали ему место помощника профессора, хотя в то время никто в Академии не мог сравняться с ним в знаниях. Тогда в Академии безраздельно господствовали немецкие ученые.

Восшествие на престол Елизаветы Петровны оказалось благодетельным и для русской науки: немцы потеряли прежнюю власть в Академии, и высочайшим указом в Д745 году Ломоносов, первый из русских, был назначен профессором Академии наук. Вместе с тем в это же время Ломоносов благодаря своим стихотворениям сделался лично известен императрице Елизавете и стал в весьма дружеские отношения к Ивану Ивановичу Шувалову, благороднейшему человеку и искреннейшему поборнику просвещения в России. Сильное покровительство, оказываемое* Ломоносову Шуваловым, давало ему возможность вести по временам из-за русской науки успешную борьбу с академическими немцами.

С того времени как Ломоносов сделался профессором химии в Академии, его научная деятельность не прекращалась уже ни на один день. Ломоносов работал в самых различных областях знания. Он производил многочисленные физические и химические опыты, иногда с опасностью для жизни; для этих опытов он придумывал особые приемы и благодаря им достигал таких успехов, каких другим тогдашним ученым не удавалось достигнуть. В своих книгах, посвященных изучению природы, он высказал много новых, никому до него не приходивших в голову мыслей. Некоторые его мысли были так смелы, что ученые того времени не решались следовать за ним. Эти мысли только в наше время вполне поняты и по достоинству оценены.

Беззаветная любовь к изучению природы соединялась у Ломоносова с глубокой верой в Бога и безграничной любовью к России, к русскому народу и государству. Он видел слабое развитие у нас многих отраслей науки и работал над ними, не щадя своих сил. Самый книжный русский язык многим обязан Ломоносову: он старался объединить в нем церковнославянское книжное слово с живой устной народной речью.

Поистине в области науки Ломоносов был такой же всеобъемлющий гений, как Петр Великий в области государственной.

Но Ломоносов велик не только тем, что сам был всеобъемлющим великим ученым, что некоторыми научными открытиями он далеко опередил свое время. Нет, он велик еще тем, что самые свои столь плодотворные занятия наукой готов был принести в жертву горячо любимой им Родине. Он часто отрывался от науки для того, чтобы написать, например, деловую записку «О размножении и сохранении Российского народа», многие мысли которой получили впоследствии осуществление при Екатерине. Исполняя просьбу Ломоносова, его друг И. И. Шувалов стал хлопотать о создании в Москве университета, который и был открыт в 1755 году. Это был первый настоящий университет в нашем Отечестве, так как университет при Академии наук был скорее простой школой, да и поставлен был плохо. Ломоносов советовал открыть высшее учебное заведение именно в Москве, как сердце России. Надежды Ломоносова и Шувалова вполне оправдались: Московский университет дал Отечеству впоследствии много замечательных людей. Ломоносов умер еще не старым человеком в 1765 году и погребен был в Петербурге, в Александро-Невской Лавре.

Такова была жизнь этого замечательного русского человека, который, выйдя из простой крестьянской семьи, занял почетное место среди великих людей нашего народа.

Вполне справедливо сказал о Ломоносове Пушкин:

Невод рыбак расстилал по берегу студеного моря.

Мальчик отцу помогал. «Отрок! Оставь рыбака!

Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы,

Будешь людей уловлять, будешь помощник царям».

Императрица Елизавета могла гордиться Ломоносовым, как славой своего царствования: но просвещение при ней еще не достигло того развития, которое оно получило при императрице Екатерине Второй. Будучи сама женщиной широко образованной, она считала первым своим делом распространение просвещения среди своего народа. Деятельным ее сотрудником в этой области был И. И. Бецкий, получивший образование за границей. И он и императрица находили, что нужно заботиться не только о приобретении знаний уч