Первые понятия о Боге. О православном воспитании дошкольников

Кравцова М. В.

О православном воспитании ребенка написано уже достаточно много, и вряд ли мы сможем прибавить к этому что-нибудь существенное. Следует, однако, обратить внимание на одно обстоятельство: закладывая в ребенка те или иные нравственные понятия и формируя христианскую реакцию на происходящее, необходимо делать это в соответствии с индивидуальными особенностями ребенка, в осознании неповторимости его личности. Только тогда делу воспитания будет сопутствовать успех.

К каждому человеку необходим свой подход – это правило далеко не всегда применяется и по отношению к взрослым людям, тем более – по отношению к детям, к которым, как иногда кажется, достаточно применить уже проверенный набор педагогических методов воздействия – и положительный результат гарантирован. Но это не так, и это – к счастью, потому что, если бы характеры, нравы и интересы наших чад мы могли бы лепить, словно булки из теста, мы не понимали бы всей красоты великого дара свободы, отражающего в нас одно из качеств, делающих нас, людей, образом и подобием Бога.

С другой стороны, конечно, родители должны прекрасно осознавать, какие нравственные качества они хотят видеть развитыми в своем ребенке, – в первую очередь для того, чтобы собственным примером способствовать в нем развитию этих качеств. Особенно это касается детей дошкольного возраста. Как писал святитель Василий Великий: "Пока душа еще способна к образованию, нежна и, подобно воску, уступчива, удобно напечатлевает в себе налагаемые образы, надобно немедленно и с самого начала возбуждать ее ко всяким упражнениям в добре, чтобы, когда раскроется разум и придет в действие рассудок, начать течение с положенных первоначально оснований и преподанных образов благочестия, между тем как разум будет внушать полезное, а навык облегчит преуспеяние".

Маленький ребенок, дошкольник, наиболее подвержен влиянию со стороны всего, что его окружает. Он впитывает как губка семейную атмосферу – любви или ненависти, благочестия или цинизма, радости или уныния. Он растет таким, каким делают его родители, и тем сложнее добрым задаткам пробиться наружу, чем больше злого и порочного видел ребенок в детстве. Конечно же, это в очень большой степени относится и к духовной жизни.

Ребенок, привыкший с младенчества видеть иконы, каждый день слышащий молитвы, которые читают родители, ощущающий на себе нательный крест, в атмосфере благочестивой, воцерковленной жизни ощущает себя как рыба в воде.

"Мне кажется, что первые шаги на пути открытия веры в Бога в жизни младенца связаны с его восприятием жизни органами чувств – зрением, слухом, вкусом, обонянием, осязанием, - читаем мы в замечательной книге Софьи Куломзиной "Семья – малая церковь. Записки православной матери и бабушки". – Если младенец видит, как родители молятся, крестятся, крестят его, слышит слова "Бог", "Господь", "Христос с тобой", принимает Святое Причастие, ощущает капли святой воды, трогает и целует икону, крестик, в его сознание понемногу входит понятие, что "Бог есть".

Далее Софья Куломзина пишет о том, что в младенце нет ни веры, ни неверия, но у верующих родителей он растет, воспринимая всем своим существом реальность их веры, "так же как ему понемногу делается понятным, что огонь жжется, что вода – мокрая, а пол – твердый". Малыш мало что понимает о Боге умом. Но из того, что он видит и слышит от окружающих, он узнает, что Бог есть, и принимает это...

Однако внешних впечатлений мало, как бы ни были важны, сильны и глубоки эти впечатления. Необходимо учить ребенка внутреннему восприятию всего, что почитается добром в христианской жизни – любви, милосердию к окружающим, терпеливому отношению ко всякого рода неприятностям. С ранних лет преподав ребенку посильные для его возраста понятия о Боге, необходимо также дать понять ему, что именно Господь – источник всего лучшего и светлого.

"Чем ранее внушаются детям понятия о Божественном, тем тверже укореняются в них, и следовательно, тем более можно ожидать от них добрых плодов. Особенно если это делается с верою в благодать Божию, вразумляющую младенцев", - писал святитель Иннокентий, Митрополит Московский.

Впрочем, жизнь в православной вере характеризуется именно тем, что внешнее здесь тесно увязано с внутренним. Поговорим об этом подробнее.

Начнем с того, что младенцев необходимо крестить по возможности как можно раньше, не обращая внимания на протестантские разговоры о том, что человек, лишь многое осознав и обретя способность к собственному выбору, может приступить к Таинству Святого Крещения. Это не так, и дело здесь вовсе не в том, что православные христиане, как иногда говорят, считают воздействие Крещения на ребенка чем-то магическим, что совершают над ним обряд едва ли не из-за суеверий. Нет, однако того, что в Таинстве Крещения человеку от Господа подается благодать, не будет отрицать никто, и младенец не менее взрослого способен эту благодать воспринять. Человек трисоставен, у него есть тело, душа и дух. И если тело и душа новорожденного еще младенческие, то дух – то, что незримо соединяет человека с Богом, позволяет ему омывать свою душу принимаемой в Таинствах благодатью. Да, даже самый маленький ребенок способен мистически принимать Творца, который будет освящать и душу его, и тело. Тому мы можем привести множество примеров, понаблюдав за младенцами, которых крестят, которых подносят к Чаше в Таинстве Святого Причащения. Один священник рассказывал автору этой статьи, как двое слепых малышей, которых он причащал в Доме ребенка, сами открывали ротики, когда их подносили к священнику. Да и многие родители делились своими наблюдениями: едва несмышленое дитя начинали носить в храм и причащать, оно менялось, становилось более тихим, улыбчивым, спокойным.

При совершении Таинства Крещения на ребенка надевают православный крест, который отныне должен быть всегда при нем. Некоторые родители боятся, что крестик может принести малышу вред, едва ли не удушить его. На это священник Алексей Грачев в книге "Когда болеют дети" отвечал, что за всю историю такого случая не было ни разу, что, напротив, крест – это наша главная защита от всех бед. "Если уж на то пошло, ребенок рефлекторно изменяет положение тела при любом неудобстве. И он всегда тесемку, на которой висит крестик, поправит, даже во сне". Крест – не амулет, крест – это символ нашего спасения, который Сам Господь освещает для того, чтобы подавать в нем христианину и защиту, и благодать, и духовную силу.

По возможности ребенка после Таинства Крещения надо приносить в храм как можно чаще и приобщать его Святых Христовых Таин. Некоторые священники рекомендуют, кроме непременного причащения, читать младенцу дома вслух молитвы и Евангелие, не смущаясь тем, что он еще не воспринимает слова, давать ему употреблять Крещенскую святую воду и просфору натощак, окроплять самого ребенка и его вещи святой водой. В храме малыша нужно подносить под благословение священника. И в храме, и дома прикладывать к кресту, к иконам. Надо создать вокруг дитя естественную атмосферу религиозности, чтобы он возрастал в ней, как рыба в воде.

В литературе, рассказывающей об уходе за ребенком, можно найти рекомендации устраивать малышу вегетарианские дни два раза в неделю, начиная примерно с двух с половиной лет. И это хорошо согласуется с советами святых, которые говорят, что не вредно, начиная уже с двух лет, в среду и пятницу налагать на ребенка посильный пост. По словам старца Алексия Зосимовского дети уже в три года должны знать, что такое среда и пятница.

Это и есть та самая внешняя атмосфера церковной жизни, что определяет ее внутреннюю сущность и не может не воздействовать на ребенка благоприятным образом, если он погружен в нее с самого младенчества. Однако, как мы уже сказали, этого мало. Когда ребенок начнет, наконец, делать первые шаги к познанию мира, необходимо вложить не только в его душу, но и в сознание первоначальные понятия о Боге-Творце, о невидимом Промыслителе, любящим все живые существа в этом мире. К этому времени слова "Бог", "Богородица", "ангел" у ребенка, выросшего в верующей семье, входят в обиход подобно словам "мама" и "папа", и сейчас ему нужно помочь наполнить их доступным его пониманию содержанием. Ребенку вполне доступно понимание Божьего вездеприсутствия, он понимает, что "Боженька" может видеть его всегда, даже если сам Он невидим.

Софья Куломзина писала, что первое понятие о Боге заключается для ребенка в осознании того, что Бог есть, как есть тепло и холод, ощущение голода или сытости. А первая сознательная мысль о Боге приходит, когда ребенок способен понять, что значит сделать что-нибудь – сложить, слепить, построить, склеить, нарисовать... "За каждым предметом есть кто-то, этот предмет сделавший, и ребенку довольно рано становится доступным понятие о Боге как о Творце. Вот в это время, мне кажется, - пишет С. Куломзина, - возможны первые разговоры о Боге". Ребенок, понявший, что что-то творится из чего-то, рано или поздно начнет задавать вопрос – откуда взялся он сам, откуда взялись мама и папа, как вообще было положено начало всему, что он видит вокруг, – всему такому богатому по разнообразию, краскам, звучанию видимому внешнему миру. Что мы ответим, как объясним ему, Кто сотворил всю эту красоту, если представления о Господе у ребенка будут самые смутные, не подкрепленные не только сердечным чувством, но и посильным знанием?

Давно уже подмечено, что именно подавая эти самые первоначальные представления, родители нередко допускают ошибку. Они формируют во впечатлительной душе ребенка такой образ Господа, который вполне может помочь держать чадо в узде дисциплины, воспитать то, что родители вполне могут ошибочно считать "страхом Божьим", но никак не доверительную любовь детей к Отцу, созданий – к своему Создателю.

"С первых шагов они начинают ребенка стращать "грозным, мстительным" Богом, превращая таким образом имя Божие в орудие авторитарного воспитания. Как часто в храме можно слышать от старушек обращенные к резвым детишкам угрозы: "Вот Он – Бог (показывают на икону), вот Он сердится... Он тебе ужо!" Конечно, малыш должен приучаться к мысли, что любой дурной поступок есть грех, который должен быть раскаян, но не лучше ли при этом постараться разъяснить ребенку суть Отцовско-сыновних отношений Творца и Его созданий, дать понять, что плохими поступками мы не просто прогневляем, а безконечно огорчаем всемилостивого Создателя? А иначе от подобного воспитания он, повзрослев, может легко убежать к сектантам, которые будут сладко петь ему под гитару о том, как Иисус нас любит". (В. Зоберн, М. Кравцова, "Здоровье ребенка", изд-во "Русская миссия", 2000).

"Душа дитяти обращена к Богу, но... взрослые прячут того Бога, который так нужен нежной душе".

Какое представление о Боге вселяют в нее? С какими свойствами знакомят?.. Строгим хозяином над всем и всеми рисуют Его детям. Страх перед Ним воспитывают прежде всего: "Бог накажет". И ребенок глубоко в это верит: ведь Бог все может, а Он – строгий...

"Не дай Бог – ушибешься; не дай Бог – захвораешь"... И, бывает, действительно – ушибся, захворал. Значит, Бог дает всевозможные бедствия, болезни, ушибы, различные наказания – это лет с трех детям внушают. И перед этим грозным далеким Владыкой трепещет детская душа...

И тяжелая драма зарождается порою в детской душе – тоска по Боге Кротком, Любящем, Близком... И поселяется первое разочарование, первая, пожалуй, безысходная грусть. И дальше, в зрелом возрасте – речи о "мрачном христианстве". Богочеловека боятся показать детям. Приблизьте ребенка ко Христу – и начинаются страхи каких-то соблазнов, кощунства. Это – вечное опасение со стороны особых ревнителей страха перед Богом: ребенок вдруг вздумает молиться за нежно любимого котеночка, за птичку с больным крылом, чтоб она полетела; ребенку хочется думать, что Христос радуется, как расцвел его любимый цветок, как удался первый рисунок. А в минуту горькой обиды 3 - 4-летний христианин вдруг в слезах бросит угрозу какой-нибудь строгой старой бабушке, что он расскажет все Христу, что Христос его знает и поверит, что он не виноват.

Все это наводит ужас, а мне кажется, что именно это – трогательные проявления истинно христианской близости ко Христу, которой можно только радоваться. А дело взрослых тут осторожно, бережно направлять по настоящему пути, но никак не отпугивать" (Ольга Прохаско, "Приведите ребенка ко Христу", 1914).

Невозможно не согласиться с этими рассуждениями, и, исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что, рассказывая маленьким детям о Боге, необходимо сформировать в их сознании Его образ именно как Образ Христа, Самого Господа и в то же время – близкого каждой душе Человека. У той же Ольги Прохаско можно прочитать, как она огорчилась, когда на ее вопрос: "Это Бог?" (девочка указывала на икону Спасителя) - ответили: "Нет, это Сын Божий". Сознание ребенка не восприняло тогда Сына Божия как Создателя и Творца, и своего Защитника. Только повзрослевший ребенок, способный уже к абстрактному мышлению, может вынести для себя какие-то понятия о Пресвятой Троице. Однако же вряд ли на вопросе о трех Божественных ипостасях следует заострять внимание ребенка дошкольного возраста.

И уж совершенно недопустимо то, что в приведенной выше цитате именуется "мрачным христианством". Святая Государыня Мученица Александра Федоровна писала в дневнике: "Просто преступление – подавлять детскую радость и заставлять детей быть мрачными и важными... Их детство нужно, по мере возможности, наполнить радостью, светом, веселыми играми. Родителям не следует стыдиться того, что они играют и шалят вместе с детьми. Может, именно тогда они ближе к Богу, чем когда выполняют самую важную, по их мнению, работу". "Радость и счастье нужны детям не меньше, чем растениям нужен воздух и солнечный свет". А между тем как стараются иные родители, чтобы заставить ребенка слушаться, воспитать в нем "страх Божий", запугивают нечистой силой, поминая ее к месту и не к месту, стращают адскими муками, а то и додумываются до прямого "цитирования" Бога – "Господь гневается на тебя!" Как будто бы мы можем знать доподлинно про Божий гнев на маленького непоседу или даже хулигана.

Очень простыми, доходчивыми словами говорится о подобном воспитании в одном из старинных рассказов, опубликованных в сборнике "Райские цветы с Русской земли". Рассказ называется "Дед Лука", в нем старый дед ведет разговор о Господе и благочестивой жизни со своим юным пятнадцатилетним другом:

"Помню себя с трех лет. Меня учили вежливости: кланяться и подавать руку. Учили наряжаться, т. е. хвалили на мне все новое и модное, даже заставляли глядеться в зеркало, учили плясать, петь песни, чтобы похвастаться моим искусством перед гостями. Учили и молиться Богу, но как?.. За вежливость платили ласками и поцелуями, за щегольство похвалой, за песни и пляску аплодисментами, а за молитву только выговорами, что не так складываю пальцы, не так кланяюсь. Мне часто рассказывали сказки, занимательные сказки; я их помню и до сих пор, такое сильное впечатление производили они на меня в детстве. Но почему-то ничего не рассказывали о Боге, о Его безграничной любви к людям, в особенности к детям, ничего такого, что бы заставило так восторженно трепетать детское сердце, как от сказки. Когда заставляли молиться Богу, то говорили так: "молись хорошенько, а то Бог убьет камешком". Такое наставление представляло ребенку Бога, как существо в высшей степени строгое, которого нужно бояться, потому что почти каждый ребенок знает, что такое камешек, если им побьют. Но так как Бог камешком ни разу никого не побил, то и ложный страх прекратился со временем. Потом, учили и закону Божию, но как? В зубрячку. Хорошо вызубрил урок, получай хорошую отметку и беги, гуляй. Любить Бога не учили. А ведь мы только того и не оскорбляем, кого любим. Только тому и повинуемся охотно, кого любим. Результат такого воспитания: холодность к Богу и всему святому и стремление ко всему суетному, что не только бесполезно для человека, но и вредно".

Конечно же, никто не говорит о том, что малышей надо воспитывать в том убеждении, что все их проступки будут всегда сходить им с рук из-за Божьей милости. Конечно же, еще до семи лет надо открывать перед ребенком, что такое покаяние, в доступной форме, и не только в связи со случаями из жизни самого ребенка. Дети должны знать, что мы всегда стремимся к Божьему прощению, когда впадаем в тот или иной грех. И все-таки не зря, наверное, Церковью установлен возраст христианина, с которого он может приступать к исповеди, – семь лет. Именно приблизительно с этого возраста можно говорить о формирование самосознания ребенка. До этого он познает скорее внешний мир, чем самого себя. И он должен понимать, что значит этот мир для сотворившего его Бога – и что Бог значит для мира.

Огромной осторожности требуют разговоры об аде, о нечистой силе. И даже о мучении святых и Самого Иисуса Христа. Именно у детей до семи лет на этой почве могут развиться устойчивые страхи, которые вполне могут привести к неврозам. И не только душевному здоровью ребенка, но и духовному может быть нанесен непоправимый вред. Супруга священника Георгия Митрофанова рассказывала в беседе с автором программы "Семья" Людмилой Зотовой: "В четыре года я прочитала ей – (дочери Маше – М. К.) житие Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Ребенок заплакал и сказал, что не хочет быть христианином. Мне пришлось очень долго говорить, что каждому Бог дает по силам и что раз у тебя силенок мало, тебе никто такое испытание не пошлет".

И действительно, жития святых, особенно святых мучеников, необходимо адаптировать для детского понимания и возрастного восприятия.