О риторике

Томаз Хазагеров, Лидия Ширина

Изобразительность

Самая характерная черта убеждающей речи - использование общих и специальных средств усиления изобразительности. Что такое изобразительность речи? Рассмотрим одно из наиболее распространенных определений: "Изобразительной принято называть предельно конкретную речь, способную обозначать единичный предмет, способную вызывать представление". В этом определении есть два важных момента. Во-первых, указание на способность речи называть представление, во-вторых, указание на предельную, максимальную конкретность. Способность вызывать представление имеется у любой нормальной речи, а обусловливать появление предельно конкретного образа свойственно далеко не всякой. Обычная, нормальная речь изучается в курсах грамматики (в широком смысле), лексикологии. Следовательно, способность речи вызывать представления должна изучаться в рамках этих дисциплин. Риторика же изучает необычную, максимально конкретную речь, т. е. не просто те средства (языковые), которые вызывают представления, а те, которые усиливают способность вызывать их и доводить до максимальной конкретности. Иными словами, риторика должна интересоваться не изобразительностью, а средствами ее усиления. К сказанному следует добавить, что общепринятое определение экспрессии у Е. М. Галкиной-Федорук (1958) говорит именно об усилении, а не просто об изобразительности и выразительности.

Усиление изобразительности начинается с осознанного или интуитивного отбора языковых средств, который (при прочих равных условиях) подчиняется лишь одному принципу - большей конкретности. Есть два способа такого отбора - общий и специальный. Общий состоит в использовании языковых единиц, взятых только в их основной функции. Специальный - в том, что отобранная единица получает добавочную функциональную нагрузку. Это соответствует общим и специальным средствам усиления изобразительности. Поясним сказанное примером. Заменяя слово "обувь" (гипероним) словом "сапоги" (гипоним), мы усиливаем изобразительность, не добавляя к слову "сапоги" никаких новых значений и, следовательно, новых функций. Аналогично, добавляя к слову "сапоги" слово "оранжевые", мы значительно усиливаем изобразительность, однако не добавляем никаких новых функций слову "оранжевый". Ср.: "Человек в оранжевой обуви вынырнул в Москве в конце 1922 года", "Человек в сапогах вынырнул в Москве в конце 1922 года", "Человек в оранжевых сапогах вынырнул в Москве в конце 1922 года". Здесь мы имеем дело с общими средствами усиления изобразительности - гипонимизацией (заменой родового понятия видовым) и использованием определений, или, в более широком смысле, атрибутизацией. Однако, опустив в том же предложении слово "человек", мы придадим слову "сапоги" совершенно новое значение (т. е. "человек в сапогах"), новую, добавочную функцию. Это становится возможным благодаря специальному изобразительному средству - тропу. В "Золотом теленке" сказано с максимальной изобразительностью: "Оранжевые сапоги вынырнули в Москве в конце 1922 года".

Или еще пример. Добавив к слову "ждать" слова "долго" или "очень долго", заменив их словосочетанием "целых три часа", мы прибегнем к общим средствам усиления изобразительности. Но сказав "Мы вас ждали-ждали-ждали", мы используем специальное средство- геминацию, поскольку лексическая единица "ждать" используется здесь с новым оттенком значения ("долго ждать"), с добавочной функцией.

Общие средства усиления изобразительности описаны и изучены значительно лучше, чем специальные. Во-первых, потому, что они связаны с обычными функциями языковых единиц, мимо которых не может пройти лексика и грамматика. Во-вторых, потому, что они используются не только в процессе речевого воздействия, убеждения, но прежде всего в более широкой сфере - в процессе сообщения, где необходима точность, а отсюда и большая конкретность. Слабая изученность специальных средств усиления изобразительности - вот первая причина, по которой мы должны уделить им максимум внимания в курсе общей риторики.

Говоря об изобразительности речи, следует также поставить вопрос об объекте изображения. Где и почему необходимо усиление изобразительности? Мы различаем два вида объектов изображения - внешний и внутренний. Внешний - это окружающая нас материальная действительность. Внутренний - мир наших психических состояний, прежде всего эмоций. Внешний первичен по отношению к внутреннему. Внутренний может быть отображен только через внешний. И все же между ними нет тождества, и внутренний обладает своей очень важной спецификой. Но именно эта специфика не поддается обычным средствам изображения. И именно она представляет особый интерес для ораторов. Мы уже говорили, что доводы "к вере", "к доверию" и "к недоверию" в ряде случаев приобретают решающий характер, склоняя чашу весов в пользу коммуникативной установки убеждающего. Но эти доводы требуют средств, способных изображать внутреннее состояние говорящих; специальных средств, механизм которых должен быть полностью раскрыт риторикой. Итак, особая роль специальных средств усиления изобразительности - вот вторая причина, по которой мы должны уделить им особенно большое внимание.

Общие средства усиления изобразительности

Общие средства усиления изобразительности могут быть сведены к трем основным схемам: 1) атрибутизации, т. е. определительно и обстоятельственно характеризующей амплификации; 2) гипонимизации, т. е. замене названия родового понятия видовым; 3) синонимизации, т. е. замене нейтрального слова его эмоционально или экспрессивно окрашенным синонимом.

Схема 1:

а) к определяемому слову, существительному, добавляется согласованное или несогласованное определение, простое или развернутое;

б) к характеризуемому глаголу добавляется качественное наречие;

в) к структуре предложения присоединяется обстоятельственный детерминант, чаще всего со значением места или времени.

Схема 2:

а) гипероним заменяется гипонимом;

б) в целях усиления изобразительности вслед за гиперонимом в текст вводится соответствующий гипоним.

Схема 3:

а) нейтральное слово заменяется эмоционально окрашенным синонимом;

б) в целях усиления изобразительности вслед за нейтральным словом в текст вводится эмоционально окрашенное;

в) нейтральное слово заменяется экспрессивно окрашенным, причем здесь имеется два подтипа:

в') слово, не утратившее внутреннюю форму, замещает слово, которое ее утратило (например, "заушница" или "свинка" вместо "паротит").

в") слово, имеющее звукоподражательный характер, заменяет утратившее или никогда его не имевшее (например, "пинг-понг" вместо "теннис");

г) в целях усиления изобразительности вслед за нейтральным в текст вводится экспрессивно окрашенное слово.

Прежде чем перейти к иллюстрациям описанных схем, нужно сделать еще одно важное замечание. Уже в процессе знакомства с иллюстрациями к доводам могло создаться впечатление, что отдельный тип довода никогда не представлен в тексте изолированно, что в любом тексте-иллюстрации один довод как бы наслаивается на другой. Это впечатление было совершенно справедливым по отношению к доводам. Теперь же об этом нужно вспомнить, ибо сказанное еще более справедливо и еще резче выражено по отношению к общим и специальным изобразительным средствам. Так, в нижеследующих иллюстрациях общие средства часто неотделимы от специальных. Должно ли это смущать и озадачивать тех, кто изучает риторику? Означает ли это, например, что мы не должны классифицировать, знакомиться с отдельными типами доводов, средств и т. п.? Конечно, нет. Всякий понимает, что свойства "смеси" зависят (во многом, если не во всем) от свойств ее компонентов и нельзя понять сущность комбинации элементов, не изучив их самих. К изучению таких комбинаций мы перейдем в свое время. Однако означает ли сказанное то, что, изучая элементы, мы должны обращаться только к чистым, "препарированным" иллюстрациям? Опять-таки нет. Во-первых, для этого даются схемы. Во-вторых, иллюстрации предназначены не для одноразового использования. Они потому и нумеруются, инвентаризуются нами: на каждом этапе изучения курса надо возвращаться к ним вновь, отыскивая новые, вначале ускользнувшие от нас особенности.

Иллюстрация сорок вторая

Над океаном и землей висел туман, густо смешанный с дымом, мелкий дождь лениво падал на темные здания города и мутную воду рейда (Горький. Город желтого дьявола).

Легко заметить, что основное средство усиления изобразительности соотносится здесь со схемой 1. Ср.: "Туман висел над океаном, дождь падал на здания города и воду рейда".

Иллюстрация сорок третья

Вспомним, как крепко убедил в существовании Иисуса несчастного поэта Бездомного "иностранец" Воланд. Может быть, это случилось потому, что в рассказе Воланда так мастерски использованы изобразительные средства?

В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат (Булгаков. Мастер и Маргарита).

Здесь мы имеем ту же великолепно реализованную схему. Ср.: "Прокуратор Иудеи Понтий Пилат вышел в плаще четырнадцатого нисана в колоннаду дворца Ирода Великого". Последняя иллюстрация особенно интересна тем, что (как видно из дальнейшего изложения) рассказчик опирается не только на самые распространенные зрительные восприятия, но и, например, на ощущения запахов, что делает повествование предельно ярким, максимально конкретным. Ср.: Более всего прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день... казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя.

Первая схема общих средств усиления изобразительности имеет, однако, и некоторые минусы, существенные, поскольку это касается воздействующей, убеждающей речи. Во-первых, она связана с общим увеличением протяженности текста. А это часто недопустимо в устном выступлении. Во-вторых, она сориентирована главным образом на внешнюю изобразительность.

Иллюстрация сорок четвертая

Мелькнула тень, и двух огней / Промчались искры... и потом / Какой-то зверь одним прыжком / Из чащи выскочил и лег, / Играя, навзничь на песок. / То был пустыни вечный гость - / Могучий барс... (Лермонтов. Мцыри).

Здесь использована схема, описанная нами как 26. любопытен ряд "тень" - "зверь" - "барс". Конечно, на второй способ наслаивается первый (схема 1а).

Иллюстрация сорок пятая

Для цирковой программы выписали немецкий аттракцион - неустрашимого капитана Маззучио с его говорящей собакой Брунгильдой... Опомнились только тогда, когда капитан Маззучио высадился на Белорусско-Балтийском вокзале. Носильщик повез в тележке клетку с черным пуделем, стриженным под Людовика XIV... (Ильф, Петров. Их бин с головы до ног).

Обратим внимание на ряд "собака" - "пудель".

Иллюстрация сорок шестая

Лицо парня Никитич не видел, но оно стояло у него в глазах - бледное, с бородкой; дико и нелепо звучал в теплой тишине избушки свирепый голос безнадежно избитого судьбой человека... - Не врите! ...святоши. Учили вас терпеть? Терпите! А то не успеет помолиться и тут же штаны спускает - за бабу хляет, гадина. Я бы сейчас нового Христа выдумал: чтоб он по морде учил бить. Врешь? Получай, погань! (Шукшин. Охота жить).

Иллюстрация сорок седьмая

Потом (Хопрова), придя в себя, вдруг выталкивает языком мокрый, горячий от слюны кляп, но не кричит, а мелким захлебывающимся шепотом произносит: - Родненькие!.. родненькие, пожалейте! Все скажу.- она узнает Якова Лукича. - Куманек!.. Родимый мой! За что? (Шолохов. Поднятая целина).

В обеих иллюстрациях описываются непохожие, прямо скажем, противоположные ситуации и люди. В первой - аморальный тип, негодяй и убийца. Во второй - несчастная жертва отвратительного преступления. Но внутреннее состояние передается одной (или в основном одной) схемой, которая определена нами как схема с помощью эмоционально окрашенной лексики, естественно заменяющей в подобных контекстах нейтральную.

Иллюстрация сорок восьмая

Герой поэмы А. Т. Твардовского "Василий Теркин" так характеризует вражеского солдата - фашиста:

Человек по всем приметам. / Человек ты? Нет, подлец.

Иллюстрация сорок девятая

Я обещал поговорить только о мужчинах, но боюсь, что не сдержал слова. Слишком много места уделил Окалюку. Какой же он мужчина? Так, брюконоситель (С. Руденко. Подарок без цены).

Обе иллюстрации соответствуют схеме Зб. В последней интересно то, что эмоционально окрашенное слово - гипоним - окказиональное.

Специальные средства усиления изобразительности. Понятие о фигуре. Общие принципы классификации фигур

Слово "фигура" употребляется в риторике в широком и узком смысле слова. Об узком смысле будет сказано ниже. В широком смысле под риторической фигурой понимается всякое специальное средство усиления изобразительности. Фигуры необходимы там, где предполагается, что у говорящего (убеждающего) есть какое-то особое новое представление, не получившее еще, однако, специального названия или вообще готового выражения в языке. Все фигуры построены на одном принципе - сопоставлении, сочетании, ассоциировании слушающим (убеждаемым) двух знакомых простых представлений с целью формирования у него третьего, более сложного, ранее ему незнакомого.

По характеру используемых языковых единиц различают целостные, недискретные и дискретные фигуры. Минимальной единицей, сопоставляемой в недискретных фигурах, служит морфема или другая более крупная единица, соотносимая как с планом выражения, так и с планом содержания. Будучи расчлененной на отдельные фонемы, такая единица уже непригодна для сопоставления.

Недискретные фигуры, в свою очередь, делятся на тропеические и нетропеические (диаграмматические).

Общие принципы классификации тропеических фигур. Понятие о тропе и амплификации

Все тропеические фигуры построены на сопоставлении денотатов двух или нескольких знаков и, следовательно, отраженных в них референтов или референтных ситуаций окружающей действительности. В основе такого сопоставления могут быть четыре типа отношений - тождество явлений, их сходство, смежность или контраст. Сопоставляя денотаты двух знаков, сравнивая два простых представления и получая третье, более сложное, мы можем дать этому представлению название, соответствующее названию одного из простых представлений. В результате такого способа наименования мы получаем троп. Но мы можем использовать и оба названия упомянутых представлений. В этом случае имеем дело с фигурной амплификацией.

В связи с этим различаются такие основные виды тропов: перифраза (тождество), метонимия (смежность), метафора (сходство), антифразис (контраст). К ним примыкают варианты: к перифразе - эвфемизм, какофемизм, антономазия, к метонимии - синекдоха, отношения "человек - одежда", "человек - орудие, предмет", аллегория (отношения "абстрактное - конкретное", чаще всего разворачиваемые в систему новых, вторичных сопоставлений и изобразительных средств), отношения "содержимое - содержащее", "изделие - материал", "конкретное - абстрактное", а также "произведение - автор", "речь - человек", мимезис и ряд других. К метафоре примыкают гипербола, мейозис, олицетворение, катахреза и инопия, к антифразису - астеизм.

Фигурные амплификации построены в принципе на тех же отношениях, что и тропы. Но между ними есть и содержательные различия. И в тех и в других сравниваемые представления сливаются в одно, более сложное. Но степень этого слияния различна. Она должна быть максимальной в тропе и не может превышать определенный предел в фигуре. По этой причине представления, основанные на реальной пространственной или временной смежности, легко тропеизируются, сливаются и с трудом амплифицируются, труднее воспринимаются как самостоятельные раздельности внутри целого. Напротив, представления, исключающие реальную пространственную или временную смежность, легче амплифицируются и труднее тропеизируются. Отношения контраста богаче амплификациями, беднее тропами, отношения смежности - наоборот. Естественно также, что тождество и сходство больше способствуют тропеизации, чем амплификации, контраст же, опять-таки, - наоборот.

Итак, перифразе соответствует плеоназм (тождество), метафоре - сравнение (сходство), антифразису - целый ряд амплификации: антитеза (контраст), смешение стилей (контраст), градация (контраст и сходство), оксюморон (контраст, смежность и сходство) и др. (см. также § 29). Что же касается отношений смежности, то по причине, описанной выше, соответствующие метонимии фигурные амплификации труднее поддаются изучению, не описаны специальным термином, хотя и существуют. Условно их можно назвать метонимической амплификацией.