Объективность информации как необходимое условие журналистского познания

Дмитрий Стровский

Очевидно, что поиск ответа на вопрос, может ли журналистика быть формой социального познания, следует искать, исходя как из теоретических концептов существования этой сферы деятельности, так и с учетом ее практических возможностей. Причем реализуемых не «вообще», а в конкретные исторические отрезки времени. Оба этих проявления (представляющих в своем дуализме необходимое условие актуализации любых научных разработок) могут вступать в противоречие друг с другом, что определяется политическим и экономическим положением журналистики в том или ином обществе, государственной стратегией в отношении СМИ, уровнем законодательной базы, обеспечивающей их существование. В силу этого в разные периоды своего развития, с учетом конкретной ситуации в обществе, сами СМИ могут «более» или «менее» полно отражать социальную картину мира, становиться в совокупности объективным источником его познания или, наоборот, источником, слабо заслуживающим доверия или не заслуживающим его вовсе. Разумеется, принцип «или-или» оказывается несколько условным для современного мира, с его полифонизмом. Однако совокупное, применительно к теории и практике, осмысление вопроса о «социальном лице» журналистики, в любом случае видится значимым для понимания объективных условий функционирования «четвертой власти», перспективы ее развития.

Отталкиваясь от теоретических основ существования журналистики как социального института, стоит подчеркнуть, что в основе ее функционирования лежит принцип объективности, реализуемый на практике в первую очередь посредством плюрализма мнений – на страницах печатных изданий, в радио- и телеэфире. Сам плюрализм может формироваться как при наличии различных взглядов на окружающую жизнь, присутствующих в одном СМИ, так и благодаря всему многообразию средств информации, создающих в совокупности многовекторное восприятие повседневной жизни. Посредством этого формируется основание для выстраивания объективных закономерностей познания действительности.

Между тем, в рамках автократической системы политического управления принцип объективности отступает на второй план по сравнению с «принципом целесообразности». Характеристическим проявлением этой системы становится наличие власти, проявляющей себя в форме жесткой политической воли, контролирующей все отношения в обществе и определяющей уровень его духовно-мировоззренческих ориентиров.

Журналистика в этих условиях становится выразителем интересов существующей государственной системы, проецируя в сознании граждан определенные, заданные «сверху» социально-политические ориентиры. Одномерность развития общества всецело воздействует на журналистику, равно как и журналистика закрепляет в массовом восприятии только разрешенные властью ценности. Особенность этой ситуации состоит в том, что в целом ни общество, ни СМИ не осознают своей ограниченности, в серьезной степени ущербности от таких взаимоотношений. Нарушение объективности информации не приводит к серьезным последствиям на социальном поле, ввиду того, с одной стороны, что общество воспринимает себя как «монолитное», а с другой – его граждане, по большей части, не имеют возможности сформировать собственное видение по поводу многих фактов и явлений.

Казалось бы, в существующих реалиях познание журналистикой окружающей жизни выглядит проблематичным по причине заданного политического характера самого познания.

Однако в рамках научной дискуссии этот тезис выглядит, по крайней мере, полемичным. В условиях автократического режима журналистика, как не покажется парадоксальным с позиций «нового мышления», имеет основания восприниматься весьма достоверным источником изучения окружающей действительности. В данном случае мы исходим из того, что все познание является строго идеологизированным, встроенным в прокрустово ложе политической системы и сложившихся в ее рамках норм и ценностей. СМИ являются инструментом отражения этого познания, поскольку все они, контролируемые «сверху», определяются единой содержательной моделью. Именно поэтому, например, журналистика советского периода позволяет всесторонне представить специфику сложившихся политических реалий, взаимодействия власти и общества, являясь ценным материалом для любого историко-политологического исследования.

В условиях развития демократии общество во внешнем проявлении перестает быть целостным образованием, распадаясь на большое число аудиторных сегментов. Нечто похожее происходит и с журналистикой, которая в обновленных условиях также перестает быть единой, становясь совокупностью целого ряда журналистик, действующих в едином информационном поле, но исповедующих различные подходы к анализу повседневной действительности. Применительно к анализу, в частности, современной российской периодики уже явно недостаточным видится традиционное, утвердившееся в исследовательской литературе, разграничение ее на качественные и массовые издания. Не случайно в современных исследованиях предлагаются различные классификационные составляющие российских СМИ.

Так, И.М. Дзялошинский предлагает сегментировать их по трем направлениям: журналистика управления, нацеленная на изменение сознания и поведения людей, помогающая обществу определить концептуальные подходы к формированию общественных отношений; журналистика успеха, журналистика информации – прагматичная и одновременно развлекательная, рассчитанная на формирование у аудитории «победительного» восприятия жизни, знающая, что требуется определенной аудитории; журналистика соучастия, сотрудничества, соратничества, призванная помочь рядовым людям в решении их повседневных вопросов. («Здесь главное не тираж, не влияние, а взаимопонимание между журналистом и читателями» (1)). Иного восприятия российских масс-медиа придерживается В.А. Сидоров, который, также признавая наличие «многих журналистик», не совпадающих по целям, ценностям, нормам, основам функционирования, полагает, что каждая из них в известной степени порождена той или иной функцией, присущей некогда единой «четвертой власти»: коммуникативной, ценностно-ориентирующей (селективной), социально-организующей и т.д. (2).

Различные основания для типологии СМИ, предложенные исследователями, возможно, небесспорны, вместе с тем сами эти попытки свидетельствуют, что отечественная журналистика уже не воспринимается как единое целое, к которому применимы наработанные предшествующими десятилетиями научные подходы. Правда, в современных условиях динамичного развития, в том числе и в масс-медийной сфере, происходит интеграция различных типов (направлений) журналистики, что определяется моноцивилизационной парадигмой и движением к информационному массовому открытому обществу (3). Тем не менее, этот процесс не нивелирует многообразие современной российской журналистики, чье развитие в современных условиях происходит весьма хаотично. Отсюда вряд ли возможно ставить вопрос об объективном восприятии окружающей действительности со стороны «четвертой власти» без уточнения, о какой группе СМИ (или так называемой «малой журналистики», существующей в рамках «большой журналистики») мы говорим. В этих условиях трудно говорить и о приверженности масс-медийной сферы в целом, включающей в себя множество журналистских потоков, глубинному познанию социальных закономерностей: у каждой «малой журналистики» познание оказывается во многом субъективным, а потому рассчитанным, прежде всего, на свою аудиторию, исходя из ее интересов и потребностей.

Развивая тезис об объективности информации, нельзя не признать, что теоретически она должна возрастать в условиях отказа от автократических форм политического управления и перехода к формированию гражданского общества. Появление различных политических и общественных интересов, значительно возрастающие в этих условиях возможности для появления новых СМИ (что мы видим на примере современной России) неизбежно делают информационное пространство более пестрым и многообразным.

Однако всегда ли в создавшихся условиях объективность информации действительно оказывается гарантированной? Повседневная журналистская практика в нашей стране отчетливо демонстрирует: нет, не всегда. Более того, отсутствие этой объективности стало одной из самых заметных проблем для современной российской журналистики.

Для подтверждения сошлемся на ситуацию на информационном рынке Екатеринбурга. Здесь ведущие печатные и аудиовизуальные СМИ находятся в открытой конфронтации друг с другом. Одна часть из них защищает политические интересы губернатора Свердловской области Э.Э. Росселя, другая отстаивает приоритеты мэра Екатеринбурга А.М. Чернецкого. При всем различии взглядов этих групп СМИ их сближает друг с другом стремление показывать «свою» власть только с лучшей стороны и одновременно целенаправленно дискредитировать оппонентов. Здесь практически не встретишь попыток журналистов к дискуссионности – путем предоставления двум сторонам высказаться по существу того или иного полемического вопроса, зато обращает на себя внимание односторонняя критика политических соперников, и это существенно снижает объективность предлагаемых сообщений. Существование СМИ, находящихся по разные стороны баррикад, конечно, позволяет расширить рамки нашей общей информированности о происходящем, однако говорить об объективности подаваемой таким образом информации проблематично, что никак не способствует созданию целостной картины мира.

Объективность информации в местной журналистике страдает и по причине слабой востребованности в СМИ, и в частности в печатных, мнений аудитории. В свое время автор провел исследование екатеринбургской прессы, поставив перед собой предварительно вопрос: в какой мере со страниц газет слышен голос «среднего» читателя? Для исследования за первый квартал 2001 года было взято четыре периодических издания, издающихся в областном центре («Уральский рабочий», «Вечерний Екатеринбург», «Областная газета» и «Подробности»).

Отчетливо подтвердилось, что общее число авторских материалов на фоне собственно журналистских выступлений весьма незначительно; все названные газеты выражают преимущественно мнение штатных работников редакций, взявших на себя ответственность говорить от «имени читателей». Не стало, например, «круглых столов» – некогда весьма распространенной формы журналистской работы, которая вовлекала в свою орбиту читателей. «Прямая линия» за отмеченный период обнаружилась лишь на страницах «Областной газеты», однако гостями редакции в данном случае становились чиновники: губернатор, представители областного правительства (один раз, правда, читатели имели возможность задать вопросы владыке Викентию – Архиепискому Екатеринбургскому и Верхотурскому). Многие социальные группы населения, как показало исследование, перестали быть в центре внимания СМИ, если не считать появления материалов, связанных с экстремальными ситуациями, такими как акции протеста, невыплата заработной платы и т.д. Даже письма, которые ранее активно публиковались в прессе, не заняли достойного места в редакционной политике названных газет. На общем фоне лучше других выглядела опять же «Областная газета», публикующая острые сигналы, жалобы и благодарности за подписями нештатных авторов. Однако и здесь (не говоря уже о других трех изданиях) крайне незначительным было число дискуссионных писем на одну и ту же тему, столкновений различных взглядов и т.д., что традиционно было присуще отечественной журналистике (причем, как дореволюционной, так и той, что утверждалась в советское время), бравшей на себя просветительскую миссию.

Сегодня, спустя два года после проведенного исследования, отмеченная ситуация практически не изменилась. Между тем, очевидно, что авторские мнения не придут в редакции «самоходом», от журналистов требуются усилия по налаживанию взаимодействия с читателями. Однако местные газетчики, судя по всему, воспринимают эту задачу как второстепенную, отрывающую от собственного творчества.

Представленные екатеринбургской журналистикой подходы и способы восприятия окружающей жизни (во многом типичные, если сравнить здешнюю ситуацию с ситуацией в других регионах страны) существенным образом снижает авторитет профессии в сознании широкой аудитории и, как следствие, не способствует упрочению демократических основ общественно-политической жизни, построению гражданского общества (4).

Можно назвать, по меньшей мере, две причины, объясняющие описанную выше ситуацию. Ограничение плюрализма мнений во многих отечественных СМИ, как необходимого условия всестороннего познания, объясняется, во-первых, сложившимся уровнем профессиональной журналистской культуры. В советский период развития нашего общества полемичность СМИ была существенно ограничена и не затрагивала многих принципиальных вопросов, связанных, например, с эффективностью политического управления. Несколько поколений журналистов сформировалось в рамках одномерного восприятия жизни, без учета ее дихотомической эволюции. Это наследие оказалось жизнеспособным (можно сказать жизнеутверждающим) и в условиях современного реформирования российского общества. Как подтверждает практика, сломать сложившуюся традицию оказалось сложнее, чем думалось первоначально. Сегодня журналисты, если судить по содержанию многих центральных и местных СМИ, по-прежнему категоричны в своих суждениях, слабо заинтересованы в столкновении различных точек зрения в своих материалах, ограничивая тем самым плюрализм мнений. Ограничение дискуссионности в масс-медиа снижает доверие к ним в обществе, не создает масштабности социального мышления в целом.

Во-вторых, объективность многих современных СМИ страдает по причине отсутствия реальных политических и экономических гарантий их выживания. Многочисленные поправки, вносимые в последние годы в действующее законодательство в сфере массовой информации, не обеспечили в полной мере решения этой серьезной проблемы. Так, по-прежнему невозможным оказывается появление новых периодических изданий, не зависящих «от денежного мешка, от подкупа, от содержания». Это объясняется отсутствием финансовых льгот и дотаций со стороны государства, направленных на поддержку новых редакционных коллективов. Не решен также вопрос с ограничением монопольного права на владение СМИ. В результате нередки случаи, и прежде всего в провинции, когда один-два собственника (в лице администрации, промышленной или финансовой компании и т.д.) оказывают подавляющее влияние на аудиторию, что существенно ограничивает многообразие суждений. Наконец, требуется разработка комплекса мер, обеспечивающих выполнение профессиональных прав журналистов, которые повсеместно ограничиваются в доступе к информации, не освещенной государственной тайной. В этом случае и тезис об ответственности журналистики перед обществом и его реализация на практике будут выглядеть реалистичнее.

Названные выше причины, затрудняющие объективность журналистского восприятия и ограничивающие плюрализм мнений, создают в совокупности искаженные представления об окружающей действительности. Все это подтверждает, что даже формальное многообразие СМИ, увеличивающееся в процессе формирования гражданского общества, не всегда делает социальное познание всесторонним.

Выход из этого «замкнутого круга» возможен лишь при условии осознания представителями государственной власти и самими журналистами ценностей диалектического развития, одна из которых сводится к единству и борьбе противоположностей. Присутствие этой ценности на информационном поле может быть выражено в столкновении в СМИ на равной основе различных интересов, восприятии конфликтности как неизбежного условия развития общества. Конфликтность не обязательно должна характеризоваться неприятием позиций друг друга со стороны участников политического дискурса, она может иметь позитивно направленный, прагматический характер. В любом случае присутствие конфликтности в системе информирования общества делает саму информацию социально более выраженной (ввиду конфликтности внутри общества как непременного условия его развития), а потому объективнее и ближе повседневным запросам массовой аудитории. При этих условиях, на наш взгляд, и возникает актуализация социального познания в системе журналистского творчества, а самому познанию становятся присущи новизна и обстоятельность.

1. См.: Роль СМИ в достижении социальной толерантности и общественного согласия: Материалы междунар. конф. Екатеринбург, 21-22 декабря 2001 г. – Екатеринбург, 2002. – С. 33-34.

2. Там же. С. 120.

3. См.: Свитич Л.Г. Журнализм в системе глобальных информационно-креативных процессов // Дисс. в виде научного доклада на соискание ученой степени д. филол. наук. – М., 2002. – С. 36.

4. Справедливости ради, следует отметить, что намного репрезентативнее выглядит содержание большинства районных и городских газет, причем не только в Свердловской области, но и в Челябинской, Пермской, Курганской, много раз становившихся предметом авторского контент-анализа. Здесь не столь ощутимы политические амбиции редакций, несравненно больше представлено авторских материалов, писем, нередко публикуются опросы по тому или иному поводу и т.д. Все это позволяет воспринимать эту печать как более демократичную, нацеленную на охват максимального числа людей на местах.