Тайна Робинзона Крузо

Александр Балод

«Позвольте спросить, сэр, - сказала я через некоторое время, - почему за все эти годы вы не построили лодку и не попытались бежать с этого острова?».

Джозеф М. Кутзее. Мистер Фо.

Рождение легенды.

Один из шедевров мировой литературы – роман «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устья великой реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим» Даниэля Дефо был издан в Англии в 1719 году.

За свою жизнь Дефо написал более 300 (по некоторым источникам – не менее 500) произведений, художественных и публицистических. Но истинный успех ему принесла книга о приключениях моряка из Йорка, Робинзона Крузо.

Суровая и романтическая эпоха освоения мира, эпоха морских путешествий на край света, неведомых земель и таинственных островов давно ушла в прошлое.

Но интерес к герою Дефо не ослабевает, а скорее усиливается. Можно без преувеличения сказать, что Робинзон Крузо стал одним «вечных персонажей» мировой литературы, может быть - любимым из них.

Не всем известно, что Крузо является героем не одного романа, а целого литературного сериала. Успех первой книги подтолкнул Дефо к мысли выпустить ее продолжение. Вскоре вышла вторая часть романа — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», принятая публикой гораздо более прохладно. Робинзон в очередной раз отправляется в скитания: посещает свой любимый остров, совершает кругосветное путешествие, в конце которого оказывается в далекой и загадочной России. При этом нигде надолго не задерживается и ничего особенного не совершает. Как написал исследователь творчества Дефо Д. Урнов, этот «роман встал в ряд множества книг о путешествиях, где и без Робинзона было тесно». Наверное, именно этим и объясняется неудача книги. Теснота - не стихия Робинзона.

Третья часть эпопеи, носящая название «Серьёзные размышления в течение жизни и удивительные приключения Робинзона Крузо, включающие его видения ангельского мира» (1720) — не художественное произведение, а скорее эссе на социально-философские и религиозные темы.

Умница Дефо не понял или просто не захотел понять, чего ждет от него публика и создал продолжение романа, в то время как читатели жаждали повторения.

Дело Дефо продолжили за него другие литераторы, менее одаренные, но более хваткие и практичные. На читателя обрушился поток подражаний его великому детищу, начавшийся сразу же после появления «Робинзона» и не прекращающийся до наших дней.

В чем состоит главный секрет успеха книги Дефо? Один из исследователей его творчества писал: «Робинзон - наивная книга, и в этом значительная доля ее прелести».

Попробуем с этим поспорить. Роман Дефо прост по форме, но далеко не наивен по содержанию. Сам автор жаловался на то, что его произведение не поняли. Литературовед Д. Урнов назидательно поясняет: для читателей «Робинзон» в первую очередь был приключенческой книгой, однако задумывался автором как историко-политический роман.

Но может быть, дело не только в этом? Уверен - гениальное творение Дефо хранит не одну тайну. Начнем с рассказа о самых простых.

Селькирк и Робинзон

Принято считать, что прототипом фигуры Робинзона Крузо послужила фигура шотландского моряка Александра Селькирка. В предисловии к первому изданию Дефо писал: «Еще до сих пор среди нас есть человек, жизнь которого послужила основой для этой книги», - как считают историки, явно имея в виду Селькирка.

Вспомним историю, произошедшую с этим шотландским моряком.

В 1703 году 27-летний Александр Селкирк состоял в должности квартирмейстера на парусно-гребной галере «Синк портс», входящей в состав эскадры знаменитого корсара того времени Уильяма Дампира. В Тихом океане возле берегов Панамы, разделив добычу с захваченного испанского галеона, суда эскадры разлучились.

«Синк портс» под командованием капитана Томаса Стрейдинга отправился на юг. В октябре 1704 года во время стоянки у острова Мас-а-Тьерра в архипелаге Хуан-Фернандес между Стрейдингом и Селкирком, имевшим независимый и вспыльчивый характер, произошло шумное объяснение. Ссора была настолько серьезной, что капитан злобно прокричал Селькирку: «Нам двоим на одном судне не ужиться!». И когда судно вышло в море, шотландец то ли был высажен, то ли, с учетом сложности создавшейся ситуации, сам предпочел остаться на необитаемом острове; ему дали ружье, топор и подзорную трубу. Так начиналась эпопея, которая легла в основу романа Дефо.

Когда галера начала выходить из гавани, Селкирк, внезапно осознавший весь ужас своего положения, бросился вслед с криками: «Не бросайте меня! Я с вами!». Но капитан был неумолим. Слышал ли он ругательства и проклятья Селькирка в свой адрес, неизвестно. Зато хорошо известна дальнейшая судьба его корабля, - и если бы Селькирк во время своего пребывания на острове узнал бы о ней, то не проклинал бы, а благодарил судьбу, как это делал Робинзон Крузо. В скором времени судно наскочило на подводную скалу и затонула. Команде во главе с капитаном удалось спастись и добраться на шлюпках до крохотного островка. Вскоре им удалось привлечь внимание проплывавшего мимо судна, однако на беду англичан оно оказалось испанским, то есть вражеским (вспомним, что корабль Селькирка был капером и охотился за испанскими кораблями). Испанцы, которым английские джентльмены удачи давно уже стояли поперек горла, доставили моряков в перуанскую столицу Лиму, где их заковали в кандалы и посадили в тюрьму по обвинению в морском разбое и противодействии испанской короне.

Прототип Робинзона прожил на Мас-а-Тьерра 4 года и 4 месяца. Первый год он сильно страдал, но постепенно привык к жизни на острове. У него было два жилья: хижина, сооруженная из веток, и естественная пещера на склоне холма. Он ловил рыбу, черепах и коз, собирал фрукты, пил воду из ручья. В случае необходимости мог и разжигать огонь. Когда одежда моряка полностью износилась, он облачился в козьи шкуры. Свой досуг островитянин заполнял молитвой и чтением Библии, которая в те времена была в сундуке каждого английского моряка. За время своего пребывания на острове Селкирк выучил эту священную книгу практически наизусть.

В феврале 1709 года неподалеку от острова снова появился флот Дампира. С удивлением англичане увидели поднимающийся из-за деревьев столб дыма. Полагая, что на остров высадились испанцы, несколько вооруженных матросов сели в шлюпку и отправились на разведку. Вскоре они привели странного человека, одетого в звериные шкуры, в котором Дампир с трудом узнал Селькирка.

Первое время отвыкший от людей островитянин практически не мог общаться с соотечественниками; постепенно его душевное равновесие стало приходить в норму, и он рассказал о своей жизни на острове капитану Роджерсу.

Роджерс был поражен: «Неужели за все это время ни один корабль не заходил на остров?» И с удивлением узнал, что корабли проплывали мимо острова неоднократно - не только испанские, но и английские. Но Селькирк избегал встреч с людьми. Почему?

Может быть, ответом на этот вопрос станут строки из «Робинзона Крузо»: «Какое игралище судьбы человеческая жизнь! … Я - человек, единственным несчастьем которого было то, что он изгнан из общества людей, что он один среди безбрежного океана, обреченный на вечное безмолвие, отрезанный от мира, как преступник, признанный небом незаслуживающим общения с себе подобными, недостойным числиться среди живых, - я, которому увидеть лицо человеческое казалось, после спасения души, величайшим счастьем, какое только могло быть ниспослано ему провидением, воскресением из мертвых, - я дрожал от страха при одной мысля о том, что могу столкнуться с людьми, готов был лишиться чувств от одной только тени, от одного только следа человека, ступившего на мой остров!».

Впрочем, фобия Селькирка была вполне объяснима и без обращения к глубинам человеческой психологии. Как-то раз высадившиеся испанцы, увидев одетого в шкуры Селькирка, приняли его за дикого зверя и начали палить по нему из ружей. Островитянину едва удалось спастись от них.

Умение быстро бегать - один из немногих полезных навыков, в которых он преуспел за время жизни на острове, тренируясь вместе с козами. Кроме скорости бега поразил он окружающих и своим знанием Библии, цитируя наизусть огромные куски текста из любых названых мест. Дампир, имевший о Селькирке как о профессионале высокое мнение, взял его на один из кораблей в прежней должности.

В октябре 1711 года эскадра вернулась в Англию и встала на якорь в Бристольском порту. Селькирк получил свою долю добычи и уехал в родной городок Ларго, где поселился у родственников. Радость от возвращения домой скоро прошла. Он стал все чаще и чаще мысленно переноситься на свой, как он говорил, «райский остров». И даже построил на прибрежном холме хижину — близкую копию своего жилища на Мас-а-Тьерра. Подолгу сидел возле нее и, покуривая трубку, грустно вглядывался в морские дали.

Как писал журналист Р. Стиль, “он часто оплакивал свое возвращение в свет, который, как говорил он, со всеми наслаждениями не заменит ему утраченного спокойствия его уединения”.

Однако на суше отставной моряк прожил недолго. Нанявшись квартирмейстером на военный фрегат, он снова отправился в длительный рейс, из которого уже не вернулся.

Приключения Селькирка описал капитан Роджерс, который снял горемыку с острова в своей книге «Путешествия вокруг света от 1708 до 1711 г. капитана Вудса Роджерса». Позже эту историю изложил другой капитан — Кук, и, спустя некоторое время, — журналист Ричард Стиль.

Предание о встрече Александр Селькирка с Даниелем Дефо в портовом кабачке, так же как и слова Селькирка об авторе «Робинзона Крузо»: «пускай пользуется за счёт бедного моряка» — скорее всего, досужий вымысел (так, по крайней мере, считал Д. Урнов).

Скорее всего, сам Дефо не хотел этой встречи - вряд ли она могла вызвать у писателя другие чувства, кроме разочарования.

Селькирк был обычным человеком, попавшим в необычные обстоятельства. «Моряк как моряк, прилагал все усилия, чтобы остаться в живых", - сказал о нем капитан Кук (не сам знаменитый мореплаватель, а его однофамилец, возможно и предок).

Однако долгие морские путешествия и одиночество на острове сильно повлияли на его характер, судя по всему и до этого не слишком мирный и покладистый.

Популярность, которую приобрела личность Селькирка, ставшего «героем дня» тогдашнего английского общества, была вызвана скорее удачным стечением обстоятельств. Его эпопея не была чем-то необыкновенным в ту богатую на приключения эпоху. Литературно-историческим событием ее сделал не кто иной, как мистер Даниэль Дефо.

Остров Робинзона

«Когда я взобрался на вершину холма, что стоило мне немалых усилий, мне стала ясна моя горькая участь. Я был на острове. Кругом со всех сторон тянулось море, за которым нигде не было видно земли, если не считать торчавших в отдалении скал, да маленьких островков поменьше моего, лежавших милях в десяти к западу…».

Робинзон и его прибежище неотделимы друг от друга. Мы говорим Робинзон, подразумеваем необитаемый остров. Мы говорим остров …. - ну вы меня понимаете.

Если прототип Робинзона – Александр Селькирк, значит остров, на котором он очутился – это и есть настоящий остров Робинзона!

Робинзонада Селькирка происходила, как известно, на Мас-а-Тьерра, самом большом из островов архипелага Хуана Фернандеса. Этот архипелаг расположен Тихом океане, в 600 км от берегов Чили.

Повторение одних и тех же сюжетов, римейк – характерная черта не только ведущего литературного направления современности – постмодернизма, но и самой жизни. История Селькирка повторялась на Мас-а-Тьерра несколько раз – и в форме трагедии, и в виде фарса.

Первым из европейских обитателей острова был мореплаватель Хуан Фернандес, чьим именем и назван архипелаг. Он прожил на острове несколько лет, в течение которых активно занимался хозяйственной деятельностью - сажал съедобные корнеплоды, злаки и фрукты, разводил коз, впоследствии одичавших.

В начале XVII века на острове очутились голландские моряки. Вслед за ними в течение трёх лет на Мас-а-Тьерра обитал чернокожий Робинзон, моряк с затонувшего торгового судна.

Следующим стал индеец, высаженный с корабля на остров английскими пиратами, а в 1687г. наступила очередь «коллективной робинзонады» девяти матросов, брошенных здесь капитаном за чрезмерное пристрастие к игре в кости.

Моряки не слишком расстроились, и поспешили посвятить неожиданно образовавшийся досуг любимому занятию – азартным играм. За неимением денег они разделили остров на части, которые послужили в качестве ставки в игре.

Через четырнадцать лет на Мас-а-Тьерра появился его самый знаменитый обитатель - Александр Селькирк. Но и на этом летопись робинзонад острова не закончилась.

В 1719 году здесь нашли приют дезертиры с английского военного фрегата, а через год — экипаж очередного затонувшего поблизости судна.

Через полстолетия после эпопеи Селькирка испанцы решили всерьез заняться колонизацией острова. Приехавшие сюда поселенцы начали строить крепость под очень знакомым именем «Санта-Барбара», целью которой было держать на расстоянии от острова английские каперы. Впоследствии архипелаг потерял даже то скромное стратегическое значение, которое ему приписывалось ранее, и колонисты покинули его.

В 1935 году остров Мас-а-Тьерра был объявлен Национальным парком. А в 1960 году, когда отмечалось 300-летие Даниэля Дефо, в память о герое романа и его прототипе два острова архипелага Хуан-Фернандес — Мас-а-Тьерра и соседний с ним Мас-а-Фуэро — - были переименованы Правительством Чили в «Робинзон» и «Селькирк».

Сейчас на острове живут пятьсот человек. Главный источник доходов местного населения – туризм, поэтому вряд стоит удивляться тому, что многие из островитян носят имена Даниеля, Робинзона и Пятницы.

Разумеется, никакой удаленный экзотический остров не может обойтись и без местной знаменитости, искателя приключений и эксцентричного чудака. Люди, живущие на маленьком острове, с особым энтузиазмом посвящают свою жизнь осуществлению какой-нибудь несбыточной идеи. Или, быть может, уединенные острова обладают особой притягательностью для людей именного такого склада?

В журнале «Вокруг света» рассказывалось о некоем американце по имени Бернард Кайзер, который вот уже шесть лет ищет на острове Робинзона сокровища. Ищет в основном рядом с главной местной достопримечательностью острова — «пещерой Селькирка». Кладоискатель убежден, что на острове спрятаны несметные богатства. Сохранились свидетельства, что в разгар так называемой «войны за испанское наследство» из Мексики вышли галионы с сокровищами ацтеков на борту, которые так и не пришли к месту назначения.

Испания была близка к поражению, и поэтому разумнее было не везти сокровища в метрополию, а на время где-то их спрятать. Сделано это было, как считает Кайзер, именно на Мас-а-Тьерра.

Вряд ли поиски американца увенчаются успехом - на острове одиночества нет места для сокровищ. Одно несомненно – жизнь искателя приключений нравится ему куда больше, чем прежняя жизнь чикагского миллионера. Рискну предположить, что поиск испанского золота – иллюзия, в которой эксцентричный янки пытается найти оправдание своей жизни на острове. Оправдание, без которого не может обойтись цивилизованный человек, желающий на самом деле всего лишь одного - быть самим собой.

Сказочный остров в океане – это замечательно. Но ведь в названии книги Дефо недвусмысленно указано другое место действия романа - необитаемый остров у берегов Америки близ устья великой реки Ориноко! Между устьем реки Ориноко и архипелагом – дистанция огромного размера. Не говоря уже о том, что эти точки расположены в разных океанах: Хуан Фернандес в Тихом, а остров в устье Ориноко – в Атлантическом.

Так где же на самом деле находится остров Робинзона?

Из всех загадок Робинзона эта – самая простая. Остров Селькирка - это Мас-а-Тьерра, и Дефо прекрасно об этом знал. Почему же его герой оказался в устье Ориноко?

Причина проста. Для описания климата, животного мира, растительности и топографии острова Дефо нуждался в информации, однако сведений про Мас-а-Тьерра практически не было.

Поэтому писатель пошел другим путем. Он перенес остров Робинзона в Атлантический океан, в устье реки Ориноко, - на землю, географические координаты которой примерно совпадают с местонахождением острова Тобаго.

Сам писатель там никогда не был, но имел под рукой необходимые книги - такие, например, как «Открытие Гвианы» У. Рэли, «Путешествия вокруг света» и «Дневник» Дампира. Надо заметить, что эта часть побережья Южной Америки давно привлекала внимание Дефо, в сферу интересов которого входила и английская колониальная политика. Известно, что он советовал Вильгельму Оранскому прогнать из Гвианы испанцев и захватить в свои руки золотые россыпи.

Сейчас остров Тобаго оспаривает у Мас-а-Тьерра честь считаться приютом Робинзона. Использование «бренда» Робинзона – одна из составных частей туристического бизнеса островитян. Его гостям среди прочих диковинок обязательно продемонстрируют главную достопримечательность - пещеру Робинзона Крузо.

Синдбад-мореход и призрак острова

С прототипом Робинзона ситуация еще более запутана, чем и с островом, – во всяком случае, в этом уверены многие исследователи.

Португальский историк сеньора Фернанда Дурао Феррейра утверждает, что Дефо заимствовал историю своего героя из португальских мореплавательских хроник 16-го столетия. По ее мнению, настоящим прообразом Робинзона является вовсе не шотландец Селкирк, а португалец – следует признать, далеко не самый достойный представитель этой маленькой, но гордой нации, негодяй и проходимец по имени Фернао Лопес.

Всем хорошо известно, что Англия, родина Робинзона - владычица морей (во всяком случае, была ею когда-то). Но так было не всегда; до англичан на эту роль с не меньшим основанием могли претендовать португальцы. Португальские мореплаватели положили начало эпохе великих географических открытий; две трети планеты были открыты и нанесены на карту именно ими.

Сеньора Дурао указывает на ряд любопытных совпадений в судьбах Робинзона и Лопеса. Как явствует из исторических источников, сеньор Лопес напоминал собой не благородного «хозяина и губернатора колонии», каким изобразил своего героя Дефо, а скорее чудовищного «призрак острова». За предательство соотечественников во время осады неприятелем португальской колонии Гоа ему отрезали уши, нос, правую руку и большой палец левой руки. После всех этих ужасов Лопес скрылся на атлантическом острове, где и умер в 1546 году.

Как и Робинзон, Лопес имел своего Пятницу - яванского слугу; «попугаем" Лопеса был ручной петух, следовавший за ним по всему острову. А вот и действительно интересное совпадение - как и герой Дефо, Лопес имел обыкновение делить листик бумаги пополам, противопоставляя плохие аспекты тех или иных событий хорошим, дабы понять, чего же в сложившихся обстоятельствах больше. Даже излюбленное восклицание Крузо "я бедный-несчастный Робинзон!" перекликается с отмеченным в хронике присловием Лопеса: "О, я бедный-несчастный!".

Не так давно появился новый конкурент. Тим Северин, ирландский путешественник и писатель высказал гипотезу о том, что источником вдохновения Дефо были не Селькирк или Лопес, а английский хирург Генри Питман.

Северин обнаружил в Британской библиотеке документ, содержащий рассказ Питмана о его пребывании на Карибском островке Сал Тортуга у берегов Венесуэлы. Героя вынесло волной на берег острова после того, как лодка с восемью его товарищами потерпела кораблекрушение. По возвращении в Лондон в 1689 г. Питман опубликовал книгу «Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмана», которая содержит ряд совпадений с романов Дефо, особенно в описаниях природы острова и его фауны. Неизвестно, имел ли Питман своего говорящего попугая или хотя бы кукарекающего петуха, но Пятница у него точно был – некий индеец, которого англичанин спас от пиратов.

Даниэль Дефо мог слышать рассказ о его злоключениях от самого Питмана – ведь они были хорошо знакомы, и даже вместе принимали участие в опасном политическом заговоре против Стюартов. Заговор был раскрыт, и Питмана сослали на остров Барбадос, откуда он и сбежал на той самой злополучной лодке; Дефо, как и обычно, благополучно выпутался из сложной ситуации и был прощен. И то, и другое пошло только на пользу мировой литературе.

Разумеется, путешественник Северин не мог не навестить Сал Тортугу, предполагаемый остров Робинзона. В ходе посещения (кто бы сомневался!) он обнаружил множество совпадений природы острова с описаниями, приводимыми в книге Дефо.

Не удивлюсь, если когда-нибудь обнаружатся и другие претенденты на место прототипа героя Дефо. Робинзонада – явление нередкое в истории мореплавания той эпохи, и практически любой бедолага-отшельник, про историю которого слышал (или мог бы слышать) Дефо, может претендовать на роль прообраза нашего героя.

Не обязательно таким человеком должен быть европеец. Чем, например, хуже герои «Тысячи и одной ночи» - тот же Синдбад-мореход?

Между прочим, известный литературовед Аникст упоминает о книге арабского писателя XII века Ибн Туфайля (Дефо мог читать ее, потому что при его жизни она издавалась на английском), герой которой Хаджи Бен Иокдан в одиночку создал целую культуру. “Из титульного листа английского издания можно почерпнуть основное содержание этой книги: “Изложение восточной философии, показывающее мудрость некоторых наиболее прославленных людей Востока, в особенности глубокую мудрость Хаджи Бен Иокдана, как в естественных, так и в божественных науках, коей он достиг без всякого общения с людьми (ведя одинокую жизнь на острове и достигнув совершенства до того, как он встретился с людьми, с которыми был разлучен с младенческого возраста)”.

Жизнь на необитаемом острове – не выдумка Дефо. Робинзонады родились вместе с рождением мореплавания, и рассказы о них волновали людские сердца задолго до выхода в свет его романа, - однако только гений Дефо превратил их из экзотической драмы в философский символ.

Многим хочется погреться в лучах славы знаменитого литературного героя – однако стоит ли их в этом винить?

Скромное обаяние буржуазии или триумф тысячеликого героя

Кто он все-таки такой, этот загадочный Робинзон Крузо? И что главное в его судьбе – личность или ситуация, в которой он очутился?

Принято считать, что торговец и моряк из Йорка Крузо – обычный, средний европеец, который сумел оказаться на высоте положения даже на необитаемом острове. Потеряв цивилизацию, он заново построил ее в одиночку.

Как считает А. Генис «больше всего читателю льстит в Робинзоне то, что он ничем от него, читателя, не отличается. Это внушает надежду, что каждый мог бы быть на его месте». Робинзона выделяет «не богатство, не бедность, не воля, не характер, не гений, не злодейство, только судьба. Он такой же, как все, рядовой, средний. Роман Дефо – это манифест среднего класса, впервые сумевшего показать свое достоинство».

Так ли уж ординарен Робинзон? Люди 17-го столетия были намного менее осторожны, расчетливы и предусмотрительны, чем мы. Они проще смотрели на жизнь, чаще принимали неосмотрительные решения, рисковали и пускались в авантюры, не слишком задумываясь о возможных последствиях.

Но даже в те романтические времена далеко не все английские юноши тайком покидали родительский кров, становясь моряками, искателями приключений и бразильскими плантаторами – и уж, тем более, выходцы из благополучных семей. Рискну предположить, что изрядную долю искателей приключений всегда составляли бедняки, неудачники, и люди, находящиеся не в ладах с законом. А герой Дефо, как мы знаем, происходил из состоятельной буржуазной семьи и получил неплохое по тем временам образование.

Разумеется, бразильский плантатор и несостоявшийся торговец живым товаром Робинзон – не супермен в классическом понимании этого слова. Но и представление о его заурядности – скорее ярлык, приклеиваемый к его профессии, чем реальная оценка личности. Робинзон - буржуа, предприниматель, купец (Робинзон - « буржуа до мозга костей», пишет Д. Мирский). В советские времена это слово было символом сразу двух негативных явлений - классовой враждебности и заурядности. Обаяние буржуазии, как все прекрасно усвоили – в полном отсутствии какого бы то ни было обаяния.

Поступками моряка из Йорка руководит стремление к наживе; нас страницах своего дневника он не перестает утомлять читателя многословными рассуждениями о деньгах и доходах.

Может показаться, что герой Дефо и герой Сервантеса – антиподы. Дон Кихот одержим не просто идеями странствующего рыцарства – он одержим прошлым, потому что не принимает настоящее. Чтобы избавиться от него, он прячется в свой собственный мир, порожденный наполовину фантазией, наполовину безумием. Робинзон – человек нового времени, делец и реалист. Хотя окружающий мир его тоже не очень устраивает, но он принимает его таким, как он есть и пытается найти в нем свое место – если не в родной Англии, то в далеких заморских колониях.

Тем не менее, между ними есть много общего. Оба они – люди не от мира сего, идеалисты и мечтатели. Только романтик Дон Кихот прячется от скучной реальности в виртуальном мире своего безумия, не покидая пределов постоялого двора родной Ламанчи, а прагматик Робинзон ищет свою виртуальную мечту вдали от родины, в неведомых и загадочных землях на краю планеты.

Прагматизм Робинзона проявляется и тогда, когда он всеми силами стремится к обогащению, и тогда, когда он с пренебрежением отзывается о золоте. «Я улыбнулся при виде этих денег. "Ненужный хлам! - проговорил я, - зачем ты мне теперь? Ты и того не стоишь, чтобы нагнуться и поднять тебя с полу. Всю эту кучу золота я готов отдать за любой из этих ножей. Мне некуда тебя девать: так оставайся же, где лежишь, и отправляйся на дно морское, как существо, чью жизнь не стоят спасать!».

Попытка трактовать его слова как отказ от ложных буржуазных ценностей и возвращение к ценностям истинным выглядит по меньшей мере странно. И золото, и тем более денежные знаки – абстракции, экономические категории, которые представляют значимость только в цивилизованном обществе. На уединенном острове нет разделения труда и людей, с которыми можно было бы воплотить на практике знаменитую формулу Маркса «товар-деньги-товар».

Для человека оказавшегося вне цивилизации, полезнее всего ее самые простые, «вещные» достижения - топор, пила, нитки, спички. И умница Робинзон, тот час же приспосабливается к изменившейся ситуации: отвергает прежние ценности и принимает новые.

"Однако ж, поразмыслив, я решил взять их с собой и завернул все найденное в кусок парусины». В первобытную дикость погрузился не весь мир, а только Робинзон на своем острове. Если он не в силах вернуться к цивилизации, цивилизация сама может прийти (а точнее – приплыть) к его острову. И тогда ненужный хлам снова примет вожделенный облик самого благородного из всех металлов.

Пробыв почти три десятка лет на необитаемом острове, Робинзон не потерял своей деловой хватки, которую с некоторой долей преувеличения можно назвать «бульдожьей». Вернувшись в обжитой мир, он принимает его реалии и немедленно начинает тяжбу за свои бразильские плантации. Часто утверждают, что практичность – ум дураков. Доля истины в этом выражении, несомненно, существует. Но должен же кто-то, - если и не сам Даниэль Дефо, не слишком удачливый финансовый делец, всю жизнь бегавший от кредиторов, то хотя бы его литературный герой принять вызов, брошенный всем талантливым людям практичными дураками в знаменитой фразе: «если ты такой умный, то почему ты такой бедный?». Наш ответ дуракам – образ Робинзона Крузо, отшельника, мудреца и удачливого финансиста, вовремя сумевшего вложить свои средства в ценные активы – бразильские плантации.

Некоторые литературоведы утверждают, что подлинный Робинзон – сам Дефо. Если это и так, то такая тайна - не что иное, как секрет Полишинеля. Философия Крузо – это, несомненно, философия самого Дефо. Да и в судьбах автора и героя много общего. Робинзон часто сетует на превратности судьбы и свою несчастную участь, то же самое делал и Дефо, перу которого принадлежат следующие строки:

Судеб таких изменчивых никто

Не испытал,

Тринадцать раз я был богат

И снова беден стал.

То, что мы рассказали – это реалистическая трактовка образа Робинзона; но существует и его магическая интерпретация. Пленник далекого острова, как и любой другой легендарный литературный персонаж, как гласит теория соотечественника Дефо английского философа Дж. Кэмпбелла, – это воплощение мифического «тысячеликого героя». История Робинзона – один из величайших мифов литературы нового времени.

Фабула романа включает те же основные фазы похождений героя, как и любая волшебная сказка - призвание, путешествие, возвращение.

Ощутив «зов на подвиг» моряк из Йорка, презрев «золотую середину», убегает из дома, чтобы отправиться в волшебное странствие. Образ «доброго буржуа» для Робинзона – не более, чем эпизодическая роль «тысячеликого актера» в театре человеческой комедии, маска, которую он надевает только для того, чтобы тут же снять ее и продемонстрировать всем свою истинную сущность. Необитаемый остров - не конец путешествия героя, а само путешествие. Чудовища, которым бросает вызов герой – это не только первозданная природа острова и злые каннибалы, но и внутренние демоны, инстинкты и страсти, которые его обуревают.

Конец путешествия Робинзона наступает, когда он ощущает, что цель достигнута. Он превратил дикую природу острова в цветущий сад, и победил себя, обретя мудрость и душевное равновесие. Появление на острове Пятницы – начало конца этой истории. Общение с ним – не просто новый поворот сюжета, а начало процесса возвращения Робинзона в цивилизацию, восстановления им связей с другими людьми.

Ближе к концу романа на острове становится многолюдно. Появляется испанец, вслед за Пятницей появляется и его отец и, а вслед за испанцем грозятся нагрянуть чуть ли два десятка его соотечественников. Робинзону нечего больше делать на своем острове. Новый жизненный уклад острова – не робинзонада, а сюжет для совершенно иного романа. И тогда, как нельзя более вовремя, из голубого тумана моря на горизонте появляется английский корабль с мятежным экипажем, некий прообраз «Баунти».

Герой уезжает с острова, потому что его миссия закончена. Робинзону больше нечего взять у острова, острову нечего ему дать. И отшельник возвращается на родину после 35-летнего отсутствия.

Мифический герой не может вернуться домой с пустыми руками; ему необходим магический артефакт – золотое руно, волшебный меч, святой Грааль. Артефакт Робинзона, который он обрел на своем острове - сознание могущества человеческого духа и человеческой воли. Человек – не игрушка в руках природы, а ее царь (не будем бояться этих слов). И надо об этом помнить – или хотя бы иногда вспоминать.

Это – только некоторые из версий образа Робинзона. Есть и еще – о них мы расскажем в последующих главах.

Тысячеликий роман - сложно о простом

Гениальность – в простоте. История Робинзона – очень простая история. Такой, во всяком случае, она представляется на первый взгляд. Но умные теоретики и критики никогда не могут до конца поверить в то, что простой сюжет обладает способностью приобрести над читателями такую власть. И делают все, чтобы представить его более сложным.

Что же смогли увидеть в книге бесчисленные литературоведы, комментаторы и продолжатели дела Дефо?

Первое что, приходит на ум - романтика дальних странствий, неведомых земель и таинственных островов. Могучие волны, рождающиеся где-то в бесконечном пространстве океана и приплывающие умирать на берег далекого пустынного острова, силуэты пальм, сгибающиеся под ветром стволы которых манят в таинственное чрево тропического леса, кровожадные каннибалы, полулюди-полудемоны, оставляющие странный след на обжигающем песке острова, далекий парус на горизонте, - то ли приближающийся, то ли неотвратимо исчезающий. Разве не об этом рассказывает нам Дефо?

Конечно, все это есть в его романе. Но суть романа - в чем-то другом. Исследователь творчества Дефо Д. М. Урнов даже высказал мнение, что «Робинзон» - не приключение, а скорее «антиприключение», настолько мало событий происходит в книге.

Экзотика и обыденность – две стороны одной монеты. История семейства старообрядцев Лыковых, «таежных Робинзонов» долгое время проживших в полном уединении среди просторов сибирской тайги, привлекла внимание всей страны и послужила предметом для множества публикаций в отечественной и даже зарубежной прессе.

И почему-то мало кому интересна жизнь обитателей бесчисленных затерянных деревень, и хуторов, затерянных на просторах России, связь которых с цивилизацией и «большой землей» практически иллюзорна, а уклад жизни намного интереснее и самобытнее, чем незамысловатый быт семейства Лыковых.

Талант Дефо придал магическую силу словам «необитаемый остров» и «Робинзон», превратив их из простого сочетания букв в символы – магию, которой нет в слове «провинциальность» (может быть, оно еще ждет своего Дефо?).

Романтический герой Дефо, как справедливо замечает Д. М. Урнов, большую часть своего пребывания на острове занят самыми обыденными делами, на которые в другой книге мы бы не обратили никакого внимания - учится простым ремеслам, вроде обжигания горшков и выделывания шкур, приручает диких коз и сажает пшеницу, месяцами сооружает ограду вокруг хижины, годами мастерит лодку.

Теологическая идея. Жизнь Робинзона на острове – это поиск человеком своего пути к богу. Робинзон - до того, как попал на остров, был не вольнодумцем или атеистом, а скорее человеком, равнодушным к религии (как, впрочем, и большинство людей). Он с горечью замечает: “Увы! моя душа не знала Бога: благие наставления моего отца изгладились из памяти за восемь лет непрерывных скитаний по морям в постоянном общении с такими же, как сам я, нечестивцами, до последней степени равнодушными к вере. Не помню, чтобы все это время моя мысль хоть раз воспарила к Богу или чтобы хоть раз я оглянулся на себя, задумался над своим поведением. Я находился в некоем нравственном отупении: стремление к добру и сознание зла были мне равно чужды... Я не имел ни малейшего понятия ни о страхе Божием в опасности, ни о чувстве благодарности к Творцу за избавление от нее”.

Жизнь на острове, библиотека которого состояла из единственной книги – Библии, сделала его глубоко верующим человеком. «Робинзон видит проявление божественного промысла в каждом происшествии своей жизни; его осеняют пророческие сны... кораблекрушение, одиночество, необитаемый остров, нашествие дикарей - все кажется ему божественными карами", - справедливо отмечает критик А. Елистратова. С появлением на острове Пятницы его религиозный пыл обретает новое направление и превращается в миссионерство - стремление превратить своего товарища по несчастью, дикаря и язычника, в доброго христианина.

Некоторые исследователи даже рассматривают книгу как художественную вариацию на тему библейских притч - сюжета о блудном сыне и мифа о пророке Ионе. Проводят и параллели между романом Дефо и книгой "Бытие" Библии. Робинзон, подобно богу, шаг за шагом создает свой мир. История Робинзона, с их точки зрения – своеобразная версия «библии для бедных», популярная история сотворения мира, - только не в форме Писания, а в форме житейского дневника отшельника.

Впрочем, советским литературоведам, вооруженным самой передовой в мире научной идеологией, удалось обнаружить в книге нечто совершенно противоположное – вольнодумство и даже скрытую антирелигиозную пропаганду. Внешне Робинзон - добрый христианин, регулярно читает Библию и предается молитвам. На самом деле все обстоит и