Язык как особая система знаков

Столичный гуманитарный институт.

Специальность: коррекционная педагогика,

Специальная психология.

Реферат по дисциплине

“Русский язык” на тему:

“Язык-особая система знаков”

Студентка II курса

Смаль Виктории Викторовны

План.

I Введение

II 1Определение “знака”. Типы знака.

2 Язык как система знаков.

3 Реальные свойства языка.

4 Типологическое членение знаков.

5 Функции знака.

III Заключение.

I Введение.

В современной лингвистике язык признается сложной системой знаков. Условимся считать знаком любой материальный носитель социальной информации. Информацией будем называть след, оставленный в объекте (системе) А воздействием объекта (системы) Б. В обществе применяется знаки нескольких типов, наиболее известны знаки-признаки, знаки-сигналы, знаки-символы и языковые знаки.

Понимание языка как системы знаков получило обоснование в работе Ф. Де Соссюра «Курс общей лингвистики». По убеждению этого лингвиста, знак-явление психическое и в своем целом, и в составляющих его сторонах: обозначаемое - это понятие, обозначающее - это акустический образ. В более поздних работах других филологов обозначаемым нередко называют предмет или понятие, обозначающим - звучание слова. Знаку приписываются, вслед за Ф. Де Соссюром, два свойства «первостепенного значения» – произвольность знака и линейный характер обозначаемого. Под произвольностью знака Ф. Де Соссюр понимал немотивированность означающего по отношению к означаемому. Линейность обозначающего заключается в его протяженности во времени. По мнению Ф. Де Соссюра, произвольность знака и протяжность обозначающего представляют собою два важнейших принципа исследования языка и подчиняют себе всю лингвистику.

Тезис о немотивированности (произвольности) знака заслуживает обсуждения, но не может быть принят безоговорочно. Знаковая теория Соссюра оторвала знаки языка (прежде всего слова) от обозначаемого ими мира людей. Мы помним между тем слова Карла Маркса о том, что ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства: они суть проявления действительной жизни.

Второй принцип знаковой теории языка, выдвинутый Соссюром, Устанавливающий «линейный характер обозначающего», отображает одну из существенных реальностей языка. Любые знаки языка, примененные в составе других, более сложных, знаков, образуют линейную последовательность; при этом они психичны. Однако в реальности языка его знаки не психичны, они не произвольны, они обладают устойчивостью и изменчивостью – в зависимости от потребностей общества и сознания, обе стороны знака, смысловая и материальная, не живут обособленной друг от друга жизнью.

Знаки языка обладаю реальными свойствами. По отношению к вещам знаки не мотивированны свойствами этих вещей, но мотивированны создавшей их системой; звуковая сторона языка по отношению к смысловой не мотивирована ее, смысловой стороны, свойствами, но мотивирована системой; знак языка вступает в линейные отношения с другими в составе более сложного языка обладает устойчивостью в силу традиции, необходимой обществу, и изменяется - в силу изменения условий его применения; каждый знак языка обязательно связан или соотнесен с другими знаками; знаки языка как элементы его системы сращены системой сознания, а через нее - с системой социальной жизни людей; знаки языка функционируют и развиваются в пределах своей системы и под давлением систем сознания и общества. Знаки языка допускают структурную и функциональную типологию.

Проблема знаковой природы остается одной из центральных в современной лингвистике, а также в семиотике и философии.

II 1. Определение “знака”. Типы знака.

Современная лингвистика признает язык сложной знакофой системой. Этой точки зрения, несмотря на больние теоретические трудности, с нею связание, придерживается подавляющее большинство ученых. Сложность обусловлена во многом многоликостью термина “знак”. Условимся, не претендуя на окончательность решения, считать знаком любой материальный носитель социальный информации. А информацией будем называть след, остовляемый в объекте (системе) А воздействием объекта (системы) Б.

В обществе применяются знаки нескольких типов. Наиболее известны знаки-признаки, знаки-сигналы, знаки-символы и языковые знаки. Знаки – признаки несут некоторую информацию о предмете (явлении) вследствие естественной связи с ними:дым в лесу может информировать о разведенном костре, всплеск на реке – об играющей в ней рыбе, морозный узор на стекле окна – о температуре на улице. Знаки – сигналы несут информацию по условию, по договоренности и не имеют никакой естественной связи с предметами (ялениями), о которых они информируют: зеленая ракета может означать начало атаки или какого-либо празднества, два камня на берегу показывают масто брода, удар в гонг означает окончание работы. Знаки – символы несут информацию о предмете (явлении) на основе отвлечения от него каких-то свойств и признаков, осознаваемыхв роли представителей всего явления, его сущности; эти свойства и признаки и можно узнать в знаках – символах (рисунок соединенных во взаимном пожатии рук – символ дружбы, изображение серпа и молота – символ союза рабочих и крестьян, голубь – символ кротости, а в наше время – символ мира). Совершенно особое место в типологии знаков занимают знаки языка.

2.Язык как система знаков.

Понимание языка как системы знаков получило обоснование в работе Ф. Де Соссюра «Курс общей лингвистики»1: «Языковой знак связывает не вещь иее название, а понятие и акустичекий образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств...», «Языковой знак есть , таким образом, двустороняя психическая сущность...».

Обратим и мы внимание на природу знака и его двусторонности: обе его стороны, и понятие, и акустический образ, в понимании Соссюра, равно психичны: «Это определение ставит важный терминологический вопрос. Мы называем знаком соединение понятия и акустического образа, но в общепринятом употреблении этот термин обычно обозначает только акустический образ, например слово arbor и т.д. Забывают, что если arbor называется знаком, то лишь постольку, поскольку, в него включено понятие «дерево», так что чувственная сторона предполагает знак как целое.

Двусмысленность исчезнет, если называть все три наличных понятия именами, предполагающими друг друга, но вместе с тем взаимно противопоставленными. Мы предлагаем сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины «понятие» и «акустический образ» соответственно терминами «означаемое» и «означающее»; последние два термина имеют то преимущество, что отмечают противопоставление, существующее как между ними самими, так и между целыми и частями этого целого. Что же касается термина «знак», то мы довольствуемся им, не зная, чем его заменить, так как обиходный язык не предлагает никакого иного подходящего термина» 12.

Итак, по убеждению Соссюра, знак – сущность психическая и в целом, в составляющих его сторонах: обозначаемое – это понятие, обозначающее – акустический образ. В современной лингвистике взгляды Соссюра нередко приспосабливаются к мировоззрению излагающих и обслуживающих эти взгляды лингвистов, и получается, что обозначаемое – это предмет, вещь, а обозначающее – звуковая, материальная оболочка слова; другой вариант: обозначаемое – это понятие, обозначающее – звучание слова. Но это, как легко убедится, не соответствует взглядам женевского лингвиста, для которого языковой знак – психичен целиком, а значит, психичен и построенный из знаков язык.

Вслед за Соссюром современное языкознание нередко видит в языковом знаке два «первостепенного значение свойства»3: первое – произвольность знака, второе – линейный характер означающего.

Рассмотрим что в «Курсе общей лингвистики» понимается под произвольностью знака.

«Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна; поскольку под знаком мы понимаем целое, возникающее в результате ассоциации некоторого означающего с некоторым означаемым, то эту же мысль мы можем выразить проще: Языковый знак произволен.

Так, понятие «сестра» не связано никаким внутренним отношением с последовательностью s-oe : -r, служащей во французком языке ее означающим; оно могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков; это может быть доказано различиями между языками и самим фактом существования различных языков: означаемое «бык» b-oe-f (фр. Boeuf ) по одну сторону языковой границы и означающим o-k-s (нем. Ochs ) по другую сторону ее»4.И далее ученый объясняет слово «произвольный»: «Слово «произвольный» также требует пояснения. Оно не должно пониматься в том смысле, что означающее может свободно выбираться говорящим (как мы увидим ниже, человек не властен внести даже малейшее изменение в знак, уже принятый определенным языковым коллективом); мы хотим лишь сказать, что означающее немотивированно, т.е. произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи»5.

Вторым свойством знака в «Курсе общей лингвистики» признается линейный характер означающего: «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение – это линия»6.

По мнению Соссюра, немотивированность знака и протяженность обозначающего определяют собою два фундаментальных (говоря по-современному) принципа исследования языка, и последствия этих принципов неисчислимы, они подчиняют себе всю лингвистику языка.

Рассмотрим эти позиции с материалистического понимания языка – практического, действительного сознания. Языковой знак – реален и объективен (как, впрочем, и любой иной знак); он представляет собою феномен материально-идеальный, а не психический: его значение – идеально, его объективная, доступная восприятию посредством органов чувств форма – материальна

Тезис о немотевированности знака заслуживает внимания, но не может быть безоговорочно принят, даже если разделить предложенное Соссюром понимание знака как двусторонней психической сущности. Во-первых, если и означающее и означаемое одинаково психичны и образуют психическое же целое, так сказать, сливаются в этом целом, то невозможно представить независимость одной стороны этой двуединой психической сущности (означающего)от другой (означаемого). Во-вторых, просто неверно (и это хорошо показывают факты различных языков), будто звукоморфемная структура слова (означающее) не зависит от его семантики (означаемое). В словах производных (а таких слов в развитых литературных языках большинство) мотивированность их материальной структуры выражаемым значением выявлена достаточно хорошо для того, чтобы ее увидеть: любое сложное слово немецкого языка (таких слов в этом языке множество) говорит и даже кричит о своей большей или меньшей мотивированности: bergbauingehieur –schule ‘школа горных инженеров’; Blumengarten ‘цветник’ и т.д. В русских производных, простых и сложных, словарях также отчетливо просматривается их мотивированность там значением, для выражения которого они были созданы языком: вбежать и выбежать, приклеить и отклеить, ученик и учитель, цветочница и цветовод, воздухоплаватель и космонавтика. Именно потребности выражаемой информации и сложившиеся в языке словообразовательные закономерности предопределяют ту звукоморфемную оболочку, который получит вновь рождаемое языком слово. Ни какого произвола в смысле независимости одной стороны слова от другой (материальной от семантической) в языке нет.

Между прочим, видный современный лингвист- Э.Бенвенист подвергает сомнению идею произвольности языкого знака: «Одна из составляющих знака, акустический образ, представляет в нем означающее; другая, т.е. понятие, - означаемое. Связь между означаемым и означающим не произвольна; напротив, она не обходима. Понятие («означаемое») «бык» в моем сознании неизбежно отождествляется со звуковые комплексом («означающим»). И может ли быть иначе! Вместе запечатлены они в моем сознании, вмести возникаю они в представлении при любых обстоятельствах. Симбиоз между ними столь тесен, что понятия «бык» является как бы душой акустического образа. В сознании нет пустых форм, как нет и не получивших названия понятий»7.

И далее: «Теперь мы видим сферу «произвольного» и можем очертить ее границы. Произвольность заключается в том, что какой-то один знак, а не какой-то другой прилагается к данному, а не другому элементу реального мира. В этом и только в этом смысле допустимо говорить о случайности, и то, скорее, пожалуй, не для того, чтобы решить проблему, а для того, чтобы наметить ее и временно обойти».8

Особенно интересна мысль, выраженная во второй из приведенных цитат из работы Э. Бенвениста: знак соотнесен с элементом реального мира, и эта его соотнесенность, по-видимому, случайно в том только смысле, что материальная форма знака выбирается языком не по предписанию «элемента реального мира». Э. Бенвенист уловил слабое место знаковой теории Соссюра и его последователей, которого знаки языка оторвала от обозначаемого ими мира вещей, а заодно и от обслуживаемого ими мира людей. Мы знаем между тем слова Карла Маркса о том, что ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства: они суть проявления действительной жизни. Эту истину несмотря на ее солидный философский возраст надлежало бы помнить и лингвистам нашего времени.

Что касается второго принципа знаковой теории Соссюра («линейный характер означающего») то этот принцип, видимо, отражает одну из существенных реальностей языка. Действительно, любые знаки языка, примененные в составе других, более сложных, знаков, образуют линейную последовательность. Это очевидно, если под означающим понимать реальные материальные единицы, из которых построено слово или предложение. Но у Соссюра означающее – это акустический образ, слитый с понятием. Остаются неясными, по крайней мере, две вещи: а) имеются ли в виду акустический образ отдельного элемента языка или речевой цепи, состоящей из многих таких элементов; в) если имеется в виду и второе и если означающее имеет линейный характер, почему не допустить, что и означаемое имеет линейный характер, а значит, и знак в целом! Ведь сущность означающего, означаемого, а также знака в целом одна и та же - психическая?

Произвольность знака и линейный характер означающего влекут за собою важные следствия, в их числе : не изменчивость знака , непрерывность его во времени - изменчивость знака. Произвольность знака не позволят людям изменять его по своему усмотрению, потому что нет никаких видимых причин, по которым наместо одного слова надлежало бы поставить другого. Язык не изменчив, по мнению Ф. де Соссюра, потому, что его изменению мешает, во-первых, произвольность знака, во-вторых- множественность знаков, не обходимых для образования любого языка, в-третьих - слишком сложный характер языковой системы, в-четвертых – сопротивления энортности говорящего коллектива всякому лингвистическому новшеству. В последнем случае имеется в виду инертность языковых навыков. «Именно потому, что знак произволен, - говорит Соссюр, - он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произвольным только потому, что опирается на традицию»9.

В «Курсе общей лингвистике» читаем: «Время, обеспечивающее непрерывность языка, оказывает на него и другое действие, которое на первый взгляд противоположно первому а именно: оно с большей или меньшей быстротой изменяет языковые знаки, так что в известном смысле можно говорить одновременно как о не изменчивости языкового знака, так и о изменчивости его.

В конце концов, оба эти факта взаимно обусловлены: знак может изменятся, потому что его существование не прерывается. При всяком изменении преобладающим моментом является устойчивость прежнего материала, неверность прошлому лишь относительна. Вот почему принцип изменения опирается на принцип непрерывности».10

Выясним, что же понимает Соссюр под изменяемостью знака. По мысли ученого, это сдвиг отношения между означающим и означаемым. «Прочие общественные установления – обычаи, законы и тому подобное – основаны, в различной степени, на естественных отношениях вещей; в них есть необходимое соответствие между использованными средствами и поставленными целями. Даже мода, определяющая наш костюм, не вполне произвольна: нельзя отклониться далее определенной меры от условий, диктуемых свойствами человеческого тела. Язык же, напротив, ничем не ограничен в выборе своих средств, ибо нельзя себе представить, что могло бы воспрепятствовать ассоциации какого угодно понятия с какой угодно последовательностью звуков».11

«...Своим произвольным характером язык резко отличается от всех прочих общественных установлений. Это ясно обнаруживается в том, как он развивается; нет ничего сложнее его развития: так как язык существует одновременно и в обществе и во времени, то никто ничего не может в нем изменить; между тем произвольность его знаков теоретически обеспечивает свободу устанавливать любые отношения между звуковым материалом и понятиями. Из этого следует, что оба элемента, объеденные в знаке, живут в небывалой степени обособленно и что язык изменяется, или, вернее, эволюционирует, под воздействием всех сил, которые могут повлиять либо на звуки, либо на смысл. Эта эволюция является неизбежной: нет языка, который был бы от нее свободен».12

Мы рассмотрели концепцию Ф.Д. Соссюра. Она сложна и диалектична. И ее хочется принять и в то же время хочется с нею не согласиться. Ученого связал принцип произвольности знака и понимание знака как двусторонней психической сущности.

Попытаемся взглянуть на дело по-иному. Знак – материальный носитель социальной информации. Он непроизволен в системе знака, потому что создание каждого нового знака обусловлено достигнутым состоянием всей системы. Он произволен по отношению к реальным объектам только в том смысле, что сами свойства этих объектов не требует, что бы их означали одним а не другим звукосочетанием. Однако знак не случаен и по отношению к объекту, потому что существует реальные связи между объектами, предсказывающие многие связи между словами, в частности уже существующими и вновь образуемыми. Если в языке есть глагол читать и есть закономерные способы образования произвольных слов, то не совершенно неслучайно отвлеченное действие будет названо словом чтение, человек, осуществляющий это действие, словом читатель, а место, где занимается осуществление этого действия, читальня. Получается, что реальные свойства реальных объектов влияют на выбор людьми той формы, которую получит вновь создаваемое слово. Таким образом, произвольность знака и по отношению к объекту становиться весьма и весьма относительное.

Но если знак не произволен, да к тому же и не представляет собой двусторонней психической сущности, перестают действовать те соображения об изменчивости не изменчивости знака, которые выражены в привлеченных нами для осмысления теории Ф. де Соссюра цитатах.

Знаки языка обладают устойчивостью, которая объясняется не их собственной природой, а устойчивостью общества, его трудовых навыков, его общественных институтов, закономерности сознания и достигнутых его развитием результатов. Общество заинтересованно в устойчивости языка, обеспечивающего возможность взаимопонимания членов коллектива и преемственность трудового и иного опыта, его передачу от одного поколения другим. Но всякий раз, когда в обществе возникают потребности, которые не в состоянии удовлетворить существующая система языка, в ней начинаются перемены. Язык устойчив, но и изменчив. Изменения языка вызываются опять таки не его собственными свойствами не двусторонней психической сущность знака, а условиями его применения, взаимодействием языка и сознания, как проявлений действительной жизни.

Верно, что язык отличается от всех других социальных установлений и не может быть изменен по воле государственных деятелей или ученых. Он слишком сложен, и он подчинен всеобщей традиции его применения, так как он нужен всем и для осуществления всех видов трудовой деятельности. К тому же происходящие в нем перемены и возможности таких перемен не осознаются в повседневном общении и не представляют для него интереса.

Как можно отнестись к идее полной обособленности, независимости изменений каждой из двух сторон языка? И эта идея представляется несколько оторванной от реального облика языка. Звуки сами по себе могут, разумеется развиваться независимо от изменения смысла слов, но звуковой облик слова, как правило соотнесен с его морфемной структурой. Морфемная же структура, в свою очередь соотнесена со значением слова. Поэтому всякая перестройка значения, если она связана со словообразованием меняет и звуковую сторону языка, слова. А если так, то о независимости звукового изменения знака от изменения его значений можно говорить лишь к тем словам в смысловой структуре которых возникают перемены без участия механизма словообразования. Так что если можно говорить о независимости изменения значений слова от изменений его звучания, то эту независимость нужно признать неабсолютной, а относительной.

III Реальные свойства знака языка.

а) по отношению к реальным вещам он не мотивирован свойствами этих вещей, но мотивирован создавшей его системой.

б) звуковая сторона знака по отношению к смысловой не мотивирована ее, смысловой стороны, свойствами, но мотивирована системой.

в) знак языка способен вступать в линейные отношения в составе более сложного знака.

г) язык знака способен вступать в линейные, пространственные и временные отношения в составе речевой цепи.

д) знак языка связан с другими знаками отношениями одновременности в сознании носителя языка.

е) знак языка обладает устойчивостью в силу традиции, необходимой обществу.

ж) знак языка изменчив во времени в силу изменения условий его применения.

з) звуковая и смысловая стороны языка в их изменении относительна – в пределах закономерности языковой системы – не зависимы друг от друга.

и) один знак языка обязательно связан или соотнесен с другими знаками.

к) знаковая система языка сращена системой сознания и через него связан и соотнесена системой социальной жизни людей.

л) знак языка функционирует и развивается в пределах свойств своей системы и под давление связей с системами сознания и социальной жизни людей.

4. Типологичесоке членение знаков.

Знаки языка допускают функциональную и структурную типологии. Типологические свойства языковых знаков так или иначе проанализированы наукой и приняты во внимание в описаниях фонемного, морфемного, лексического, грамматического строя. Но это не значит, что наука уже построила вполне удовлетворительную функциональную и структурную типологию знаков.

Можно предложить следующее типологическое членение знаков, вытекающее из соотнесенности их двух сторон (формальной и семантической) и степени их сложности.

а) Знаки формальны противопоставлены знакам формально-семантическим; фонемы, слоги – с одной стороны, морфемы, слова, предложения – с другой.

б) Знаки формально – нерасчлененные противопоставлены знакам формально-расчлененным. Это противопоставление оказывается различным на разных структурных уровнях языка. На уровне фонем отдельная фонема противопоставлена морфеме или слову. На уровне морфем отдельная морфема противопоставлена слову. На уровне слов отдельное лсово противопоставлено словосочетанию и предложению. На уровне предложений простое предложение противопоставлено сложному или сцеплению предложений в составе сложного синтаксического целого.

в) Знаки семантически-нерасчлененные противопоставлены знакам семантически-расчлененным: морфема – слову, член предложения – предложению, слово или словоформа – их объединению в словосочетании.

г) Знаки непрерывные противостоят знакам дискретным: предложение по отношению к образующим его словам, слово по отношению к составляющим его морфемам, морфема по отношению к образующим ее фонема.

д) Знаки монофункциональные в самой структуре языка противостоят знакам полифункциональным: фонема различает звуковые оболочки слов; морфема участвует в построении слова, словообразовательной модели и грамматической формы; слово участвует в построении словосочетания и предложения; предложения – в построении целого текста.

е) Противостоят и соотнесены в структуре языка знаки неполные (частичные) – частично-полные – полные и комплексные. Частичными являются фонемы и слоги как знаки односторонние не имеющие стороны «обозначаемой»; морфемы – знаки частично-полные, потому что они не имеют дискретного обозначаемого; слова – знаки полные; словосочетания и предложения – знаки комплексные, объединяющие, интегрирующие в своей структуре два или несколько полных и неполных знака.

Чем «проще» знак на этой иерархической лестнице, тем слабее его обозначаемое, тем меньше зависимость обнаруживает он от работы человеческого сознания, те автономнее и независимее его функционирование и развитие, тем менее он подвержен индивидуальному воздействию речи отдельных людей.

5. Функции знака.

По отношению к друг другу знаки языка выполняют три основные функции- различительную, конструктивную и классифицирующую. Так, фонема различает морфемы и слова. А так же участвует в построении их Материальных оболочек. Морфема классифицирует слава и участвует в построении их основ и грамматических вариантов (форм). Слово участвует в построении с словосочетании и высказывании; словосочетание- в построении высказываний. По отношению к объектам и элементам сознания функции знаков языка иные, главные среди них - номинативная, дейктивная, экспрессивная, сигнификативная, моделирующая, прагматическая. Номинативная функция знака позволяет ему называть объект, дейктивная – указывать на него, экспрессивная – выражать состояние сознания, сигнификативная – обозначать понятия, моделирующая – создавать знаковый аналог ситуации, прагматическая – воздействовать на человека.

По-видимому, есть связь между структурными типами знаков и их структурными функциями. Так, не полный (частичные) знаки имеют функции различительную и конструктивную. Частично- полные знаки- функции классифицирующую и конструктивную. Полные знаки имеют функции конструктивную, номинативную, дейктивную, экспрессивную, сигнификативную. И только комплексные знаки получают функции коммуникативную, моделирующую и прагматическую.

III Заключение.

Знаковая теория языка у многих лингвистов вызывает и вызывала в настоящее время настороженное к ней отношение. Это вызвано опасением: не искажаем ли мы действительную природу языка как явления социального, как действительного и практического сознания, сводя его элементы, простые и сложные, к их знаковой сути.

Но дело видимо, не в том , назовем мы знаками элементы языка или нет. Для понимания социальной природы языка это значения не имеет. Дело в ином: как мы поймем и истолкуем знак вообще и знак языка – в частности.

Если знаком мы будем считать чисто условный физический факт, соотнесенный с предметом или понятием, - мы лишим язык его сращенности с сознанием и вплетенности в социальную, трудовую жизнь людей. Если знак мы будем понимать как феномен чисто психический, мы рискуем потерять критерии объективности языка и независимости его знаковой структуры от индивидуальной деятельности человеческой психики. Но если знак для нас – двусторонняя, материально-идеальная единица – носитель социальной информации, и если идеальная сторона знака есть не что иное, как один из видов отображения действительности в сознании человека, - признание знаковости не может войти в противоречие с его диалектико-материалистическим пониманием.

Отказ же от признания единиц языка знаками особого свойства повлек бы за собой многие теоретические трудности, и одна из них состояло бы в том, что язык пришлось бы исключить из числа других знаковых систем. А это не только противоречило бы уже сложившимся семиотическим представлениям, теориям и гипотезам, но и не позволило бы увидеть действительные отличия языка от таких систем общения, как музыка, изобразительное искусство, «язык» морской сигнализации, «язык» дорожных знаков и т.д.

Проблема знаковости языка остается одной из центральных в современном языкознании, а также в семиотике и философии. Эта проблема захватывает весь язык в целом и отдельные его элементы, понимание его структуры и его системы, синтагматики и парадигматики, его функционирования и развития. Она открывает возможность сближения языка с другими системами знаков и удаления его от них -–в теоретических описаниях и обсуждениях. Она не затемняет и не искажает ни социальной природы языка, ни его свойств практического действительного сознания.

Список, используемой литературы.

Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Русск. Пер.) М., 1974.

Панфилов В. З. О гносеологических аспектах проблемы языкового знака- Вопросы языкознания, 1977, №2.

Солнцев В.М. Языковой знак и его свойства Вопросы языкознания, 1977, №2.

Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977

1 Соссюр ф. Курс общей лингвистики -Труды по языкознанию. М.:1977.С.99.

1 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.100

22 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.100-103

33 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.100-101

44 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.101

55 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.103

11 Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Русск. Пер.) М., 1974. С.92.

22 Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Русск. Пер.) М., 1974. С.93.

11 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977 С.107.

22 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – Труды по языкознанию. М., 1977 С.107

11 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977. С.108

22 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. - Труды по языкознанию. М., 1977. С.108-109