Джон Мильтон

Английская буржуазная революция 17 века, результатом которой было установление в Соединенном королевстве парламентского правления, фактически привела к тому, что существовавшая до того времени цензура если не была отменена, то, во всяком случае, потеряла свое значение: книги печатались совершенно свободно, без каких - либо цензурных стеснений.

Однако 14 июня 1643 года парламентом был издан закон, согласно которому вновь устанавливалась строгая цензура: "... ни одна книга, памфлет или газета отныне не могут быть напечатаны иначе, как после предварительного просмотра и одобрения лиц или, по крайней мере, одного из лиц для того назначенных".

Несмотря на появление этого закона, один из выдающихся английских поэтов и мыслителей Джон Мильтон выпустил свое сочинение "О разводе" без представления в цензуру и по жалобе компании книга продавцов Stationer's Company, был привлечён к суду. Хотя суд и не имел неблагоприятных последствий для Мильтона, этот процесс послужил внешним толчком, побудившем написать его памфлет о свободе печати, обращенный к английскому парламенту - "Ареопагитику".

Джон Мильтон родился в 1608 году в Лондоне, в семье нотариуса, близкого к пуританским кругам. Окончив Кембриджский университет, он выпустил несколько сборников стихов, которые по содержанию были близки к философским воззрениям Френсиса Бэкона. Возвратившись на родину после путешествия в Италию, Мильтон включается в борьбу против так называемой епископальной церкви, которая явилась прелюдией борьбы против монархии.

Самым известным публицистическим произведением Мильтона можно назвать "Ареопагитику" ("речь о свободе печати парламенту Англии") , которая была опубликована в конце ноября 1644 года. Обращенная к парламенту, она ставит своей задачей "... доказать, что цензурный порядок совершенно не ведет к той цели, ради которой он был установлен".

Довод за доводом приводит Мильтон против врагов свободного слова.

"Люди по природе свободны. Свобода - это прирожденный нам дар Божий", - говорит он. И нельзя ее чем либо ограничивать. Если цензура и будет действовать против "соблазнительных революционных и клеветнических книг", т.е. ставит своей целью улучшение нравов, "то должны поступать так же и со всеми увеселениями и забавами, со всем, что доставляет человеку наслаждение". Борьба при помощи цензуры со злом, которое может произойти от свободного обращения дурных книг, не принесет никакого результата.

Ведь добро и зло растут в этом мире вместе и почти неразлучны друг с другом, и из - за обманчивого сходства одно от другого отличить бывает иногда столь же трудно, как те смешанные семена, которые должна была разобрать по сортам Психея. Или же цензоры должны быть непогрешимы, - или цензура должна отказаться от выполнения своей задачи.

Принести пользу могут только "... непринудительные законы добродетельного воспитания, религиозной или гражданской культуры... ", - говорит Мильтон. Закон же о цензуре можно отнести к тем законам, которые "стремятся наложить ограничения на то, что, не поддаваясь точному учёту, тем не менее, может способствовать как добру, так и злу", поэтому было бы справедливее признать его дурным законом.

А кто же будет его исполнителями? Для Мильтона не ясно, как кто-нибудь из действительно образованных людей согласится тратить свое время на такое пустое и бесплодное занятие. Приходя к заключению, что исполнителем такого закона может быть только явный расточитель своего времени, Мильтон отмечает: места цензоров займут "люди невежественные, властные и нерадивые или явно корыстолюбивые", которые будут "выедать" из книги все то, что не соответствует их невежественному пониманию. По мнению Мильтона, "невозможно найти цензоров, способно безошибочно определить жить или не жить книге". Значит, в их руках будет судьба книги. Тогда как "... хорошая книга - драгоценный жизненный сок творческого духа, небальзамированный и сохраненный как сокровище для грядущих поколений". И "... убить хорошую книгу значит почти тоже самое, что убить человека... кто уничтожает хорошую книгу, убивает сам разум, убивает образ божий как бы в зародыше".

Цензура бесполезна и вредна, она уничтожает человеческое достоинство, она воспитывает в душе творца раба, и её "установление мы обязаны не какому либо государству правительству или церкви, ни какому - либо закону изданному некогда нашими предками, а самому антихристианскому из соборов и самому тираническому из судилищ - судилищу инквизиции ", - пишет Мильтон. Но не в Италии и не в Испании не сделались ненамного " лучше, честнее, мудрее и целомудреннее с тех пор, как инквизиция стала немилосердна преследовать книги " - Этот пример, а также то, что ни один народ и государство, " если они вообще ценили книги никогда не вступали на путь цензуры", по мнению Мильтона должны заставить парламент Англии пересмотреть этот закон, ибо он посягает на свободу, знание, истину.

Лорды и Общины Англии! - обращается Мильтон к парламенту, - подумайте, к какой нации Вы принадлежите, и какой нацией Вы управляете: нацией не ленивой и тупой, а подвижной, даровитой и обладающей острым умом... Вы не можете сделать нас теперь менее свободными, если Вы сами не станете меньше любить и насаждать истинную свободу".

В подтверждение своих слов Мильтон вспоминает виденное, ниспосланное от Бога Дионисию Александрийскому (около 240 г. н.э.) , раздумывавшему, следует ли читать языческие книги: "Читай всякие книги, которые попадут в твои руки, ибо ты можешь сам все правильно обсудить и исследовать", - таков завет Дионисия.

Для развращенного ума даже самые лучшие книги могут послужить поводом к основе, тогда как благоразумный читатель сможет взять для себя необходимое важное из развращенной книги. Мильтон признавал вредность плохих книг, но цензура, на его взгляд, еще вреднее, чем плохие книги. Так как, запрещая дурные книги, цензура вредит умному читателю, не принося никакой пользы глупцу.

Христос ссылался в свое оправдание, что, он не прятался, а проповедовал публично, "... но письменное слово еще более публично, чем проповедь, и опровергать его в случае нужды гораздо легче". Мильтон почти уверен в том, что парламент не замедлит отменить закон, "который мы считали умершим вместе с прелатами и их братьями".

"Я знаю", - говорит он - "что как и хорошие, так и дурные правители могут ошибаться, - ибо какая власть не может быть ложно осведомлена, - в особенности, если свобода печати представлена немногим? Но исправлять охотно и быстро и, находясь на вершине власти, чисто сердечные указания ценить дороже, чем иные ценят пышную невесту, это, высокочтимые лорды и общины, - добродетель соответствующая высшим доблестным деяниям, доступным лишь для людей самых великих и мудрых". Надо сказать, что Мильтон не жалеет похвал в адрес парламента. Может, он искренне верил в его прогрессивность?

Однако эта уверенность оказалась напрасной, и закон о цензуре был отменен парламентом лишь 50 лет спустя, в 1689 году, в 9 пункте "Билля о правах". Публикация материалов согласно этому пункту не может подать повода к преследованию или рассматриваться в каком-нибудь месте, кроме парламента. Уже 304 года в Англии не ограничивается свобода печати, но парламент все же может решить судьбу газет и журналов.

Мильтон оказал большое влияние на развитие журналистики как в Англии, так и в европейских странах.

Мильтон не оставил политической борьбы. В 1649 году была опубликована его книга "Иконоборец", в которой он обосновывал осуждение и казнь короля Карла I как тирана, убийцы и откровенного врага английского государства.

Жизнь Мильтона резко изменилась после реставрации монархии в Англии в 1660 году. Сочинение Мильтона "Иконоборец" и "Защита английского народа" были публично сожжены. Последние годы жизни поэта были тяжелыми, но надвигавшаяся слепота не помешала ему написать в 1667 году поэму "Потерянный рай", в 1671 - "Возвращенный рай", а в 1670 "Историю Британии". Последним произведением Мильтона стала трагедия "Самион борец"(1671) , и через три года Джон Мильтон умер в Лондоне. И в наше время произведения Мильтона не утратили свою актуальность.